Заложник

      Весна в Пристани Лотоса столь же прекрасна, как и любой другой сезон. Или для Ванцзи даже засушливый дашу где-нибудь в Цишани был бы прекрасен, если рядом с ним Вэй Ин? Ванцзи склоняется к этой мысли, ничуть не возражая.       Но в Чуньфэнь, в этот Чуньфэнь Пристань Лотоса для Ванцзи обретает новые краски, еще более насыщенные и глубокие, чем прежде, потому что...       Флейта лежит на ладони его мужа — светлая, золотящаяся лаком и поблескивающая плотной намоткой алых шелковых нитей. Она ничем не украшена, кроме двух иероглифов имени, которые Ванцзи увидел пока лишь мельком, не успев прочесть: Вэй Ин, лукаво посмеиваясь, повернул флейту именем вниз.       — Муж мой, я хочу сыграть с тобой, — говорит Вэй Ин.       Ванцзи немеет от избытка чувств, только кивает так резко, что голове становится немного больно от качнувшегося в прическе жемчужного гуаня. Ах, какая мелочь! Но эта мимолетная боль помогает ему вернуть дар речи, усилить свое согласие хриплым:       — Да! Да, Вэй Ин!.. — продолжить он все равно не успевает, возлюбленный супруг успокаивающе касается его руки, улыбается мягко и нежно:       — Тише, тише, гэгэ. Прости, что заставил тебя так долго этого ждать.       Ванцзи не знает, что у него на лице, но подозревает, что привычной бесстрастности там нет и в помине. Он слишком долго ждал этого момента. Так долго! В какой-то мере, то, что они будут играть дуэтом, равнозначно в его разуме их первому разу парного совершенствования.       Ванцзи помнит его — тот раз: как они, еще не отошедшие от жара обоюдных ласк под ледяными сводами Ханьтань, устроились на циновке лицом друг к другу, немного растерянные, сплели руки в неразрывном пожатии и замерли, не зная, что делать дальше.       Вэй Ин, смущенно рассмеявшись, смотрел на него, любовался: полной темноты не было, сквозь трещины в камне проникал свет, лед одновременно и рассеивал его, и усиливал, и в голубоватом мерцании, отражавшемся от неподвижного зеркала воды, было просто рассмотреть лица друг друга. Ванцзи любовался так же, забывая думать о том, зачем они здесь, обо всем — лишь бы не отводить глаз от любимого лица. Вэй Ин напомнил первым, первым же и предложил «Круговорот золотых рек», и Ванцзи согласился, не вспомнив даже о глупых и излишних предупреждениях насчет полного и безоговорочного доверия. Они и так доверяли друг другу, себя, свои души, совершенствование... Дыхание, сердцебиение, тело, ци. Вэй Ин подтолкнул свою ци вперед, легко влил ее в духовные вены Ванцзи — горячую, солнечную, с пряной холодной нотой в глубине — отголоском инь. И так же легко принял его ци: леденящую, как вода горных рек, с тяжелой нотой инь — сладковато-медового и кроваво-металлического запаха суаньчэн. Круг замкнулся, как только ци проникла в их золотые ядра, смешиваясь и насыщаясь энергией ян этого места. И с каждым пройденным кругом она погружала их глубже и глубже друг в друга, пока Ванцзи не ощутил биение сердца и дыхание Вэй Ина, как свое, не осознал все его ощущения, не коснулся его мыслей — открывая ему так же свои — души по, шень и хунь, тело, память и помыслы. Тогда, в Ханьтань, Ванцзи словно бы заглянул в прошлое и настоящее возлюбленного, без страха и стыда открыл перед ним себя. Они были — две звезды, танцующие в небесах, лежащие на ладонях Гуаньинь, сливающиеся в одно, чтобы гореть в десятки раз ярче...       Словно бы ласковые руки божества осторожно разделили их, мягко развели по собственным телам, утишили и утешили: они все равно едины, на много-много вёсен и осеней, жизней и воплощений, на посмертие или, может быть, грядущее бессмертие связаны, спаяны, сплетены. «Равны» — шепнула Вселенная, и с тихим щелчком разомкнулись черные браслеты Оков.              В настоящем Ванцзи, волнуясь, словно сяодицзи, призванный впервые на тренировочное поле с деревянным мечом, не с первого раза складывает дрожащие пальцы в печать призыва циня. Ванцзи, выскользнув из рукава-цянькуня, ложится на уплотнившийся поддерживающей печатью воздух, кажется, вопросительно подрагивает струнами. «Сейчас, сейчас, друг!» — мысленно обещает ему Ванцзи... И сердце сбивается с ритма, когда он слышит первые ноты, едва шепотом пропетые светлой бамбуковой дицзи.       Неуверенные, почти вопросительные, дрожащие и растворяющиеся в еще прохладном весеннем воздухе... Ванцзи радостно откликается: все так, все так! Слушай меня, следуй за мной, я покажу тебе снова! И ведет дицзи за собой, словно берет за руку, словно двое шагают по мокрым покатым камням поперек говорливого потока, крепко держа друг друга и не давая поскользнуться... Словно двое сидят у костра, усталые и опустошенные, но победившие. Словно сражаются плечом к плечу и спиной к спине, побеждая, перевязывают раны друг другу, поят из ладоней водой, делят на двоих чёрствую баоцзы — и ароматный рис, кусочки мяса в густом соусе, от которого пожар во рту, тепло очага, объятия родных и близких, тяжелую и легкую работу, веселье и печаль, нежность к детям и жаркую страсть... Последний аккорд взвивается в небеса, затихая в кронах весенних ив и шелесте молодых камышей, в плеске волн в сваи старого причала.       — Лань Чжань...       — Вэй Ин...       И вместе, не успев остановиться:       — Как ее имя?       Вэй Ин смущенно усмехается, тянется к его лицу, пальцами, горячими от долгой игры, вытирает щеку, вторую: Ванцзи с опозданием понимает, что они мокры от слез. Впрочем, ему стоит сделать то же, и он так же осторожно стирает с лица драгоценного супруга следы слез.       — Вансянь.       Может быть, впервые в жизни он так смел, чтобы признаться первым, впервые в жизни он не чувствует в горле стальных когтей, сетей, что ловили и глушили его слова прежде, а в груди — клетки, запиравшей чувства. Вэй Ин все-таки сделал это, разбил все его оковы, освободил — и Ванцзи признается без страха и спокойно, радостно даже:       — Ее имя Вансянь. Мы закончили ее сегодня, Вэй Ин.       Взгляд возлюбленного мужа — как поцелуй, или как его обещание.       — Цинчэнь.       Вэй Ин протягивает ему флейту на ладони, и Ванцзи кончиками пальцев обводит оттененные золотом по светлому дереву знаки.       — Я хочу загадать еще одно желание, можно? — спрашивает он.       — Сколько угодно желаний для моего гэгэ, — улыбается Вэй Ин.       — Только одно. Хочу играть с тобой вдвоем до конца вечности и дальше.       — Ох, гэгэ... Придется исполнять его вместе, верно?              Ванцзи кивает: верно. Ведь это — совсем не недостижимая цель, так что... они будут идти к ней, может быть, медленно и долго, но не останавливаясь.