* * *
— Тох, во сколько встретимся? — сонный голос Димы раздался в телефонной трубке. — Я сегодня не пойду, — зевая простонал Антон. — Только второе сентября! — возмутился Позов. — Да ну и похуй, ты, кстати, мне обещал, что мы сегодня никуда не пойдём. — Сегодня первый учебный день, надо сходить, а вот завтра… — Ты вчера тоже самое говорил и завтра это же скажешь. — Но сегодня много важных предметов, тем более русский. Ты опять хочешь, чтобы Воля рассвирепел? — Да ладно, ладно, пошли. А уроки сегодня какие? — Русский, алгебра, геометрия, две физры и две физики — Бля-я-я, они решили нас прям в первый день убить? — Не стони, пиздуй собираться, я через час за тобой зайду. Дима положил трубку, а Антон закатил глаза. Мать минут двадцать назад убежала на работу, оставив сыну стандартные триста рублей на обеды. Ну, это она думала, что на обеды, на самом деле Антон их тратил на сигареты и другую хрень. Отец всё ещё громко храпел в соседней спальне. Антон быстро сходил в душ, надел на ещё влажное тело чёрные узкие джинсы, в которых его ноги были похожи на палки, и серую огромную толстовку с надписью «Всё сложно». Одна из прелестей того, что Шастун учился в классе Воли, — им можно было ходить без формы. Никто до сих пор не понимал, как учитель добился этого, но они были единственным классом, который не носил дебильные жилетки с нудными эмблемами школы. Да и вообще, класс Павла Алексеевича очень отличался от других. Он как вожак стаи или царь зверей никому не позволял трогать свой прайд. Защищать своих учеников, даже если они косячили, было нормой у Воли. Он всегда говорил: «Только я имею право орать на них», и он действительно следовал этому правилу. Даже если ребята были виноваты, он выгораживал их как мог, врал, ругался с другими учителями, но никому не позволял обижать свой класс. Для Шастуна же Павел Алексеевич был в каком-то смысле другом. Парень даже пару раз был у Воли дома. Первый раз это было прошлым летом, когда отец ушёл в запой и сильно побил парня. Дима был в химическом лагере, а Серёжа улетел с родителями в Египет, и Павел Алексеевич был единственным человеком, к которому Антон мог пойти зализывать раны. Он жил у учителя три дня, пока отец не вернулся на работу. Потом же педагог несколько раз приглашал Шастуна играть в фифу или просто в гости. Иногда Антону удавалось тактично отказаться, но порой Воля был непоколебим. Антон надел на свои руки множество колец и браслетов, без которых не выходил никогда из дома, да и вообще не представлял своего существования. Пропустил ещё мокрые после душа пряди волос меж пальцев — считай, причесался; тем более, даже если бы он укладывал час его непослушные вьющиеся кудряшки, лучше бы не легли. Парень закинул в рюкзак пару ручек и блоковую тетрадку, которую он предусмотрительно купил для всех предметов. А что, очень удобно, не важно какой урок — у него всегда всё есть. Ну точнее, не всё, так как Антон был не частым посетителем школы, но это хотя бы что-то. Он вышел из квартиры очень тихо, чтобы не разбудить отца, и двинулся в ларёк, в соседний двор, за сигаретами, пока Дима не пришёл.* * *
— Шастун, а тебя не волнует, что урок уже начался? — Павел Алексеевич, по-отцовски отвесил Антону несильный подзатыльник. — Ну, вообще-то, если считать, что у нас русский, а вы тут со мной, значит, не волнует, — Антон стоял прямо около ворот школы и нагло выдыхал сигаретный дым в лицо Воле. — Ты у меня договоришься, — рыкнул учитель. — Сигаретой угости, а то я даже не успел сегодня заехать в магазин, к вам на урок торопился. — Да на здоровье, — Антон протянул мужчине открытую пачку сигарет и зажигалку. — Отец? — спросил учитель, осматривая лицо парня и кивая на новые отметины отцовской «любви» на физиономии Антона. — Угу, — кивнул Антон, всем своим видом показывая, что не хочет об этом говорить. — Слушай, Шастун, а ты мне друг? — перевёл тему Воля. — Что за вопросы, Павел Алексеевич, конечно, особенно, когда вы не заёбываете с учёбой, — усмехнулся парень, но тут же осёкся, почуяв на себе грозный взгляд учителя. — Поматерись мне тут. Сгоняй за сигаретами, пожалуйста, всё равно сейчас ничего важного на уроке не будет, а так хоть пользу принесёшь, — Воля вытащил из кармана портмоне и протянул парню пятьсот рублей. — Без проблем, — шмыгнул носом Шастун и двинулся в соседний двор к одному из любимых ларьков, в котором ему всегда продавали.* * *
— Наконец-то, осталось чуть-чуть, — стонал Серёжа, повиснув на плече Димы, который прямо-таки тащил его с физкультуры на физику. — Не ной, будь мужиком, — ободряющее похлопал его по плечу Шастун, сворачивая к выходу из школы. — А ты куда это собрался? — прищурившись спросил Дима, который готов был схватить второй рукой Шастуна и тащить уже двоих друзей. — Да покурить я, ща вернусь. Антон быстро, буквально в три затяжки, закончил сигарету и поплёлся обратно в школу. Со звонком он зашёл в кабинет физики. Его измученные друзья сидели за предпоследней партой, обречённо положив головы на стол. Учителя ещё не было, поэтому Антон шмыгнул на любимую последнюю парту, бросил на стол рюкзак и, представив, что это подушка, улёгся на него. В кабинет кто-то зашёл, парень поднял голову и увидел высокого темноволосого мужчину, мило улыбающегося и окинувшего взглядом класс. Все девчонки тут же зашептались и зашевелились. Оно и понятно, мужчина был, мягко говоря, очень красивым. Трёхдневная щетина, взъерошенная чёлка, немного вздёрнутый нос, какой-то неземной красоты серо-голубые глаза, розовые тонкие губы, россыпь родинок на щеке. Белая приталенная рубашка, через которую явно можно было проследить кубики пресса, тёмно-синий пиджак, чёрные зауженные джинсы и начищенные до блеска ботинки. — Добрый день, — поздоровался мужчина, Антон отметил, что голос у него был тоже очень красивый, такой обволакивающий, с приятной хрипотцой, но всё равно нежный и мягкий. — По вашим замученным лицам я вижу, что вы готовы грызть гранит науки. Меня зовут Арсений Сергеевич, фамилия моя Попов, вас буду запоминать со временем. Поднимите руки те, кто будет сдавать физику. — Антон, — резко повернулся к Шастуну Матвиенко и шлепнул его по ладони, отчего мальчик невольно дёрнулся и вскинул руки. — Что, всего лишь один? — бросил взгляд на Антона учитель. — Ну, в принципе, так даже лучше, а то в вашей параллели почти все сдают. После занятия подойдёшь ко мне, — с этими словами Арсений взял со стола какую-то папку и принялся выводить на доске новую тему. — Я… я… — Шастун попытался что-то сказать, но его явно уже не слушали. — Ну спасибо, блять, — фыркнул он Серёже. — Да ладно тебе, после урока скажешь ему, что не будешь сдавать. — Слушай, а может сдашь? — почти взмолился Позов, глядя на Антона так жалобно, что аж сердечко ёкнуло. — Нет, — как отрезал сказал Антон. — Чё ты хотел-то? — бросил он грозный взгляд на Серёжу. — Погнали сегодня на крышу после уроков? — Погнали, — фыркнул Шастун. Он вытащил из рюкзака тетрадь, открыл её и бросил на стол рядом, а сам вновь упал головой на свою импровизационную подушку и тут же вырубился.* * *
— Неужели я так неинтересно рассказываю? — приятный голос проник в сон Антона. По его голове проходили какие-то почти невесомые прикосновения, так как кто-то крутил из его волос барашков. Когда Шастун наконец открыл глаза и увидел, что рядом с ним, положив голову на стол и пристально его рассматривая, сидит Арсений Сергеевич. Антон вскочил и больно ударился коленкой о парту. Все уже собирались, и Дима с Серёжей виновато смотрели на него. — А что… да я не спал, я писал… — Я вижу, — Попов кивнул на тетрадку, в которой было пусто, как и в голове у Антона. — Вообще-то это не очень похвально, особенно для человека, который сдаёт физику. — Да я не сдаю, я просто нечаянно поднял руку. — О как… — мужчина замолчал на секунду, а затем как-то, кажется, даже расстроенно посмотрел на Антона и, пожав, плечами продолжил: — Что ж, тогда не смею вас задерживать. Правда, попрошу впредь на моих уроках быть внимательнее. С этими словами мужчина быстрым шагом скрылся в лаборантской. — Что-то мне подсказывает, что он обиделся, — Позов посмотрел вслед учителю, а затем перевёл взгляд на Антона. — Да я тебя умоляю, ему же заняться больше нечем, как обижаться, что я физику не сдаю. Ему плевать на меня, даже лучше — минус одна тупая башка.* * *
Ребята сидели на любимой открытой крыше, пили пиво, любовались закатом и вечерней Москвой, которая сказать, что была невероятно красивой, — это ничего не сказать. Этот город всегда жил, всегда куда-то стремился и бежал. — Погнали отсюда, — допивая вторую бутылку пива, сказал Дима, — а то у меня репетитор через час. — Да, пошли, я чёт так затрахался за сегодняшний день, что, кажется, сейчас приду домой и тут же рухну спать, — зевая, согласился с ним Серёжа. — Вы идите, а я ещё посижу, — одобрительно улыбнулся Антон и вновь уставился на красоты Москвы. — Тох, если ты не хочешь домой, то… — Всё в порядке, — перебил Диму Антон. — Я просто хочу ещё посидеть, один. Ребята переглянулись, вздохнули, но всё же ушли. Они прекрасно знали, что Антон ждал, когда отец уйдёт из дома. Шастун никогда не считал домом место, в котором жил. Для него, последние пару лет так точно, домом были уютные ночные улицы Москвы. Гулять по городу Антон любил всегда, особенно по ночному. Лет с пятнадцати Шастун начал убегать из дома ночью, хотя убегать — это громко сказано. Он просто уходил, и его никто не останавливал. Сначала, чтобы скрыться от пьяного отца и постоянных скандалов, потом, чтобы даже не попадаться ему на глаза, потом, чтобы не спать, так Антон и полюбил ночные прогулки по Москве. Первое время было страшно, сейчас спокойно, уже привычно. Этой ночью Антон тоже не собирался идти домой. Отец после дневной только-только должен был прийти, сто процентов будет долго и муторно пить на кухне, потом пойдёт спать, а Антону уже ни к чему спать ложиться, да и домой ему не нужно, его там никто не ждёт. Если раньше хотя бы мать интересовалась им, то сейчас даже она исчезла из его жизни. Шастун старался не думать об этом, он тоже никогда не питал особой любви к родителям, слишком чужими они были с самого детства. Хотя, конечно, ему было очень грустно и обидно, когда он наблюдал за счастливыми глазами мамы Димы, когда она смотрела на своего сына, или как Серёжин отец таскал его с собой на футбол. Они ими гордились, любили и заботились о них. А Антон? А что Антон. Антон был нужен самому себе и на этом всё.* * *
Парень зашёл в квартиру уставший и сонный. Мать с отцом только что ушли, Шастун специально минут двадцать простоял за соседним домом, вглядываясь в выходящих людей из его подъезда, чтобы нечаянно не пересечься с родителями. Он сходил в душ, написал Диме сообщение в ВК, что сегодня он точно никуда не пойдёт, отключил звук на телефоне, чтобы его не будили, и рухнул спать. Антон открыл глаза, нехотя переворачиваясь на другой бок. В голове шум, во рту неприятный вкус дневного сна, спина ныла из-за того, что он спал на скомканном одеяле, но, в принципе, это было лучше его приступов ночных кошмаров. Антон потянулся за телефоном и нечаянно столкнул его с тумбочки. — Да твою ж мать, — рыкнул он хриплым ото сна голосом и потянулся к полу за телефоном. Даже не разбился, прекрасно. Шастун разблокировал гаджет, и его глаза округлились от количества звонков от Воли и сообщений в ВК от Позова и Матвиенко. Он открыл беседу с друзьями и быстро пробежался глазами по сообщениям. Как оказалось, Воля сегодня заходил к ним на занятия, чтобы раздать списки дополнительных, и был очень недоволен отсутствием Шастуна в школе. Он быстренько открыл диалог с Павлом Алексеевичем и написал ему, что проспал, и поэтому не пришёл в школу, но завтра будет как штык, наверное, но это не точно. Взяв себя в руки, Антон наконец-то поднялся с кровати и двинулся на кухню. Почти пять часов. Скоро придут родители, значит, надо бы поскорее собраться и убраться из квартиры. Парень поставил чайник и уже было собирался в душ, как резкий телефонный звонок прервал его планы. Воля… Антон тяжело вздохнул, но всё же решил ответить. — Да, — пробурчал в трубку Антон, попутно доставая свежее полотенце из шкафа. — Хрен на, — разрывался Павел Алексеевич. — Шастун ты вообще нормальный? — Ну, вообще… — Это был риторический вопрос, я и сам знаю, что ты ненормальный. Ты какого хрена сегодня не пришел? И почему не отвечал на звонки? — Да я реально спал, — попытался оправдаться Антон, но, кажется, для Воли здоровый сон совсем не был уважительной причиной для его отсутствия. — Антон, третье сентября! — А вы перевернули календарь? — расхохотался Антон, посчитав эту шутку до безумия остроумной. — Тебе что, пятьдесят четыре, что ты решил цитировать Шуфутинского? — Нет, просто… ой всё… — Это, Антон, у тебя всё нормально? — чуть смягчившись, спросил учитель. — Да, всё отлично. — Значит так, чтобы завтра был в школе, понял? Я проверю. — Павел Алексеевич, может всё же… — Даже не начинай, я сказал, чтобы в школу завтра пришёл. У тебя, кстати, допы по русскому завтра после восьмого урока. Так что даже не думай свинтить. — Вот блять, — застонал Антон, бросая полотенце на стиральную машинку и включая воду. — А за мат завтра отдельно отхватишь, — съехидничал учитель и отключился. Антон уже обувался, когда ключ в дверном замке повернулся. «Да бля-ять!» — пронеслось у Антона в голове. На пороге стояла мама. Она выглядела уставшей. Мешки под глазами, в которых, кажется, можно было хранить картошку, глубокие морщины, потрескавшиеся губы. Она загнанно дышала, затаскивая в квартиру несколько довольно тяжёлых пакетов. Как только она увидела Антона, женщина встрепенулась и натянула на себя маску «я счастливая жена и мама». — Привет, Антош. — Привет, — буркнул мальчик. — Давай я тебе помогу. Антон взял у женщины пакеты и быстро оттащил их на кухню. — Ты уходишь? — спросила она, когда Антон вернулся в прихожую и принялся натягивать любимые кеды. — Да, — равнодушно ответил Антон. Женщина сняла ветровку и туфли и молча прошла на кухню. — Вот и поговорили, — вздохнул Антон и вышел из квартиры. Вечерняя Москва, наушники и сигареты — что может быть лучше в этот сентябрьский вечер? Правильно, ничего — успокаивал себя Антон, бродя, уже кажется в третий раз, по Арбату. Тут всегда красиво, ярко и многолюдно. Одних туристов, кажется, больше, чем на красной площади. В таких местах Антон не чувствовал себя одиноким. Он шарахался по излюбленным улочкам довольно долго. Уже стемнело и народу стало на порядок меньше, а ещё Шастун очень непредусмотрительно выперся на улицу в одной футболке, пусть и было только начало сентября, к вечеру стало довольно прохладно, поэтому, как только он увидел вдалеке яркую вывеску «Макдоналдса», тут же ускорил шаг по направлению к любимому заведению. Антон вышел из мака с большим стаканчиком кофе в руках и, оглядываясь по сторонам и прикуривая, кинул взгляд пал на машину на парковке. Он мог поклясться, что за рулём сидел его учитель по физике. Ну тот, новенький, Попов Арсений Сергеевич, кажется, так его зовут, и жадно уплетал какой-то бургер. «Учитель, а питается фастфудом — нехорошо», — ехидно подумал мальчик и двинулся в сторону дома. Родители уже спали, когда Антон тихонько прокрался к себе в комнату и, включив на ноутбуке очередной сезон «сверхъестественного», принялся ждать рассвета. Ночь пролетела незаметно, всего-то пять серий сверхов и пора собираться в школу, хотя, конечно, дико хотелось зарыться в одеяло и отправится в гости к Морфею. Пока родители спали, он принял душ и, налив большую кружку кофе, скрылся в своей комнате. Времени до прихода Димы хватало ещё на одну серию. Перед работой к нему заглянула мама и, молча оставив на столе деньги, ушла. Шастун уже не удивлялся, просто подождал, когда дверь за ней закроется, и, быстро одевшись, тоже вышел вон из квартиры. Учебный день прошёл довольно неплохо… для Позова. Две химии, на которой была лабораторная, две биологии, русский с литрой и алгебра с геометрией. Всё это Антон вынес почти достойно. Лабораторную списал у Димы, на биологии вместе с Матвиенко им удалось немного вздремнуть, так как Юлия Октаевна усердно занималась с теми, кто будет сдавать её предмет, а что, удобно, и дополнительно в школе сидеть не надо, и Антона не трогают. Русский с литературой вообще прошли шикарно. На русском они решали кимы. Павел Алексеевич вызвал к доске отличницу Оксану Фролову, и весь урок она блистала знаниями в области родного языка, за что в итоге получила пятёрку, а все остальные — облегчение. С литрой пришлось помучаться. Воля начал с козырей — «Мастера и Маргариты». Благо, Антон читал это произведение и даже ответил на пару вопросов, за что получил одобрительный взгляд учителя. Хоть где-то пригодилась его любовь к чтению книг. А вот Алгебра — это был сущий ад. Станислав Владимирович выжил из Шастуна все соки. Мало того, что он вызвал его к доске и заставил решать какие-то логарифмы, которые они якобы проходили в прошлом году, так ещё и потом на геометрии постоянно цеплялся к Антону в попытке хоть что-то вытянуть из ученика и поставить ему пару троек по своим предметам. Так как, зная Антона, вообще непонятно, когда в следующий раз он почтит своим присутствием Шеминова, поэтому надо было пользоваться моментом. Крайне заёбанный Антон тащился в кабинет к классному на дополнительные, и в его голове набатом звучала молитва, чтобы Воля забыл о нём и уже ушёл домой. Ну а что, Антон вообще бы не обиделся. Но как назло было открыто, и парень, предварительно постучав, зашёл в кабинет, показывая всем своим видом, насколько он устал. — О, Антош, проходи, хочешь чаю? — Павел Алексеевич кивнул на закипающий чайник. — Ну, можно, — пробормотал Антон и плюхнулся за первую парту перед учителем. — Устал? — поинтересовался Воля, ставя перед Шастуном кружку с зелёным чаем. — Пиздецки, — усмехнулся Антон и тут же получил лёгкий подзатыльник за мат. — Я ещё урвал булочки в столовой, они очень вкусные — пододвигая к Антону тарелку с выпечкой улыбнулся Воля. Но Антона затошнило от одного только вида, и он, поморщившись, отодвинул их обратно: — Спасибо, я не хочу, очень плотно позавтракал, — соврал Антон, слишком широко улыбаясь. — Ну, врать ты будешь кому-нибудь еще, — внимательно осматривая Антона, сказал Павел Алексеевич. — Ты когда ел последний раз? — Да я честно… — Антон, я знаю тебя столько лет, и ты думаешь, что я не понимаю, когда ты врёшь? Шастун ничего не ответил, лишь тяжело вздохнул и отхлебнул чай. Павел Алексеевич достал из ящика стола пепельницу и, сев рядом с Антоном, прикурил. — А можно… — Валяй, — перебил его Воля и пододвинул пепельницу поближе к Антону. Парень быстро достал пачку сигарет и с жадностью, как будто у него сейчас всё отберут, прикурил. — Павел Алексеевич, вы знали, что вы — лучший учитель?! — довольно выдыхая дым, сказал Антон. — Ага, скажи это комиссии, если меня номинируют на «Учителя года», — усмехнулся Воля. — Хотя нет, лучше не надо. Если ты им скажешь, что мы с тобой тут в школе, прямо в святая святых — кабинете русского, курим, не видать мне звания. — А вы хотите, чтобы вас номинировали? — Да пёс его знает, — Воля задумался, красиво выдыхая в противоположную от Антона сторону. Дверь в кабинет открылась, и Воля вздрогнул, но, увидев на пороге Попова, тут же расслабился. — Паш, слушай… — мужчина оторвался от изучения журнала и очень недовольно посмотрел на курящего друга. — А я и не знал, что кроме русского ты преподаешь ещё и пагубные привычки. — Кроме русского я преподаю литературу, а курить Шастун и без меня умеет, — усмехнулся Павел Алексеевич и, затушив сигарету в пепельнице, поднялся, двинувшись по направлению к физику и демонстративно сложив руки на груди. — Ты чё приперся-то? — Да ученица твоя, такая симпатичная, Ира… Кузнецова, кажется, сказала, что будет физику сдавать, хотел спросить, когда ей дополнительные поставить. — А давно это в модельное нужна физика? — усмехнулся Воля. — Да ставь, когда хочешь, она нихрена кроме обязательных ну и, видимо, физики не сдаёт. Правда, не надейся её часто видеть, она редко ходит. Хотя… — Павел Алексеевич задумался, игриво улыбаясь и косясь на Арсения, который всю Волевскую тираду с нескрываемым интересом пялился на курящего Антона. — Ты, кажется, в её вкусе, значит, будет ходить. — Павел Алексеевич! — воскликнул Попов и, несильно шлёпнув его классным журналом по плечу, вышел из кабинета. — Во дурак, — в след Попову произнёс Павел Алексеевич, потирая ушибленное место, а затем развернулся к Антону и, оценив его покрасневшее непонятно отчего лицо, продолжил уже ему: — Ну что, перейдём к подготовке. Следующие полтора часа Павел Алексеевич знатно помучил Антона. Как оказалось, писать выпускное сочинение не так уж и просто, как себе представлял Шастун. Спасибо, что хоть примеры правильно к теме подобрал, это вновь низкий поклон его любви к чтению. Короче, если кратко, то за эти полтора часа в голове Антона фраза «Ебал я в рот это ваше ЕГЭ» пронеслась рекордное количество раз. И когда Воля наконец-то отпустил измученного ученика, стрелка часов предательски опустилась на шесть. Антон урвал возможно последнее сидячее место в метро, идти до дома пешком не было сил совершенно. Поэтому, как только он приземлил свою пятую точку, вставил в уши наушники и откинул голову назад, прикрывая глаза, начал прокручивать в голове сегодняшний день. Как-то сам того не замечая, Антон зациклился на разговоре Попова с Волей. Вот же Кузнецова быстро переобулась. К Кристине Игоревне она даже с уговорами Павла Алексеевича не ходила, постоянно уверяя всех, что ей учёба, а тем более физика, нахрен не нужна. А тут появился красивый учитель и вот она — решила ЕГЭ сдавать. Какое-то странное чувство разрасталось в груди Антона. Ревность? Нет, глупости какие, с чего бы ему ревновать Попова. Хотя, конечно, было бы приятно, если бы Попов говорил именно об Антоне своё это «симпатичная», точнее «симпатичный». Но Антон был совершенно не симпатичен, ну, по сравнению с Ирой так точно, в этом Шастун был уверен полностью. По сравнению с ней Антон вообще был Квазимодо… да, точно Квазимодо, лучше и не описать. Огромные толстовки, за которыми он скрывал совершенно непропорциональную и тощую фигурку, худющие ноги, обтянутые джинсами, ну палки, помните да, всегда грустный и озлобленный взгляд. Не парень, а мечта. Антон зашёл в квартиру и тут же пожалел об этом. Разъярённый отец на кухне орал на мать, Антон хотел было вступиться, но ноги сами потащили его в свою комнату. Она ни разу не защитила сына, и он не будет. Если она ловит кайф, живя с этим постоянно пьяным тираном, то это её выбор. Антон быстро переоделся, открыл окно и, сев на подоконник, прикурил. Уйти бы куда-нибудь, да сил вообще нет, спать бы лечь, но нельзя, зато недосмотренное «сверхъестественное» так и манило его очередной серией. Шастун вставил наушники в ноутбук, чтобы не слышать крики и шум, доносящийся с кухни, и включил новую серию. Вот если бы он был таким же как Дин или Сэм, или Кас, Попов бы точно в него влюбился с первого взгляда. Но если сравнивать его с героями сверхов, то Шастун больше походил на Гарта. Ну, помните, тот самый, который носил кепку Бобби. Так вот, на такого Арсений точно никогда не посмотрит, хотя стоп… Кажется, Антон вообще ни о том думает. Почему этот Попов весь вечер не выходит у него из головы, хотя, понятно конечно — новый человек в школе, да ещё и такой… ну, интересный, красивый там… так, стоп, хватит. Антон вытащил наушники из ушей, за этими раздумьями он совершенно потерял нить повествования в сериале и придётся пересматривать серию заново. Вместо шума в квартире стояла мерзкая тишина. Антон тихонько выглянул из своей комнаты. Ни куртки, ни кроссовок отца в коридоре не было, он так же тихо проследовал на кухню. Мать сидела в полной темноте, монотонно поднося к губам кружку с чаем, но, кажется, даже не отпивая из неё. — Всё в порядке? — чуть охрипшим голосом спросил Антон. — Сам же знаешь, что нет, зачем спрашиваешь? Шастун на это лишь фыркнул и поспешил скрыться в своей комнате. Всё как-то резко стало бесить — и это окно, и кровать, и ноутбук, и сверхи, абсолютно всё. Хотелось дико спать, но уже поздно, поэтому Антон прямо на домашнюю футболку накинул худи и вышел из квартиры, не обратив на мамино «ты ночевать вернёшься?» никакого внимания. Парень шёл по уже знакомым до боли улицам, созерцая пасмурное небо, на котором даже не было ни намёка на звёздочку. Все люди куда-то спешили, а Антон волочился очень медленно, пребывая в своих мыслях. Он прошёл так до самого центра и опомнился, только когда на нос упала большая капля. «Ну зашибись, ещё и промокну», — выругался про себя Шастун и помотал головой по сторонам в надежде найти место, где бы можно было переждать дождь. И о чудо, на противоположной улице ярко светилась вывеска любимого «мака». Антон, не раздумывая, ускорил шаг в сторону этого заведения. Заказав по стандарту большой стаканчик кофе, он сел в самом углу зала и открыл инсту. Кузнецова выложила новую историю. На фотографии была огромная стопка книг и КИМов по физике, а также отметка, по всей видимости, Попова. Антон поджал губы от злости. Вновь это странное и неприятное чувство сжало всё внутри. Он ткнул пальцем в ник и точно — перед ним престала страница Арсения Сергеевича. Закрытая. «Ну и похер», — подумал Шастун, победно отметив, что та же самая Кузнецова не была подписана на преподавателя. Скорее всего, она-то на него подписалась, а вот он не добавил.* * *
— Тох, ты точно не пойдёшь? — в трубке слышался встревоженный голос Димы. — Да куда я такой красивый? Я теперь ближайшую неделю в школе не появлюсь. Ты только Воле не говори, а то он опять начнёт до меня доёбываться, а мне сейчас вообще не до него. — Ладно, скажу, что ты приболел. Слушай, давай мы с Серёгой зайдём к тебе после уроков… — Нет, давайте лучше встретимся на нейтральной территории, погнали на крышу. — Окей, тогда в пять там, — с этими словами Дима отключился. Антон вновь бросил на себя взгляд в зеркало. Разбитая губа, фингал под глазом, парочка «прекрасных» новых ссадин на скулах, следы пальцев на шее, синяки на рёбрах и спине. — Пиздец… — тяжело выдохнул Шастун. — «Спасибо, пап», — добавил он уже мысленно. Сегодня ночью Антон очень неудачно вернулся домой. Отец как раз проснулся и почему-то решил, что непозволительно его сыну так долго гулять. Он бил его долго и настойчиво; сначала Антон пытался вырваться, но потом смирился и, свернувшись калачиком на полу, лишь тихо стонал и всхлипывал, скукоживаясь ещё сильнее под новыми ударами. Парень не особо помнил, как долго длилась его экзекуция, и в какой именно момент отец решил всё прекратить. Просто как-то резко всё закончилось. Он ещё недолгие полчаса провалялся на полу в коридоре, а затем, наспех приняв душ, чтобы смыть всю кровь, закрылся в комнате. Сон, конечно, как рукой сняло, но можно было бы просто кофейку попить. Сейчас родителей уже не было в квартире. Поэтому Антон спокойно передвигался, пусть и очень медленно. Каждый вздох, поворот, да вообще каждое движение, приносили резкую боль. Шастун притащил ноутбук на кухню, и, попивая горький кофе, читал признаки перелома ребёр. Естественно, нихрена не поняв, он решил дождаться Диму, как будущего врача, пусть и стоматолога, поэтому наконец-то двинулся спать. Времени на сон оставалось совсем немного, а считая то, что Шастун нормально не спал последние трое суток, выспаться ему не светило, но всё равно, хоть что-то. Поставив будильник на четыре вечера, Антон плюхнулся на кровать, сопровождая своё приземление громким и протяжным стоном из-за боли по всему телу, и моментально вырубился.* * *
— Бля, Тох, это ненормально! — уже в который раз разрывался Серёжа, осматривая синяки и ссадины на лице друга. — Да ладно? А я думал, всех отцы пиздят, — недовольно рыкнул Антон, откидываясь на рюкзак Позова. — Да чё ты бесишься? Я же помочь хочу, ну там, поддержать. — Да не бешусь я, просто чё ты мне прикажешь делать? Уйти пока не могу, да и некуда, а заяву на него писать мать не позволит. Короче, забейте. — Ну, я бы всё равно сходил на твоём месте в травму, не нравится мне то, что ты нормально вдохнуть не можешь, — Дима с видом именитого доктора выдохнул дым и в очередной раз прикоснулся к грудной клетке Шаста, чуть надавливая на неё. — Ай блять, — завизжал Антон, которого прострелила дикая боль от действий друга. — Больно вообще-то. Чё я им скажу? Упал? Подрался? Нет, само заживёт, на мне всегда как на собаке, сами знаете. Позов тяжело вздохнул и поджал губы. — Ну смотри сам, — плюнул на уговоры Матвиенко и плюхнулся рядом на свой рюкзак. — Воля что-нибудь говорил? — А что он скажет? Вряд ли он поверил, конечно; так, недовольно помотал головой, да и пробубнил что-то себе под нос. Про тебя, кстати, Арсений Сергеевич спрашивал. — Кто? — удивился Антон, даже подскочив, отчего вновь по телу прошла волна пробирающей боли. — Ну Попов, физик наш новый. Спрашивал, где ты. — А ты что? — Сказал — приболел. — А он? — Он пожелал тебе скорейшего выздоровления, — немного не понимая такую бурную реакцию, ответил Позов. — И всё? — А что он ещё должен был сказать? — приподнялся на локтях Серёжа, тоже не особо въезжая, чего это его друг так подорвался. — Ну да, ничего, — с явно прослеживаемой грустью ответил Антон и вновь принял лежачее положение. Конечно, было приятно, что Попов в принципе вспомнил про его существование и даже чего-то там пожелал парню, но хотелось ещё чего-нибудь. Чего — Антон и сам пока не понимал. — Тох, если хочешь, — начал неуверенно Позов, — можешь у меня перекантоваться… — Не хочу, спасибо большое. Дим, я не хочу тебя напрягать. — Блять, Шаст ты вообще дурак? Нихрена ты меня не напрягаешь! — Нет, всё равно, не хочу. Антон может быть и хотел, но не мог. Не мог он сесть на шею Диме и его родителям, не такой он человек, что ли.* * *
Шастун уже прямой наводкой шёл в полюбившийся за последние несколько дней «мак», дабы повеселить себя хотя бы горячим кофе. Единственное, чему он был рад во всей этой ситуации с отцом, так это тому, что мать на утро оставила мальчику добрые пару тысяч, так сказать, за молчание. И его это больше чем устроило. Антон отхлебнул горячий напиток, отходя от уличной кассы «Макдоналдса», и подумал, что вот так жить ему очень нравится. Карамельный латте, который он всегда брал, может и не отличался изобилием вкуса, как в какой-нибудь дорогой и крутой кофейне, но зато дарил теплоту, которая согревала мальчика изнутри. — Антон?! — послышался знакомый приятный голос откуда-то из-за спины. Антон обернулся, и почему-то всё то тепло резко сменилось неистовым страхом. Перед ним стоял Арсений Сергеевич собственной персоны с коричневым крафтовым пакетом, набитым едой, в руках и, кажется, очень недовольно смотрел на подростка. Он подошёл ближе, и гнев в его глазах сменился… страхом, кажется. Несмотря на огромный капюшон, с помощью которого Антон пытался спрятать «любовь» отца, Попов мгновенно оценил разукрашенную физиономию ученика. — Здрасте, — неуверенно поздоровался Антон, нервно сжимая в руках стаканчик. И дёрнуло же Попова припереться именно сюда. Чё ему, «маков» по всему городу мало, что ли? — Что с тобой? — с нескрываемым беспокойством спросил учитель, подходя ещё ближе и заглядывая под капюшон. — Ничего страшного, просто упа… дрался. Я просто подрался, скоро всё заживёт. — Это пиздец, — выдохнул учитель, попутно скидывая капюшон с головы Антона. — Да ладно вам, там чуть-чуть… — Ну это я вижу, — всё ещё охуевающе проговорил Попов. — И кто это тебя так? — Да там, сигаретой не угостил. — А чего это так? — чуть прищуриваясь и, кажется, совершенно не веря подростку, спросил Попов. — Последняя была, — быстро спохватился Антон. — И это… вы не могли бы Павлу Алексеевичу ничего не говорить, а то он будет переживать или ещё чего там… — Ты уверен, что не хочешь, чтобы он знал? Мне показалось, у вас довольно дружеские отношения. — Уверен, — твёрдо ответил Шастун и уже развернулся, чтобы поскорее скрыться от учителя. — Ты куда это? — Как куда, домой. — Пойдём, я тебя подвезу. — Да не стоит… — Пошли я сказал, пока у тебя ещё и позвонить не спросили. Таха — довольно нескромная машина для простого молодого учителя, да ещё и номера не московские. Арсений бросил пакет с кажется уже остывшей едой на заднее сидение, взглядом приглашая Антона сесть на переднее пассажирское; сам очень эстетично сел за руль. Антон плюхнулся рядом, предварительно выбросив недопитый кофе в рядом стоящую урну. В машине Арсения приятно пахло его парфюмом и ещё чем-то; педантично вылизанный кожаный салон и приборная панель, на которой не было ни одной пылинки, сверкали как будто иномарку только забрали из салона. Кажется, Антон впервые в жизни видел настолько идеальную машину. Хотя, глядя на её хозяина, можно было и не удивляться. — Куда? — спросил учитель, заводя машину. Шастун машинально сказал адрес своего дома, всё ещё разглядывая внутреннее убранство иномарки. Несмотря на вечерние пробки, доехали они довольно быстро. Хотя, для Антона и это время тянулось неимоверно долго. Арсений задавал парню какие-то вопросы, чтобы не ехать в тишине, на которые Шастун отвечал односложно, боясь опозорится или сболтнуть лишнего. Не хотелось, чтобы Попов подумал, что Антон дебил, хотя Шастун каждый свой ответ сопровождал именно этим словом у себя в голове. Машина затормозила перед подъездом Шастуна. — Спасибо, — неловко улыбнулся Антон, быстро вылетая из машины, за что получил вновь охреневающий взгляд Арсения в спину. Как только парень зашёл в подъезд, машина рванула с места и скрылась в соседнем дворе. Только тогда Антон смог выдохнуть.* * *
— Ты уверен, что он Воле не расскажет? — сокрушался Дима в телефонной трубке. — Да как я могу быть в этом уверен? Но он мне пообещал… Блять, не знаю… Короче, похуй, ты уже придумал, чё будешь Серёге дарить? — Я уже даже всё купил, — довольно протянул Дима. — Мне кажется, он будет в восторге от новой фифы, ну, я бы был в восторге. — Блять, а я всю голову сломал. — Ну слушай, тут в торговом центре есть толстовка прикольная, он на неё уже пару недель слюни пускает. Если хочешь, можем завтра после школы сгонять. У него всё равно допы, так что он даже не узнает. — Огонь, погнали. Антон вышел из комнаты и, прислушиваясь к храпу отца, прошествовал на кухню. Мама что-то готовила, что-то возможно очень вкусное, но всё равно от запаха еды Антона нехило так мутило, или это уже было от голода. — Ма-ам, — протянул парень, пытаясь привлечь к себе внимание, — у Серёги в пятницу днюха, и я завтра хотел сходить ему за подарком, не накинешь пару тысяч? — Ты обнаглел, милый мой, я тебе только утром оставляла, — развернулась к сыну женщина, но, бросив взгляд на его покалеченное лицо, тут же смягчилась. — Ладно, только отцу не говори. Полностью довольный таким раскладом, Шастун заварил крепкий кофе и вернулся к себе в комнату.* * *
— Бля, Шаст, я совсем забыл, — Позов остановился прямо перед выходом из ТЦ, они купили подарок Матвиенко и уже собирались уходить, как Дима резко скинул с себя рюкзак и начал в нём капаться, что-то пыхтя под нос. Наконец найдя нужный предмет, парень вытащил небольшой пакет с какими-то коробочками и протянул его Антону. — Вот. — Что это? — непонимающе удивился парень, принимая в свои руки этот кулёчек. — Это тебе Арсений Сергеевич передал, там обезболивающее и мази всякие от синяков. Шастун всё ещё непонимающе хлопал глазами, переводя взгляд то на друга, то на пакет. — Арсений Сергеевич мне это передал? — Ну да, сказал, что ты без должного лечения ещё пару недель будешь разукрашенный ходить. В этом я, кстати, с ним согласен. — Дима, я хочу знать всё, — наконец пришёл в себя Антон и, схватив друга за рукав, потащил его к скамейке. — Да ты чего? — непонимающе взмолился Дима, но по взгляду Шастуна понял, что лучше рассказать всё в мельчайших подробностях. — Короче, я шёл по коридору, он меня выловил и затащил к себе в кабинет. Сунул этот пакет и попросил тебе передать. Всё. На лице Антона тут же растянулась глупая улыбка, делая его похожим на чеширского кота. — Прикольно, — протянул Антон и заулыбался ещё сильнее. — А, он ещё номер телефона у меня твой попросил. — А ты? — чуть встревоженно спросил Шастун, вновь вернувшись в реальность и схватив Позова за запястье настолько крепко, что Дима даже начал ёжиться от боли. — Да дал ему твой номер, только отпусти, — закричал Позов в попытке вырваться из мертвой хватки друга. — Ты начинаешь меня пугать. Тебе что… Попов понравился? — Чего? — возмутился Антон, подпрыгнув на месте. — Просто… ну, значит, он Воле не рассказал, вот я и рад. — Ну-ну, — смирился Дима, но всё равно недоверчиво посмотрел на друга, попутно улыбаясь и складывая руки на груди. — Ой всё, Поз, погнали отсюда.