the greatest treasure

— Мия! Отдай, засранец! Возня в мастерской продолжается уже несколько минут, потому что одному заскучавшему русалу приспичило стащить у Рэки ножовку, которой он, между прочим, только что выпиливал заготовки для каркаса очередного сундука. Членов команды прибавилось, соответственно, их личных вещей и провианта – тоже, и не всё из этого можно хранить без защиты от прямого попадения воды. А угроза промокнуть на корабле, плывущем среди морей и океанов… ну, более чем просто «высокая». Туман стелется уже несколько дней, так что от Мии в Вороньем Гнезде толку как от устрицы в бочке рома. Он всё чаще захаживает к Вишне в навигаторскую, а капитан это лишь одобряет, мол, одно русалочье чутьё – хорошо, а два – ещё лучше. Ну, справедливости ради… в густом тумане это действительно практично. Наверняка они бы уже сотню раз сбились в нём с курса и с десяток врезались в какую-нибудь внезапную скалу, если бы не Вишня. А теперь и Мия. Впрочем, Рэки и сам частенько помогает штурману, только вот его талант заключается совсем не в навигации, а в рисовании и ориентировании по картам. В отличие от Оки, Вишня себе помощника не берёт. Он вообще не любит лишних взаимодействий с кем-либо, а когда Адам несколько раз предлагал ему взять в ученики кого-то из молодёжи, Вишня отказался наотрез, брезгливо морщась – детей и подростков он не выносит совершенно. Иронично, учитывая, что Мия ему, кажется, очень даже приглянулся. То ли это та самая особенная русалочья связь, то ли ещё что-то… Рэки не в курсе, но, похоже, теория о том, что все члены экипажа «Любовника Смерти» имеют слабость к Мие, вполне себе правдива. Даже хладнокровный и скептичный Вишня проникся. И, понятное дело, самая сильная слабость (ха, опять ирония) к Мие здесь у Рэки, что известно уже, наверное, каждой палубной крысе. А крыс, к слову, поуменьшилось. Всё благодаря кошкам, с которыми Мия нянчится больше всех. Опять сработал его природный магнетизм, влияющий даже на капитана. По отплытию с Сукару он каким-то образом убедил Адама, что кошки им совершенно необходимы, и добился своего. Рэки ловил кошек по переулкам пиратского острова вместе с Мией, а потом помогал приучить к кораблю, при этом заработав не мало царапин. Зато… ладно, любые царапины стоят этого счастливого блеска изумрудных глаз и радостной улыбки на лице русала. И вот лучше бы он сейчас возился со своими кошками, чем… — Ты торчишь здесь весь день, — Мия задорно фыркает и соскакивает с уголка верстака Рэки, убегает, когда тот поднимается следом, желая забрать ножовку обратно. — Ока работает сегодня на палубе, каюта в твоём распоряжении, а ты только доски свои пилишь, салага. — Может потому, что это мои обязанности, мелочь? — раздражённо цокает языком Рэки, приближаясь к обнаглевшему русалу. — Отдай! — А ты отбери. Мия гибкий и изворотливый, поймать его сложно, но не невозможно. Против грубой физической силы ему сопротивляться некак – это осознание вызывает очередной прилив жара где-то в животе, и Рэки шумно выдыхает, когда зажимает Мию у стенки каюты. Одной рукой перехватывает оба его запястья и пригвождает к древесине, нависая всем собой. У них не то чтобы слишком большая разница в росте, но из-за положения она вполне себе ощутима. Это чувство… оно опять накрывает с головой. Рэки облизывается, глядя на то, как губы Мии тянутся в довольной ухмылке – поганец этого и добивался, рыбью требуху ему в глаз! — Тебе нравится, — констатирует русал с вкрадчивым спокойствием. — Хватать меня, обездвиживать, поднимать и держать навесу… — он мурлычет это, вместе с тем подаваясь вперёд и прижимаясь всем телом ближе. — Заводит, да? — Заткнись, — Рэки смущается, и, тем не менее, не ослабляет хватку. Мия явно хочет сказать что-то ещё, но его действительно стоит заткнуть. И Рэки знает отличный способ, как это сделать, от которого кайфует и сам. Они сталкиваются губами резко и порывисто, кусаясь в поцелуе. Рэки также знает, что это именно то, на что Мия его провоцировал, но, чёрт подери, как же хорошо… Прекращать не хочется совершенно. Благо, Мия сам отстраняется – лишь на пару сантиметров. Они всё ещё дышат одним воздухом и едва не соприкасаются носами. — Тебе нравится чувствовать себя больше. Сильнее. — И что в этом плохого? Мия медленно облизывает губы после поцелуя, в усмешке мелькают его острые длинные клычки. — Ничего, — он сгибает ногу в колене и приподнимает её, упираясь Рэки в пах. — Это хорошо, потому что какой-нибудь дохляк мне бы вряд ли так нравился. — А я тебе так нравлюсь? — Рэки довольно усмехается, прижимаясь к Мие и вновь цепляя его губы своими – лишь мажет, коротко прихватывает. — М-м, нравишься, — игриво зеркалит тот. — Очень-очень? — Возможно. — Так нравлюсь, что ты заставил меня оторваться от работы, чтобы я тебя трахнул? Что-то опасное сверкает в глазах Мии, и Рэки с запалом понимает, что наступил на рискованное местечко. Шаг влево, шаг вправо – расстрел в упор. — А у тебя с этим какие-то проблемы, салага? Думаешь, следует переключиться на кого-то другого, кто не так занят? — Мия говорит медленно, но резко, его слова – будто хлысты плети. О, Рэки знает о них достаточно. — Может быть, капитан будет свободен, и мне стоит обратиться к нему? Я слышал, что русалки вполне в его вку- Мия не договаривает, потому что Рэки, зверея, впечатывает его в стену грубее, целует вновь – жадно и агрессивно. Именно так, похоже, как Мие и нужно, потому что это сладкое глуховатое мурчание Рэки способен уже узнать за долю секунды. Мие нравится, Мия возбуждается и хочет ещё. Хорошо, что они не успевают зайти дальше поцелуев в шею, когда раздаётся стук в дверь. Ока, наученный горьким опытом, сразу не заходит, если знает, что в мастерской может быть Рэки в компании Мии… — Рэки, я за рубанком, — доносится по ту сторону двери. Последующие пару часов они с Окой занимаются работой уже вместе. Всё это время мысли Рэки то и дело возвращаются к тому, как же легко он может ограничить движения Мии одним лишь захватом. Конечно, Мия и не сопротивлялся-то толком, потому что ему это нравилось, но… отбрасывая в сторону сексуальный подтекст и их сомнительные игрища, Рэки приходит к выводу, что стоит больше времени посвящать спаррингам с Мией. В фехтовании русала, конечно, частично натаскивает капитан, но рукопашный ближний бой с, максимум, кинжалами или ножами – это уже забота самого Рэки. Он начал учить Мию драться ещё с первых его дней пребывания среди них, пиратов, и теперь стоит продолжить тренировки, потому что… Русалочьи Ленты уже близко, а значит и встреча с браконьерами. Мысль отзывается неприятным покалыванием в груди. Оно ещё слабое, но уже настойчивое, не дающее покоя и напоминающее о себе всё чаще. Рэки уже бывал в бою не один раз, он имеет опыт и знает, каково это – оказаться в гуще битвы. Рэки видел смерть врагов, друзей, был на грани смерти и убивал сам. Рэки может выйти из предстоящего сражения живым и, с некой вероятностью, даже невредимым, он совершенно не боится… …за себя, по крайней мере. Просто так уж вышло, что сердце юного рыжего пирата теперь принадлежит одному мелкому вредному русалу. И этого вредного русала хочется во что бы то ни стало защитить. Ближе к закату Рэки вытаскивает Мию на палубу, а спустя два дня возобновлённых тренировок уже видит тот результат, которым остаётся доволен. Выпад, удар, толчок и взмах лезвия. Они танцуют в тренировочном бою уже около десяти минут, за которые Рэки успевает дважды поставить Мие подножку и заработать несколько новых синяков. Мия уходит от ударов, лавирует и ныряет, их кинжалы лязгают друг о друга, когда сходятся – каждый звон отпечатывается в ушах, дарит новую волну азарта. Адам действительно неплохо натаскал Мию в фехтовании за это время, и теперь русал уверенно применяет полученные за пару недель знания, то и дело отражая кинжал Рэки своим. Способный ученик, что уж. Это, опять же, какая-то очередная русалочья причуда – Мия учится быстро в принципе всему. Он отталкивается от сетки, натянутой сбоку от паруса, практически повисает на канате и уклоняется от очередного выпада. Рэки это только раззадоривает. — Убегаешь! — Меняю положение, — фыркает Мия в ответ и, держась руками за сетку, подпрыгивает, толкая в грудь обеими ногами. Рэки, резко выплюнув воздух, всё же успевает ухватиться за одну и притянуть русала к себе, но тот будто этого и ждёт – крепко обвивает бёдрами талию и бьёт рукояткой кинжала в челюсть. Удар обжигает резкой болью и отдаётся звоном в голове. Рэки, взрыкивая, вовремя перехватывает его руки, затем ещё с минуту возни – и Мия оказывается мордашкой в палубу. Смуглая огрубевшая ладонь зажимает оба более тонких запястья на уровне чужой поясницы, прям поверх чёрного кожаного ремня, ранее принадлежащего капитану, и корсета. Дыхание сбито, мышцы приятно тянет от напряжения, а места ударов нещадно горят, обещая гематомы и ссадины. Но настоящему пирату к этому не привыкать! Мия под ним начинает ёрзать и шипеть, что веселит ещё больше. — Не теряй бдительности даже перед тем, кого не боишься – напоминание для всяких невнимательных селёдок, — ухмыляется Рэки, в очередной раз подавая ему руку, чтобы помочь встать… …и в тот же миг оказывается поваленным на пол, чертыхаясь от резкой боли в лодыжках – Мия, пользуясь моментом, делает подсечку. Его довольное лицо загораживает наконец-то прояснившееся после тумана солнце, когда русал приставляет к шее Рэки острое лезвие кинжала и наклоняется ближе. — Не теряй бдительности, — изумрудные глаза сверкают и слегка щурятся, — даже когда думаешь, что выиграл. Это блядски красиво – сам внезапный приём, опасный и довольный Мия сейчас, его оттопырившиеся от возбуждения чешуйки на скулах и удлиннившиеся клыки вместе с вытянувшимися расширенными зрачками… Ощущение холодного металла так горячит кровь, что Рэки не в силах ничего сказать. Впрочем, его реакция «говорит» красноречивее любых слов. Мия на секунду теряется, восседающий сверху и наверняка чувствующий под собой очень уж приподнятое настроение Рэки, но тому совершенно не стыдно. Ни оказаться перед Мией на лопатках, ни того, что его член очевидно упирается в чужие ягодицы. Они оба запыхавшиеся, оба растрёпанные и взмокшие после спарринга, что не делает положение лучше. Мия, чертёнок, тоже не помогает – довольно ухмыляется и бесстыдно качает бёдрами, вызывая у Рэки желание хорошенько шлёпнуть его по заднице. Вот же ж… рыбина! — Ока сегодня снова на палубе, — как бы невзначай мурлычет он, прежде чем наклониться и куснуть Рэки за нижнюю губу. — Вымоемся вместе? В глазах русала пляшут бесенята, всплеск адреналина в крови они разделяют на двоих. Мия такой красивый сейчас, что Рэки хочется расцеловать русала прямо здесь, на глазах у всех, но в итоге он просто утаскивает его в каюту-мастерскую. Мытьём дело, конечно же, не ограничивается.

***

В каюте штурмана тихо и мрачновато… ну, на вкус Рэки. Он то и дело зевает, расчерчивая и зарисовывая на кусочке карты остров, который они только что проплыли, пока Мия вместе с Вишней отмеряют расстояние, оставшееся до Русалочьих Лент. По времени выходит совсем ничего, и именно сейчас небо, затянутое тучами, прорезает накрапывающим дождём. Когда он усиливается, в каюте становится совсем темно. Рэки подавляет очередной зевок, поджигая свечу. — Мы пройдём у самих скал, — низко комментирует Вишня. — Я могу быть в воде, — это отвечает уже Мия, и голос у него тоже будто бы вибрирует. Всю сонливость как рукой снимает. Рэки знает, что означает этот тон, и отрывается от своего занятия, чтобы тут же залюбоваться. Картина воистину будоражащая, вызывающая мурашки – что-то совершенно волшебное, чему он рад стать свидетелем снова. Оба русала устремляют взгляд в окно каюты, куда-то в сторону моря, будто оно взывает к ним. Это нечто первобытное, инстинктивное, то, что заложено в русалочьей природе. Их чешуйки – светло-розовые у Вишни и чёрные с переливом у Мии – оттопырены, глаза горят, светясь в темноте – зелёные и золотистые, самый настоящий блеск драгоценных камней. Можно было, наверное, обойтись и без свечей, ведь на карту Рэки всё равно не смотрит. Невозможно оторваться. Северное сияние и рядом не стоит с тем водоворотом эмоций, в который закручивает всё внутри Рэки, когда он наблюдает за… настоящей магией. Вишня подаёт Мие ладонь, и они сплетают пальцы. Ногти у штурмана обычные, человеческие, видимо, в силу того, что он русал лишь наполовину. Смотрится достаточно контрастно по сравнению с тёмными острыми когтями Мии, и Рэки невольно задумывается на секунду… Будут ли у их с Мией детей такие когти? Будут ли видны чешуйки? А какого цвета? Вдруг ребёнок унаследует его, Рэки, рыжий цвет волос… значит, хвост и чешуя у него, скорее всего, будут рыжими?.. Эти мысли волнуют сердце и одновременно смущают, периодически возникая в его голове. И, что самое главное… вызывают прилив такого тепла где-то в груди, что Рэки не может сдерживать глупую улыбку. Ему нравится думать об их будущем. Об их детёнышах, которые, вероятно, тоже будут с клыками и хвостиками, как их второй папа. «Папа» ведь?.. ну, Мия – не женщина, не «самка», как он сам выражается… значит уж точно не «мама». Или у русалок это тоже устроено по-другому?.. Впрочем, Рэки плевать. Как бы там ни было, он в любом случае будет чертовски рад. Оба русала стоят рядом, прикрыв глаза и соприкоснувшись ладонями. Их пальцы сплетены крепче, и Рэки замечает, как Мия слегка жмурится. Видимо, ищет что-то в водных глубинах, возможно присутствие родителей или Ланги, родного… косяка? Стаи? Рэки опять не уверен в терминологии, но не смеет отвлекать Мию сейчас глупыми уточнениями из-за собственного внезапного интереса. Наверняка же Мия уже ему говорил… Собственное рытьё в памяти, как и единение русалов, прерывает рокот распахивающейся двери. Капитан заходит без стука, принося в каюту влажный аромат дождя и шорох дорогого сукна. Ткань глухо хлопает, когда Адам небрежно отряхивает свой плащ. На своём корабле он может не церемониться и не размениваться на такие вежливые жесты, как стук в дверь. И сейчас Рэки это особенно бесит, потому что вся волшебная атмосфера вмиг исчезает, словно лопнувший мыльный пузырь. Вишня и Мия отстраняются друг от друга, прерывают свой необычный контакт. Кажется, они тоже не особо довольны тем, что их так внезапно потревожили, но спорить с капитаном ни один себе не позволяет. — Мы продолжаем идти по курсу, — говорит Адам достаточно серьёзно. — Будьте наготове. От его тона слегка прошибает предвкушением. Не самым приятным. Не самым… здоровым. Нормальные люди не ждут возможности кого-то убить или быть убитым самому. Но они и не «нормальные» люди. Они – пираты. Вишня отвечает капитану первый. — Мия поплывёт впереди и даст мне знать, когда почувствует корабль. Взгляд Адама заинтересованно мажет по Мие. Кажется, он что-то обдумывает, но затем медленно кивает, одобряюще мыча. Они с Вишней обмениваются ещё парой фраз, прежде чем капитан покидает каюту. Рэки не слушает, он лишь смотрит на Мию с учащённо колотящимся об рёбра сердцем и желанием спрятать русала где-нибудь подальше от всех возможных опасностей этого мира. — Зачем тебе вообще участвовать? — шумно выдыхает Рэки, поспевая за Мией, когда тот выходит из каюты на палубу. — Это часть сделки. — Адам не заставит тебя сражаться. Ты можешь просто… — Что, Рэки? — глаза Мии вновь сверкают, на сей раз чем-то диким. Вот-вот зашипит, как одна из кошек – та, которая с белыми носочками. — «Просто» струсить и спрятаться? Уплыть куда-нибудь подальше, пережидая всё веселье? — «Веселье»?! Ты понятия не имеешь, о чём говоришь! — Рэки хватает его за запястье. — О, ну конечно. Ты же один здесь такой умный. — Я был в битвах и я знаю, что это такое. Это… это месиво, в котором ты пытаешься выжить, убивая, чтобы не убили тебя. — Я в курсе! — взрывается Мия, выдёргивая свою руку из его хватки. — Именно поэтому я никуда не уплыву. Я не идиот и не собираюсь лезть в бой просто так, но… — хмурясь, русал поджимает губы, — …но даже не надейся, что я спрячусь дальше, чем потребуется, чтобы… Мия осекается, и Рэки понимает, что он имеет в виду. Внезапно доходит – их чувства взаимны, а значит… Мия тоже им дорожит. Рэки здесь не единственный, кто хочет во что бы то ни стало защитить своего любимого человека. И это почему-то… смягчает напор. Больше не хочется спорить, что-то во взгляде Мии не позволяет продолжить с былым запалом. — Будь осторожен, — лишь выдыхает он тихо, восстанавливая зрительный контакт. В ответ наблюдает лёгкую усмешку. — Не переживай, салага, — мурлычет Мия, скидывая с себя рубашку, которую Рэки тут же подхватывает. — В воде мне нет равных. — На суше тоже. Вспыхнувший румянец на скулах русала до самых затрепетавших чешуек выглядит очаровательно, когда Рэки резко притягивает Мию за талию к себе и запечатывает на его губах крепкий поцелуй. А спустя несколько секунд наблюдает за мелькнувшим в морской пучине чёрным переливающимся хвостом с зелёными плавниками, сжимая одежду, оставшуюся после того, как Мия разделся. Серебряная бляшка бывшего капитанского пояса будто бы ехидно подмигивает ему из всего вороха. Остаток вечера Рэки упорно отвлекается на работу, не позволяя тревожным мыслям и волнению о Мие полностью себя поглотить. В этом хорошо помогает Ока, периодически ненавязчиво болтая о чём-то, когда они оба занимаются делами в мастерской. Торчать на палубе нет смысла, когда снаружи льёт как из ведра, тем более следует продолжить заточку и чистку оружия. — Готовишь что-то особенное? — Ока слегка улыбается, кивая на рукоять одного из кинжалов, что лежит в шкатулке. Плотники, столяры, оружейники… пиратское дело в принципе предполагает разнообразные навыки. Рэки, благодаря Оке, тоже, как говорится, и швец, и жнец, и на дуде игрец – помимо досок с вёслами, вполне себе неплохо работает также с ковкой по горячему металлу. О том, как он получил свой первый особенный нож, Рэки помнит очень хорошо. Одного взгляда на лезвие хватает, чтобы погрузиться в воспоминания, и вот он уже снова четырнадцатилетний юнга, только с пару месяцев как попавший в команду. Рэки драит полы и бегает по поручениям буквально кого угодно, делает всю грязную работу, но совершенно не жалуется. А потом случается первая битва. Это королевский морской флот, крупная стычка. Бой длится долго, крики, выстрелы, общий шум отпечатывается в голове на всю оставшуюся жизнь. Мощный адмирал подстреливает капитана в плечо, и Рэки даже не думает о том, что делает, когда выхватывает из кобуры здоровяка нож, запрыгивает со спины и всаживает лезвие куда-то в горло. Оно врезается внезапно легко, словно в запечённую утку, даря мельком понимание о том, насколько же люди хрупки. Даже такие огромные, как этот адмирал, на деле, не опаснее маминой домашней утки со сливами и сладкой морковью, если на твоей стороне острый нож и внезапность. Руку заливает горячей кровью, и в этот момент становится до ужасного тихо. Собственный слух совершенно не реагирует на всё происходящее вокруг, будто Рэки внезапно оглох. Единственное, что в этом разубеждает – хриплый булькающий звук, который издаёт адмирал в последние секунды своей жизни. Его Рэки слышит более чем прекрасно. Его Рэки не забудет никогда, как и жар с липкостью чужой крови, стекающей по собственным пальцам. И то, как Адам безо всякой брезгливости обтирает нож о свой плащ, пачкая дорогую ткань, а затем протягивает ему позолоченной рукояткой вперёд. На ней выгравированы инициалы, видимо, адмирала. — Рэки? Лёгкое беспокойство в голосе Оки вырывает из мыслей. Рэки моргает, переводя взгляд с лезвия одного из ножей на кинжал, в рукоятку которого инкрустирован маленький неогранённый изумруд. — Да, — он слабо усмехается и проводит огрубевшей подушечкой большого пальца по рукоятке. — Хочу отдать его Мие. Ока, подхватив кинжал, оценивает работу и одобрительно кивает. — Ты вставил камешек сам, — улыбается, после чего откладывает кинжал обратно. — Хороший выбор. — Нож режет только одной стороной, кинжал – двумя, — Рэки хмыкает, затем издаёт смешок. — Чтобы этот малёк точно не облажался. Пусть Мия получит свой первый кинжал от него, в качестве подарка, а не трофеем после первого же убитого врага. Что-то в этом кажется Рэки… правильным. Мия не создан для бойни и крови. Мия создан для бескрайнего океана, водных глубин и всплесков пены солёных волн. Для нежных тканей, скользящих по его бледной коже и тонким изящным изгибам, для дразнящих подтруниваний и ласк, поцелуев, крепких тёплых объятий… Мия создан для ощущения дома в любом уголке мира, приключений и исследований. Рэки хочет этого, так отчаянно хочет сделать Мию счастливым и подарить ему кучу новых эмоций и впечатлений, что сердце едва ли не разрывается в груди от столь пылкого желания. Вера в то, что у них всё получится, лишь крепнет, когда Рэки прячет кинжал в ножны. Вместе с щелчком закрывающейся шкатулки раздаётся стук в дверь – такой короткий и тихий, что спутать его виновника с кем-то другим крайне сложно. Рэки понимающе усмехается и сам поднимается с места. — Спущусь в камбуз, нужно отдать Джо его мачете, — говорит он Оке, распахивая дверь и проскальзывая мимо Змея. Этот холодный равнодушный взгляд цвета грозовых туч… мурашки бегут по коже. Первое время в команде Рэки думал, что Змею отрезали язык и что он не чувствует боли. Кажется, кто-то из ребят постарше так подтрунивал над несмышлённой тогда ещё «пороховой обезьянкой», возможно это был Тень или же кто-то другой. Возможно, этого «кого-то» уже нет в живых. Серый безжизненный взгляд меняется моментально, стоит Змею заговорить с Окой. — Ты останешься в тылу. — Это распоряжение капитана? — Это распоряжение квартирмейстра. Рэки мельком видит, как Ока тянет к Змею ладонь, и его более крупные пальцы переплетаются с чужими – костлявыми и бледными, в шрамах. Змей сжимает ними ладонь Оки, такую надёжную и тёплую. У квартирмейстра, думает Рэки, руки наверняка ледяные, как у смерти. Змей не выглядит так внушительно как Джо или Адам, он даже мельче Оки, высокий и достаточно худощавый, скорее ближе к Вишне, но пугает… едва ли не больше капитана. — Ты ледяной весь, сходи уже на сегодня с палубы, там же льёт как из ведра, — последнее, что слышит Рэки, взбираясь по лестнице, прежде чем дверь в каюту тихо захлопывается. В голосе Оки столько заботы и нежности, что это даже смущает. Каждое их взаимодействие со Змеем наедине ощущается слишком интимным, чтобы тихо сидеть и работать в уголке, даже когда они просто разговаривают, потому Рэки предпочитает сваливать в такие моменты. Любовь не чужда, наверное, ни единому пирату – даже такому жутковатому, как Змей. Его распоряжение о том, чтобы оставить Оку в тылу, наполнено рационализмом. Главный плотник, всё же, является одним из самых важных членов экипажа, особенно после битв, ведь кто, как не он, потом будет латать корабль? Но всё же… угадывается в этом ещё и некий личный мотив. Рэки, в принципе, прекрасно понимает Змея. Ночью он спит беспокойно, а ближе к рассвету решает подняться на палубу. Ещё тихо, все спят, даже, наверное, капитан сопит себе в две дырки в своём ложе под балдахином. Таким дурацким и пафосным, что Рэки изо всех сил пытается не заржать, когда посещает капитанскую каюту. А посещает он её лишь в тех случаях, когда непременно должен получить нагоняй, поэтому ситуация, обычно, ко смеху абсолютно не располагает. И тем не менее… балдахин же реально совершенно дурацкий! Фыркнув себе под нос от воспоминаний, Рэки проходит мимо трюма с провиантом неподалёку от камбуза, и вдруг… внимание его привлекает достаточно однозначный шум из тёмного уголка под лестницей. Постанывания, влажные звуки поцелуев и резкие хлопки кожи о кожу – вид активности угадывается сразу. Рэки удивлённо моргает, а после, вглядевшись, замечает рябь светлых косичек среди остальных распущенных длинных прядей. Ну, конечно же, Кису… кто бы сомневался? Только вот, кто же его..? Ответ на этот вопрос становистя неожиданным – Рэки едва не подскакивает, сталкиваясь взглядом с перепуганным, взмыленным и раскрасневшимся Нори. Его светло-серые глаза распахнуты так широко, что рождают опасение – как бы не выпали. Нет, ну Нори, конечно, даёт! Кису теперь тоже замечает свидетеля их с помощником кока близости, но его, кажется, совершенно ничего не смущает. Лекарь задорно подмигивает и прогибается в пояснице сильнее, продолжая упираться ладонями в стену под лестницей. Рэки вспыхивает, тут же ускакивая оттуда наверх, дабы не сбивать парочке настрой. Ну, он сам бы точно не хотел останавливаться, если бы их с Мией кто-то запалил посреди процесса… Мысль о Мие отзывается в сердце свистящим сквозняком, будто резкий вдох воздуха сквозь зубы, только на уровне грудной клетки. Возможно, стоит поговорить с кем-то, чтобы себя вновь отвлечь от пустых переживаний, но весь экипаж, за исключением части дежурных и всяких голубков, ещё дремлет. Или… Рэки обводит палубу взглядом, чуть ёжась от предрассветной сырости, и натыкается взглядом на две высокие фигуры. Капитан и Вишня. Сердце делает кульбит, переворачиваясь в груди и путаясь где-то между рёбрами, пока он быстро добирается до старших членов экипажа. Вишня, скрестив руки на груди, сосредоточенно всматривается в водную гладь, а Адам то и дело поглядывает в подзорную трубу. Они о чём-то тихо переговариваются между собой, но Рэки слышит лишь обрывок разговора, когда приближается. — …не изменят, здесь их постоянная точка. — Он далеко? — шумно вырывается у Рэки, дыхание почему-то слегка сбилось. Видимо, из-за учащённого сердцебиения. На его появление никто даже бровью не ведёт. Но Вишня отрицательно качает в ответ головой, и этого более чем достаточно. — Где-то рядом. — И не только твоя драгоценная рыбка, — тянет капитан, снова подкручивая подзорную трубу. — Будь проклят этот туман… — Ты ничего не увидишь отсюда, плыть ещё около двух часов. — Уж изволь, Вишенка, что не обладаю твоим хвостатым чутьём. Рэки видит, как Вишня сжимает челюсть, чтобы не огрызнуться в ответ, и что-то ему подсказывает, что штурман бы непременно это сделал, не будь тут его, Рэки. Всё же, какими бы друзьями детства они с Адамом, Змеем и Джо ни были, при остальных членах команды следовало держать субординацию, дабы не подрывать авторитет капитана. Ожидание покалывает в кончиках пальцев. Предрассветная дымка уже понемногу рассеивается, капитан даёт распоряжение подъёма и подготовки. По-хорошему, следует бегать по палубе и выполнять поручения, но Рэки откровенно халтурит. Внимание привлекает любая лишняя суета на палубе, а также присутствие выглядывающего за борт Вишни. Хочется стоять рядом с ним и тоже вот так выглядывать, томиться в собственном волнении. Это выматывает куда больше, чем любой физический труд. Дождь всё ещё накрапывает, когда Мия возвращается. Вишня ждёт его с одеждой в руках, явно хочет увести в каюту – свою или к капитану, не суть. Рэки всё равно не позволяет ему это сделать, впихивает свой канат в руки Тени и молча отбегает в сторону двух русалов. Мия весь мокрый, его глаза, как и всегда после плавания, ярко светятся. Чешуйки едва ли не дрожат, губы от долгого пребывания в воде приобрели синеватый оттенок, да и сам Мия похож на скользкого ледяного лягушонка. Но Рэки знает, что русалочья терморегуляция не позволяет ему замёрзнуть… по крайней мере в воде. Вишня бросает на него короткий взгляд, после чего, придерживая Мию за плечи, отступает с дороги. — Позаботься о нём. О, Рэки позаботится! Он уж точно знает, что нужно делать. — Они уже раскинули сети, — хрипловато комментирует Мия, пока Рэки помогает ему одеться. — Маскируют под водоросли, я едва не попался сам. — Найди себе место на корабле, откуда будет удобно нырнуть в воду, если потребуется. Но, естественно, не на палубе, — распоряжается Вишня. Они обмениваются долгим взглядом, из которого Рэки понимает, что между русалами вновь происходит особенный контакт и некий обмен информацией, понятный лишь им обоим. — Только не у пушек. Понятное дело! Туда будут стрелять в первую очередь, когда заметят их корабль. Рэки не дурак и знает, что Мия – тоже, но вслух спорить со штурманом не решается. Они остаются вдвоём лишь тогда, когда Вишня уходит, видимо, к капитану. — Как ты? — выдыхает Рэки, притягивая Мию за талию к себе. Тот тут же наклоняет за затылок и приветственно целует – холодно и жарко одновременно, потому что его губы снаружи и кожа холодные, но рот с языком будто полыхают пламенем. Рэки охотно поддаётся, уже привычно обводя острые клыки русала кончиком языка. Ответ более чем исчерпывающий. — Соскучился по мне, балда? — почти нежно мурлычет Мия с усмешкой в самые губы. Его острые тёмные коготки скользят по груди, слегка поддевая как обычно ослабленную шнуровку рубахи. Если бы Мия захотел оставить царапины – он бы оставил. Спина Рэки может рассказать об этом подробнее… — По одной вредной заднице, имеешь в виду? — Ты любишь мою задницу, даже не смей отрицать. — Люблю, — Рэки шумно выдыхает, смотря прямо в эти полыхающие энергией изумруды, обрамлённые длинными густыми ресницами. Долго смотрит, а сказанное приобретает немного иной оттенок. Любит. Чертовски любит. Мия, кажется, тоже чувствует этот изменившийся смысл слов Рэки, и на его щеках очаровательно расцветает румянец, прямо у тёмных чешуек, что выступают в области скул. На ключицах и запястьях такие же, на рёбрах и тазу, бёдрах и лодыжках – везде, где анатомически выступают косточки, есть хотя бы по парочке чешуек. Рэки знает тело Мии, изучил его уже досконально, учитывая регулярность их близости. Конечно, не всегда есть возможность что-то рассматривать или подолгу изучать, особенно по тёмным коморкам и укромным уголкам корабля, когда дело идёт на считанные минуты, но наощупь Рэки уже осведомлён достаточно. По памяти он с лёгкостью может нарисовать Мию со всех возможных ракурсов, и, честно говоря, он этого безумно хочет. Как только будет время отдохнуть от привычного пиратского быта – сразу засядет за рисование, потому что Мия слишком красив, чтобы утаивать его красоту от полотна. Корабль кипит жизнью даже сильнее, нежели обычно, и это не удивительно, ведь сейчас все напряжены в преддверии схватки. Рэки не то чтобы любитель битв, не такой как капитан или Вишня с Джо, даже не такой, как Тень, однако… Предвкушение бурлит в крови. Они с Мией подыскивают тому достаточно удобный путь отхода к воде, в трюме с провиантом у карцера, подальше от пушек, в которые палить будут в первую очередь. Здесь тихо и сыро, весь основной кипиш сейчас происходит на палубе, и Рэки следовало бы поскорее к этому кипишу присоединиться. — У тебя глаза сейчас горят, — шепчет Мия, касаясь кончиками пальцев щеки Рэки. Угольные коготки убирают прядку рыжих волос под бандану. — Красиво. Как костёр на песке. Дыхание спирает. Следует выдохнуть и сказать что-то, но слова застревают у Рэки в горле, а щёки нещадно горят. Веснушек на них, наверное, сейчас даже не видно. Мия ответа не ждёт – подаётся ближе, дёргает к себе за ворот и коротко, но чувственно целует. Это их способ коммуникации, не иначе, учитывая, как часто они целуются. Но ведь такой приятный процесс… сердцебиение учащается, по коже бегут мурашки, топорща дыбом волоски на теле. Рэки тут же отвечает на поцелуй, притягивает Мию за талию и не позволяет отстраниться, вновь сминая его губы своими. — Я сделал кое-что для тебя, — шумно выдыхает он после, облизываясь и спешно доставая из-за пояса компактные плоские кожаные ножны с кинжалом в них. Мия удивлённо моргает, но тут же перенимает оружие, вытаскивает из ножен и рассматривает. Глаза у него восхищённо блестят. — Ты… сделал? — Изменил рукоятку, частично переплавил и заточил по-новой, — Рэки немного смущённо трёт ладонью заднюю часть шеи. Улыбка так и просится на лицо, а сдержать её он и не пытается, когда видит, с каким восторогом Мия рассматривает кинжал, примеряет хватку в разном положении руки. — Нравится? — Он… потрясающий, Рэки, — кивает русал и, сложив кинжал обратно в ножны, вновь льнёт ближе за поцелуем в жесте искренней благодарности, от которого теплеет в груди. — Спасибо. Теперь можешь даже не думать обо мне там, наверху. Я любого заколю такой блестяшкой. Его склонность ко всяким околодрагоценным и сверкающим на солнце вещам чертовски умилительна. Рэки уложил бы все сокровища мира перед худенькими ножками этого русала. Или перед его хвостом, это совершенно неважно. — Я в тебе не сомневаюсь, рыбка, — это он говорит достаточно ласково и вновь встречает губы Мии своими, мягко их сминая, прежде чем нехотя отстраниться. — Мне пора. — Постарайся не получить новых шрамов. Я только выучил расположение всех старых, — хитро ухмыляется Мия, после чего таки отпускает его. Это даётся русалу явно тяжело, Рэки замечает плохо скрытую тревогу в том, как Мия поджимает губы и выдыхает. Рвано, будто сам же не позволяет себе сказать что-то ещё. Рэки уже хватается за лестницу, собираясь подниматься наверх, когда слышит, как Мия таки окликает его напоследок: — Рэки! Он замирает, оборачиваясь на русала через плечо. — Да? — Будь… осторожен, — с явным смущением просит тот, будто зеркаля вчерашние слова, сказанные в его, Мии, адрес перед отплытием на разведку. А кто Рэки такой, чтобы не выполнить эту просьбу? — Буду, — обещает он со светлой улыбкой. И взбирается по лестнице прочь из трюма.

***

Галеон браконьеров уже виднеется на горизонте, когда Рэки возвращается на палубу. Работа кипит, команда «Любовника Смерти» вовсю готовится к предстоящей схватке. А она определённо будет, иначе быть не может, если следовать их плану. Адам стоит на верхней палубе у штурвала, подзорная труба всё ещё в руке, но он не смотрит. Видимо, изучил уже достаточно. Пиратские флаги напрягают любого, настораживают и побуждают готовиться к обороне. В этом нет ничего удивительного, тем более для браконьеров, на борту галеона которых ценностей вполне себе достаточно для того, чтобы пираты ними заинтересовались. Простые торговцы молятся всем богам и богиням, чтобы во время плавания не наткнуться на пиратский корабль. Особенно на пиратский корабль под командованием Адама… Галеон пытается удрать, когда они подходят ближе. Оба корабля трёхмачтовые, массивные – у браконьеров даже крупнее, ведь он ещё и торговый. Но по количеству экипажа «Любовник Смерти» явно превосходит… — Капитан? — Огонь. Короткий низкий приказ Адама исполняется беспрекословно. Никто не сомневается в капитане и в том, какие действия теперь стоит предпренимать. Потому и схватка, начавшаяся довольно яростно с залпов пушек и абордажа, продолжается в уверенном темпе. Рэки использует лишь короткие ножи или кортики из холодного оружия, предпочитает пользоваться огнестрельным, но это не всегда удобно, особенно когда порох и заряды имеют свойство заканчиваться или промокать. Впрочем, происходит это со временем не у одного Рэки, потому уходить от выстрелов, при этом ведя бой на ножах и в рукопашную, становится не так уж тяжело. Противник выше, крупнее, бородатый мужик со здоровенным шрамом через всю щеку, но Рэки таким не испугать. Он буквально сам же недавно учил Мию тому, что нужно «направлять силу соперника против него же». Когда-то этому Кьяна научил Джо. Кок, к слову, лихо отбивает удар за ударом своим мачете. Джо сражается, конечно, грозно, но Вишня, чьи розовые волосы, собранные в тугой высокий хвост, то и дело мелькают неподалёку – ещё более устрашающий в бою. Жаль, что Рэки некогда отвлекаться, ведь наблюдать за тем, как мастерски раскидывают и потрошат врагов его собратья по экипажу – действительно чертовски захватывающе. Удар абордажным топором едва не приходится по плечу, что, в принципе, помогает сфокусировать внимание. Браконьер сражается яростно, но совершенно глупо и размахивая руками. Рэки ухмыляется, быстро стирая натёкшую с рассеченного лба кровь, чтобы она не замыливала взгляд. Нужно действовать умнее. Не то чтобы Рэки сам кладезь мудрости и боевой тактики, но, по крайней мере, он достаточно проворный. А ещё он – пират. — Сучий потрох, — рычит браконьер, когда Рэки уходит от удара, а затем взрёвывает раненным зверем. Лезвие кортика удачно впивается в чужое бедро. Рэки перекатывается, уходя от атаки, и достаёт второе оружие. Приходится пропустить удар в грудь, обещающий расцвести глубокой гематомой, чтобы подобраться поближе. Рэки наносит меткие порезы сухожилий, тем самым обездвиживает браконьера, и, в конце концов, засаживает нож ему в висок. Рёбра ноют, но на адреналине ещё не ощущается, есть ли где переломы. Впрочем, времени проверять это нет. Следующий противник оказывается не таким здоровяком, как предыдущий, которого Рэки успешно завалил, но, тем не менее, с ним становится «танцевать» даже сложнее. Парень на несколько лет старше, а может и ровесник, но явно озлобленный, с чёрной гнилой душой и таким же взглядом. Рэки умеет определять это на глаз. Хотя, даже если бы и не умел… хороший человек вряд ли бы занялся браконьерством и работорговлей. Силком их никто не держит. Жадные до денег ублюдки, подлизывающие зад таким же жадным ублюдкам, контролирующим целые государства. Если раньше Рэки свято верил в корону и справедливость, то сейчас… Сейчас он верит в себя. В своего капитана, свою команду и в не особо честную и безгрешную, но совершенно яркую справедливую пиратскую жизнь. Без фальши, лицемерия и прикрытия «порядочностью». Рэки – пират, который убивает и крадёт, но даже они, пираты, по его мнению, куда благочестивее, чем надушенные короли, лорды, герцоги, епископы и прочие, стоящие во главе своих держав. И если весь мир прогнил, то стоит ли пытаться в нём расцвести? Жить в своё собственное удовольствие – вот в чём смысл. Пираты это желание, хотя бы, не прикрывают набожной беспорочностью и лживым благоразумием. Тошно. Тошно перерезать глотку своему ровеснику, но ещё более тошно от осознания, какую дорогу этот самый ровесник выбрал. Ей-богу, лучше бы уж стал пиратом, раз так тянет к прибыли и риску. Чужое тело грузным мешком падает на палубу, и Рэки оборачивается как раз в тот момент, когда видит, как к Нори подбираются сзади. Благо, он успевает вцепиться в канат и перелететь с разбегу ближе, напрыгивая на низкого коренастого браконьера со спины. Нори добивает его в грудь, благодарно кивает Рэки, и переключается на кого-то другого. Рэки не видит, на кого именно, потому что взгляд его внезапно намертво приковывает к Мие, которого какой-то ублюдок выволакивает на палубу за длинную косу. — Гляньте-ка, кого я нашёл, — мерзко хохочет браконьер, пока двое его товарищей прикрывают его. — Одну из тварей держат как зверушку, похоже. Сопляк прирезал Райда! Руки и лицо у подонка расцарапаны и в крови, но он всё равно хохочет, словно псих. Намотав косу на кулак, он подставляет к шее Мии нож, и у Рэки что-то холодеет внутри. Он слишком далеко. Не успеет. Рэки рывком подаётся в нужную сторону, совершенно не обращая внимание на всё, что происходит вокруг него. В висках стучит одна мысль, идущая от в страхе колотящегося сердца: «защитить». Во что бы то ни стало, любой ценой. В глазах Мии настоящая ярость. Он извивается морским угрём, продолжая царапать, где достанет, даже не замечает, кажется, как бледную шею мажет кровью от чужого острого лезвия. Браконьер не церемонится с ним, лишь крепче стискивает волосы в кулаке. — Прикончи его, не до этого, — фыркает другой. Рэки почти добирается, но его отталкивает чья-то схватка на пути. Он встречается с Мией взглядом и слышит выстрел, разрезающий воздух. Кажется, что в ушах двоится, потому что залп не целостный, но Рэки не придаёт этому значения. Главное, что от выстрела браконьер, держащий Мию, резко вскрикивает и хватается за руку. Нож из неё выпадает, чем Мия пользуется, тут же всаживая свой кинжал под подбородок противника. Рэки мельком зыркает в сторону, откуда и прозвучал выстрел. Там капитан ловко прокручивает пистолет на пальце, глаза у него полыхают пламенем, но в них явно оседает удовлетворение, когда он видит, что Мия доканчивает браконьера самостоятельно. Картинка почему-то мажется, и Рэки рассеянно моргает. Он инстинктивно опускает взгляд – на собственной рубашке расползается тёмное пятно. Видимо, эхо выстрела ему таки не показалось. — Рэки! Это кричит Мия, и Рэки чувствует резкий толчок от внезапно нарисовавшегося перед ним беззубого тощего браконьера. При этом отстранённо ловит себя на мысли, что ему совершенно не тревожно. Мия в безопаности, а даже если и не совсем, то Адам в любом случае присматривает за ним дулом своего пистолета. Уж кто-кто, а капитан точно способен защитить в бою. Рана вспыхивает острой болью всего на долю секунды – как раз перед тем, как Рэки падает за борт и море слизывает его с поверхности вглубь, будто большой пёс оставшуюся на носу крошку мясного пирога. Плохая была идея тормозить у самого борта, но он бежал к Мие и не думал ни о чём ином. Глупость? Любовь? А как насчёт одного, помноженного на другое? Из-за пасмурной погоды и постепенно назревающего шторма под водой совершенно темно. Солёные потоки наполняют горло, конечности абсолютно не слушаются, а направление разобрать совершенно невозможно. Мрак. Последнее, что видит Рэки – два светящихся аквамарина в паре метрах глубже ко дну. А дальше – абсолютная тьма.