the greatest treasure

Ночевать в карцере – полный отстой, однако Рэки знает, что худшее ещё впереди. У Змея тяжёлая рука, хоть он и далеко не крупный мужик. Порой непонятно, кто вызывает больший ужас – капитан или квартирмейстр. Но Кодекс есть Кодекс. — Ты ведь ставил свою подпись, когда я принимал тебя в команду? — спокойно задаёт риторический вопрос капитан, прежде чем отослать. Рэки поджимает губы и кивает. Знает, что провинился, знает, что заслужил. Это понятно, с ним-то всё ясно, наказание положено, наказание принято и будет исполнено, а что с русалом? Поинтересоваться Рэки не решается – иррациональный страх перед капитаном, когда тот явно теряет терпение, побеждает, потому подмастерье плотника отправляется ночевать в карцер. Здесь сыро и грязно, ночью за возможность поспать приходится бороться с крысами (и отвоёвывать у них свои уши с пальцами). Рэки человек не брезгливый, да и к боли привыкший, потому не жалуется. Да и кому? Тем же крысам? Утром за ним приходят Змей и Ока. Последний смотрит с таким беспокойством, что Рэки чувствует себя провинившимся щенком – нагадил в неположенном месте, всунул свой нос туда, куда не следовало. Инициатива, порой, наказуема, а что уж говорить о самодеятельности? Ока всегда заботится о нём, он мастер своего дела и хороший человек, почти заменивший Рэки отца, поэтому ему сейчас стыдно перед наставником. И, тем не менее, никаких сожалений о проступке. — Пять, — коротко информирует Змей. Кьян поджимает губы, а Ока выдыхает. — Спасибо, — плотник искренне благодарен квартирмейстру, потому что и он, и сам Рэки понимают, что лишь Змей своим тихим словом мог смягчить наказание до минимального. — Не стоит, — качает головой тот, всё ещё сохраняя свою невозмутимую постную мину. — Капитан Адам сам принял такое решение, — обычно он немногословен, но сейчас, в компании Оки, Рэки замечает, как Змей решается добавить что-то ещё. — Русал… тоже повлиял на это тем, что согласился сотрудничать. Рэки тихо выдыхает. Живой… стоп, сотрудничать? — Он знает, где сокровище? Поможет туда добраться, а потом капитан выпустит его? — Кьян вцепляется в прутья карцера, глядя на то, как Змей равнодушно открывает замок и дверь. — Рэки, — тихо зовёт Ока и незаметно качает головой – не задавай лишних вопросов, мол. Но его и так ждёт наказание, тогда почему бы и не задать? Тем более, Змей действительно охотнее идёт на контакт и развязывает язык, когда рядом Ока. — Капитан не намерен держать русала в заложниках. Удача не придёт, если русалка сама не захочет её позвать – все знают поверья, — спокойно говорит Змей, выпуская Рэки из карцера. — И сами решают, верить им или нет, — он вешает связку ключей себе обратно на кобуру и оправляет чёрные кожаные перчатки – такие Змей всегда надевает, когда исполняет наказание, вынесенное их с капитаном совместным решением. — Капитан Адам любит верить во все знаки, что посылает ему судьба. О, об эксцентричности капитана известно каждому члену команды. И о том, как часто тот наведывается к ведьмам, и о том, как верит во все приметы. Адам – далеко не трус, он делает это не из страха или тревоги, а, скорее, в своё удовольствие. Наслаждается каждым раскладом карт таро или прорицанием, восторгается попавшимся предсказанием в печенье и часто ведёт беседы с людьми, умеющими читать по звёздам – Рэки так и не смог запомнить, как те себя по-умному кличут. Капитан… имеет свои странности. Он входит в настоящий экстаз во время боя, но также обожает устраивать шумные застолья на пиратских островах, когда они сходят на сушу. Вся жизнь для него, кажется, не более, чем битва и кутёж, Адам охочий до приключений и риска, но, несмотря на его своеобразие (и слегонца двинутость на голову, как считает сам Рэки), команда предана ему. Ни единожды за годы их совместного плавания Адам не был подвергнут предательству или бунту, никто не смел и не смеет сомневаться в решениях капитана (по крайней мере, всерьёз и ему в глаза). А даже если и сомневаются, то лишь пока очередная безумная, казалось бы, идея не увенчается успехом и приличной выгодой. Адам – человек специфичный, он может показаться легкомысленным и склонным к пафосу вперемешку с дурачеством, но… боятся его не зря. Страх часто порождает уважение, уважение часто порождает страх – круговорот любого вида устоявшейся иерархии. В любом случае, Рэки радует, что с русалом всё в порядке. Исходя из услышанного он также понимает, что Адам таки относится к той половине пиратов, что верит в пресловутую концентрированную удачу, которую русалки якобы «призывают». Впрочем, это было отчасти ожидаемо, учитывая, что в их команде и так есть русалка – штурман, отвечающий за координирование и направление корабля. Русалка-то он лишь наполовину, по материнской линии, конечно, и всё же, без его помощи они бы попросту не вошли в Русалочьи Ленты. Догадываться-то Рэки догадывался, но наверняка не знал, что капитан решит делать с таким уловом, потому и решился ночью попросту помочь русалу выпрыгнуть обратно за борт. Не успел, правда… — Змей, — слышит Рэки тихий голос Оки, когда поднимается по лестнице наверх. Он оборачивается, мельком видя через плечо, как Ока кладёт свою грубоватую ладонь на плечо квартирмейстра, и почему-то чувствует себя так, будто застал некий интимный момент между двумя любовниками. Хотя, по сути… — Я услышал тебя, — Змей отвечает достаточно холодно, но во взгляде его скользит нечто неуловимо тёплое, что вызывает у Оки слабую грустную улыбку. Рэки закусывает внутреннюю сторону щеки и отворачивается. Не для чужих глаз такие сцены. Змей выводит его на палубу, и Рэки настраивается на то, что следующие минуты придётся просто вытерпеть и пережить. Он заслужил это наказание, потому даже ни на секунду не смеет спорить с решением капитана. Краем глаза Рэки замечает, как на палубу поднимается Джо. На миг их взгляды пересекаются, и кок сочувствующе поджимает губы, после чего облокачивается о борт, скрещивая могучие руки на груди. Рэки лишь мысленно радуется, что наказание исполнять будет не этот здоровяк. Хотя Змей, конечно, тоже далеко не нежный. Оставшись без рубахи, в одних потрёпанных бриджах, Рэки покорно встаёт к мачте, пока квартирмейстер крайне ловко и без колебаний привязывает его запястья, фиксируя покрепче. День сегодня жаркий, солнце печёт, но это лишь лёгкий дискомфорт, в сравнении с тем, что сейчас ожидает Рэки. Новости и сплетни на корабле разносятся как блохи на крысах, поэтому никто не нуждается в представлении причин сего «шоу». Все сходятся поглазеть на то, как провинившийся подмастерье плотника будет получать за свой косяк, ничего удивительного. Хлеба и зрелищ, как говорится. Капитан тоже смотрит – Рэки не видит его, но чувствует этот пронзительный дикий взгляд и спокойную ухмылку. Адам всегда смотрит на то, как Змей исполняет наказания. Есть в этом что-то… жуткое. Будто капитан получает от всего процесса какое-то садистское извращённое удовольствие. Впрочем, кто знает, что в голове у Адама? Рэки – определённо нет. И знать не хочет, если быть честным. Однако, это не мешает им восхищаться, время от времени. Страх не всегда ходит бок о бок с отвращением, да и объективно оценивать того, кого боишься – это вполне нормально. Только сейчас на размышления о капитане нет ни сил, ни желания. Змей заносит плеть – и дальше Рэки приходится сжать зубы, чтобы позорно не взвизгнуть. Каждый удар обжигает спину куда больше, чем палящее солнце, но Рэки таки не издаёт ни звука, пока последний, пятый взмах плети не рассекает воздух. Перед глазами пляшут цветные мушки, когда Ока помогает своему подмастерью подняться. Рэки даже пропускает момент, когда Змей освобождает его запястья от жёсткой бечёвки. — Ты как, порядок? — негромко окликает плотник. Рэки находит силы лишь кивнуть. Слёзы, залившие лицо во время порки, быстро высыхают и неприятно стягивают кожу. Что ж, могло быть и хуже – Рэки помнит другие наказания, которые исполнял Змей. Многие из них были смертельными – за измену или жёсткое нарушение какого-то из самых важных пунктов Кодекса. Для пиратов Кодекс – что-то вроде десяти священных заповедей для христиан – неоспоримый и нерушимый, хоть и, чаще всего, для каждой команды свой собственный, утверждённый капитаном с правом вносить поправки. Эдакая пиратская Библия, священная книга всея корабля. Взгляд расплывается, когда Рэки скользит глазами по тому, что его окружает, но он заставляет себя идти ровно, чтобы Оке не пришлось его тащить. Где-то противно орут чайки, значит они проплывают через скалы, и до Рэки медленно доходит… — Мы свернули с курса? — хрипло уточняет он у Оки. — Да, ближе к рассвету — вздыхает тот. — Тише, не дёргайся. Пойдём. Вопросы остаются, но Рэки затыкается и послушно следует за плотником, потому что голова начинает кружиться. Кажется, виной тому пекущее солнце и сильное напряжение во время процесса наказания.

***

Рэки не помнит, в какой именно момент просто вырубается, и приходит в себя уже в лазарете. Лекаря рядом нет, но спину приятно холодит мазью. Ока вряд ли стал бы тратить на него столько времени, у плотника много дел на корабле, тем более учитывая отсутствие подмастерья, поэтому помог Рэки, скорее всего, юнга. Здорово, надо будет поблагодарить – как Оку, так и этого мальца, на месте которого был сам Кьян ещё пару годиков назад. Он слегка кряхтит, приподнимается на руках и оборачивается, слыша чужую возню со скляночками-баночками из медицинского саквояжа где-то рядом. — Эй, спаси-… — давится благодарностью, понимая, кого перед собой видит, —…-бо. Ему снисходительно усмехается чёртов русал. Тот самый русал, которого Рэки вчера вытащил из сети, и из-за которого получил пять ударов плетью. Стоит и усмехается, мелкий засранец. Мелкий красивый засранец… Стоп. Стоит?! Рэки моргает, опускает взгляд и понимает – да, стоит. На двух худощавых бледных ножках, босой и в явно великоватых для него бриджах, подвязанных кожаным поясом. Смутно знакомым, к слову, чёрным поясом с серебристой бляшкой… — Не откинулся таки, салага. Вопросов в голове Рэки становится ещё больше.