* * *
— Всё-таки Воля мой кумир, — пел хвалебные оды Павлу Алексеевичу Позов, пока ребята курили около школы. Позов и Матвиенко ждали дополнительные у Воли, а Антон ждал, пока Арсений оставит журналы в учительской. — Я бы никогда не додумался подписать тебе экзамен в заявление. — Ты вообще-то мой друг, а не Воли, и должен быть за меня, — фыркнул Антон. — Вот именно потому, что я твой друг, в этой ситуации я за Волю. — Антош, — крикнул Попов, и Шастун, быстро попрощавшись с друзьями, в миг оказался около машины учителя. — Куда мы едем? — Увидишь, — загадочно проговорил Арсений, садясь за руль. Мужчина привёз Шастуна к себе домой. Антон совершенно не понимал, что происходит, пока его посадили за стол на кухне и не поставили перед парнем тарелку с картошкой и мясом. — Серьёзно? — А что делать, если ты ничего не ешь? — Я ем, честно. — Не ври, я слышал, как на тебя ругался Дима. Так что давай, вилку в руки и вперёд. — Я не смогу это съесть. — Ещё как сможешь, тут немного. Порция действительно была небольшой, кажется, Арсений понимал, что из-за голодовок парню много нельзя, но и этого фигура парня не пережила бы. Ещё немного поспорив, Антон всё-таки сдался и быстро съел всё, потому что, несмотря на свою железную силу воли, отказаться от еды Попова Шаст был не в силах. — Я бы предложил добавку, но тебе много нельзя, а то пойдёшь здороваться с фарфоровым другом. Вкусно хоть было? — Очень, — облизнулся Антон. Ещё до начала трапезы он думал, что, съев всё это, тут же побежит и отдаст как раз тому самому другу, но сейчас, когда он наконец-то притупил чувство голода, с которым за это время уже сроднился, мысль о том, чтобы запихивать себе в рот пальцы, скрылась где-то далеко в подсознании.* * *
Несмотря на то, что отец сегодня был на сутках, домой идти Антон не хотел. Стояла очень даже неплохая погода; было довольно тепло, ну, Антону в огромной зимней куртке и шарфе точно, поэтому Шаст припёрся к дому только к половине двенадцатого. На скамейке около его подъезда сидел Эдик. Правая рука была забинтована эластичным бинтом, а в левой была банка пива. — Ты как? — присаживаясь рядом, спросил Антон. — Нормально, — фыркнул парень, доставая больной рукой пачку сигарет из кармана. Было видно, что парню больно, он ёжился, ладонь ходила ходуном, и Антон попытался помочь Эду, но тот лишь фыркнул и вырвал пачку из рук Шаста. — Не надо. — Ты не должен так расстраиваться. На этом же жизнь не заканчивается, тем более, это было нечестно, — Шастун попытался успокоить его. — Убью Крида, — прошипел Выграновский. — Что? За что? — За то, что он тебе рассказал. — С чего ты взял, что это он? — Ну, я конечно тупой, но не настолько. Он единственный, кто был со мной и знал о моём провале, так ещё и этим «нечестно» он третий день мне мозг промывает. — Ну, если реально было нечестно, что он должен сказать? — Шастун, ты чё, придурок? Так думают только неудачники, а я не неудачник. Мне похуй, больше меня был тот чувак или меньше, я проиграл — это факт. Антон поджал губы; он не знал, что на это ответить. Ему хотелось успокоить Эдика; то, что парень с собой делал, было неправильно, тем более в этой ситуации. — Ну, это же не конец света? — Это были последние межрегиональные, в следующем году я буду уже в другом весе и другой возрастной, я четыре года подряд брал первые, а тут. И Крид, сука, он же слабее меня, всегда был слабее, но у него второе, а у меня даже не призовое, блять. — Эдик, нужно уметь радоваться победам друзей, он же твой друг? — Друг, и я за него рад, правда, а за себя… ненавижу, блять. Антон немного помялся, а затем протянул руку и взял Выграновского за повреждённую ладонь. Парень даже не сжимал её, но Эдик зашипел от боли, и Шастун хотел одёрнуть руку, но Эд не позволил, через боль сжав ладонь Антона в своей руке. — Ты ходил в больницу? — На ринге осмотрели, сказали — перелома нет. — А вдруг, связки повредил. — Да похуй. — Ты ещё и в баскет сегодня играл как в последний раз, так нельзя. — Я ещё сегодня и на футболе бегал как в последний раз. Всегда все свои поражения переживаю со спортом. Получаю их в спорте и переживаю с ним же. — На улице холодно, пойдём ко мне, — потянул на себя Эдика Антон, и парень лишь кивнул на это. Дома не было и матери, где её черти носили этой ночью — было непонятно, и Антон даже немного начал волноваться, но потом написал женщине смс-ку, и она ответила, что осталась сегодня у подруги, и сказала взять завтра утром из комода себе денег на обеды, и волнение Антона как рукой сняло. Пока Эдик был в душе, Шаст налил им горячий чай и разогрел Эду макароны с отбивной. Чувствовал себя в данной ситуации Шастун, мягко говоря, неловко. Они как будто семейная пара, пришли с работы, Антон, вот, кормит своего мужика. Только Эд не его мужик и никогда им не будет, и всё это он делает по дружбе. Просто не хотелось оставлять Выграновского в тяжёлой ситуации одного. Антон накинул кофту, открыл окно и прикурил. Свежесть улицы начала быстро заполнять помещение кухни и забиралась под одежду Антона, оглаживая его кожу. Шастун задумался, смотря на тихую пустующую темноту улицы, изредка нарушаемую тусклым светом фонарей, как его шеи и волос что-то коснулось. Эдик обнял Антона со спины и прошёлся носом по его шее и волосам. — Я очень по тебе скучаю, — прошептал Выграновский на ухо Шасту. — Не надо, — развернувшись в руках, парня сказал Антон и окинул взглядом тело Эдика. Парень вышел из душа, накинув на бёдра белоснежное полотенце, которое казалось ещё более белым на его смуглой коже. Татуировки, которыми было забито тело парня, ярко выделялись в мягком жёлтом свете небольшой люстры. — Я же дал тебе пижаму, почему ты не оделся? — Ну, я должен был попытаться, — усмехнулся Эдик. — Но на самом деле твои штаны на меня не налезли, а футболку я просто решил не надевать, не люблю дома ходить в футболках. Антон сбегал в комнату и принёс парню свои самые большие штаны, которые только нашёл. Они лежали в его гардеробе с десятого класса и это был единственный предмет одежды, ставший ему большим, и который Антон не выбросил. Он иногда надевал их и замерял, насколько похудел. — Неужели ты совсем ничего не чувствуешь, глядя на меня? — спросил Выграновский, садясь за стол. — Прости, — Шастун сел напротив и отхлебнул чай из кружки. — Прикольно, — горько усмехнулся Эдик. — Ты меня динамишь, соревнования не взял, это что, чёрная полоса в моей жизни началась? — Не говори ерунды, — покачал головой Антон. — Просто тебе не повезло с партнёром. — С партнерами, — Эд взял вилку, но не начинал есть, он тупо смотрел на парня, а затем вздохнул и задал вопрос, который и Шаста волновал уже давно: — А если бы я тогда к Кузнецовой не поехал, мы бы до сих пор были вместе? — Не знаю, может быть, а может быть и нет. Знаешь, как говорится, всё, что ни делается, всё к лучшему. — Что-то я в этом сомневаюсь, — опустив взгляд в тарелку, сказал Выграновский. Эдик быстро поужинал, наконец оделся, и они плюхнулись на кровать Шаста. Антон вновь включил на фон какой-то фильм и попытался выгнать из головы мысль о том, что всё, что он делает, неправильно. Словами он говорил Выграновскому, что между ними всё кончено, и они не будут вместе, а действиями давал надежду на то, что когда-нибудь тот добьётся своего. — Мы просто друзья, помнишь? — спросил Антон, когда Выграновский сгрёб его в охапку под собой, крепко обняв. — Конечно, я всё помню, — утыкаясь парню в макушку, пробурчал парень и спустя пару минут размеренно засопел. А вот Антон, высвободив руки из объятий Эдика, достал с тумбочки файл с материалом, переданным Арсением, и начал вчитываться в текст.* * *
— Шаст, ты ничего не хочешь нам объяснить? — сказать, что Позов охуел, когда к ним вышел Шастун в сопровождении Выграновского, чтобы вместе пойти в школу, это ничего не сказать. — Привет, очкарик, — засиял Эдик и бросился парню на шею. — Скруджи, ты теперь у Шаста в подъезде на коврике ночуешь? — подъебал его Матвиенко. А что вы хотели, никто не смел называть Позова очкариком; так сказать, зуб за зуб. — Матвиеныч, не выёбывайся, я ж любя. — Я тебя ещё за Шастунишку в «Клевере» не отпиздошил, — фыркнул Серёжа. — Шаст, а они в курсе даже нашей сексуальной жизни? — Антон на это лишь закатил глаза и, прикурив, пошёл в сторону школы. — Шастик, ты говорил со своими по поводу Питера? — Говорил. — И чё? — Я тебе уже сказал, что должно произойти, чтобы мне оплатили поездку. Но я, честно говоря, подумал, может, самому заработать. — Решил в дрочильню пойти? — пошутил Матвиенко. — Не знаю пока, может и в дрочильню, — усмехнулся Антон. — Я тебе пойду, — фыркнул Эдик всем своим видом показывая, что парень принадлежит только ему. — Только я обрадовался, что ты учиться начнёшь, за ум возьмёшься, как вот он, здрасте, решил работать пойти в одиннадцатом классе, — простонал Дима. — Ну, а что? То я просто по Москве слоняюсь как неприкаянный, а так хоть делом буду занят, да и деньги мне совсем не помешают. — Скруджи, а ты поедешь? Мы вроде как двумя классами собрались, — прикуривая, спросил Позов. — Не знаю ещё, соревнования. Я даже не уверен, что смогу прийти на выпускной.* * *
Этот день можно было смело записывать в один из самых тяжёлых в жизни Антона. Шеминов со своей любовью к контрольным, кажется, вообще не собирался останавливаться, поэтому устроил их целых две: одну по алгебре, вторую по геометрии. Он мужиком был неглупым и, чтобы у ребят не было возможности списать, наклепал вариантов почти на весь класс, но и Позов был не дураком, поэтому за два урока по сорок пять минут решил не только свой вариант, но и Матвиенко и Шастуна. И только ребята обрадовались, что весь этот ад закончился, как у Попова на физике, а потом и на истории с обществознанием у Утяшевой, им тоже дали контрольные и тесты. Вообще, сложилось такое ощущение, как будто Шеминов покусал всех учителей, или они все дружно на утренней планёрке, решили заебать одиннадцатый «А» окончательно. Даже Павел Алексеевич, несмотря на умирающие лица своих учеников, заставил их писать пробник итогового сочинения, которое будет в декабре для допуска к экзаменам. И только Шастун обрадовался, что учебный день подошёл к концу, и он с чистой совестью, и такой же чистой головой, может идти домой, как его обрадовал Воля, что из-за того, что ему в пятницу Попов назначил дополнительные, они отзанимаются сегодня. Шастун еле живой переполз за первую парту и, раскинув на ней свои длинный руки, надеялся на помилование, но мольбы его не были услышаны или были услышаны не в полной силе, но Павел Алексеевич дал ему несколько КИМов и пристально следил за парнем, пока тот их выполнял. — Паш, не знаешь, где Утяшева? — показался силуэт Арсения в дверях кабинета русского. — Она отъехала в министерство, у неё какие-то проблемы с досрочниками. — О, Антон, — заметил парня учитель и прошёл в кабинет, — ты меня очень порадовал. Я проверил ваши контрольные, у тебя пятёрка. — Это потому что её Позов решал, — пробурчал Шастун. — А вот это нехорошо, лучше бы ты сам попробовал, может быть, не всё было бы правильно, но зато сам. — У самого было бы два, а так я не порчу журнал своей неуспеваемостью, — состроил карикатурную мордочку Воле Антон. — Поговори мне тут, — фыркнул мужчина. А Арсений лишь тяжело вздохнул и двинулся из кабинета, почти выйдя, он вдруг обернулся и обратился к Антону: — Кстати, Шастун, зайди ко мне, как закончишь, — и, не услышав даже ответа, а точнее вопроса «зачем?», закрыл дверь. Мучал Воля Шастуна недолго, поэтому спустя час парень уже заходил в кабинет Попова. — Арсений Сергеевич, — позвал мужчину парень, когда не заметил учителя в кабинете. — Проходи, садись, — подал голос Арсений из лаборантской, и парень сел за первую парту напротив стола учителя по стандарту, бросив на неё рюкзак, на который положил голову. Арсений подошёл к Антону с небольшим контейнером, в котором было овощное рагу с кусочками мяса, и вилочкой. — Вы издеваетесь? — распахнул глаза Антон, хотя на душе было так приятно. Эта забота, которую проявлял Попов в отношении парня, разливалась по телу практически физическим теплом. — Ешь давай, — убрав рюкзак на пол и поставив перед парнем еду, сказал Попов и сел напротив парня. Антон, который уже наученный горьким, точнее, вкусным опытом, без пререканий взял вилку и принялся есть. — Очень вкусно, спасибо, — набив рот едой, промычал Антон. — Я рад, что тебе нравится моя стряпня. Пробежался глазами по тем материалам, которые я тебе вчера дал, или забил? — Ну почему же, я даже, кажется, понял всё про строение атома и атомного ядра. — Вот видишь, а ты переживаешь, что не сможешь сдать. Поживём увидим, может быть, я ещё из тебя смогу сделать знаменитого физика. — Ага, знаменитого жирного физика. — Ну, до жирного мне тебя ещё кормить и кормить. Так что, на данный момент попробуем хотя бы знаменитого физика без анорексии.* * *
Не идти на уроки в пятницу, а сходить только на дополнительные к Арсению Шастун решил ещё в четверг. Больше двух суток без сна для Антона — чересчур, поэтому даже то, что в этот день у него русский с литературой, не заставили парня вместо долгожданной прогулки по садам Морфея переться в школу. Он вчера и Эдику отказал во встречи вечером, потому что сил ходить не было, да и опять многовато Эдика в его жизни. Хватит с него того, что они спали в одной кровати, опять. Вот если бы Арсений позвал его погулять, Антон бы ещё подумал, а если бы они спали в одной кровати, то… Эти мысли Шаст гнал из головы, как только они появлялись, как мантру повторяя: «Не смей в него влюбляться!», но, кажется, обратного пути уже не было. Парень остановился около ворот школы и прикурил, снующие туда-сюда школьники и их родители окидывали его неодобрительными взглядами, а некоторые и вовсе что-то ворчали себе под нос, но Антон чхать хотел на это всё. — Шаст, ты что, охуел? — дёрнула из ушей наушники и толкнула в плечо подлетевшая к парню Ира. — Чего тебе? — фыркнул Антон, потирая ушибленное место. — Ты какого хрена физику собрался сдавать? Ты в ней не в зуб ногой. — Как и ты, — усмехнулся парень. — Шастун, ты меня бесишь! Я на эти грёбаные дополнительные бегаю, чтобы с Арсением побыть наедине, мне там не нужны всякие лопоухие дрыщи. — Ир, ну вот серьёзно, вы же с Арсением никогда не будете вместе. — Это ещё почему? — Ты Ремарка прочитала? — Ира поджала губы, а потом тяжело вздохнула и, привалившись к забору спиной, достала пачку сигарет и прикурила. Девушка курила не часто, ну, в школе точно, не то чтобы она кого-то боялась, скорее, факт курения портил бы картинку идеальности, которую она гордо несла по жизни. — Шаст, вот что со мной не так? — Ну не знаю, может, то, что ты конченная стерва? — Спасибо за комплимент, — улыбнулась девушка. — Вообще то стервозность это не недостаток. — Нихрена себе, а что, достоинство, что ли? — В каждой женщине должна быть капля стервочки. — Вот именно что капля, а не ведро. — А вот это было обидно. Но ты, Шастун, не обольщайся, если выбирать из нас двоих, я точно выигрываю по всем фронтам, так что ты на Арса даже не рассчитывай. Антон на это запыхтел как закипающий чайник, не то чтобы он был готов участвовать в этой гонке за учителя, но сам факт того, что Ира об этом упомянула, застал парня врасплох. — Ну тебя, — фыркнул Антон. — А что? Я тут узнала, что он точно не гей, фотки раздобыла его, он там тёлок лапает так, как меня никто никогда в жизни не лапал, а ещё он вроде был женат, так что он минимум бисексуал, а по бисексуалам ты мне проигрываешь, Скруджи это доказал. — Он был женат? — Ну да, он вообще раньше в Питере жил, у него там жена была, не знаю только, официальная или так просто жили вместе, а потом они расстались, и он сюда переехал. — Откуда ты всё это знаешь? — Я своих источники не сдаю, но инфа стопроцентная. Антону вдруг сделалось так грустно и обидно, не то чтобы он рассчитывал на что-то, хотя, конечно, в своих розовых мечтах, подкреплённых интересом Попова, рассчитывал, но тот факт, что мужчина был женат расстроил Шаста. — Мне всё равно, — фыркнул Антон. — Ага, то-то у тебя сейчас лицо, как будто ты червя съел. Короче, Тошенька, можешь физику не сдавать, не быть тебе с Поповым. — Блять, да это даже не я физику выбрал, — взвыл Антон, эта девчонка окончательно его достала. — В смысле? — Это Воля физику подписал, чтобы я хоть что-то сдавал, кроме обязательных. Мне ни физика, ни твой Попов нахуй не сдались, я вообще на эти допы иду, что бы все отъебались, а после них отказ напишу. — И вам здравствуйте товарищи одиннадцатиклассники, — Шастун чуть не проглотил сигарету от неожиданности. Определить по голосу, кто стоял за его спиной, можно было на сто процентов, но парень всё равно медленно, как в фильме, развернулся и увидел расстроенный взгляд голубых глаз. — Здрасте, Арсений Сергеевич, — улыбнулась Ира, своей самой обезоруживающей и одновременно самой победной улыбкой. — Здрасте, — кое-как выговорил Антон. — Ира, занятие через пять минут начнётся, марш в школу, — девушка, кивнув и затушив бычок о рядом стоящую урну, важно пошла в здание. — А ты, Антон, можешь не мучиться и сразу идти к Дусмухаметову, — проговорил мужчина и двинулся в след за девушкой. Антон потупил пару секунд, а потом выбросил окурок и бросился за учителем. — Арсений Сергеевич, подождите! — Мне некогда, Антон, у меня вот-вот начнётся занятие. — Ну постойте же вы, вы не так всё поняли. — Если вы не заметили, то я не идиот, и мне всё предельно ясно, да и ситуация не та, в которой этот разговор имел бы второе дно. — Да я так сказал, чтобы Ира не считала вас геем! — схватив за рукав пальто мужчину, выпалил Антон, и Арсений резко остановился, развернувшись. — Что? — Ну просто я… короче, неважно, я так сказал, что типа сам не хочу сдавать физику и иду к вам на дополнительные, не чтобы побыть рядом; чтобы Ира не подумала, что вы гей. — А ты хочешь? — Что? — Ну, для начала сдавать физику? — Ну, раньше не хотел, а сейчас, ну, не знаю, короче, я не буду писать отказ, потому что не хочу, вот, — промямлил Шастун, в голове прикидывая, насколько он сейчас кажется придурком. — А на дополнительные ко мне идёшь почему? — Ну как, — замялся Антон. — Чтобы сдать, там, хорошо, статистику вам не портить. — Ладно, — усмехнулся мужчина. — Считай, я поверил в весь тот бред, который ты сейчас нёс, но, Антон, пойми, если тебе это не нужно, если ты боишься, то лучше не сдавать, чтобы потом не расстраиваться. — Главное, чтобы вы не расстроились, что у вас на двух сдающих физику в сумме пять баллов получилось. — Я постараюсь это пережить, — усмехнулся мужчина и кивком позвал Антона в школу. Допы, как ни странно, прошли очень неплохо. Шастун даже самостоятельно, с помощью тех материалов, которые ему давал Арсений, решил пару задач; и плевать, что эти задачи были за девятый класс, раньше он бы и за седьмой не решил. То, что на занятии присутствовала Ира, даже немного подбодрило парня, она в физике плавала хуже Шастуна, точнее, тонула. И на её фоне Антон не казался таким идиотом, поэтому, по истечении полутора часов, парень даже был собой доволен. — Антон, останься пожалуйста, — проговорил Попов, когда парень уже собирался выйти из кабинета. Ира на это недоверительно повела взглядом, но, ничего не сказав, вышла. — Ну так что ты решил? — Я не хочу вас подставлять, — присаживаясь на край парты и опустив голову, сказал Антон. — Я тебе скажу честно, когда я шёл сюда, я думал, что показатели у тебя не выше Ириных, но для меня было огромным удивлением, что ты действительно подготовился к дополнительным, а не как к моим обычным урокам, и я приятно удивлен. Ты не глупый парень, Антон, и, если решишь, что физика тебе нужна, я помогу и сделаю всё, чтобы ты хорошо сдал, — мужчина улыбнулся и присел рядом с парнем. — Я хотел бы попробовать, — не поднимая головы, сказал Антон. — Хорошо, — мужчина взял Антона за руку и немного сжал её, отчего Антон чуть не задохнулся. — Вот. Это тебе ещё материалы, — протянул он парню немного листочков. — Если хорошо хочешь сдать, нужно готовиться. Ты готов ходить ко мне не раз в неделю, а два? — Антон закивал, а в голове пронеслась фраза из их разговора на улице; он ходит к нему больше из-за самого Арсения, а не из-за физики, но об этом мужчине знать не обязательно. — Тогда жду тебя в понедельник. — Спасибо, до свидания, — улыбнулся парень и уже хотел выйти из кабинета, как его вновь окликнул Арсений. — Антон, вот, — мужчина протянул парню большой батончик «KitKat». — До свидания. — Спасибо. Антон вышел из кабинета, сияя ярче салюта на день города, и прижимал к себе шоколадку, как будто это всё, что у него было в этой жизни.