the greatest treasure

После ухода Кису, Рэки становится понятно одно – теперь он русалочья нянька. Помимо своих привычных обязанностей подмастерья плотника и остальной помощи, что требуется на палубе из-за нехватки экипажа для обустройства недавно захваченного фрегата, Рэки вынужден заниматься Мией. Поначалу они тратят целый день для того, чтобы нормально поставить его в вертикальное положение. Оказывается, Мия давно не ходил на ногах, потому, пока он вспоминает, как это делать, Рэки приходится носить его на руках. Потом – ставить стопами на свои ноги, придерживать за талию и учить ходить, как маленького ребёнка, чтобы у русала быстрее заработала мышечная память. Вот так они по палубе туда-сюда и топают, вызывая у остальной команды смех. Зато позже, буквально спустя пару часов, Мия уже спокойно бегает с места на место, занимаясь делом. Капитан, стоящий у штурвала, наблюдает за этим и, встречаясь с Рэки взглядом, одобрительно усмехается. Видимо, методы дрессировки малька ему приходятся по душе. А у Рэки от одного взгляда Адама бегут мурашки вдоль позвоночника. Русал везде таскается за ним хвостиком. Они вместе едят, вместе спят – буквально, в одной койке или на одном гамаке в трюме, переплетя конечности в какой-то крендель, – вместе работают. Ну, точнее, Рэки работает и параллельно учит Мию, как и что нужно делать. Тот достаточно быстро осваивается, и уже спустя день своего пребывания на корабле демонстрирует чудеса гибкости и ловкости – висит вверх-ногами, зацепившись за канат, пока Рэки, пользуясь натяжением от всего веса Мии, фиксирует тот покрепче. Так значительно легче, чем самому сначала тянуть в одну сторону, а потом быстренько завязывать, пока канат достаточно натянут. Капитан, заметив эти чудеса акробатики, подходит ближе, заинтересованно выгибая бровь. — Ну-ка, — хмыкает он, самостоятельно снимая Мию и подсаживая на фок-мачту, — полезай в Воронье гнездо, — в губах Адам зажимает трубку, та слегка пыхтит дымом. Капитан совершенно не выглядит хоть каплю напряжённым – что ж, Рэки может его понять, ведь мелкий и изворотливый Мия весит едва ли со скудный мешок картошки. Русал спокойно добирается до нужного места минуты за полторы, смотрит на горизонт и охает. На лице его расцветает восхищённая улыбка. Рэки и сам улыбается, вспоминая свой восторг, когда впервые залез в Воронье гнездо. Лет до пятнадцати он постоянно торчал там, пока полностью не ушёл в ученики к Оке, и его заменил другой юнга, который уже, вроде как, неплохо вписался к Джо в камбуз. Пока что никто из других юнг так и не занял наблюдательный пункт на постоянной основе. Это хорошая идея, и Рэки поворачивает голову в сторону капитана, дабы озвучить её, но замолкает. Адам тоже смотрит на восторженно светящегося Мию, усмехаясь. Усмешка эта достаточно тёплая и мягкая, такая, какую Рэки ещё никогда не наблюдал на его лице, и в то же время довольная. Как на это реагировать – Рэки не знает. — Мы нашли нашей маленькой рыбке хорошее занятие, что скажешь? — урчит Адам, даже не глядя на него. Рэки снова смотрит на Мию, затем на капитана. Почему-то сейчас не испытывает привычного лёгкого опасения, стоя рядом с ним. — Интересуетесь моим мнением? — возможно, это звучит слегка дерзко. Адам хмыкает. — Интересуюсь. Теперь он – твоя головная боль, Рыжик, тебе и решать. — Я думал, — Рэки сам удивляется тому, как едко говорит, — что решаете здесь всё Вы, капитан. Тот, наконец-то, таки поглядывает на Кьяна и подходит чуть ближе. Внимательно окидывает взглядом, после чего хмыкает: — Я. Но это не значит, что я не прислушиваюсь ко мнению своей команды. А ты, насколько я помню, всё ещё её часть. Рэки решается встретиться с его глазами своими – смотрит смело и упрямо, слегка сводя густые тёмно-рыжие брови к переносице. — Пока Вы не отдадите мне приказ пройтись по доске, так точно. Адам на это вскидывает брови и – внезапно – смеётся. Но в следующую же секунду перехватывает Рэки за подбородок, заставляя вскинуться. Оскал у капитана опасный, взгляд дикий, но в то же время и спокойный. — Рэки, — сладко рокочет он, наклоняясь ближе, — запомни хорошенько – когда папочке приходится отшлёпать своего ребёнка за непослушание, это называют воспитанием и дисциплиной. И меньше любить его он от этого не станет. Но если потребуется – накажет снова, — хватка Адама становится сильнее, болезненнее, но Рэки не позволяет себе издать ни звука. — Ты усвоил свой урок, не так ли? Теперь стоит ответить. — Да, — Кьян хрипловато выдыхает, чувствуя страх и одновременно спокойствие. Будто бы Адам – удав, загипнотизировавший свою жертву. Он отпускает Рэки, и тот тут же касается своей челюсти мозолистыми подушечками пальцев. Там всё будто бы горит. Тем не менее, после этого разговора Рэки понимает, что больше не чувствует этой мрачной боязни капитана в себе. Будто бы… этот их короткий разговор расставил в голове юного пирата приоритеты. Адам – его капитан. Они по одну сторону, и каким бы он не казался пугающим, Рэки осознаёт одну простую вещь – Адам ценит его, как члена своей команды. Как ценит и каждого другого на этом корабле. И, кажется, Мия теперь тоже входит в число тех, кого Адам ценит. Из-за того ли, что верит в известную примету о русалках, приносящих кораблям удачу, или же по ещё каким-то своим причинам – Рэки не знает. Но принимает это как факт. За последующую неделю Рэки узнаёт о русалках ещё множество новых вещей. Первое: они живут косяками, как рыбы, но при этом вольны путешествовать по всему морю. — Да-а, мама, конечно, рассердится, что я уплыл и их не предупредил, — тянет Мия, слегка морщась и зачёрпывая ложкой свой суп, — но мы любим путешествовать и изучать все уголки океана, и часто уплываем поодиночке. А вы, что, вечно сидите на одном месте? Это же скука смертная! Рэки, в принципе, с ним согласен – он тоже всегда мечтал о свободе, о том, чтобы побывать в самых разных частях мира и не быть привязанным к одному месту. Мысли о «стабильности» и оседлом образе жизни и по сей день вгоняют его в тоску, а сердце жаждет приключений (правда, мама говорила о том, что это не сердце, а задница, но… не суть). Так вот. О русалках. Второе, что ошарашивает Рэки – практически все они размножаются… не совсем стандартным для человека образом. Когда Мия упоминает о том, что родителями Вишни могли быть двое «отцов», Рэки впадает в ступор и совершенно не понимает, как такое вообще возможно. Оказывается, русалки могут как зачинать детей, так и беременеть, но для этого не обязательно быть «самкой». — Ты действительно глупый, — Мия закатывает глаза, разъясняя уже в третий раз, пока они оба перебирают мешки с провиантом в трюме. — Это у вас, людей, всё примитивно делится на «белое» и «чёрное». И Рэки всё равно не понимает, но Мия терпеливо, хоть и слегка раздражённо, рассказывает о том, как у русалок это вообще работает. В голове у него выходит разложить информацию таким образом: самцы, то есть русалы, могут зачать детей как друг другу, так и русалкам-самкам, а ещё человеческим женщинам, но не могут человеческим мужчинам. Сами же русалы могут забеременеть как друг от друга, так и от человеческих мужчин, но не могут ни от женщин, ни от русалок. Русалки, в свою очередь, могут забеременеть одна от другой, от русалов и от мужчин, но не от женщин. Зачать также могут только между собой. Каким, кракен побери, образом вообще могут беременеть русалы, Рэки даже страшно подумать, но он делает себе мысленную пометочку по поводу того, что со своими фантазиями в сторону Мии нужно быть… осторожнее. Третий факт, который Рэки узнаёт – между собой русалки достаточно… откровенны. — Ну, кроме северных, у них с этим построже, — упоминает Мия, чуть хмурясь. — Отец Ланги вообще ни с кем не греется, кроме его матери. И она только с ним, потому что, ну… северных хватает, даже людей тогда не нужно. — Греется? — с лёгким подозрением уточняет Рэки, затягивая канат и перебрасывая тот Мие, дабы русал обвязал его за крючок со своей стороны. О Ланге, близком друге Мии, он уже успел наслушаться, потому это имя не вызывает вопросов, зато остальное – очень даже, но тут лучше спрашивать по порядку. — М-гм, — получает в ответ кивок от мальчишки. — Когда нам холодно, мы сбиваемся в косяки поплотнее и греемся друг от друга, — изумрудные глазки сверкают хитринками. — После «грелок», через время, у многих появляется икра. Дети. Рэки чуть не упускает канат, когда понимает, что, по сути, эти «грелки» – массовые русалочьи оргии. И то, как Мия усмехается, даёт понять, что о человеческих обычаях ему, всё же, что-то известно. — И часто ты… так греешься? — уточняет он, сглатывая. Мия хмыкает, чуть недовольно поджимая губы, и некоторое время не отвечает, потому что у него в зубах зажат один конец каната. Потом, таки, подаёт голос: — На общие «грелки» меня не пускали, рано ещё, — бурчит, — но мы часто греемся с Лангой. Не совсем так, как все взрослые, но тоже приятно, — русал почти мурлычет, видимо, вспоминая. Рэки заливается краской – он человек творческий, в свободное время любит порисовать и выстругать из дерева разные интересные штуки, потому воображение у него крайне яркое. Жар окутывает всё тело, когда он представляет Мию, ласкающегося с другим юным русалом-красавцем. Лангу Мия описывает, как длинноволосого юношу, «северного принца», примерно возраста самого Рэки, «светленького», как он говорит, потому Кьян вполне себе может вырисовать картинку, заставляющую взволноваться перспективой тесноты бриджей в области паха. О Ланге Мия говорит много, но только однажды в его голосе проскальзывает что-то похожее на грусть. Они оба сидят в Вороньем гнезде – ночь ясная, звёзды такие яркие, что грех не полюбоваться, приятный прохладный ветерок обдувает натруженное за целый день тело. Слушать про русалочью жизнь так вдвойне здорово. — Ланга, вообще… и правда очень красивый. Ты не представляешь! У него такие голубые волосы, светлые ресницы, лицо такое… будто у Морского Бога, точно тебе говорю, — Мия улыбается, но Рэки слышит некую горечь в этих словах. То, как русал нервно касается своих волос, побуждает спросить: — Разве… бывают красивее тебя? — Рэки ляпает это, и только после осознаёт смысл сказанного, чувствуя, как горят уши. Мия смотрит на него с удивлением. У него розовеют щёки, и Рэки думает, что это хороший знак. По крайней мере, не ему одному неловко. — Д-дурачина, — фырчит русал, но уголки его губ дёргаются в короткой усмешке. — Даже ваш полукровка, Вишня, красивее. У него тоже цветные волосы, острый нос и он высокий. Как и Ланга. А я… а у меня и волосы обычные, чёрные… не цветные. И нос дурацкий – курносый, маленький… и сам я маленький, коротышка, — Мия отворачивается, звуча уже куда тише. У Рэки сердце заходится от всего запала, с которым он восклицает: — Сам ты дурачина! Полный дурак. Самый глупый русал в мире, — пират смеётся и наклоняется ближе. — Да у тебя волосы – как шёлк. Такие чёрные, как беззвёздная ночь, длинные… и носик на пуговку похож – это же, ну, святая каракатица, просто чертовски мило! — Рэки шумно выдыхает и нависает над Мией, смотря прямо в глаза. — Так и разве классно быть дылдой? Ты мелкий, но тебя же просто постоянно на руках таскать хочется! Рэки с теплом в сердце вспоминает то, как в первый же день вот так и таскал Мию, когда тот ещё не привык к ногам, потому что близость с этим мальчонкой ему чертовски нравится. Его приятно держать в руках, приятно касаться гладкой кожи и согревать своими тёплыми, чуть шершавыми ладонями, приятно и дурачиться, когда Мия пытается вывернуться из крепкой хватки, а Рэки чувствует своё превосходство в физической силе. Каждый раз, пригвождая Мию к стенке каюты или перилам на палубе, держа оба худых запястья одной своей ладонью, Рэки ощущает, как всё внутри него дрожит, и дрожь эта рождает возбуждение, разливающееся жидким пожаром по венам. Привычные бесенята в глазах Мии тоже всегда заводят, но сейчас его взгляд, скорее, робкий, нежели хитрый. Рэки впервые видит этого малька таким… уязвимым. — Ты… правда, что ли? — недоверчиво уточняет тот. — Ну конечно! — Рэки активно кивает. — Ты… я вообще никого прекраснее тебя не видел, ни парней, ни девушек. Ну, да, Вишня красивый, конечно… но ты – это же совсем другое! Ты похож на… на котёнка, понимаешь? Мия отрицательно качает головой. — Котёнка? Что это? Рэки, посмеиваясь, объясняет, кто же такие кошки – ну, как может, – и обещает показать Мие котят, как только они пришвартуются к Сукару. Там, на острове, их точно будет возможно отыскать. Капитан даже как-то упоминал об идее взять парочку на борт, чтобы крыс ловили. Возможно, теперь удастся этим заняться, а заодно познакомить Мию с прелестными мяукающими комками шерсти. На следующий день Рэки работает в мастерской без Оки, потому что тот занимается чем-то на палубе. Мия сидит рядом, скучающе вплетая себе в волосы ниточку с нанизанными бусинками. Рэки нравится, это выглядит мило, и он даже рад, что Мия перенял такую привычку у Кису. Во время физической работы занимать себя болтовнёй с русалом – самое то. Рэки расспрашивает Мию про жизнь русалок, и вскоре тема как-то перетекает в их происхождение и веру. По словах Мии, русалок создал Морской Бог, в которого они и верят, а сам он был человекоподобным и спустился к ним, на дно океана, потому теперь русалки отчасти зависят от людей. И согласно этому, все те, кто могут понести от человека дитя, должны делать это минимум единожды в жизни. Тут у Рэки возникают вопросы. — Погоди, — он чуть хмурится, — то есть, все вы должны рожать одного ребёнка от человека? Это ты и имел в виду, когда говорил, что, — Рэки чуть напрягается, пытаясь вспомнить слова Мии, — от людей нужно… метать икру? Мия издаёт смешок, ведя плечом. — Полезно, ага. И, нет, не все, некоторым полукровкам, рождённым от человека, иногда не нужно. Ну и у северных русалок немного по-другому. Там раз на раз не приходится, — он задумывается, подбирает к себе коленку и опирается о неё подбородком, наблюдая за тем, как Рэки опиливает весло. — Например, Ланге нужен будет ребёнок от человека, но это потому, что он наполовину северный русал. А вот его отцу – нет, потому что он чистокровный. Кстати, моим родителям тоже дети от людей не нужны – мама и папа оба полукровки. Моя бабушка по маминой линии была человеком, а по папиной – дедушка. По папиной линии у меня двое дедушек, вообще. Один – русал, второй – человек… У Рэки в очередной раз вскипает мозг. Он совершенно перестаёт понимать это русало-человечье генеалогическое древо, и прерывает Мию другим вопросом: — Ладно, допустим. А тебе… тебе нужно будет, э-э… — Рожать от человека? — уточняет тот. — Ну… да. — Ага, — Мия вздыхает и фыркает. — Отстой, да? Придётся ещё и на суше жить какое-то время… — А это… обязательно? То есть, — Рэки чуть тушуется, — ну, что будет, если ты не захочешь? На это русал только качает головой. — Во-первых – захочу, это наш инстинкт. Во-вторых… у каждого и каждой по-разному, но примерно в период между двадцатью и тридцатью годами у тех русалок и русалов, кому нужно и кто ещё не понёс от человека, начинаются проблемы со здоровьем. Кожа становится не такой гладкой, хвост шелушится, чешуйки и волосы выпадают, когти и клыки становятся ломкими. Нам полезно рожать от человека хотя бы раз – тогда здоровье восстанавливается, и мы чувствуем себя в разы лучше. Да и роды у русалок гораздо легче, — Мия чуть улыбается. — Если от человека, то в животе большая икринка. И потом, когда приходит время, мы уходим в воду, она облегчает всё, поэтому… это действительно практически безболезненно, насколько я знаю. О воде Рэки уже слышал – русалки чувствуют её как-то по-особенному, намного лучше ориентируются в бескрайнем море или океане. Будто читают течения, будто слышат воду и общаются с ней на своём уровне. Собственно, насколько Рэки знает, это было одной из главных причин, почему русалки, по своей воле находящиеся на корабле, считались приметой «к удаче», а также причиной того, что их навигатор – Вишня – наполовину русал. Интересно, а ему тоже нужно заводить ребёнка от человека? Рэки озвучивает этот вопрос, и Мия кивает, отчего приводит пирата в недоумение. — Но… он же полукровка, как и твои родители! — Да, но… это тоже не на всех полукровок распространяется, понимаешь? А некоторым русалкам другие русалки «сходят» за людей, как маме Ланги достаточно было родить от его отца, потому что он – чистокровный северный русал… короче говоря, — Мия вздыхает, — это часто… индивидуальная штука. Кому-то нужно, кому-то нет. Но мы чувствуем это у себя и видим у других. Только… описать, как это определить у кого-то, я не могу. Просто… знаю, вот и всё. Эта русалочья нужда рожать от человека, обосновывающаяся, якобы, благодарностью и долгу Морскому Богу, кажется Рэки обычным биологическим механизмом. Ведь, если русалки действительно произошли от людей, то, постоянно живя в воде, им нужно как-то «разбавлять» свой вид, обновлять человеческие гены, иначе они все бы уже давно утеряли человекоподобный вид и попросту обратились в больших рыб. Рэки всё ещё пребывает в лёгкой прострации, потому что теперь пялится в область живота Мии, представляя, как там растёт… «большая икринка», кракен подери. Как это вообще возможно? Мия, перехватив его взгляд, вдруг оживляется и щурится. — Что? — Да просто… — Рэки выдыхает, откладывает весло и тянет руки к русалу, устраивая ладони на талии. — Ты же такой… маленький? Я не представляю, как в такого маленького тебя может поместиться что-то ещё! Возможно, это звучит слишком двусмысленно, и Рэки краснеет, видя, что Мия тоже заметил игру слов. Ещё больше пират заливается краской, когда русал хватает его за руку и прикладывает ладонь к своему животу, а сам подаётся ближе. — Ты прав. Нужно проверить, что же во мне может поместиться… — Мия мурлычет это почти в самые губы Рэки, и тот сглатывает, заворожённо приближаясь, пока… — Рэки, я закончил с- оу… — Ока перебивает сам себя на полуслове, а Рэки тут же отскакивает от Мии с бешено колотящимся сердцем. — Я могу зайти позже, — плотник понимающе усмехается, потирая шею ладонью. — Н-нет, я уже тоже всё, весло готово! — тут же пищит ему Рэки в ответ. Мия же, весь такой же красный, делает вид, что снова очень занят вплетением всякой всячины в волосы. — Отлично. Я слышал разговор Вишни с капитаном, к вечеру мы должны прибыть. Ока оставляет их вдвоём снова, но на этот раз не уходит на палубу, потому что занимается делами в мастерской, просто в другом углу. Рэки же, снова вернувшись за своё место, поглядывает на Мию. Встречается с изумрудными глазками и улыбается. — Готов к высадке на настоящий пиратский остров? — Больше тебя, салага, — хмыкает тот в ответ с усмешкой. Теперь остаётся только продумать, что интересного показать там Мие, помимо котят. Ну, с этим Рэки уж точно справится.