* * *
— Шастунишка, тебе нужно всё рассказать Сергеичу, — пытался вразумить Антона Дима, когда ребята утром шли в школу. Вообще Антон не собирался идти сегодня на уроки, но страх, что Эдик и вправду всем расскажет, что между ним и Поповым что-то есть, вытолкнул его из квартиры. — Дим, ты как себе это представляешь? Ой, Арсений Сергеевич, вы, конечно, извините, но Выграновский вчера видел, как я вас поцеловал и теперь грозится рассказать всей школе, что мы с вами спим, вот умора-то. Так, что ли? — Вообще-то Поз прав, — встрял Серёжа. — Сергеич нормальный мужик и всё, думаю, правильно поймёт, ещё и поможет тебе. — Нет, у меня даже язык не повернётся ему об этом рассказать. — А что ты тогда собрался делать? — Дима прикурил уже, кажется, третью или четвертую сигарету за рассказ Шастуна. — Соглашусь на его условия, — пожал плечами Антон. — Шаст, это не дело, — покачал головой Матвиенко. — Нельзя идти на поводу у Скруджи, он же мудак каких поискать, он тебя теперь будет до конца учебного года терроризировать. — Ну вообще-то мне восемнадцать уже в апреле, не долго потерпеть осталось. — Ты думаешь, что проблема в том, сколько тебе лет? — уставился на него Дима. — Не важно, есть тебе восемнадцать или нет. У Попова в любом случае будут проблемы, если вся школа узнает, что он спит с учеником. — Но мы же не спим! — взмолился Антон. — Ну, тут Эдик прав, — закусил губу Серёжа. — Разбираться никто не будет. Его Дусмухаметов просто уволит и в лучшем случае — не по статье. — Это ещё одно доказательство того, что я должен согласиться, — проведя по лицу ладонью, горько вздохнул Антон. — Это ещё одно доказательство того, что ты должен рассказать обо всём Попову, — пытаясь вразумить друга, в очередной раз сказал Дима. — Он обязательно что-нибудь придумает. И вообще, Шаст, ты ж его поцеловал? — В щёчку, — фыркнул Антон и поморщился. Теперь это милейшее действие не приносило никаких положительных эмоций. За воспоминаниями об этом невинном поцелуе следовали слова Выграновского, весь их диалог, который за эту бессонную ночь Антон прокрутил в голове уже раз сто, если не миллион. — Да какая разница, куда, — продолжил Дима. — Ты его поцеловал, он на тебя не наорал, значит, что? — Что я идиот, — тяжело вздохнул Антон. — Нет, это значит, что он на тебя не сердится. Значит, он был не против. Мне вот интересно, у вас вот если реально будет что-то наклёвываться, ты что будешь делать? Ты меня, конечно, прости за прямоту Антон, но твоей жопы и на Эдика, и на Попова не хватит. Антон посмотрел на Диму с удивлением, хотя парень был прав. Антон и сам анализировал произошедшее и пришёл к выводу, что их с Поповым отношения вышли на новый уровень, и Эдик сюда вообще не вписывался. — В любом случае, у меня нет другого выбора, только согласиться на условия Эда. — Шаст, ты всё-таки больной, — констатировал Серёжа. — Вот посмотришь, ничего хорошего из этого не выйдет. — Ты хотя бы Воле расскажи, — вдруг непонятно с чего сказал Дима. — А он-то тут причем? — парень не понимал, каким боком во всей этой истории в голове Позова оказался Павел Алексеевич. — Ну, во-первых, он имеет огромное давление на учеников. Во-вторых, он друг Арсения и может сам ему рассказать, а даже если и нет, то хотя бы поможет. А в-третьих, он же встречается с Утяшевой, а она классная Эдика, ещё один пунктик в копилку того, что он на Эдика имеет влияние. — Знаешь, если я сам расскажу всей школе, а не Эдик, проблем у меня будет не меньше. — Поз прав, вы с Волей в хороших отношениях, ты должен хотя бы с ним поговорить. — Я должен сам всё решить. Я заварил эту кашу, мне её и расхлёбывать. — Ой, чувствую, нахлебаешься ты, — вздохнул Дима. Этот день для Антона прошёл как в аду. Все взгляды на него, смех одноклассников, других школьников парень принимал на свой счёт. Во всём искал подвох, в каждом вопросе или обращении к нему. Он прислушивался к разговорам, смотрел на всех волком, но ребята как будто действительно ничего не знали. На предпоследнем уроке — географии — в кабинет зашёл Воля. Учитель окинул взглядом класс, и как только заметил кучерявую макушку парня, тут же к нему обратился: — Антон, после этого урока зайдёшь к Вячеславу Зарлыкановичу. — Угу, — кивнул парень, проглотив ком в горле. — Интересно, зачем ты понадобился Дусмухаметову? — шёпотом, повернувшись с Шастуну, спросил Дима. Антон лишь пожал плечами, хотя в голове уже строил невероятные теории. Шастун шёл по коридору школы настолько медленно, как будто у него сели батарейки. Помявшись пару минут перед приёмной, он постучал и, услышав сухое «войдите» от секретарши директора, вошёл. В кабинете Дусмухаметова сидели Воля и Попов, и у Антона сперло дыхание. — Антон, — обратился к нему директор, — что же ты творишь? — Вячеслав Зарлыканович, — затараторил парень, — Арсений Сергеевич ни в чём не виноват, это всё Эдик, точнее, Эдик тоже не виноват, это всё я. Но я вообще не… — Стоп, стоп, стоп, — остановил этот бессвязный поток директор. — При чём тут Арсений Сергеевич и Эдик? Я так понимаю, речь идет о Выграновском, — кивнул мужчина на учителей, на что те только пожали плечами. — Из-за них ты совершенно перестал ходить на занятия? — Что? — удивился Антон. — Вот, — Дусмухаметов указал на лист бумаги на своём столе, — Станислав Владимирович жалуется на тебя, причём в письменном виде, что ты не ходишь на его занятия, пробники пишешь отвратительно. — Я? — Ну, не я же, — усмехнулся Дусмухаметов. — Антон, я понимаю, выпускной класс, много забот, но это же не повод забивать на обучение. Тем более, если математика нужна тебе как профильная дисциплина, тем более если ты собрался поступать в Бауманку. — Я? — с каждым словом директора и без того большие глаза Антона расширялись всё больше и больше. — Так, я что-то вообще ничего не понимаю. Вот, Павел Алексеевич говорил мне, что ты не такой уж и плохой, как о тебе говорил Шеминов; подтянул Арсения Сергеевича, они мне тут битый час доказывают, что ты за ум взялся, учиться надумал, поступать. Это что, всё не правда? — директор окинул взглядом учителей, которые уставились на Антона как на призрака. — П… правда, — чуть слышно, заикаясь, отозвался парень, совершенно ничего не понимая. — Тогда что ж ты на математику не ходишь? — Да я… — Почему пробники пишешь плохо? — Вячеслав Зарлыканович, Антон действительно начал учиться лучше, — начал Воля. — Вот, пробник, который он писал в начале этого учебного года, тут практически ничего не решено, а вот, который они писали вчера, — Павел Алексеевич протянул директору несколько листов, и Дусмухаметов, быстро пробежавшись глазами, поднял взгляд на Антона. — Ну что, действительно, прогресс есть. Но Антон, это всё равно не освобождает тебя от занятий. Пожалуйста, давай договоримся, ты больше не пропускаешь школу, а я в свою очередь попробую поговорить со Станиславом Владимировичем и всё уладить, а то он мне тут на три листа на тебя докладную накатал. — Угу, — кивнул парень, всё ещё находясь в шоке. — Ну, значит, мы договорились, не смею вас всех задерживать, — улыбнулся директор и неспешно порвал все листы, которые ему принёс Шеминов. Антон вышел из кабинета, как в забвении, он чуть не рассказал директору о том, что у них с Арсением… — Антон, подожди. — остановил парня Попов. — Я что-то не понял, в чём я там не виноват? — А? — посмотрел на мужчину Шастун. — Да это я просто… п-п-п… переволновался. — Всё в порядке? — Конечно, — натянуто улыбнулся Антон. — Спасибо, что прикрыли меня. — Да о чём ты, — засиял преподаватель. — Конечно, — тут же подошёл к ним Воля, — как обычно — все лавры Арсению Сергеевичу, а то, что я тут с самого утра ношусь с ним, это, конечно, не в счёт. — Ну что вы, Павел Алексеевич, спасибо вам огромное. — Смотри мне Шастун, ещё раз ты так легко не отделаешься. Шеминов так просто не отстанет. — Да-да, я понимаю. — Мы поговорили с Арсением Сергеевичем, и он мне всё рассказал. — Что? — Антона вновь затрясло. — Ну, что он помог тебе подготовиться и на правах доброго самаритянина готов и дальше продолжать. Кроме физики подтянет тебя ещё и по математике, чтобы ты в Бауманку поступил. — Кстати, — вдруг опомнился парень, — а почему я туда поступаю? — Потому что мы так решили, — сложив руки на груди, сказал Павел Алексеевич. — На самом деле, первое, что пришло на ум, ляпнул. Я не особо силён в вузах, куда нужна физика, а этот на слуху. — А, тогда понятно, — кивнул парень. — Но я же не обязан туда поступать, правда? — Ещё как обязан, — пригрозил Воля. — Правда, Антон, это хороший вуз, выберем тебе специальность полегче и… — улыбнулся Арсений, и вдруг его взгляд зацепился за тёмное пятно на шее парня. Антон всё утро замазывал тональником и консиллером засос, оставленный Эдиком, и даже надел водолазку под толстовку, чтобы не было особо заметено, но часть всё равно виднелась из-под одежды. — Что это? — Ударился, — махнул Антон рукой. — Ну ладно, я пойду, — стараясь быстрее уйти от этого разговора и от Попова в принципе, проговорил Антон, — а то меня Дима с Серёжей ждут. — Иди, — кивнул Воля. — Только не курите под окнами Дусмухаметова, как обычно, отойдите подальше. Шастун вышел из школы под звук звонка на урок. Ни Матвиенко, ни Позова на улице уже не было, и Антон, облегчённо вздохнув, двинулся к своему «насиженному» месту для курения. — Ну что, Шаст, ты подумал? — послышался грубый голос Выграновского со спины, и парень даже вздрогнул от неожиданности. — Здравствуй, Эдик, — чуть слышно сказал Антон, не смотря парню в лицо. — Я спрашиваю, что ты надумал? — чуть рассерженнее спросил Эд. — Ты же говорил, что любишь меня, — сказал Антон и наконец поднял голову, чтобы посмотреть парню в глаза. — А я и не отказываюсь от своих слов. — Тогда зачем ты так со мной? — Ты сам заставляешь меня идти на это, — пожал плечами Эдик. — Опять я, — рассмеялся Шастун. — А что мне остаётся делать, если ты выбираешь не меня? Антон, я всегда добиваюсь того, чего хочу. — Но я же не полюблю тебя, ты с каждым днём будешь мне только противнее. — Это мы ещё посмотрим, — самодовольно сказал Эдик и прикурил. — Ну так что? — Я согласен, — чуть слышно сказал Антон. — Но ты никому ничего не расскажешь, и мы не будем афишировать это. — Вообще-то здесь правила устанавливаю я. И я согласен сохранить твою тайну до конца своих дней, — театрально затянул Выграновский. — И между нами ничего не будет в стенах школы. — Хорошо, — лукаво улыбнулся Эдик и, сделав большой шаг по направлении к Антону, запечатал их договор поцелуем. — Что ты творишь? — промычал Антон. — А что, мы сейчас не в стенах школы, — рассмеялся Эдик. — И я бы на твоём месте мне ответил, ты же знаешь, какие будут последствия твоего неподчинения мне. Эдик вновь накрыл губы Антона своими, и Антон, несмотря на свой ступор от сложившейся ситуации, ответил парню. Выграновский целовал его грубо и мокро, показывая в очередной раз своё превосходство над парнем. — Ладно, — отпрянул от парня Эд. — Мне пора, у меня сейчас твоя любимая физика, вечером увидимся, — усмехнулся Эдик и быстрым шагом двинулся в школу.* * *
Антон вновь попросил Попова высадить его перед шлагбаумом — знал, что его около подъезда ждал Эдик. — Привет, малыш, — лукаво поздоровался с парнем Выграновский. В руках у него был так называемый джентельменский набор — бутылка шампанского и красная роза с большим бутоном. — Что это? — кивнул на предметы Антон. — Ну, я же не мог прийти к своему парню с пустыми руками. — Понятно, — тяжело вздохнул Шаст. — Пойдём. Родители Антона уже спали, и парень быстро провёл Эдика в свою комнату. Шастун принёс две кружки под шампанское. Бокалы бы выглядели слишком пафосно, из бокалов пьют на свидании, а Антон сейчас, скорее, на каторге. — Ты выглядишь уставшим, — оценив внешний вид парня, сказал Эдик. — Устал, — пожал плечами Антон и, скинув с себя худи, остался в одной водолазке. — А ты уже начал раздеваться, — усмехнулся Эдик и потянулся к парню, проводя рукой по его щеке. — Я соскучился по тебе, сильно. Антон до сих пор не мог поверить в абсурдность происходящего. Прикосновения Эдика ещё никогда не были для него настолько противными и неприятно обжигающими как сейчас. От одного касания парень вздрогнул, как будто Эдик прошёлся по щеке не ладонью, а раскалённым паяльником, и парень одёрнул руку. — Ты меня боишься? — Нет, — монотонно помотал головой Антон. — Просто не люблю, когда меня трогают против моей воли. — Раньше тебе это нравилось, — удивился Эдик. — Никогда не нравилось, — всё так же безэмоционально сказал Антон. — Тебе нужно расслабиться, — спохватился парень и, сев Антону за спину, принялся массировать ему плечи. Сначала Шастуну было настолько неприятно, что его даже немного затошнило, но потом в голове вновь появился образ Арсения, и Антон шумно выдохнул. — Эдик, — подал голос Антон, — а мы обязательно должны сегодня… — Я так соскучился по тебе, — прошептал на ухо Антону парень и, положив его на кровать, навалился над ним. Он оставлял дорожки обжигающих поцелуев на его щеках и шее, а Антон жмурил глаза и представлял Арсения. — Эдик, — вновь прошептал Антон, и парень, резко отпрянув от шеи, посмотрел на него. Антон открыл глаза и продолжил: — Давай сегодня просто поспим, прошу тебя. — Попроси меня, так, чтобы я понял, что ты действительно этого хочешь и хочешь именно со мной, — голос Выграновского вдруг стал мягким и бархатистым. Былой хрипоты и жёсткости в миг не осталось, ни грамма. Он смотрел на него действительно влюблёнными глазами. И Антону стало невыносимо жалко парня, он потянулся к нему и нежно провёл своими губами по его в практически молящем жесте. — Хорошо, — выдохнул Эдик и уткнулся парню в ключицу, шумно вдыхая его запах. Как только Выграновский вырубился, парень встал с кровати, убрал в шкаф так и нетронутую бутылку шампанского и поставил розу в вазу. на подоконник Цветок был красивым, и он был ни в чём не виноват, но почему-то такие любимые розы Антона теперь в его голове символизировали, что он — пёс на цепи у Эдика, и сорваться с этой цепи означало быть расстрелянным в упор. Антон накрыл Выграновского пледом, сел рядом, облокотившись на спинку кровати, вставил в уши наушники и открыл любимых сверхов. Спать он не собирался, и дело совершенно не в кошмарах, он не готов был спать рядом с кем-то другим, с кем-то, кто не Арсений, хотя бы этой ночью.* * *
— Значит, решено, — важно декламировал Серёжа, пока ребята курили около школы перед первым уроком. Позов с Матвиенко стандартно зашли утром за Антоном. К счастью, Эдик уже ушёл. Парень вывел его из квартиры ещё раньше, когда родители спали, чтобы избежать неудобных вопросов. — В субботу идём в торговый центр за подарками. Шаст, ты придумал, кому и что будешь дарить? — Ну, с Волей по факту разберёмся. Наде, тебе и Позу у меня подарки уже давно придуманы, — лукаво улыбаясь сказал Антон. — Только не анальная пробка, только не анальная пробка, — сложив руки в молящем жесте и подняв голову к небу, запричитал Дима. — Ты меня недооцениваешь, у меня не настолько скудная фантазия, — засмеялся Антон. — Значит, точно анальная пробка, — махнул рукой Дима. — А остальным? — А больше у меня никого нет, — пожал плечами Антон. — В смысле? — удивился Дима. — А Попов? — Ну, я думал что-нибудь ему подарить, но не знаю, что. У него вроде всё есть. — Ну, а ты спроси у кого-нибудь, что ему нужно, или что бы он хотел, — задумался Дима. — У кого? — вздохнул Антон. — Шаст не тупи, — шуточно толкнул его в плече Серёжа. — Говорят, что есть у Попова один друг, высокий такой, худющий, русский и литру ведёт и в кабинете курит. — У Воли? — удивился Антон. — Бинго, Шастик, — усмехнулся Серёжа. — Не надо оваций и аплодисментов, цветы несите в машину. — Какой же ты у меня умный, — разлился в улыбке Дима. — Да, я такой, — задрав к верху нос, сказал Серёжа и рассмеялся. — А Эдику? — вдруг став серьёзным, даже, кажется, злым, спросил Позов. — Я ему уже подарил себя, хватит с него, — фыркнул Антон. Как только прозвенел звонок с русского, весь класс собрался за секунду и вылетел из кабинета. — Давай, Шастик, — подбодрил парня Матвиенко. — Мы тебя в коридоре подождём. Антон немного помялся, подошёл к столу Воли и, переступая с ноги на ногу, не знал, как начать разговор. — Антон, ты что-то хотел? — уставился на него учитель. — Ну, как бы нет, точнее, да, просто… — Антон, я учитель русского языка, я все части речи знаю, ты мне можешь их не перечислять. — Короче, — вздохнул парень и замер. — И слова паразиты тоже знаю, давай ближе к делу. — Ну, скоро же новый год… вот… — Так, уже лучше. Если ты думал, что я забыл, то не волнуйся, я прекрасно это помню, давай дальше. — И я хотел спросить… Что подарить Арсению Сергеевичу?.. — выпалил Антон и поджал губы. — Ничего себе, — закусив ручку, сказал Воля и улыбнулся. — Так стоп, а мне подарок ты уже придумал? — Конечно, — вытаращился на учителя Шастун. Хотя, он об этом и не думал, но чтобы подобрать подарок для Воли большого ума не нужно. Его парень знал хорошо и можно было бы с этим определиться уже в магазине. — Это хорошо, — улыбнулся мужчина. — Ну, Арсений, он читать любит, подари ему книгу. — А какую? — Какую? — Павел Алексеевич задумался и вдруг подскочил, как будто сидел на раскалённой сковородке. — Он собирает книги коллекционные Терри Пратчетта в серии «Плоский мир». Смотри, там их много, и я не помню, какие у него есть точно, но в цикле «Смерть» у него точно нет книги «Вор времени», он за ней очень долго охотится, вот если ты её откопаешь, он тебя расцелует, — улыбнулся учитель, а потом прокашлялся и поправил себя. — Ну, то есть, будет очень рад. — Спасибо, Павел Алексеевич, — улыбнулся Антон и пулей вылетел из кабинета.* * *
Антон нехотя плёлся по ночной Москве к Выграновскому домой. У отца Шаста завтра выходной, поэтому незаметно провести к себе Эдика не было никакой возможности. А Эд только этому и рад, его родителям не нужно ничего объяснять, ну, или нужно, но это уже не проблема Антона. Парень подошёл к дому и прикурил, оттягивая момент встречи. За этот вечер Выграновский написал Антону миллиард сообщений, половину из которых Шастун даже не читал. Он всё время придумывал, как объяснить Арсению, что едет не домой, но и в этом Антону улыбнулась удача. У мужчины были какие-то дела с Волей, и Арсений только на минуточку забежал в кафе за кофе и попросил Антона написать, когда тот будет дома. Шаст выкинул сигарету, скуренную до фильтра, и позвонил в домофон, радостный голос Эдика тут же что-то проговорил в трубку, и дверь открылась. Вообще, Шастун был готов, кажется, ко всему, но Эдик действительно смог его удивить. Он выпроводил родителей за город, приготовил ужин, накрыл стол в гостиной перед большим домашним кинотеатром, даже свечи зажёг, ароматические, приторные, которые больше бесили, чем расслабляли и успокаивали. — Давай сразу договоримся, — начал Антон, садясь на диван и осматриваясь. — Всё, что ты захочешь, Шаст, — плюхаясь рядом, радостно произнёс Эдик и положил руку на бедро парня. Антону вдруг стало мерзко, как будто он продаёт себя, как дешёвая проститутка на трассе, либо как будто предаёт кого-то, кого-то очень близкого. — Ты не оставляешь на мне никаких засосов, укусов и ещё чего-нибудь, что будет заметно. — Шаст, ну, я не могу ручаться, вдруг… — Никаких вдруг, — перебил его Антон. — Это моё условие. И самое главное — ты не требуешь от меня ничего сверхъестественного. Я не смогу целовать тебя без отвращения, не смогу говорить, что люблю тебя или хочу, потому что это не правда. — Шаст, ты начинаешь меня злить, — прошипел Эдик, сжимая бедро парня сильнее. — Ты думаешь, что твой физик круче меня, но я докажу тебе, что это не так. Антон хотел начать скандалить, но потом быстро осёкся: смысла в этом не будет никакого, да и, честно говоря, он хотел поскорее всё это закончить. Он не знал, как часто это будет происходить, но и оттягивать «удовольствие» не было никакого желания. Как говорится: быстрей начнём, быстрей закончим. Эдик наклонился к Антону и провёл носом по его шее, шумно вдыхая запах парня, отчего Шаста немного передёрнуло. — Погоди, — остановил его Шастун, отодвигая парня на расстояние вытянутых рук. — Мне сначала нужно в душ, я же с работы. — Если хочешь, можем вместе сходить, — игриво закусив губу, проговорил Эдик. — Нет-нет, — промямлил Антон. — Я сам, так быстрее, — Антон натянуто улыбнулся и проследовал в ванну. Парень включил воду, скинул с себя одежду и быстро залез под обжигающие струи. Он поднял голову так, что крупные капли разбивались о его лицо, в попытке сбежать от чувства стыда и предательства, которые его переполняли. Растягивать Эдик его точно не собирался, поэтому, чтобы избежать очередных разрывов, Антон решил сделать всё сам. Он расставил пошире ноги и провёл пальцем по анальной дырочке. Чувство отвращения накатило с новой силой, и если бы не загруженный рабочий день, закоторый он ничего не съел, парня бы точно вырвало. Антон положил руку на член и провёл пару раз по стволу. Он не мог сосредоточиться, не мог очистить голову от мыслей, роящихся в голове как пчёлы, что он поступает неправильно, что из-за всего этого у него будет ещё больше проблем, чем сейчас, но он говорил сам себе, что таким образом спасает Арсения. Антон накосячил, Антон и должен со всем этим разбираться. Улыбка мужчины, родившаяся в голове парня, дала ему возможность немного выдохнуть, и он ещё раз провёл по колечку мышц, уже думая о мужчине. Антон вышел из ванны, но Эдика в гостиной уже не было, как и ужина и свечей. Шаст прошёл в глубь квартиры, туда, где располагалась комната парня. Эд стоял около комода абсолютно голый и возился с чем-то. Его смуглая кожа, подкаченное тело и татуировки, коими оно было усыпано, всё это должно было возбуждать, даже не так, кого-то, кто не Антон, это и возбуждало. Огромное количество девчонок, да чего греха таить, и не только девчонок отдали бы душу, чтобы оказаться на месте Шастуна, но Антон не чувствовал ничего. Абсолютно ничего. Несмотря на то, что ещё минутой ранее парень растягивал себя и дрочил в душе, он ничего не чувствовал. Как подарок с небес — и отвращения он тоже не испытывал, то ли смирился, то ли это из-за того, что они уже много раз спали, и Антон даже когда-то этого хотел, его не тянуло блевать, а это уже что-то. Эдик обернулся и взглядом окинул худощавое тело Антона, на бёдрах которого было повязано полотенце. Стояк, кстати, очень отчётливо виднелся через него, на нём Эдик и остановил свой взгляд и даже сглотнул. Его и без того чёрные глаза, кажется, стали ещё темнее, и парень в одно мгновение оказался около Антона. — А я смотрю, ты не просто мылся, — прошептал Эдик Антону в губы, стаскивая с парня полотенце. Шастун затаил дыхание, пытаясь отпустить ситуацию и расслабиться в горячих руках парня, потому что в противном случае будет только хуже. Больнее, противнее, хуже. Эдик потянул его к кровати и сел на неё, опустив Антона на колени. Шаст понял всё без слов, он, если честно, и не хотел слышать его голос, как он приказывает; он до конца не хотел осознавать и верить, что теперь до конца учебного года будет верной собачкой Выграновского, хотя, в случае Антона, он походил больше на надувную куклу из сексшопа. Шастун провёл своим длинным языком по всей длине большого, усыпанного ярко выраженными венками, члена Эдика, который уже твердел, ощущая солоноватый привкус и вспоминая, как ещё год назад он кайфовал от этого вкуса. Мысли о том, что когда-то это было таким желанным, немного отвлекли его, и Антон прошёлся языком по головке, собирая предэякулят. Шаст старался делать всё нежно, как хотел бы, чтобы обращались с ним, совершенно забыв о том, что характер и желания Эдика противоположны. Шастун взял полностью головку в рот, аккуратно и нежно посасывая её, стараясь не давить на себя, но сильная рука Эдика тут же опустилась на макушку Антона, крепко вцепившись ему в волосы, и начала сильно толкать голову вниз, заставляя Шаста взять глубже. Антон умел делать горловой минет, ему пришлось научиться, и пусть все говорят, что мастерство не пропьёшь, Антон его, видать, пропил, ну или проебал где-то. Он моментально отпрянул, убирая ладонь Эдика, и закашлялся, из глаз брызнули слёзы, а всё лицо покраснело. — Шаст, не тормози! — приказал Эдик и, вновь взяв парня за волосы, притянул к паху. Антон морально был уже готов к дальнейшему, поэтому вновь взял в рот член, расслабил горло и насадился до основания, упираясь носом в лобковые волосы. Сверху послышался громкий горловой стон, Антон и забыл, как стонет Эдик от минета и, честно говоря, предпочитал уже никогда не вспоминать, но жизнь коварная штука. Из этих мыслей парня вновь выдернула рука Эдика, до боли сжимающая пряди волос на его голове и начинающая двигаться интенсивно. Когда даже сверхвозможности горла Шастуна не выдержали бешеного темпа Эдика, парень вновь закашлялся, мыча что-то неразборчивое, ну оно и понятно, рот-то занят; как говорят актёры: «Хуй изо рта вынь, а потом говори!» Выграновский рывком потянул парня и бросил его на кровать. — Раком встань, — прохрипел парень, и Антон как истинный раб моментально повиновался. Эд приставил головку к дырочке, и Шаст непроизвольно, или произвольно, напрягся, сжимаясь сильнее. — Расслабься! — вновь в приказном тоне проговорил Эдик, и Антон, собрав все силы в кулак, выдохнул и расслабился в руках парня. Эдик, не спрашивая ничего у Антона и ничего не говоря, резко вошёл, прошибая пусть не сильной, но всё равно болью. Шастун был прав — растягивать его никто не собирался, но даже с его растяжкой парню было больно. Он закусил губу и почувствовал на губах солоноватый вкус. «Чёрт! — пронеслось у парня в голове. — Прикусил». Но не успел Антон и опомниться, как Эдик уже с бешеной скоростью вбивался в тело парня, сминая его бока и ягодицы до синяков. Антон сопел, кряхтел, но не мог даже хоть чуть-чуть расслабиться. Всё, что происходило, раздирало Антона изнутри во всех смыслах этого слова. Эдик притянул парня, кладя его практически себе на грудь и продолжая двигаться так же интенсивно. Он обвил его худое тело руками, зажав пальцами соски, что когда-то нравилось Антону, но не сейчас. Выграновский закусил мочку его уха, отчего по телу Антона побежали мурашки, но не те, которые возникают от радости или возбуждения, а те самые, которые бегут по коже табунами, олицетворяя собой страх и панику, переносимую организмом. Эдик кончил довольно быстро, наверное, действительно давно никого не трахал, а может, просто устал, Антон разбираться не хотел, он просто был благодарен вселенной, что всё это закончилось. — Полежи со мной, — прохрипел Эдик, сжав его в объятия, когда Антон хотел выбраться из-под него. — Мне нужно в душ, ты же кончил к меня, — вымолвил Антон, пытаясь быть спокойным. — Тебе не понравилось?! — вдруг выпалил Выграновский и резко перевернул Антона к себе лицом, нависнув над ним. В его глазах было удивление и, кажется, даже страх, ну, или Шасту показалось в полумраке комнаты. — Я тебе уже говорил, что не буду получать от секса с тобой никакого кайфа. Ты, по сути, меня насилуешь, — проговорил Антон и от сказанных слов стало ещё обиднее и больнее. Парень отвернулся и зажмурился, чтобы не заплакать, но слёзы всё равно переполнили глазницы, и одна крупная слеза, проступившая через густые ресницы, скатилась по щеке. — Сука, — взревел Эдик и резко вскочил с Антона. Парень достал пачку сигарет из кармана джинсов, которые валялись рядом с кроватью, и прикурил. — Эдик… — подал голос Антон, осторожно садясь на кровать. Мало того, что задница побаливала, хоть и не как в прошлый раз, но всё же, так ещё и из неё неприятно вытекала сперма Выграновского, пачкая простынь и ноги Шаста. — Ничего не говори, — рыкнул парень, не переставая разглядывать «очень интересный» пол. — Ты сказал, что я тебя насилую, но… но это не так. Я просто хочу показать тебе, что я лучше. Если ты хочешь, то… — Выграновский ещё раз затянулся настолько глубоко, что, кажется, скурил всю сигарету. — Я не трону тебя, пока ты этого сам не захочешь. — Эдик, я не захочу, — двинувшись ближе к парню, проговорил Антон. — Это мы ещё посмотрим. Ты меня не знаешь, а я… — В том то и проблема, я знаю тебя. Я знаю тебя лучше, чем все твои друзья, а порой даже лучше тебя самого. Но спасибо, что ты готов ждать и… — Я не готов, просто не хочу, чтобы ты считал меня маньяком или насильником, — фыркнул Выграновский и швырнул Антону полотенце.