* * *
В субботу Шастун зашёл в отделение полиции, в котором работает Тимур, и какой-то суровый мужик с усами, до этого сидевший в комнатке, напоминающей будку, любезно проводил его к кабинету, на котором было написано Батрутдинов Т. Т. — О, партизан, проходи, — улыбнулся парню Тимур. Вообще, ему всё это особо не было нужно, но мужчина уже вторую неделю донимал его звонками с просьбами прийти, и Антон сдался. — Здорово, — кинул Шаст и плюхнулся на стул. — А где родители? Антон сказал матери, куда собирается и та, несмотря на то, что раньше обещала пойти с ним, напридумала кучу каких-то невъебически важных дел, которые Антону показались просто смешными. Он и так не надеялся, что она пойдёт, но это враньё в очередной раз указало парню на несостоятельность их семьи. — Не смогли, — пожал плечами парень. — Ясно. Слушай, ну, мне в любом случае стоит поговорить с кем-то из твоих родителей, потому что ты ещё несовершеннолетний, ты гулял после десяти и… — Так Новый год же. — И что? Думаешь, в новогоднюю ночь уголовный кодекс и конституция не работают? У нас не судная ночь тут. — Ну блин, Тимур. — Не блин, а пирог, — фыркнул Батрудинов. — Ладно, хрен с тобой, пошли. — Куда? — Пойдём, — усмехнулся мужчина. Они прошли в небольшую комнатку, в которой было много разных полок, а на них лежали всякие вещи. Тимур пробежался глазами по журналу и, бубня себе что-то под нос, полез на одну из полок. — Твоё? — протянул он парню пакет с вещами. В нём были телефон и браслет. — Моё, — улыбнулся Антон. — Как? — А вот так, я же всё-таки следователь, — гордо продекламировал Тимур. — Не верь ему, — послышался какой-то женский голос. Антон обернулся, и в помещение вошла грузная женщина. — Просто на днях незарегистрированный ларёк накрыли, вот оттуда и изъяли. Его там даже не было, он после суток отсыпался. — Люба, — шикнул Тимур. — А чё ты пацану причёсываешь? Ладно. Опознали, что хотели? А теперь положите на место, расписывайтесь и валите отсюда. — А я что, не могу это забрать? — Пока нет. Как только я поймаю того, кто на тебя напал, я тебе всё верну, обещаю. — Ага, поймает он, — рассмеялась женщина. — Люба, мать твою, — вновь фыркнул Батрутдинов. — Не надо трогать мою маму, она у меня старенькая, — улыбнулась Люба и громко отхлебнула чай из кружки. — Ну ладно, спасибо, — поникше ответил Шастун. — Да ладно тебе, Тох, ты чего, — попытался его развеселись Тимур. — Слушай, пойдём покурим? — Пойдём, — пожал плечами парень и двинулся за мужчиной, изучая коридоры отделения полиции. Они вышли на улицу и прошли на парковку. Тимур открыл ключом старый поношенный логан и, достав оттуда пачку сигарет и зажигалку, протянул их Антону. — Не, спасибо, у меня свои, — улыбнулся парень и, достав из кармана пачку тонкого парламента, прикурил. — Антон, слушай, я понимаю, что ты уже взрослый и всё такое, но мне всё равно нужно поговорить с твоими родителями. Если ты не хочешь вести их сюда, я могу заглянуть к вам домой, — Антон от такого заявления впал в ступор. — В понедельник, например. Шаст чуть напряг мозги и понял, что отца не будет дома завтра, а дальше только в четверг. Пьяного его показывать Тимуру было вообще не комильфо. — А что насчёт завтра? — Ну, вообще у меня завтра выходной, но ничего, я выкрою для тебя немного времени. Вы же по прописке живёте? — Угу, — кивнул парень, а в голове уже начал придумывать, как бы так подготовить маму к тому, что завтра к ним придёт мент… Ой, простите, полицейский. — У меня сейчас обед, может, тебя подкинуть домой? — Не, спасибо, мне на работу. — А где ты работаешь? — В кофейне, тут недалеко. — Ну, могу подбросить тебя туда, у вас же там кормят? — Ну, кормят, — пожал плечами Антон. — Значит, там и пообедаю, — улыбнулся Батрудинов и, кивнув, пригласил Антона сесть в машину. Логан Тимура — это вам не таха Арсения, здесь нет идеально вылизанной панели, всяких ароматизаторов и кожаного салона. Висела одна несчастная ёлочка, и что-то подсказывало Антону, что продавалась она вместе с машиной. Всё заднее сидение было захламлено бумагами, папками, пакетами из фосфидов, пустыми и не очень бутылками. Короче, не машина, а помойка. Хотя, не Антону судить, у него в комнате приблизительно так же, а иногда и хуже. Тимур раза со второго завёл сей агрегат, и, уточнив адрес кофейни, со скрипом вырулил на дорогу. Вообще, Шасту всегда было плевать на марку машины, главное, чтобы она была и ездила. Даже этот старый логан казался ему нереально милым, особенно маленькие конфетки в подстаканнике — они придавали брутальному Тимуру и его ведру какой-то мимимишности. Они подъехали к кафе, и Шаст решил зайти с Тимуром через главный, а не с чёрного, как обычно. Только они появились в дверях кофейни, Антон кивнул мужчине на свободный столик, что находился прямо напротив его стойки, и попросил подождать, пока он переоденется и принесёт ему меню. Он наконец повернул голову и увидел очень заинтересованный и охуевающий взгляд Нади, которая как-то недобро цокала ногтями по кассе. Парень улыбнулся ей и быстро шмыгнул в подсобку, на ходу скидывая с себя верхнюю одежду. — Шастун, это что ещё за клоун? — влетая за ним, заголосила Надя. — Вообще-то он мент, — улыбнулся Антон. — Антоша, тебе точно что-то повредили в голове, какой в жопу мент? А как же принц? — А причём тут это? Он просто ищет того придурка, что на меня напал. — Ага. И чтобы с тобой, горем луковым, ещё чего не приключилось, решил тебя на работу возить? — Да нет же, я просто ему сегодня паспорт отвозил, а у него обед, а у меня работа, ну и вот… — Антоша, у тебя реально беды с башкой. Ты сам-то хоть понял, что сказал? — Короче, Надь, у нас ничего нет, можешь быть спокойна. — А принц как? Я видела, он вчера приезжал. — Никак, — фыркнул парень, завязывая фартук. — И вообще, нет больше никакого принца, понятно? — Что, всё-таки решил не бороться? — пристально смотря на Антона, спросила Надя, и Шаст от такого закашлялся. Эта фраза была какой-то колкой, как будто его ударили под дых. — Мне это работать надо, короче, — проигнорировав вопрос, отозвался парень. — Нет, стой. Ты подумал? — Ну, подумал. — И что надумал? — Что я не знаю, что делать. Ты сказала бороться, а как бороться — не сказала, — фыркнул Антон и вышел из подсобки. Попов, в сопровождении Воли, зашёл в кофейню мрачнее тучи. По нему не то что видно было, прям чувствовалось, что он не хотел сюда приходить от слова совсем. Он прошёл мимо стойки, стараясь не обращать внимания на огромные охуевшие глаза Антона, легонько кивая в качестве приветствия. Павел Алексеевич вообще и бровью не повёл, увлечённо печатая что-то в телефоне — Что он тут делает? — шёпотом спросил парень подошедшую к нему Надю. — Я позвала, — улыбнулась девушка. — Чего? — А что? К тебе пришёл мент, ко мне Арсений, по-моему всё честно. Вообще Антон подозревал, что Надя ещё та интриганка, но что она вызовет Арсения в кафе — это, конечно, какой-то новый уровень. — Надя, так нельзя! — Антоша, нельзя спать на потолке, потому что всемирное тяготение мешает, а всё остальное можно… ну, в пределах уголовного кодекса. Хотя, у тебя вон теперь какой друг, — девушка кивнула на Тимура, — он тебя если что отмажет. Иди лучше принцу меню отнеси. Антон схватил два экземпляра и нехотя поплёлся к третьему столику. — Здрасте, — буркнул себе под нос Антон, стараясь не смотреть на мужчин. — О, Шаст, здорово, — наконец отвлекся от телефона Воля. — А мы даже и не знали, что ты тут, — ехидно смотря на Арсения, проговорил мужчина. — Позовёте, как определитесь с выбором, — вновь пробурчал куда-то в себя Антон. — Конечно позовём, даже не сомневайся, — улыбнувшись ещё шире, чем прежде, сказал Павел Алексеевич и, отложив телефон, начал изучать меню. Антон вновь зашёл за стойку, искоса наблюдая за Арсением. Мужчина нехотя перелистывал меню, и от одного только вида учителя у Антона внутри взрывались маленькие вселенные. Он был ему нужен, не как спасательный круг, а как лодка, на которой хотелось бороздить просторы океана всю оставшуюся жизнь. — На, — толкнула парня девушка и всучила ему кружку с чёрным кофе. — Что это? — Кофе для твоего Арсения. — Он ещё ничего не заказал. — Антоша, ты всё-таки тупичка. Он хоть что-то кроме американо тут пил? — Нет, — помотал головой Антон. — Вот именно. Или ты думаешь, что он два месяца пил только его, а сегодня возьмёт раф и мороженное? — Блин, Надя, что ты творишь? — Я тебе помогаю, дурья ты башка! Антон хотел возразить, но девушка выставила руки, показав, что не хочет больше ничего слышать и вытолкала его из-за стойки. Шаст плёлся ещё медленнее, чем в первый раз. Он подошёл к столику и на него уставились четыре удивлённых глаза. Арсений быстро убрал взгляд обратно в меню, а Воля продолжал пялиться на него как на душевнобольного. — Ваш кофе, — промямлил Антон и поставил рядом с Арсением кружку. — Спасибо, — проговорил мужчина, кинув на парня погрустневший взгляд. — Антош, я поехал, — подошёл к парню Тимур и похлопал его по плечу, а потом бросил взгляд на мужчин за столиком и, узнав Павла Алексеевича, растянулся в улыбке. — О, привет, Паш. — Здравствуй, Тимур, не ожидал тебя здесь увидеть, — протянув руку для рукопожатия, проговорил Воля. — Да, я вот Антона подвёз на работу, ну и остался перекусить, — он повернул голову на Арсения и протянул ему руку. — Тимур. — Арсений, — чуть озлобленно проговорил мужчина и сжал руку Батрутдинова так сильно, что тот даже скривился. — Сильное рукопожатие, тренируетесь? — Немного, — кивнул Арсений. — Ну ладно, мне правда пора, приятно было увидеться, — кивнул Батрутдинов Воле, и мужчина кивнул ему в ответ. — А с вами приятно было познакомиться, — улыбнулся Тимур уже Арсению, но тот лишь одарил его недовольным взглядом. — Давай, Антош, до завтра, — кинул он уже Шасту и был таков. Арсений смотрел на Антона, Антон смотрел на Арсения, и меж их взглядами можно было за несколько минут зарядить в хлам разряженный телефон до ста процентов. — Кхе-кхе, — привлёк внимание Воля, — я чувствую какое-то напряжение в воздухе, поэтому, может, примешь у меня заказ? — Да, конечно, — наконец оторвав взгляд он Попова, проговорил парень и, быстро записав в небольшой блокнот чай и круассан, вновь повернулся к Арсению, продолжая молча смотреть на мужчину. — Я ничего не буду, — буркнул Попов и отпил из кружки кофе. Антона в этот же миг сдуло от их столика. Он кинул Наде блокнот с заказом и, схватив куртку, выбежал с чёрного выхода курить. Его сильно переёбывало от одного взгляда на мужчину. От того, как тот смотрел на него. Антон не понимал, почему Арсений, смотря на него вот так, отталкивает его. Почему говорит то, что говорит. Он прикурил вторую в надежде, что Светлаков не спалит его отсутствие на рабочем месте. — Антош, я сделала, — вышла к нему Надя. — Сама отнеси, — буркнул парень и добавил: — Пожалуйста. — Антош, ну вот что ты себя терзаешь? — Что я себя терзаю? Ты нахрена его сюда позвала? Вот чтобы что? — Чтобы ты, дурья башка, глупостей не наделал. Сам же сказал, что любишь Арсения. — А ты сказала мне думать. — Вот именно, думать, а не с мужиками всякими якшаться. — Да сколько же можно объяснять, он просто меня подвёз, потому что жрать хотел, а я работаю там, где жрут. — Антоша, когда жрать хотят не ромовую бабу заказывают, а гречку с котлеткой. — Причём тут гречка? — Да дело не в гречке. Ты вообще видел реакцию Арсения на этого твоего мента? — Ну видел, и что? — А то. Значит, ты ему всё ещё небезразличен. Даже несмотря на все твои попытки сделать обратное. — То блять ты мне говоришь разобраться в себе, то Арсения провоцируешь. — Я его не провоцирую, я вам помогаю, — фыркнула девушка. — Точно не хочешь отнести им заказ? — Точно… — Антон затянулся, а потом вдруг сорвался с места. — Нет, стой, я сам отнесу. Антон выглянул из-за стойки и увидел, как Арсений протянулся через стол и что-то очень настойчиво говорил Воле. Шастун взял поднос, поставил туда кружку с чаем, круассан и быстро подлетел к их столику. — Ваш заказ, Павел Алексеевич, — проговорил Антон и, быстро поставив всё на стол, уже хотел уйти, как его остановил Воля. — Это, слушай, Антон, а что, вы теперь общаетесь с Тимуром? — Ну, как сказать, — пожал плечами Антон, боковым зрением наблюдая за тем, как Арсений нервно сжимал в руках салфетку и внимательно его слушал. — Он, вот, нашёл похищенные у меня вещи. — Правда? Поймали, стало быть, того мужика, что на тебя напал? — Ну, пока нет, но Тимур пообещал, что он обязательно его поймает и накажет. — Понятно, а то я подумал, что он тебя завтра вызовет на какое-нибудь опознание там. — А, да нет, что вы, он завтра хочет с моей мамой познакомиться. Арсений, который в этот момент отпивал кофе из кружки, резко поперхнулся и закашлялся. — Что, Арсений Сергеевич, постучать вам? — ехидно спросил Антон, и мужчина замотал головой и сумбурно принялся вытирать рот салфеткой. — Ну ладно, я пойду, мне ещё работать надо, а вы отдыхайте, — улыбнувшись ещё сильнее, сказал Антон и, не дождавшись ответа, улетел за стойку. — Ну как, поговорили? — налетела на него Надя. — Поговорили. Знаешь, мне кажется, что он меня реально ревнует к Тимуру. — Блин, Антон, я же не так хотела. — Да ладно тебе, ревность — лучший спусковой механизм. Правда, кажется, теперь меня в аду будут жарить на самой большой сковородке. — Главное, чтобы нас за это на земле кто-нибудь не отжарил.* * *
Чтобы мама никуда не свинтила, Антон решил оставить в тайне приход Батрудинова к ним домой, поэтому, когда на пороге их квартиры оказался какой-то мужик, женщина и бровью не повела, ну, до того самого момента, пока Тимур не представился ей. Как только она услышала, что он следователь, побледнела и, непонимающе смотря на Антона, плюхнулась на стул напротив мужчины. — А Антон вас разве не предупредил, что я приду? — спросил Тимур, оценив состояние женщины. — Ой простите, замотался и забыл, — пытаясь казаться гениальным актёром, затянул Шастун. — Ну, вы так не переживайте, — улыбнулся Батрудинов. — Антон ничего не натворил, я тут из-за его побоев. Женщине от этого явно стало не легче. Она покрылась красными пятнами и немного затряслась. — Да вы так не волнуйтесь, — вновь попытался успокоить её Тимур. — Мне от вас много не надо. Только чтобы вы подписали вот эти бумаги, ну, и уж извините, придётся вам к ПДН-шникам местным сходить на беседу. — Какую беседу? — наконец подола голос мама. — Ну, Антон же ещё несовершеннолетний. Я понимаю, Новый год, он мне сказал, что к друзьям шёл, ну, когда на него напали, но всё равно, у нас же с вами есть закон. — У нас с вами? — женщина, кажется, вообще не понимала, что происходит и что говорит Тимур. — Ну да, закон о том, что дети до восемнадцати не могут находиться на улице после десяти без сопровождения взрослых. Вам вообще должны были штраф выписать, но я договорился, поэтому просто придёте, вам скажут, что нехорошо детей ночью гулять отпускать, и уйдёте. — А побои? — А побои мы уже сняли ещё в больнице, так что не переживайте, найдём обидчика вашего сына, — женщина выдохнула и заметно успокоилась. — Только вот знаете, у него обнаружили травмы, нанесённые ранее. Он, конечно, у вас истинный партизан, не говорит, откуда они. Несёт какую-то чушь про извращения. Вы случайно не знаете, откуда они? — Не знаю, — замотала головой женщина. Тимур недоверчиво посмотрел на неё, но ничего не сказал, подвинув ближе к женщине документы на подпись. Как только дверь за ним закрылась, натянутая улыбка с лица матери спала, и она стала темнее тучи. — Почему ты мне не сказал, что он придёт? — достав из шкафчика бутылку водки, спросила мать. — Ты бы ушла, — пожал плечами Антон и, открыв окно, плюхнулся на подоконник и прикурил. — Антон, я думала, что ты… — Что я на отца заяву накатал? — женщина ничего не ответила, лишь налила в рюмку водку и тут же выпила её. — Я же обещал тебе, что не буду. Ты потерпи, — проговорил он, и женщина повернула голову на парня, не понимая, о чём он. — Сейчас мне восемнадцать стукнет, из школы выпущусь и съебусь отсюда. Вы даже и не вспомните. — Зачем ты так? — А что? Вспомните? — Антон, мы твои родители… я твоя мать, и я… — Ты за неделю ко мне ни разу не пришла в больницу, а я знаю, что Воля тебе звонил. И потом после выписки даже не поинтересовалась, где я. Если хочешь играть в дочки-сыночки — давай, но и правду отрицать не будем. — Антон, ты можешь думать всё, что угодно, но… — Ты ни разу, ни разу меня не защитила, — усмехнулся Антон. — Сколько бы он надо мной ни издевался, сколько бы ни бил, ты ни разу ему даже слова не сказала, ни разу не попыталась ему помещать или мне помочь, ты… — Я тебя спасла, — проговорила она, и Антона бросило в холодный пот. — Ты был бы уже мёртв, если бы не я. Я не посмотрела тогда, что будет со мной, не испугалась и спасла тебя. Я плохая мать, я знаю это, но не говори, что никогда тебе не помогала. Антон выбросил окурок за окно и пулей вылетел из кухни. Он закрыл дверь в свою комнату на щеколду и сполз по ней спиной на пол. Она думала, что спасла его, но разве можно назвать спасением такую жизнь?* * *
— Шаст, ты точно насчёт физики не передумал? — спросил Дима, когда ребята уже подошли к школе. — Точно, — фыркнул Антон. — Я что-то тебя вообще не понимаю. Как говорить Арсению, что ты мента с матерью знакомить идёшь, так это он первый, а как к нему на дополнительные вернуться — так нет. — Я хочу, чтобы он сам сделал первый шаг. — Знаешь, Шаст, — начал Серёжа, — Надя, конечно, молодец, позвала его, схема рабочая, десять из десяти, но то, что ты делаешь, херня какая-то. Ты что, не знаешь, что с любовью вообще-то не играют и не шутят. А вдруг Арсений подумает, что у вас всё серьёзно, вдруг не захочет мешать вашему счастью? Ты вот не его с мамой знакомил, а Тимура этого. — Если не захочет, значит, нихрена я ему не нравлюсь, если он за меня бороться не собирается. — Зашибись блин, Надя говорила тебе бороться за ваше счастье, а ты сделал так, что теперь Арсений за тебя борется, — прикурив, проговорил Позов. — Нет, ну почему, я тоже поборюсь, — ехидно улыбаясь, проговорил Антон. — Что-то мне интонация эта не особо нравится. Ты смотри, хуже не сделай, — закачал головой Дима. — Ну, я же не виноват, что Арсений трус такой. — Он не трус, — вздохнул Позов. — Он просто рационально мыслит, понимаешь? Ты ж сам ему сказал, что вы вместе быть не можете. — Ну, так я на эмоциях был, он меня вообще-то ребёнком назвал. — Да, Шаст, а ты, можно подумать, ведёшь себя как взрослый, — фыркнул Дима. — А что, нет, что ли? — Мне это напоминает, как в прошлом году Кузнецова своему парню напиздела, что беременна, чтобы он её не бросил, — встрял Матвиенко. — Ну, это вообще детский сад. — Да? Ты так говоришь, потому что забеременеть не можешь, а так бы уже давно заставлял Попова памперсами запасаться и мел тебе ночью искать, — рассмеялся Дима. — Какой мел? — Ну, беременные мел едят. — Зачем? — Блять, Шаст, захуем, кальций в организме повышают. — А огурцы? — Какие огурцы? — Солёные. — Блять, Шастунишка, не тормози, речь не об огурцах. Речь о том, что ты вот сейчас играешь в свои эти игры, а потом как бы хуже не было, — ткнул ему в грудь пальцем Позов. — Чего вы нагнетаете? — Потому что хотим, чтобы у тебя хорошо всё было. Тебе бы с ним лучше поговорить, ну, нормально, чтобы не психовать, не ругаться, а откровенно так, на чистоту. Ты вот в себе разобрался? — уставился на него Серёжа. — Ну, как сказать, — пожал плечами Антон. — Я вот когда его вижу, у меня сердце аж выпрыгивает из груди. — А когда не видишь? — подойдя в плотную и заглянув парню прямо в глаза, спросил Матвиенко. — Вообще не бьётся. Хочу, чтобы он всегда рядом был, чтобы разговаривал со мной, чтобы обнимал меня, чтобы с работы забирал, чтобы кормил, чтобы улыбался, а он сейчас, кстати, вообще не улыбается. — Оно и ясно, втрескался в импульсивную малолетку, который ему нервы треплет, чего ему улыбаться-то? — повернувшись к Серёже, сказал Позов и покачал головой. — Я тут вообще-то, — надул губы Антон. — Короче, сложно всё. — А как по мне, ничего сложного. Ты в него влюблён, он в тебя, вы только тормозите чутка. Вам бы помочь, — задумался Матвиенко. — Вот я и помогаю нам. И вообще-то он сказал, что я ему просто нравлюсь. От нравлюсь до люблю, знаешь, сколько? — Знаешь, только вот когда просто нравятся, улыбаться не перестают. И на пустую последнюю парту на уроках со скорбью всего еврейского народа не смотрят. Ты, Шастик, не тупи, мы ж дело говорим, — выкинув в урну бычок, подытожил Позов. Антон провёл весь урок русского в раздумьях; даже не слышал, как Павел Алексеевич ругался на Ваню за то, что тот опять в пробниках на полях писал. А после, когда прозвенел звонок и все стали собираться, Воля попросил его задержаться. — Слушай, Шаст, это самое… как бы… — Павел Алексеевич, вы ж говорили, что слова-паразиты все знаете. — Вот я тебе их и перечисляю, — шикнул мужчина и легонько шлёпнул его по затылку. — Чё там, как Тимур поживает? — Хорошо, — пожал плечами Антон. — И как посидели? — Неплохо. Чай попили, мама его пирогами с яблоками накормила, потом мы всю ночь целовались, но это уже без мамы. — Шастун! — зашипел Павел Алексеевич и вновь отвесил ему подзатыльник. — Да что? Маме он моей очень понравился. — Да? — грустно спросил Воля и опустил голову. — Да, она сказала, что так быстро допрашивать надо уметь. — В смысле, допрашивать? — Ну, он вчера заходил допросить её, я ж ещё несовершеннолетний. — Погоди, ты хочешь сказать, что он вчера приходил по работе к вам? — Нет, просил моей руки и сердца. — Шастун! — закричал Воля. — Что Шастун? Я уже семнадцать лет Шастун. Он приходил документы подписать. Подписал и ушёл. — А чай? — Даже чая не было. И пирогов с яблоками. Мама их терпеть не может. — Шастун, я тебя когда-нибудь убью. — Ну вот, надо срочно звонить Тимуру, чтобы он не долго моё убийство расследовал. — Шастун!!! — Да всё, всё. Ну, я пошёл? — Иди. — Иду, — усмехнулся Антон, а потом перед самой дверью остановился и, обернувшись к Воле, добавил: — Вы это, скажите Арсению Сергеевичу, что я только его готов с мамой познакомить.* * *
Антон еле дополз до кофейни. И это у него ещё было освобождение от физкультуры. Он быстро сварил себе крепкий кофе. Но, когда выпил его, лучше не стало. Надя, оценив его понурый вид, немного пожурила, но потом отстала. Так что день прошёл практически как всегда. За исключением того, что третий столик пустовал. Вообще, Шаст гордился собой, он стоически перенёс этот день и мечтал только об одном — наконец-то лечь. Если уж поспать ему сегодня ночью вряд ли удастся, то хотя бы раскинуть своё бренное тело на мягких подушках и укутаться в одеяло как в кокон он запретить себе не смог. Шастун попрощался с Надей, когда та только сводила кассу. Он бы подождал её, но сил вообще не было. Выйдя из кафе, Антон бросил взгляд на парковку. Парень вообще не надеялся, но на своём привычном месте стояла машина Арсения, а рядом с ней, переминаясь с ноги на ногу и согревая руки тёплым дыханием, стоял Арсений. Он обернулся и, увидев Антона, быстрым шагом устремился к нему. — Антон, нам надо поговорить. — Правда? — улыбнулся парень. — О чём? — Зачем ты это делаешь? — Что делаю? — Ну, вот это вот с Тимуром этим? — Арсений Сергеевич, я… — Ты чего пытался добиться? Чтобы я ревновал? — А вы ревновали? — закусив губу, улыбнулся Антон. — Это не смешно, я вообще-то… я… — Ну что вы? — Я две ночи не спал, вот что, — фыркнул мужчина. — Арсений Сергеевич, вы… — парень попытался взять мужчину за руку, но учитель быстро её одёрнул. — Знаешь, Антон, я от тебя не ожидал такого. Я думал, что… — мужчина замолчал и опустил голову. — Что вы думали, Арсений Сергеевич? — в носу у Антона очень сильно засвербело — так бывает перед тем, как пойдут слёзы. — Неважно, — фыркнул Арсений и живо вернулся в машину. Антон простоял, смотря на иномарку, пока та не скрылась из виду. — Антон, прости, — подошла к нему Надя. — Не надо, я сам виноват.