* * *
— Я думал, ты сегодня и вовсе не почтишь меня своим присутствием, — Павел Алексеевич оторвался от проверки тетрадей, когда Антон вошёл в класс. — Да я проспал, — плюхаясь за первую парту простонал Антон. — У вас только началась алгебра, ты ещё успеешь. — Павел Алексеевич, а можно я у вас тут посижу? — Антон, ты явно пользуешься моей добротой к тебе, — сощурившись и наклонившись ближе к Антону, заметил учитель. — Домашку я не сделал, к проверочной не подготовился, Шеминов точно с живого меня не слезет. — Ладно, хрен с тобой, сиди. В твоём случае проще заработать энку, чем исправить двойку, — Павел Алексеевич открыл следующую тетрадку и окунулся в сочинение пятиклассника. — Павел Алексеевич, а почему вы со мной возитесь? — Нравишься ты мне, — улыбнулся учитель. — Хороший ты парень, не глупый, только ленивый. Если бы учился прилежно, то вместе с Димой бы на золотую медаль шёл. — Да на хрен она мне сдалась? Какой от неё толк? — Ну ты вот у Димы спроси, он точно знает, какой от неё толк. — Всё равно, мне не нужно образование и без него можно деньги зарабатывать. — Эх, Антон, не в деньгах счастье. — А в чём? Для меня счастье — заработать деньги и свалить от предков. — Это потому что у тебя ситуации в семье тяжёлая. Я предлагал тебе… — Нет, я не буду подавать на него. До моих восемнадцати осталось не так долго. Я терплю столько лет, что сейчас уже осталось подождать до смешного мало. — Антон, счастье для тебя совершенно не в деньгах, а в том, чтобы съехать от родителей и начать новую жизнь. Иногда это можно сделать и без ущерба образованию. И в этом я тоже тебе предлагал помощь. — Нет, к вам я тоже не перееду. — Ну и зря. Мне кажется, мы бы с тобой поладили. — Да, вы бы меня заставляли ходить в школу каждый день. — Не без этого, — усмехнулся мужчина. — Я же хожу. — Вам за это платят. — Ну, я не из-за этого пошёл в учителя. Зарплаты у нас не особо большие. — А зачем? Вам разве на надоела школа за время обучения? — Хуже горькой редьки. Но несмотря на это, мне всегда нравилось получать новые знания. И я уже класса с седьмого знал, что пойду в педагогический. Мне не нравится система образования, но нравится давать детям, таким как ты, что-то новое, в надежде, что они используют полученные знания с пользой. — Вы философ, Павел Алексеевич. — Нет, Антон, я человек. — Пойду покурю, — оповестил учителя Антон и вышел из кабинета. Рассуждение Павла Алексеевича заставили Антона задуматься о будущем. Что будет потом? Ну, найдёт он работу, съедет от родителей, а дальше что? Будет как все в этом мегаполисе в пустую прожигать жизнь? На это Шастун был совершенно не согласен. Ему хотелось, чтобы всегда происходило что-то запоминающееся, в хорошем смысле этого слова. Чтобы потом в старости, оборачиваясь назад, он думал: «Да, детство у меня было хуёвое, но вся остальная жизнь была наполнена безграничным количеством положительных эмоций. Да, я не зря перенёс столько страданий, это был депозит на счастье». И, конечно, Антон надеялся, что сможет найти родственную душу, с которой он рука об руку пройдёт жизнь. С которой будет просыпаться и засыпать с улыбкой, с которой он в принципе не будет бояться спать. — Шаст, — Антона из его размышлений выдернул знакомый хрипловатый голос. — Привет, Эд, — Шастуну так нравилось, что он может спокойно с ним разговаривать, без превращения в лужицу как раньше. Наверное то, что произошло в клубе, окончательно прочистило парню мозг. — У вас окно? — У меня да. — Шаст, я тут подумал, — Выграновский выглядел как всегда великолепно. Одна его самодовольная улыбка чего стоила. — Может, пересечёмся сегодня вечером? — У меня другие планы, — улыбнулся Антон и уже хотел было уйти, как Эдик, схватив его за руку, притянул к себе. — Шаст, чё ты ломаешься как целка? — Тебе что, больше никто не даёт? Что ты ко мне прицепился? — Дают. Почему же не дают. Но хочу-то я тебя, — Эдик провёл рукой по плечу Антона, спускаясь к его ладони. — Это, конечно, очень лестно, но лучше бы тебе найти другой объект для вожделения. — Шаст, ты начинаешь меня злить. — Пропей курс успокоительных. То, что было в баре — последний раз. Я больше не позволю… — Шастун, не беси меня, — прорычал Выграновский и, не обратив внимание на попытки Антона вытянуть руку из его хватки, сжал его запястье только сильнее. — Ты знаешь прекрасно, что я всегда беру то, что хочу, и ты… — Что тут происходит? — в коридоре откуда ни возьмись появилась Ляйсан Альбертовна. — Эдик, мне кажется, или у тебя сейчас биология? — Я вышел в туалет, — не обернувшись на учительницу, фыркнул Выграновский. — Не вижу тут туалетов. Марш на урок! — рявкнула женщина. И Эдик нехотя поплёлся в сторону кабинета. — Всё в порядке, Тош? — обратилась она к Шастуну, и парень, благодарно кивнув ей, ушёл в сторону выхода. Утяшева Ляйсан Альбертовна была классной руководительницей одиннадцатого класса, в котором учился Эдик, и по совместительству преподавала в их школе историю и обществознание. Несмотря на её милый внешний вид, она была в меру строгая и требовательная, поэтому её класс, не считая некоторых личностей, в отличие от класса Воли, всегда ходил по струнке. Она не имела дружеских отношений с учениками, всегда была сдержана, этакая снежная королева школы. Но все двадцать восемь оболтусов, как она ласково называла учеников своего класса, считали её второй мамой, которая и пожурит, когда надо, и по головке погладит. Несмотря на такую разность в способах воспитания оба класса были сильными. У Воли Позов и Фролова — золотые медалисты, у Утяшевой — Чебатков и Складчикова. Женя ездил по обмену в Америку после победы на всероссийской олимпиаде по английскому языку, а Вика, мечтающая стать практикующим врачом-хирургом, тоже была медалисткой. Короче, у Воли и Утяшевой по вундеркиндам была ничья. Как и по отстающими. Шастун и Выграновский учились приблизительно одинаково. Только было одно «но», Антон пропускал, потому что школу он на хую вертел, а Эдик, потому что постоянно гонял на соревнования. Так сказать, ещё одна гордость школы, которую школа всеми силами прятала — поведение и успеваемость парня не перекрывали даже его награды. И, казалось бы, несмотря на показатели Выграновского, Утяшева явно обскакала Волю, но не тут-то было. В классе Ляйсан Альбертовны была местная знаменитость — Лёша Щербаков. Этот геморрой учительнице достался ещё в пятом классе, и именно с пятого класса она тащила его за собой. Парень кое-как учился, дерзил учителям, часто пропускал и постоянно творил полнейшую дичь, но, несмотря на всё это, Ляйсан Альбертовна стоически пыталась наставить его на путь истинный. Любой другой учитель уже давным-давно отчаялся бы и выгнал его из школы со справкой в зубах, но не она. Утяшева ходила на ковёр к директору — Вячеславу Зарлыкановичу, краснела за выходки своего ученика, но всё же слёзно просила не отчислять его, обещая ещё сильнее взяться за парня; и так до следующего прикола Щербакова. На это колесо сансары ученики школы даже устраивали тотализатор, но, когда всем стало понятно, что Альбертовна Лёшу никуда не денет, бросили это гиблое дело.* * *
— Скорей бы съезд, затрахался я уже в школе торчать, — ныл Серёжа, вальяжно раскинувшись рядом с друзьями на крыше и созерцая вечернее московское небо. — Хочется отдохнуть напоследок, а то последний бой — он трудный самый. — Да ладно тебе, лето только кончилось, не наотдыхался, что ли? Да и до съезда осталось только завтра перетерпеть, а там выходные, и в понедельник уже поедем, — Дима лежал между друзьями, удобно подложив под голову рюкзак. — Хотя, я вообще не понимаю твоей радости, а как же жопу подтирать лопухами? — Да пофиг, главное — нахерачим там девчонок и… — Матвиенко состроил коварную мордочку и нервно облизнулся. — Зная наших девок, скорее, они тебя нахерачат, — усмехнулся Антон. — Вот именно, опять потащишь меня блевать в пакет, — фыркнул Дима. — Это было всего лишь один раз, чё ты прицепился. И вообще, у меня был повод, мне восемнадцать стукнуло. — Ага, по голове тебе стукнуло, когда ты коньяк пивом запивал. — Вы милые, — констатировал Антон, на что получил удивлённые взгляды друзей. — А что? Если бы я не знал вас, подумал бы, что вы встречаетесь. — Дурак! — буркнул Позов и, приняв сидячее положение, прикурил.* * *
Антон подходил к своему подъезду уже далеко за полночь. Отец сегодня был в ночную, но домой совершенно идти не хотелось, поэтому парень, после того как расстался с друзьями, ещё долго гулял по Москве, слушая любимую музыку и пребывая в собственных мыслях. — Ну и где тебя носило? — резко выдернув наушники из ушей парня, набросился на него Выграновский. — А тебе какая разница? — растерянно рявкнул Антон. — Твоя мама сказала, что ты со школы не возвращался, я тут битый час тебя жду. — Ты ходил к моей маме? — вытаращился на него Антон. — Да. — Зачем? — Хотел тебя позвать погулять. — Я уже погулял, — довольный собой, высоко задрав нос, ответил Антон. — С кем? — А тебе какая разница? Я не обязан перед тобой отчитываться. — Шастун, не беси меня, — захрипел Выграновский и схватил Антона за запястье. Руки Эдика были настолько ледяными, что Антон даже поёжился от неприятного ощущения холода. — Ты замёрз? — спросил Шастун, чуть смягчив напор самонадеянности и бахвальства. — Говорю же, ждал тебя долго, — шмыгнув носом, ответил Эдик. Он отпустил руку парня и опустил взгляд на и свои кроссовки. Антон впервые видел Эдика смущённым. Этот парень никогда не показывал свои слабости, а тут… — Пойдём ко мне. Тебе нужно согреться, — сжалился над ним Шастун и, мило улыбнувшись, достал ключи.* * *
Антон всегда был очень гостеприимным, даже в ситуации с Эдиком. А что, они не чужие друг другу люди. Парень налил им чай, нарезал бутерброды с колбасой и сыром и даже погрел их в микроволновке. Притащил всё это в комнату, чтобы не мешать маме спать, ну или что бы она не доёбывала парня ненужными вопросами; короче, так было удобнее всем. Достал Эдику плед, чтобы парень быстрее согрелся, и включил на фон какой-то фильм. Он давно лежал у парня в подборке «посмотреть позже», вот, кажется, это «позже» наступило именно сейчас. Разговаривать с Эдиком Шастун не особо хотел, да и, что ему сказать, он не знал. Парню льстило то, что Эд за ним бегает, такого Выграновский ещё ни для кого не делал. А для Антона такого не делал вообще никто. Даже то, что мотивом Эдика был секс с Шастуном, не смущало Антона. Он хотел насладиться моментом, хотел хоть немного почувствовать себя нужным кому-то. И пусть будущего у них нет, Антон это понимал, всё равно происходящее казалось ему милым. — А ты почему не ешь? — Не хочу, — соврал Антон. Он пока колбасу резал, весь слюной изошёл, но подкатывающее чувство тошноты и «здравый» смысл Шастуна позволили только насладится запахом еды. Эдик закинул в себя тарелку с бутербродами за рекордное количество времени и откинулся спиной на подушки, принимая полулежечее положение. Шастун сидел в такой же позе рядом, делая вид, что внимательно смотрит фильм, хотя каждая клетка его мозга была занята размышлениями о том, что он совершенно не знает такого Эдика. Всегда грубый, озлобленный и серьёзный, а сейчас такой домашний и уютный. Антон задумался о том, что хотел бы с ним просто дружить, как с Димой и Серёжей. Иногда гулять, смотреть вот так фильмы, общаться. Он не знал, согласится ли на это Выграновский, но Шастун надеялся. Эдик поставил на тумбочку кружку с недопитым чаем и, перекинув руку за плечи Антону, приобнял его, придвигаясь ближе. — У нас ничего не будет, — не отрывая взгляда от ноутбука, отозвался Антон. — Пока. — Ты уходишь? — усмехнулся Антон. — Не дождешься. У нас не будет ничего, пока. Но ты прекрасно знаешь, что я всегда добиваюсь своего. — Эд, правда, тебе лучше не тратить время. — Поговорим об этом потом, — самодовольно улыбнулся Выграновский и прижал Антона к себе ещё крепче.* * *
Шастун бежал по тёмной улице. Дыхание попрощалось с ним ещё метров триста назад, и парень вдыхал через раз, в попытке не откинуться. Он приближался всё ближе и ближе, парень не оборачивался, не видел этого, но знал наверняка. Антон чувствовал присутствие мужчины, от которого ему не скрыться. Силы предательски быстро его покидали, и он готов был вот-вот упасть лицом на мокрый асфальт, но не мог. Ему нельзя было останавливаться. Стоит ему на секунду прекратить бежать, как большие горячие руки схватят его, и потом уже вырваться не будет возможности. Впереди блеснуло что-то похожее на фары машины, и Антон закричал что есть мочи. — Антон, тише, ты чего? Шастун вскочил с кровати. Он загнанно дышал, холодная испарина покрывала всё тело, руки тряслись, сердце колотилось хуже, чем при тахикардии, а всё лицо было неприятно стянуто дорожками от слёз. Парень в панике осмотрелся: он находился в своей комнате, рядом с ним сидел испуганный Выграновский и тупо пялился на Антона. — Что ты тут делаешь? — прохрипел Шастун. — Мы вырубились ночью. С тобой всё в порядке? Ты кричал. — Обычный кошмар, — махнул рукой Антон. — Расскажешь? — изогнув бровь, спросил Эдик. — Не думаю, что это хорошая идея. Антон ещё раз окинул взглядом комнату. Кажется, вчера они действительно уснули. Кровать так и не была расправлена, но на ребят был накинут плед. Наверное, Антон уснул раньше, и Эд накрыл его. В ногах лежал разряженный ноутбук, а за окном светило яркое солнце. — Точно всё в порядке? — взволнованно спросил Выграновский, рассматривая приходившего в себя ото сна Антона. — Точно. Сколько время? — Половина одиннадцатого. — Вот чёрт, — выругался Антон. Мама скорее всего уже встала, и вывести Выграновского незаметно вряд ли получится. Шастун надеялся только на то, что она не заглядывала к нему в комнату. Скорее всего они спали в обнимку, и объяснить маме, почему, будет трудно. Да и отец наверняка уже вернулся с работы, это было даже большей проблемой, чем разговор с матерью. Но Антон зря переживал, они были дома одни. Куда родители делись, Антону, естественно, не сообщили, но ему было как-то пофиг. Поэтому Шастун со спокойной душой позвал Эдика на кухню, налил им кофе и нарезал парню ещё бутербродов. — Ты вообще жрать не собираешься? — спросил Эдик, набивая рот едой. — Не хочу. — Ты поэтому так похудел, не жрёшь ничего? — Просто не хочу пока есть, попозже перекушу, — Антон, конечно, врал, но и раскрывать душу перед Выграновским пока не мог или не хотел. Парень открыл окно, пропуская на кухню прохладную свежесть улицы, сел на подоконник и прикурил. — У меня с часу до шести тренировка, — садясь рядом с Антоном и прикуривая от его сигареты, оповестил его Выграновский, — но потом я совершенно свободен, может мы… — Эд, правда, ничего не будет. Уже точно. Если ты хочешь общаться — давай, но твоей надувной куклой, которую ты будешь трахать, когда захочешь, а когда не захочешь — прятать в чулан, я больше не буду. — Ты говорил, что любишь меня, — фыркнул парень, заметно злясь. — Любил. Но сейчас, — Антон тяжело вздохнул и продолжил: — уже нет. — У тебя кто-то есть, — утвердительно, не поворачиваясь на Антона, констатировал Выграновский, ещё глубже затягиваясь. — Возможно, — пожал плечами Антон. — А если я сделаю так, что ты опять меня полюбишь? — чуть самонадеянно спросил Эдик и посмотрел на Антона глазами побитой собаки. Шастун никогда не видел в тёмных глазах Выграновского такую бурю эмоций. — Ты очень сильно обидел меня, и я вряд ли смогу переступить через себя и опять поверить тебе. Эдик тяжело вздохнул, выкинул бычок в окно и запрокинул голову. Антон мог бы подумать, что парень сделал это, чтобы сдержать слёзы, но Эд никогда не плакал, и Шастун был даже не уверен, способен ли тот на это. — Я всё же попытаюсь, — решительно прервал тишину Выграновский и посмотрел на Антона своим обычным взглядом. — Если у тебя никого нет, хорошо… — А если есть? — усмехнулся Антон. — То мы ещё посмотрим, кто круче. — Эд, дело не в крутости. Дело в отношении. Ты же… — Знаю, что я невыносим, не надо это озвучивать, — перебил его Эдик. — Но я хотя бы попытаюсь показать тебе, что не такой плохой, каким кажусь. Выграновский помялся немного, а затем медленно приблизился к лицу Антону, желая поцеловать. — Не нужно, — чуть слышно проговорил Антон и отвернулся от Эдика. Парень рыкнул, сильно сжимая руки в кулаки, а затем спрыгнул с подоконника и двинулся к стороне выхода. Почти скрывшись в коридоре, Эдик обернулся и произнёс: — А вот я, кажется, тебя люблю, — и, мгновенно натянув кроссовки, вылетел из квартиры. Антон так и остался сидеть на подоконнике, смотря в след парню. Он только дёрнулся, когда входная дверь захлопнулась. Это был первый раз, когда Эдик сказал ему «я тебя люблю». Даже не так. Это в принципе был первый раз, когда Антону признались в любви. И тут бы начать радоваться, но Шастуну стало безумно больно и горько. Вот они реалии жизни — тебя начинают любить только тогда, когда тебе это по сути уже совершенно не нужно. Антон бросил взгляд на улицу. Из подъезда вылетел Эдик, прикуривая, и, не поднимая головы на окно Антона, почти бегом умчался из его двора. Вечером Дима скинул Антону запись экрана с историями Эда в инсте. После их расставания они кинули друг друга в бан и пусть недавно разблокировали, и Эдик даже подписался на Антона, Шастун не спешил делать того же. В пятнадцатисекундном видео Выграновский в компании своих друзей и подруг тусил в «Клевере». Безудержные танцы, алкоголь, кальяны, крики вопли, но самое главное, что следом прилетело ещё одно видео со страницы друга Выграновского, где Эдик обнимал какую-то девушку, смеялся и пытался скрыть этот смех у неё в декольте. Наверное, если такое было бы пару месяцев назад, Антон загнался бы, а сейчас он лишь хмыкнул, рисуя в голове заметку, что всё сказанное утром было лишь очередной приманкой для Антона и его жопы.