Заложник

      До окончания «учебного визита» в Юньшэн остается чуть меньше недели, когда приходит сообщение от главы Цзян: вместе с ним на встречу с кланом Вэнь прибудет и Вэнь Цин. Ванцзи знает, что Вэй Ин сказал об этом Лань Цыфэну, и тот, даром что Лань, едва не нарушил половину правил, бурно радуясь возможности пообщаться с целительницей.       Сам Ванцзи на пару с Вэй Ином после того дня, когда был отпущен дух матушки, почти безвылазно сидит в библиотеке, копируя разрешенные трактаты. Ванцзи не знает, что возмущает его больше: то, что ему при этом совершенно не требуется махать кистью, лишь поддерживать постоянный уровень туши в стоящей поверх талисмана тушечнице и подпитывать талисман, или то, что Вэй Ин с утра просто спит на его коленях. Хотя — нет, последнее не возмущает ничуть.       Вэй Ин выстраивает конструкцию из стопки еще не сшитых листов, книги, что нуждается в копировании, талисмана и тушечницы, наливает готовую тушь и улыбается Ванцзи:       — Я не буду учить Редисочку этому, клянусь. Ты научишь его писать идеально, а я — нарушать правила, и библиотека Юньшэна пополнится прекрасными томами его чудесной каллиграфии.       Ванцзи улыбается. Он не отрицает пользы этого изобретения, позволяющего достаточно быстро копировать многостраничные трактаты, но Юаня и вправду позволит этому учить лишь после того, как тот полной мерой освоит освоит шу — чему Ванцзи его с удовольствием и обучит. И остальным трём искусствам — тоже.       Ванцзи перебирает волосы возлюбленного, присматривая за работой талисмана, и погружается в мечты.       Вэй Ин прав: они обязательно отправят А-Юаня учиться сюда, в Гусу. Обычно это доступно лишь наследникам и их сопровождающим, читай — слугам, иногда — младшим родичам… И Юань, считаясь сыном Ванцзи, будет принят в Юньшэне как родич. Надолго они с Вэй Ином его не отправят, лишь на обязательный год, но Ванцзи уверен: их Редисочке этого вполне хватит, чтобы успеть, как он лишь теперь понимает, главное: завести приятелей и зарекомендовать себя. Сам Ванцзи в этом провалился, не сумев толком поладить со сверстниками и приобретя среди них репутацию ледышки и зануды… Но Юаня будет воспитывать Вэй Ин, и он точно научит его не только соблюдать — или нарушать — правила, но и множеству других полезных вещей.       Ванцзи даже боится представить, какой была бы его жизнь и каков был бы он, если бы в тот год Вэй Ин не приехал в Гусу. Как говорит Вэй Ин, он все еще сидел бы в своей клетке. Той, что не видна глазу, зато ощетинивается шипами на любое «неправильное» движение души.       — Спасибо, — говорит он.       Вэй Ин поднимает ресницы, смотрит так внимательно, словно читает в душе Ванцзи все его мысли, потом касается ладонью щеки — и молчит, лишь улыбается странной, почти незаметной улыбкой.              Стопка скопированных книг растет, сам Вэй Ин, доспав и окончательно проснувшись, обкладывается другими — теми, что нельзя скопировать так просто: на бамбуковых дощечках, на шелковых свитках, пишет скорописью цаошу — его почерк способен прочитать в таком случае только он сам, и это даже не копирование, а составление краткой выжимки. Вэй Ин не ставит себе задачей полностью повторить библиотеку Юньшэна, это невозможно. Он лишь набирает багаж знаний, которые после будет самостоятельно встраивать в свою схему обучения.              Когда в Облачные Глубины прибывают Цзян Ваньинь и Вэнь Цин, основная работа почти закончена. Ну, на этот год — точно, и никто ведь не мешает Вэй Ину списываться с дядей, с дагэ или тем же старейшиной Лисю на протяжении остального времени, верно? Так что Ванцзи пакует последние книги и стопки листов, аккуратно перевязанные лентами — уже нет времени их сшивать под обложку.       Сюнчжан занимает время главы Цзян, Лань-дайфу наверняка уволок Цзучишоу в свою вотчину, как жадный паук добычу. У них есть около сяоши, чтобы отмыть Вэй Ина от туши и пойти поприветствовать его главу. Караван прибыл довольно поздно, так что отбывать они будут лишь завтра — в Цайи, где, собственно, и стоят лодки. Оттуда отплывут все вместе, через несколько сяоши, в самом глухом месте, где рядом с рекой нет никаких поселений, встанут на мечи и отправятся навстречу с отрядом из Цинхэ, осторожно минуя земли Ланьлина.       Сюнчжан сказал, что встреча назначена у Саньлуаня, на нейтральных территориях. Оттуда, придерживаясь их же, они доберутся до земель под властью Цинхэ Не, а там уже можно будет лететь без опасений. И на весь этот путь нужно потратить не более шести страж. Ванцзи все еще не уверен в том, что Вэй Ин без проблем выдержит такой перелет, и дело не в его духовных силах, а в сердце, все еще в сердце. Пусть его тело оправилось полностью, а золотое ядро не уступает мощью собственному ядру Ванцзи, нельзя исключать возможность приступа, если будет сильный перерасход ци. Ванцзи делает себе заметку: об этом надо сообщить Не Минцзюэ. Вэй Ин, конечно, обещал не замалчивать проблемы, но то перед ними с сюнчжаном, и перед своим главой и братом. Не Минцзюэ ему все же пока еще никто — глава чужого ордена, такой же герой войны, перед которым показать слабость зазорно. Ванцзи пока не знает, как, но это тоже стоит исправить. Не Минцзюэ — будущий супруг брата, а значит они с Вэй Ином тоже будут зваться роднёй.              Гости — и только прибывшие, и готовящиеся отбывать — встречаются за ужином. Цзян Ваньинь едва заметно (и лишь потому, что Ванцзи, оказывается, уже довольно хорошо его знает) кривится, беря палочками пресный белый рис; Вэнь Цин — как и всегда с момента ухода с Луаньцзан, в цзянском лиловом — бесстрастна, словно ей совершенно безразлично, тухлое мясо на тарелке перед ней или деликатесы с императорского стола.       Ванцзи ловит себя на том, что уголки губ так и норовят приподняться в улыбке. Он не видел этих людей лишь месяц, но, оказывается, успел соскучиться не только по пряной юньмэнской пище. Они скоро вернутся домой. Он больше не чувствует внутреннего сопротивления при мысли о том, что теперь его дом — там, в Юньмэне.              После ужина Вэнь Цин уводит Вэй Ина в лекарский павильон и только насмешливо щурится на его наигранные горестные стенания:       — Цыц! Я должна все проверить.       Она не говорит о доверии или недоверии к целителям Лань, но Ванцзи понимает: именно она — главный целитель его возлюбленного, и наверняка этот месяц дался ей нелегко. Он уже знает, что Цин-цзе не менее заботлива, чем Ли-цзе, просто свою заботу они выражают по-разному. Он не идет за ними: Цин-цзе тыкает его пальцем в грудь и смотрит укоризненно:       — А-Сянь не маленький ребенок, чтобы ходить за ним нянькой. Проверь, все ли вещи собраны, займись медитацией, чем угодно еще. Я верну его тебе в целости и сохранности, обещаю.       Вещи собраны, Ванцзи уверен, что не оставил ничего важного, и потому идёт медитировать. Осмотр, даже не очень пристальный, займёт не менее сяоши (а Цин-цзе не очень пристальным после целого месяца отсутствия явно не ограничится), и это время лучше провести с пользой.       Открывает глаза Ванцзи от скрипа половиц — Вэй Ин вернулся. Понимая, что замечен, он тут же строит жалобное лицо:       — Я успел забыть, насколько Цин-цзе жестока! Она утыкала меня своими иголками, словно злобный дикобраз! — Вэй Ин садится рядом с Ванцзи, привычно прижимается к боку.       — Всё в порядке?       Ванцзи тревожится: всё же иглы, тем более в большом количестве, Цин-цзе на Вэй Ине не использовала уже давно. Неужели последний приступ всё же нарушил что-то, что не смогли найти целители обители?       — Да, всё хорошо. Она просто проверяла — хотела удостовериться, что со мной всё будет в порядке, даже если я потрачу всю ци во время полёта, — Вэй Ин успокаивающе касается губами его щеки.       — Вэй Ин. Об этом…       Вэй Ин кладет голову ему на плечо, обнимая.       — Ты думаешь, что перед лицом главы Не я не захочу показаться слабым. Я прав, гэгэ?       Ванцзи обнимает в ответ и пристыженно молчит. Вэй Ин смеётся:       — Ах, А-Чжань, я конечно гордец, но уже совсем не настолько. Я не стану напрашиваться на неприятности, когда есть другие варианты. Тем более что глава Не видел меня и в куда более неприглядном состоянии, просьбами остановиться передохнуть я свою репутацию в его глазах уже не испорчу. — Вэй Ин фыркает. — А если с ним будет Сан-сюн, эти просьбы всё равно будут звучать.       — Я не подумал, — говорит Ванцзи, — прости.       — Ты озаботился и сказал мне, это прекрасно, гэгэ. Продолжай! — улыбается Вэй Ин. — Но лучше завтра. Не думал, что скажу такое сам, но скоро час Собаки, я не то чтобы устал, однако буду вовсе не против лечь в кои-то веки вовремя.       Ванцзи затапливает тепло. Он согласно мычит и дает себе еще пару фэнь на то, чтобы понежиться в родных руках, а после идет готовить постель, пока Вэй Ин раздевается и слегка мешается ему под руками, раздевая тоже.       Поцелуи на ночь удивительно тихие, не разжигающие кровь. Просто легкие прикосновения губ, в которых так много нежности, что она кажется колыбельной, убаюкивающей лучше любой усталости.       

***

      Лодочный караван в этот раз состоит из четырех лодок, они точно такие же, как те, на которых они шли в Гусу. Единственное отличие — сейчас используются талисманы-движители, и лодки идут с их помощью против течения, не задействуя паруса. Под талисманами все равно быстрее.       С сюнчжаном они встретятся в Саньлуане, чтобы не было никаких слухов. Ванцзи ранее было не свойственно испытывать нетерпение, ну, или он просто не помнит, было ли такое, чтобы от желания как можно скорее увидеть кого-то или что-то получить у него покалывало кончики пальцев, а в животе расползался мятный холодок, и невозможно было усидеть спокойно. Даже визиты к матушке… Ох, нет, он не хочет это вспоминать сейчас. Он просто хочет как можно скорее познакомить сюнчжана с А-Юанем.       Чтобы отвлечься, он прислушивается к беседе Цзян Ваньиня и Вэй Ина. Возлюбленный рассказывает обо всем, что случилось за этот месяц, без утайки и приукрашиваний. Глава Цзян хмурится, и Вэй Ин сжимает ладонью его плечо:       — Диди, все случилось очень кстати. Оставь внутренние проблемы клана Лань его главе, мой будущий дабайцзы с ними справится сам. Очень достойный глава, поверь.       Ваньинь что-то едва слышно бурчит, и Вэй Ин хохочет громко, едва не на всю реку:       — А-Чэн! Конечно же, самый достойный и самый лучший — ты! Но над уверенностью в себе стоит поработать, — добавляет уже гораздо тише, наклоняясь к брату.       Ванцзи становится очень тепло, несмотря на пронизывающий ветер над рекой. Все возвращается на привычный путь, они возвращаются домой, пусть для этого и придется сперва пометаться по Цзянху, словно перелетным птицам.              Когда приходит время покинуть караван, и Вэй Ин встает на меч, Ваньинь смотрит на него со смесью радости, боли и тревоги. Ванцзи понимает: он тоже тревожился, когда это случилось впервые, и тревожится до сих пор, хотя Вэнь Цин и подтвердила, что Вэй Ин полностью восстановил былые силы, разуму всё ещё трудно в это поверить. Несмотря на то, что у Ванцзи, в отличие от главы Цзян, было время привыкнуть.       В пути они летят по сторонам от Вэй Ина, словно стражи. Хотя Цзян Ваньинь несёт на своём мече Цин-цзе и Вэй Ина, если что, поймать не сможет, Ванцзи на это не указывает. Тем более что ловить Вэй Ина, ожидаемо, не нужно — он летит так же уверенно, как и при их гонке в Цайи, разве что не старается вырваться вперёд или наматывать вокруг группы круги, хотя ему очень хочется, это видно по лицу; он всё же помнит, что путь предстоит долгий, и бережёт силы.       

***

      Саньлуань — большой город, идеальное место, чтобы затеряться в толпе. Хотя им, заклинателям, в любом случае сложно с этим, слишком выделяются ростом, сложением, манерой держаться. Ну и одеждами, конечно. Единственные, кому здесь проще простого сойти за обычных смертных — Не Хуайсан, в своих изысканных одеждах выглядящий как легкомысленный повеса, сбежавший из отчего дома кутить, и Вэнь Цин, одетая нарочито скромно, но тоже роскошно: позволить себе пурпур могут очень немногие.       И все же на них не слишком обращают внимание. Это ничейные земли, так что здесь и до войны часто собирались заклинательские отряды для Ночных охот. Они выглядят как такой отряд, а простые люди редко знают глав орденов в лица.       Лань Сичэнь и братья Не ждут их в чистой маленькой цзюгуани на окраине богатого района Саньлуаня. Кажется, они сняли ее полностью на этот день, так что двери запираются после того, как они входят, хозяин и его подручные суетятся, расставляя угощение на столы, а после исчезают с глаз, оставляя гостей наедине.       — Молодой господин Вэй, кажется, выглядит даже лучше, чем на Байфэн, — замечает глава Не.       Хуайсан просто с писком виснет на «Вэй-сюне», искренне радуясь тому, что его друг жив, здоров и счастлив, тут же что-то шепчет ему на ухо, от чего Вэй Ин — неожиданно! — краснеет и укоризненно смеется:       — Сан-сюн, нет! Даже не проси.       Не Хуайсан дуется, прикрываясь веером, и вздыхает:       — Ах, и вот вся цена дружбы! Ты так и не отдал мне должок за тот раз — и отказываешь в такой малости!       Глаза над веером хитро сверкают, яснее всего показывая, что «взыскивает долги» наследник Не не всерьёз, но Ванцзи привычно сглатывает свой уксус, мгновенно проявившийся на языке при упоминании неких долгов и таинственного «того раза». И клянётся себе ни о чём не спрашивать возлюбленного — надо же знать меру в потакании собственной жадной натуре?       — За тот раз, Сан-сюн, я, так и быть, кое-чем тебе отплачу, — почти серьезно обещает между тем Вэй Ин. — Цин-цзе, та твоя лекция была так впечатляюща. Мне кажется, если ты повторишь ее для этого молодого господина, он будет благодарен. Очень благодарен!       Ванцзи с трудом сдерживает порыв прикрыть горящие уши, а после с изумлением замечает густой румянец, покрывший скулы Ваньиня.       — Ты уверен, А-Сянь?       — О да, еще как уверен! — Вэй Ин подмигивает ей и занимает наконец место рядом с братом. — Но шутки в сторону, достопочтенные господа заклинатели. Мы ведь не собираемся надолго задерживаться здесь?       — Молодой господин Вэй прав, — говорит сюнчжан. — У нас мало времени.       Они воздают должное пище в тишине, после чего покидают цзюгуань и город пешком, лишь за воротами становясь на мечи.       Не Хуайсан явно красуется, картинными жестами управляя своей саблей.       — Ого, Сан-сюн, — замечает Вэй Ин, — что-то сподвигло тебя к тренировкам? Или… кто-то?       Не Хуайсан легкомысленно смеётся:       — Меня сподвигла лень, Вэй-сюн! Обычно на то, чтобы уговорить кого-нибудь сопроводить меня на ярмарку или в иное интересное мне место, я трачу уйму сил и времени. Гораздо больше, чем на управление собственным мечом. — Он поводит веером. — По-настоящему хорошим сабельщиком мне уже не стать, время упущено, но возможность летать самому стоит того, чтобы не слушать часами к ряду нудение дагэ.       — Ах вот ты как заговорил!.. — Не Минцзюэ демонстративно-медленно направляет Бася к брату, и Хуайсан с показным визгом прыскает от него в сторону.       Вэй Ин смеется и замолкает удивленно, когда глава Не продолжает, игнорируя Хуайсана:       — На самом деле он гнусно лжет, молодой господин Вэй. Его сподвиг именно что «кто-то», и это, к моему стыду, был не я. Это был один мелкий приставучка, которому очень уж хотелось покататься на сабле, а меня он все-таки немного опасался.       До Ванцзи доходит одновременно с Вэй Ином, и улыбки у них, как он подозревает, одинаковые.       — О-о-о! — тянет Вэй Ин. — Я склонен немедленно поверить вам, глава Не! Отказать Редисочке хоть в чем-то невозможно. Эти его глазищи! Лань Чжань, вот, к примеру, тоже не смог в свое время, верно?       Ванцзи кивает: отказать А-Юаню в чём-либо он не видит возможным. Ванцзи подозревает, что у них с Вэй Ином будет чудовищно избалованный ребёнок, и заранее не знает, что с этим делать, потому что он хочет баловать их Редисочку.       Хуайсан лишь улыбается и качает головой, но слова своего дагэ не отрицает. Сюнчжан заинтриговано прислушивается к ним, встречается взглядом с Ванцзи и приподнимает брови:       — Диди, меня все больше гложет любопытство, что там за чудесное дитя, от которого все в таком восторге.       Ванцзи прикусывает щеку, чтобы не рассмеяться (некоторые из их спутников никогда не видели его смеющимся, так шокировать нужно на твердой земле, а не в полете), говорит:       — Дагэ должен увидеть все сам.       Мысли об А-Юане подстегивают Ванцзи, да и не только его, так что дальше летят сосредоточенно, почти не отвлекаясь на разговоры. Дважды они спускаются на землю, выбирая уединенные лесные поляны для отдыха: Не Хуайсану, как самому слабому, и Вэй Ину, как тому, кому лекари запретили чрезмерное напряжение, требуется отдых. Да и Цзян Ваньинь приземляется с удовольствием — нести на мече двойной вес всё же не самое лёгкое занятие. Но где-то через два шичэня они всё же видят на горизонте лёгкие дымки над крышами затерянной в лесах деревеньки. Глава Не довольно хмыкает и держит курс на них, не стремясь облететь кругом, как те, что они встречали прежде, и сердце Ванцзи почти сбивается с ритма: совсем скоро он наконец увидит Юаня, дядюшек и тетушек, что были к ним с Вэй Ином так добры, и младших, и старейшин Вэнь. Может, он и не был знаком с ними всеми так долго, как Вэй Ин, но успел проникнуться теплом их отношения во время жизни на Луаньцзан.       Он совсем не удивлен тому, что Вэй Ин пригибается к мечу и летит впереди, все быстрее, пока не снижается так резко, словно ныряет из воздуха к земле. Он все еще прекрасно владеет искусством полета, так что этот маневр безупречен, но главное не в нем. Главное в том, что Вэй Ин спрыгивает с меча и падает на колени, раскрывая руки, а в него маленькой кометой врезается верещащий ребенок:       — Сянь-гэгэ! Сянь-гэгэ! Ты плилител! Ты плилител к Юаню!       Ванцзи снижается и спрыгивает с Бичэня рядом с ними, вовремя, чтобы услышать:       — Я не один, Редисочка, богатый гэгэ со мной и тетя Цин, и еще…       — Ты плилител! — упорствует А-Юань, обнимая Вэй Ина за шею изо всех своих силенок, обвивая его пояс ножками и утыкаясь в волосы личиком. — Ты-ты-ты! Юань скучал! Так скучал!       — Сянь-гэ тоже скучал по А-Юаню! — Вэй Ин улыбается и прижимает ребенка к себе; его глаза влажно блестят. — Но неужели ты не скучал ни по кому, кроме этого гэгэ? Вот богач-гэгэ по тебе точно скучал, А-Юань! Неужели ты не хочешь даже поприветствовать его?       — Юань хочет, — бурчит мальчик. — Если Юань отпустит Сянь-гэгэ, Сянь-гэгэ не уйдет?       — Нет, конечно. Ты можешь держать меня за руку, — уговаривает Вэй Ин.       — Холошо.       Очень медленно и нехотя он разжимает свои удушающие объятия и поворачивает головку к Ванцзи.       — А может богач-гэгэ тоже подойти?       Вэй Ин поднимается на ноги, все еще держа цепляющегося за него обезьянкой Юаня. Ванцзи подходит так, чтобы Юаню не пришлось тянуться, и сглатывает-сглатывает никак не исчезающий ком, когда мальчик протягивает ручку и обхватывает и его за шею.       — Поймал! А-Юань поймал своих гэгэ! Нипустю!       Ванцзи не отказывает себе и гладит малыша по голове. Юань широко улыбается, и Ванцзи улыбается в ответ, на что ребёнок удивлённо округляет рот и глаза — почти так же, как и Вэй Ин, когда впервые увидел его улыбку.       — Этот гэгэ рад видеть А-Юаня. А-Юань вырос, пока мы не виделись.       Едва заметно, но это так — дети растут быстро. Ещё у него ощутимо округлились щёки — на Луаньцзан Юань был слишком худой, несмотря на то, что по сравнению с остальными получал чуть ли не двойную порцию. И говорит он уже чуть более разборчиво, хотя некоторые звуки всё ещё глотает от торопливости… Ванцзи больно осознавать, что все эти изменения произошли, пока его не было рядом. Их не было.       — Гэгэ не вылос, но гэгэ стал класивее, — говорит Юань после того, как внимательно смотрит на него. — Гэгэ улыбается.       Вэй Ин смеется и прячет лицо в растрепанной макушке мальчика, но Ванцзи все равно видит блестящую влажную дорожку на его щеке.              Им, кажется, дали возможность побыть с Юанем, потому что когда у обоих находятся силы осмотреться, на площади посреди деревни уже пусто, а потом к ним подходит один из младших Вэнь, кланяется и приглашает пройти в главный дом, где уже расположились все остальные гости.       — Я возьму Юаня? — предлагает он.       — Нет! — поспешно отказывается Вэй Ин. — Он не помешает, А-Син, спасибо. Как вы здесь устроились? И как бабуля?       Пока они идут, Вэнь Син торопливо вываливает на них ворох сведений о жизни клана, говорит, что Вэнь Ялин, Цаому, сейчас живет в Нечистой Юдоли и учит молодых травников и лекарей, что молодую госпожу Вэнь Аньюй и двух его старших братьев тоже забрали в Цинхэ, чтобы учить, а он остался, потому что кто-то же должен приглядеть за стариками, да и таланта к заклинательству у него нет, так что он учится травничеству здесь.       У главного дома они расстаются, подросток убегает по своим делам, а Ванцзи и Вэй Ин входят в тепло натопленное помещение, лишь сейчас замечая, что изрядно продрогли за время пути. То есть, замечает Ванцзи, конечно, и видит как поводит плечами Вэй Ин.       В комнате почти пусто, но на полу полно циновок и даже меховых ковриков и подушек, и все прибывшие с ними сидят вокруг низкого стола, заставленного местными угощениями и разномастными пиалами с травяным чаем. Две подушки оставлены для них с Вэй Ином, и они устраиваются рядом.       — Отлично, все собрались. Пора начинать, — басит глава Не.       Ванцзи чувствует, как темнеет на душе. Это собрание неприятно напоминает ему другие собрания — те, которые проводились перед войной, когда сама война ещё не была начата, но все уже понимали, что других вариантов нет.       Цзян Ваньинь отрывисто кивает:       — Пора. Пора уже решить что-то с Цзинь Гуаншанем и его жадностью! Я не могу позволить, чтобы мой племянник рос в тени этого человека.       Вэй Ин давится воздухом. Ваньинь удивлённо смотрит на него, а после краснеет. Смущённо говорит:       — Прости, я забыл сказать.       — Ты! Как можно было о таком забыть! — возмущенно шипит Вэй Ин. — И это мой племянник тоже! И... Это что же... Агр-р-рх! Лань Чжань, напомни мне переломать Павлину ноги!       Ванцзи кивает, скрывая улыбку, хотя по-настоящему он конечно не собирается напоминать Вэй Ину об этом. Он рад и за Цзинь Цзысюаня, и за Ли-цзе — она будет прекрасной матерью… И если они хотят, чтобы она растила ребёнка в безопасности — и вправду стоит поторопиться.       — У Наследника Цзинь был конфликт с главой Цзинь? Он так и не разрешился? — на всякий случай уточняет последние дошедшие до него новости.       — Наследник Цзинь вскоре, возможно, перестанет быть наследником. — Не Хуайсан неприязненно кривится. — Цзинь-сюн писал, что сейчас «наследник» — это видимость, никакой реальной власти в ордене у него уже нет. Кое-что он может лишь благодаря людям госпожи Цзинь, с которой ничего не может поделать даже Цзинь Гуаншань; собственных же людей Цзинь-сюна начали убирать со всех значимых мест, и он предпочёл увести их вместе с супругой на побережье, пока не начал терять не только места.       — То есть, по сути, если во время Совета глава Цзинь решит, что Ушансе-цзунь, независимо от того, насколько это хао теперь соответствует истине, должен быть взят под стражу или убит, в его распоряжении будут все адепты Цзиньлин Тай, а у нас будет от силы горстка людей: те, кого мы приведем на Совет и, возможно, люди госпожи Цзинь? — озвучивает Вэй Ин прямо, без уверток и иносказаний. — Что ж, это не лучшие начальные условия. Но этот Вэй склонен думать, что и у глав Не и Лань имеется свой белый камень, который следует разыграть не в конце, а намного раньше. Прав ли этот? — Вэй Ин чуть склоняет голову к плечу и переводит взгляд с Не Минцзюэ на сюнчжана.       Не Минцзюэ щурит соколиные глаза:       — Имеется. И даже не один. — Он замолкает, и Вэй Ин понятливо продолжает за него:       — Но?..       — Но этот камень слишком ценен сам по себе, чтобы ходить им, не прикрыв другими фишками, — вместо главы Не продолжает сюнчжан. — Кое-что мы уже начали делать, однако для остального нам понадобится помощь девы Вэнь или кого-то из её людей, — брат учтиво склоняет голову в сторону Вэнь Цин.       Дева Вэнь напряженно выпрямляет и без того, казалось бы, идеально прямую спину, сидящий рядом с ней Цзян Ваньинь подаётся вперёд, словно сторожевой пёс, готовый сорваться со сворки, и даже у Вэй Ина появляется тревожная морщинка на лбу.       — Эта хотела бы знать, что потребуется сделать, и после уже решить, кому было бы проще это выполнить, — с достоинством говорит дева Вэнь.       Ванцзи видно, как ее тонкая ладонь коротко касается сжавшегося кулака главы Цзян, без опаски накрывая искрящее кольцо Цзыдяня. Он скашивает взгляд на Вэй Ина и встречается с его взглядом, хитрющим и веселым, несмотря на все волнения: он тоже заметил этот жест.       Сюнчжан согласно кивает:       — Несомненно, дева Вэнь. — Ненадолго замолкает, словно собираясь с мыслями, и продолжает: — Мы все уже обсуждали заинтересованность главы Цзинь в темных искусствах — и согласились с выводом, что громче всех кричит «Держи вора!» тот, кто и сам нечист на руку. Но ранее мы могли лишь подозревать, а сейчас у нас с главой Не есть точные сведения, где искать доказательства. Источник этих сведений мы не можем объявить открыто — это подвергнет его излишней опасности и полностью разрушит репутацию, так что нам нужен кто-то, кто мог бы заменить этого человека. И дева Вэнь подходит лучше всего: доказательства придётся искать в трудовых лагерях.       Сюнчжан рассказывает дальше — о том, в каких из лагерей можно найти следы экспериментов с тьмой, кто из семьи Цзинь замешан совершенно точно и кого, соответственно, можно хотя бы попробовать обвинить, осторожно — и без единого слова лжи — делает предположения, как дева Вэнь могла бы узнать всё это…       Ванцзи же думает о том, что у всех этих сведений — тем более если учитывать слова сюнчжана о разрушенной репутации — может быть лишь один источник. Человек, который изначально Ванцзи не очень нравился — он сам не понимал, почему, — но в котором брат что-то нашёл. И о котором в совместных разговорах не упоминал уже очень, очень давно, хотя раньше постоянно пытался переменить мнение Ванцзи о нём. Если этот человек и вправду рассказал всё брату — и рассказал правду — Ванцзи признает, что был к нему несправедлив.       Вэнь Цин, выслушав брата, смотрит задумчиво:       — Значит я, обеспокоенная судьбой родичей из других ветвей рода на примере того, как несправедливо обошлись с моей семьей, могу попытаться найти их в других лагерях — в чём мне, несомненно, помогут представители трех Великих орденов, и совершенно случайно наткнуться на следы экспериментов с темными искусствами — кои мне, как личному лекарю самого Ушансе-цзуня, несомненно бросятся в глаза. Верно ли эта поняла главу Лань?       В глазах сюнчжана восхищение мешается с легкой опаской: восхищен он девой Вэнь, а вот опасается прямо сейчас Цзян Ваньиня и Вэй Ина, которые переглядываются с очевидным убийственным намерением и готовы взорваться сердитыми запретами. Вэнь Цин снова кладет ладонь на кулак главы Цзян, сам Ванцзи обнимает за плечи Вэй Ина.       — Если хоть один волосок!.. — начинают говорить оба юньмэнских бедствия в унисон.       Они воистину братья.       Вэй Ин умолкает и позволяет продолжить угрожающую тираду Цзян Ваньиню, признавая его право на защиту девы, что исподволь стала дорога тому, кто прежде ненавидел всех Вэнь поголовно.       — Хоть один волосок упадет с головы девы Вэнь — и я за себя не ручаюсь. А потому в каждой такой поездке ее должен сопровождать как минимум один из нас, — заканчивает Цзян Ваньинь.       Сюнчжан склоняет голову.       — Более чем разумное требование, глава Цзян. Я бы предложил, что не только один из вас, но и обязательно достаточно высокопоставленные представители иных орденов — не менее чем уважаемые мастера, отличившиеся во время войны, я так думаю. Если что-то всё же случится, они смогут не только защитить деву Вэнь, но и быть свидетелями, чью беспристрастность сложно будет поставить под сомнение.       Ванцзи это предложение нравится. Судя по тому, как расслабляется под его руками Вэй Ин и как хмурость Цзян Ваниня меняется из злобной в задумчивую — им оно тоже приходится по душе. Хотя к чему придраться всё же находится:       — И как мы можем быть уверены, что один из этих мастеров как раз и не станет причиной того, что с девой Вэнь что-то случится?       Раньше, возможно, Ванцзи попенял бы Цзян Ваньиню на излишнюю подозрительность. После того, как ему пришлось погостить в некогда родном Юньшэне — его, скорее, тоже тревожит этот вопрос.       — Этот Вэй согласен с постановкой вопроса, — коротко кивает Вэй Ин. — Если глава Лань позволит, этот высказался бы за три кандидатуры от Лань, которым этот лично может доверить драгоценную цзецзе.       Сюнчжан смотрит вопросительно, и Вэй Ин перечисляет:       — Дайфу Лань Цыфэн, лаоцзу Лань Лисю и лаоши Лань Цижэнь. В этих людях я уверен и доверил бы им Вэнь Цин без вопросов.       Цзян Ваньинь приподнимает бровь, искоса поглядывая на брата, Вэй Ин коротко кивает и улыбается уголком рта, это похоже на вопрос и ответ, и должно быть они и есть, так как Ваньинь против не высказывается.       — И если глава Не позволит, этот хотел бы, чтобы от Не деву Вэнь сопровождали Не Цинмин, если он в добром здравии, и Шень Сяосян.       Не Минцзюэ вскидывает брови и спрашивает:       — Откуда господин Вэй знает этих людей?       — Я помню их по действиям во время кампании Низвержения. Эти двое не позволяли уничтожать мирное население и выпускали беженцев из окружения. В них не было тогда и, надеюсь, нет сейчас предубеждения против всех кровных Вэнь.       — Эй, Вэй-сюн, а меня ты в расчет не берешь? — обиженно оттопыривает губу Не Хуайсан.       Вэй Ин усмехается:       — М-м-м, дай-ка подумать, Сан-сюн. Если ты сумеешь продержаться против меня два, хм, ладно, один кэ с саблей в руках, я буду только за тебя, как боевую единицу, а не просто представителя от Не?       Не Хуайсан капризно дуется:       — Вэй-сюн, а ты точно хочешь объясняться с дагэ о последствиях того, что я попытаюсь? Если ты сломаешь мой любимый веер — он тебя загрызет заживо! — наследник Не вдохновенно закатывает глаза, глава Не — хмурится, то ли подтверждая его слова, то ли не одобряя их, а Вэй Ин смеётся.       — О, ты прав, объясниться с главой Не о последствиях того, что ты попытаешься, выдержит не каждый. — И тут же меняет интонацию, обдавая леденящим холодом: — Но иногда объяснения и оправдания могут уже ничем не помочь.       От этих слов волоски на загривке встают дыбом, а по коже идут мурашки. Вэй Ин, на взгляд Ванцзи, абсолютно прав. Пустые слова, если бы он, Ванцзи, тогда промедлил или не решился действовать, уже ничем никому не помогли бы, особенно во время нападения Цзинь Цзысюня на Луаньцзан.       Но вот Не Хуайсана это, кажется, не пугает.       — Ох, Вэй-сюн, ну, если ты настаиваешь, так и быть, я попытаюсь, — он безмятежно улыбается. — Не уверен, что смогу удержать в руках саблю целых два кэ, но суть ведь в том, чтобы продержался я?       Он невинно хлопает глазами и поднимается со своего места. Небрежно обмахивается веером, словно это не он в памяти Ванцзи потел, трясся и всеми силами пытался избежать тренировок во время учебы в Гусу Лань.       — Суть не в том, каким оружием ты будешь сражаться, — серьезно отвечает Вэй Ин, передавая Ванцзи А-Юаня, пригревшегося у него на груди и задремавшего. — И даже не в том, останешься ли ты цел и невредим после боя. А в том, сумеешь ли ты защитить того, кто будет стоять за тобой. Потому что за твою жизнь или твои раны с идиота, вздумавшего напасть на тебя, спросит, конечно, глава Не, и все это знают. И будут стараться оттеснить тебя, вырубить или как-то еще лишить возможности защищать Цин-цзе. Один кэ. Ровно столько потребуется, чтобы сработал защитный купол «Жука в муравейнике». А потом на выпущенный сигнальный огонь по маячку переместится талисманом отряд поддержки.       — Но ведь талисман может переместить только одного человека, и заберет уйму сил, — спрашивает, нет, практически утверждает глава Не.       Вэй Ин фыркает.       — Обычный — да.       Глава Не смотрит на Вэй Ина, как на особо редкую дичь, которую срочно требуется загнать и поймать, чем сам Вэй Ин, похоже, искренне наслаждается: его честолюбие, несмотря на всё произошедшее, всё ещё требует признания. И самого Ванцзи любопытство тоже терзает: об этих талисманах даже он сам ещё ничего не слышал от возлюбленного. Но дальнейшие расспросы прерывает Не Хуайсан. Он наконец-то серьёзен:       — Хорошо, Вэй-сюн. Я продержусь один кэ, защищая человека за мной, и ты доверишь мне путешествовать с девой Вэнь.       — Доверю, Не-сюн. Более чем доверю.       Цзян Ваньинь тихо фыркает и вопросительно переглядывается с Вэнь Цин, и та уверенно кивает. Ну, да, она-то успела изучить характер наследника Не за время его недолгого пребывания на могильных холмах, так что может решить, доверяться ли ему или отказать сразу.       Не Хуайсан кивает и выходит из общинного дома. Ждёт, пока выйдут остальные, и ведёт их на окраину деревни. По пути объясняет:       — Здесь, конечно, не живут совершенствующиеся, всех способных подростков, проявивших желание учиться, забрали в Буцзинши, но иногда они всё же навещают родню. А прерывание процесса тренировок наставники не одобряют, так что здесь есть нечто вроде тренировочного поля.       Вэй Ин кивает, он, кажется, искренне рад тому, что юноши из Вэнь получили возможность учиться в Великом ордене. И на тренировочном поле, обнесенном низким заборчиком из бамбука, он подзывает к себе встреченного по пути Вэнь Сина, наклоняется к нему и дает задание. Подросток со всей серьезностью кланяется и идет на противоположный край, изображать подзащитного.       — Не-сюн, глава Не, вы же понимаете, что сдерживаться я не буду? — обращается к названным Вэй Ин. — Это не игра в обратный вэйци.       Глава Не напряжен, ему затея явно не нравится, но остановить брата он не пытается, несмотря на то, что Ванцзи ожидает сцены вроде той, что видел когда-то на Луаньцзан. Говорит:       — Он на тумаки сам напросился, пускай потом не жалуется. — Медлит пару мяо и все же просит: — Не перегни только, Вэй-гунцзы, — и остается за пределами поля, демонстративно скрестив руки на груди.       Не Хуайсан становится в половине бу перед подзащитным юношей, кладя ладонь на рукоять сабли, но пока не вынимая её из ножен. Вэй Ин тоже не касается рукояти своего меча и дает всем занять позиции, затем перешагивает заборчик и движется стремительно и неотвратимо, громко изображая то ли Цзинь Цзысюня, то ли кого-то еще вроде него, с отвратительно-надменным лицом требуя отойти. И только в двух шагах в его руке появляется Суйбянь, чего, конечно, не ожидает никто, тем более Не Хуайсан. Вэй Ин атакует сходу, но Ванцзи, к примеру, видит: он намерен ударить плашмя, оглушить, а не ранить. Он не может сказать, видит ли это кто-то ещё — хотя и считает, что видеть должны все трое глав, а Не Хуайсан — нет, но отразить этот удар наследник Не всё же успевает. Шипит сквозь зубы, напрягает запястья, в которые грубый удар явно отдался болью, но саблю из рук не выпускает.       Следующие удары он отражает уже ловчее: пускай он и уступает Вэй Ину в опыте и силе значительно, но вот скорость у него, как ни странно, приличная, да и наблюдательности хватает. И Хуайсан, похоже, неплохо знает его стиль боя; даже учитывая, что в традиционный стиль Цзян, которым владел Вэй Ин во время учёбы, теперь примешиваются техники Лань и даже несколько финтов Вэнь. Передохнуть ему Вэй Ин не дает, наоборот, взвинчивает темп и вместо нападения на защищающего пытается достать до подзащитного, обходя Не Хуайсана. А на ответный выпад бьет всерьез, уже не плашмя и не так, чтобы просто оглушить, вкладывая в удар — если Ванцзи может верно оценить на взгляд — примерно две трети сил. Это даже для самого Ванцзи был бы достаточно серьезный удар, да еще нанесенный не прямо, а сверху-сбоку, с подныриванием под лезвие сабли. Это очень быстрый удар, Ванцзи не стал бы отражать его, а постарался уйти с траектории атаки, хотя это сложно, нужно или очень быстро отпрыгнуть в сторону и назад, или резко прогнуться. Но если это сделать, подзащитный останется открыт для удара, который, к слову, нанести из такой позиции будет проще всего — на обратном движении меча шагнуть вперед или просто выбросить руку чуть дальше. Длины Суйбяня хватит, чтобы полоснуть острием лезвия по горлу…       Все эти мысли укладываются менее чем в один удар сердца. В следующий — в лицо Вэй Ину летит клочок бумаги, на отмашку взрываюшийся вспышкой света, а Хуайсан всё-таки принимает ослабленный удар на саблю. Снова стонет от напряжения, но Вэй Ин даёт ему передышку в мяо, отступая назад, чтобы проморгаться. После чего сразу же снова получает атаку по глазам, но на этот раз не талисманом, а горстью снега, взбитого с земли носком сапога. Этот «снаряд» цели не достигает, но даёт Не Хуайсану ещё мяо отдыха и возможность попытаться нанести удар, который Вэй Ин отбивает, не особо напрягаясь.       Они возвращаются на прежние позиции: Вэй Ин атакует, прощупывая оборону и пытаясь обойти противника, а Хуайсан отбивается, стараясь не отступать и не дать обойти себя. Но Ванцзи знает: Вэй Ин всегда учитывает успех своего противника. Талисманную атаку он тоже учитывает: Суйбянь в два взмаха вспарывает рукава щегольского, расшитого серебряными нитями шерстяного чаошена Хуайсана. Филигранные удары цепляют те элементы вышивки, что отвечают за работу вшитых в рукава цянькуней. Третий разрезает ню, и широкий шелковый шан начинает разматываться с пояса Хуайсана, грозя упасть и спутать ему ноги. Вэй Ин снова атакует снизу вверх: «ласточка взлетает в небо», шагает вбок, бьет сверху вниз: «сокол видит кролика», сталкивающиеся лезвия клинков высекают огромный сноп искр. Не Хуайсан отшатывается назад — всего на полшага, но этого хватает — и Вэй Ин бьёт снова, закручивая удар. Суйбянь словно обретает свойства гибкого меча, на миг Ванцзи кажется, что он оплетает саблю Не, хотя это лишь иллюзия, так быстро движение. Не Хуайсан тонко вскрикивает от боли, и сабля выворачивается из его рук, отлетая в сторону. Следующий удар нацелен так, чтобы надёжно оглушить противника, но его встречает веер. Суйбянь прорезает расписной шёлк, а после ребра веера смыкаются, скрежещут сталью по стали, отводя клинок. Наследник Не закусывает губу, с трудом справляясь одной рукой — во второй зажат нож: видимо, прятался не в цянькуне, а в потайных ножнах.       Ванцзи не успевает даже понять, куда был нацелен удар: Вэй Ин, не освобождая меча из ловушки-веера, бьёт носком сапога по точке на запястье сжимающей нож руки. Ванцзи слышит ещё один вскрик; нож летит на снег, а пальцы ушибленной руки конвульсивно дергаются… Если бы это был настоящий бой, а не тренировка, такой удар раздробил бы Не Хуайсану запястье. Следующий прилетает пяткой в точку над коленом, еще один — по ребрам. Вэй Ин даже не старается освободить Суйбянь, просто не дает и Хуайсану освободить свой тешань, отойти, избежать безжалостных пинков. Еще один — в бедро — окончательно ставит наследника Не на колени. И последний — легкое, едва заметное касание — в висок.       — Убит или без сознания. Цин-цзэ, сколько времени прошло?       — Тринадцать фэнь, — говорит целительница, все это время размеренно считавшая.       Вэй Ин цокает и отпускает рукоять меча, который через мгновение оказывается снова в его руке, словно его только что не сжимали стальные ребра веера-тешаня. Не Хуайсан тяжело, со всхлипами дышит; опирается о взрытый, смешавшийся с землёй снег кулаком, всё ещё не отпуская веера. Говорит безжизненным, усталым голосом сквозь рваные вздохи:       — Не… продержался…       — Нет. — Вэй Ин безжалостен, и в столь серьёзном деле давать старому другу поблажек не собирается. Но, похоже, готов утешить: — Хотя я не думал, что ты продержишься больше двух цзы, Не-сюн. Однако… Я доверю тебе защищать Цин-цзе, потому что купол щита разворачивается как раз за пять фэнь.       — Ты… обманул?       — Немного, — усмехается Вэй Ин, протягивая ему руку.       Не Хуайсан неловко суёт подранный веер куда-то за пазуху и хватается за эту руку, тяжело поднимается на подкашивающиеся ноги. Выдавливает из себя ответную улыбку: на дрожащих от боли губах она выглядит жалко, и у него не получается вернуть привычное легкомыслие в такой же дрожащий голос:       — Я ещё припомню тебе это… достойное всяких кар… коварство, Вэй-сюн.       — Не сомневаюсь, Не-сюн. Должен признать, ты великолепно сражался. Твой дагэ может гордиться тобой. А теперь позволь Цин-цзе разобраться с твоими ушибами.       Вэнь Син торопливо кланяется и убегает, его можно понять: в считанных чи от него только что сражались, да еще и так, что уследить за взмахами, выпадами и ударами мог бы только совершенствующийся, а Син-Син — обычный человек, вряд ли он смог заметить каждое движение, скорей уж, он и видел только размытые силуэты, что спокойствия не добавляло.       Вэй Ин закидывает руку Не Хуайсана себе на плечо и ведет его к краю поля, позволяя почти повиснуть на себе. Там его перехватывает Не Минцзюэ, что-то ворчит — и так же почти несёт до отданного им под совет общинного дома. Усаживает на подушки, где к Хуайсану наконец подходит Вэнь Цин. В пару касаний проверяет пульс и ток ци, прощупывает заметно опухшее запястье, перематывает его уже пропитанным чем-то пахучим полотняным бинтом, вручает фарфоровый фиал с плотно притертой крышечкой:       — Ничего серьезного, наследник Не. Смочите в отваре бинт и на ночь забинтуете бедро и колено, к утру все пройдет. На запястье повязку тоже смените.       Хуайсан вежливо складывает руки и благодарит ее уже гораздо более бодрым голосом.       Все рассаживаются по местам, Вэй Ин остается стоять. И говорить начинает тоже он, дождавшись тишины:       — Итак, подведем краткий итог: до очередного Совета нам нужно собрать как можно больше доказательств того, что глава Цзинь проводил эксперименты с темной энергией, используя для этого заключенных трудовых лагерей и мирное население. Думаю, это еще не все его грехи, но остальные глава Не и глава Лань раскрывать пока не намерены, так как это не касается Цзян и Вэнь, верно?       Сюнчжан на пару мяо отводит глаза, что уже является красноречивым ответом, глава Не просто фыркает и кивает, лишь подтверждая это.       — Хорошо. Остался только один ма-а-аленький вопрос, — Вэй Ин насмешливо щурится: — Кто нас в те лагеря пустит? Насколько этот Вэй помнит, главы кланов на послевоенном совете очень радостно спихнули заботу о военнопленных на орден Ланьлин Цзинь по инициативе самого Цзинь Гуаншаня. И этот Вэй что-то очень сильно сомневается, что глава Цзинь будет счастлив, если кто-то сунет нос в его дела, независимо от того, кто это будет.       — Глава Цзинь вполне может не обратить внимания на такую мелочь — он достаточно занятой человек. Особенно если тот, кто отвечает за лагеря, не станет упоминать об этой мелочи. — Сюнчжан вновь говорит обтекаемо, так, что становится ясно — решение этого вопроса у него уже тоже есть.       Вэй Ин же мрачнеет:       — За лагеря отвечает Цзинь Цзысюнь. И я не сомневаюсь, что он-то как раз с удовольствием обратит внимание главы Цзинь на нашу просьбу, если мы к нему обратимся.       — Обращаться будем не мы и тем более не вы, молодой господин Вэй: всё же, несмотря на то, что Цзинь Цзысюнь благодарен вам за спасение от проклятия, любить больше он вас не стал. Это сделает ваш зять — несмотря на то, что он стремительно теряет позиции в ордене, некоторое влияние у него ещё есть. Особенно — на человека, который рос с ним вместе так же, как вы с главой Цзян.       Вэй Ин продолжает хмуриться, но согласно кивает:       — Что ж, Цзинь Цзысюань и вправду лучше меня разбирается в том, как и кого просить, это его орден. — После меняет тему: — По поводу щитовых артефактов и транспортных талисманов. Поисковые группы ими на время работы обеспечит Юньмэн Цзян. В дальнейшем об их приобретении можно будет договариваться с моим главой, — Вэй Ин усмехается и едва заметно подмигивает Цзян Ваньиню, который так же едва заметно закатывает глаза.       — Вэй Усянь! Надеюсь, это все работает не на темной ци? — подозрительно щурит глаза глава Не.       — Про «Жука» можете спросить у главы Лань, а принцип работы транспортного талисмана я раскрывать не буду, но могу поклясться, что темная ци в нем не используется. Иначе как мы сможем торговать ими?       Глава Не красноречиво складывает на груди руки, словно говоря: «Не верю, но проверить не могу», но спора не продолжает:       — Хорошо. О поставках поговорим после, когда я увижу эти талисманы в деле. — Он оглядывает собравшихся и тоже поднимается на ноги. — С составом групп сопровождения я согласен, когда и кто пойдёт первый — уточним уже в письмах, деве Вэнь ещё предстоит обращаться с официальной просьбой позволить поиски, чтобы, если понадобится, это письмо могли поднять из архивов и доказать, что мы действовали законно, одной тропы Цюнци нам хватит.       Вэй Ин кивает:       — Глава Не прав. — Его кривая усмешка при упоминании тропы Цюнци походит скорее на оскал, но вскоре становится чуть легче (фальшивее — определяет Ванцзи): — Предлагаете считать наш совет орденов закрытым?       — Предлагаю, — Не Минцзюэ хмыкает в ответ. — Я хочу ночевать в Буцзинши, а не здесь. Вам не предлагаю, вы сейчас наслаждаетесь видами на Чанцзян.       — Кстати о видах. Точнее, не совсем о них. Или совсем не о них, — смеется Вэй Ин. — Глава Не, а ведь я прямо сейчас могу доказать, что транспортные талисманы действуют. Правда, придется провести кое-какую подготовку, если глава Лань будет так любезен и поможет. Я сам не умею отправлять вестника, но знаю, что Лань Чжань умеет, как и вы, верно?       Сюнчжан кивает, смотрит заинтересованно. Цзян Ваньинь хмурится:       — Вэй Усянь, ты уверен в своем творении?       — Не был бы уверен — не стал бы рисковать тобой, цзецзе, Лань Чжанем и Редисочкой.       — Стой! — Ваньинь вскидывает руку: — Ты решил забрать ребенка прямо сейчас?       Ванцзи кивает одновременно с Вэй Ином. Они не решали, конечно, то есть, не обсуждали это ни с кем, но Ванцзи полностью согласен.       — Если Цин-цзе согласится, все-таки, А-Юань — ее губяочжи, да? — уточняет Вэй Ин.       — Да, он сын сына сестры нашего с А-Нином отца. По его кровной линии никого ближе меня у А-Юаня не осталось, — конечно же дева Вэнь не упоминает о своем брате, сейчас тихо живущем в Илине.       — Значит, ты можешь разрешить нам? — Вэй Ин просительно складывает руки и округляет глаза, глядя едва ли не с мольбой. — Подумай сама, в Пристани Лотоса есть много детей, может быть, и не его возраста, постарше, но здесь ведь и вовсе нет никого. И там мы сможем начать учить Редисочку всему вовремя, и…       — А-Сянь, остановись, — фыркает Вэнь Цин. — Не надо меня уговаривать, я согласна. Но мне потребуется время, чтобы сообщить старейшинам, что мы забираем ребенка, собрать вещи…       — А-Цин, теперь остановись ты, — совершенно так же фыркает Цзян Ваньинь. — К чему что-то собирать? Мы что, не оденем одного ребенка?       — Кое-кто уже забыл, как сам был ребенком, — качает головой целительница. — Или у тебя не было любимых игрушек?       Ванцзи мгновенно замечает набежавшие на лица Ваньиня и Вэй Ина тени. Но оба молчат. Потом Вэй Ин говорит:       — Соберем. Возвращаясь к талисманам… Для них нужен маячок, а он остался в наших вещах в лодке. Если глава Лань отошлет вестника тем, кто сейчас ведет караван, и они пристанут к берегу, перенесут маячок на землю, то уже через два кэ мы окажемся рядом с ним. И Лань Чжань пришлет вестника уже вам. Ну, или кто-то может отправиться с нами для свидетельства? — он лукаво косит глазом на Не Хуайсана.       Тот безмятежно улыбается в ответ и делает вид, что совершенно не понимает намеков: видимо, поединка с Вэй Ином ему с лихвой хватило для укрощения жажды приключений — на сегодня так точно.       Сюнчжан тоже качает головой:       — Не стоит тратить силы напрасно, я вполне верю Ванцзи. — Хмурится: — Вы точно уверены, что всё сработает как нужно, молодой господин Вэй? На практике талисман уже проверялся, или это будет первый раз?       — Сами-то как думаете, глава Лань? У меня было время только на расчеты, а вот на проверку его уже не хватило. Но это ведь талисман, давно и много раз проверенный и испытанный, я изменил в нем не так уж и много. Повторюсь: не был бы уверен в том, что он сработает, не предложил бы рисковать жизнями своих любимых людей.       Сюнчжан кивает, хотя на лице всё ещё тенью лежит тревога. Ванцзи поднимается с места и кладёт руку ему на плечо:       — Сюнчжан. Я верю Вэй Ину.       Сичэнь кладёт поверх свою ладонь, делясь теплом. Улыбается:       — У меня нет причин не верить Вэй-гунцзы, он уже не раз доказывал своё мастерство. Но волнение за близких не слышит доводов разума, ты ведь и сам знаешь, Ванцзи.       — Это так. Но Ванцзи просит сюнчжана успокоить свой разум в этот раз.       Краем уха Ванцзи слышит бормотание Цзян Ваньиня:       — Вы оба безумны, но почему я так завидую?       — Что? Чему? — изумление в голосе Вэй Ина можно резать ломтями.       — Тому, как в тебя верят? — предлагает Ваньинь.       — Жаль, что у нас тут все-таки встреча на высшем уровне, а то как дал бы тебе в лоб больно на правах старшего брата! — ворчит Вэй Ин. — Будто в тебя точно так же не верят! А если спросишь «кто?», точно дам в лоб.       Продолжить разговор они не успевают — сюнчжан кивает:       — Этот старший брат постарается, Ванцзи. — Отстраняется с видимым сожалением. — Действуйте, молодой господин Вэй. Кому слать вестника и что сказать сейчас?       Ваньинь называет имя главы каравана, Вэй Ин объясняет, что тот должен сделать. Сюнчжан создает сверкающую нежным сапфиром бабочку, и та уносится в небо, уже начинающее темнеть. Одновременно с этим Вэнь Цин уходит говорить со старейшинами и отдавать им привезенные подарки, собирать любимые игрушки А-Юаня. Вместе с ней идут Цзян Ваньинь и Не Минцзюэ, последний — на правах хозяина земли и сюзерена этих людей.       Ванцзи тихонько баюкает все еще сладко спящего у него на руках ребенка, наблюдает за тем, как сюнчжан и возлюбленный склоняются над талисманом, выписанным киноварью и прошитым поверх нее серебряной нитью на плотном шелке.       — Разве это не чересчур затратно?       — А кто сказал, что талисман одноразовый?       — И вы утверждаете, что мало что изменили, молодой господин Вэй?!       — Немногое. Я ведь не за пару дней это сделал. На Луаньцзан, знаете ли, было так много свободного времени… Не хватало кое-каких специфических знаний, но ваша библиотека великолепно помогла с этим. Основные расчеты я сделал заранее, потом только перепроверил все и кое-что исправил. И, говоря, что испытаний не было, я немного слукавил: одна часть этого эксперимента испытания успешно прошла, а вторую я перепроверял восемь раз.       Сюнчжан неверяще качает головой. Ванцзи, когда впервые услышал подобные речи, тоже с трудом принял их: не имея возможности использовать ци, зная лишь половину из необходимого и больше додумывая и изобретая заново, имея в своем распоряжении лишь плохонькую серую бумагу и дрянную дешевую тушь — почти полностью переделать талисман, назвав это «немного доработал». Его Вэй Ин и вправду гениален.       Сичэнь пытается задавать ещё вопросы, но Вэй Ин виртуозно меняет тему, лукаво смеется и всячески намекает, что даже «по-родственному» бесплатно такие талисманы поставлять в Гусу не будет. И тем более — не раскроет принцип действия. За этим разговором они и проводят время, которое требуется Вэнь Цин, чтобы закончить с делами, а талисману — собрать достаточное количество энергии для перемещения.       Когда Цин-цзе возвращается в дом, все разговоры стихают.       — Мы можем отправляться? — уточняет Цзян Ваньинь.       — Да, талисман готов, но пока нет готовности маячка. И нам лучше выйти из дома, — отвечает Вэй Ин, не отводя взгляда от кусочка шелка.       Они все покидают дом, выходят на площадь. Ванцзи, Ваньинь и Вэнь Цин подходят к Вэй Ину, Ванцзи удобнее перехватывает А-Юаня, укрывая полой своей накидки. На талисмане тревожным алым огоньком вспыхивает словно бы отдельно выписанный-вышитый символ.       — Отлично, маячок активен. Что же, глава Лань, глава Не, наследник Не, — Вэй Ин кланяется и встает в середину маленького круга. — Всем крепко взяться за меня. Цзе-цзе, не за ухо! Три! Два! Один!       Ванцзи закрывает глаза от ослепительного серебристого света. А открывает их, когда после мгновения невесомости, словно в прыжке, по пяткам внезапно бьет земля. Вокруг них — участок плотно утрамбованного снега, окруженный десятком настороженных заклинателей в лиловом, где-то в стороне слышен шум большой реки, над головой не звездное цинхийское небо, а низко нависающие тучи: на юге Цзянху зимой нередки ледяные ливни, и один такой, кажется, готов разразиться прямо сейчас. То есть, они в самом деле переместились на более чем две с лишним тысячи ли за считанные мяо впятером одновременно, при том не потеряв ни капли сил...       — Гэгэ, давай мне Редисочку и отправь вестника брату, — совершенно буднично говорит Вэй Ин.       Будто не его творение только что сделало то, что считалось невозможным более чем два века! Ванцзи не говорит этого вслух, лишь слегка улыбается, отдавая ребенка возлюбленному — и получает в ответ широкую солнечную улыбку. Наговаривает вестнику: «Сюнчжан, мы с караваном, талисман работает», — и отпускает. Ждать ответное послание не имеет смысла: это бабочки Сичэня могут преодолеть две тысячи ли за пару кэ, а вот вестнику Ванцзи понадобится сяоши или даже полтора — и дело не во вложенной в заклятье силе, а в опытности в его применении. Ему искренне жаль, что брат будет тревожиться так долго, и он дает себе слово, что будет тренироваться чаще.       Пока Ванцзи возится с вестником, все уже снова загружаются в лодки. Опытный кормчий может вести их и ночью, не приставая на привал к берегу. На земле остаются лишь Ванцзи и Вэй Ин, их терпеливо ждут.       — Домой, гэгэ? — улыбается Вэй Ин, баюкая так и не проснувшегося А-Юаня.       — Домой, А-Ин.       И только бы не ослепнуть от того, какая яркая улыбка достается ему в ответ на такое обращение.