«И если бы я мог,
То я достал бы для тебя луну»©
Don Blaine — Get you the moon
Катя удобнее перехватила плюшевую игрушку и открыла дверь квартиры. Перешагнула порог, начиная разуваться. Отставила в сторону пакет, заполненный сладостями, отодвинула ногой в сторону кеды и закрыла дверь в квартиру. Вслед за хлопком послышался какой-то грохот на кухне, словно кто-то уронил стул или же резко с него встал, какая-то суета, а после в коридор выглянули друзья. Катя подняла голову, улыбнувшись, а после прищурилась. Было что-то не так. Девушка щелкнула выключатель, включая свет в коридоре и тогда поняла, что ее так смутило. Губы подруги были покрасневшими, припухлыми, сама она выглядела как-то нервно. Стоило глянуть на Пашу, губы которого, кажется, были испачканы в размазанной Юлиной помаде, и паззл в голове сложился в единую картинку. Громова округлила глаза и вскинула брови, то ли не веря до конца, то ли просто пребывая в легком шоке. Друзья так и продолжали мяться в дверном проеме кухни. — Я могу прогуляться еще немного, если вы хотите, — произнесла не без усмешки. Улыбка расцветала на губах. — Что? — Высокова глупо моргнула. — Нет! — Было сказано как-то резко. Шатенка замолчала на минуту, разглядывая Катю в поисках того, за что можно было зацепиться, чтобы соскользнуть с темы их с Пашей поцелуя. Заметила плюшевую игрушку, что рыжая прижимала к себе одной рукой. — Серьезно? Он… Да ладно. Юля весело рассмеялась, но в этом не было злобы. Катя лишь смущенно улыбнулась, крепче прижимая к себе гуся. Паша не сдержал улыбки. С учетом роста Громовой, сейчас она была похожа на маленькую девочку, которая, наконец, получила то, о чем так давно мечтала. Так тепло и аккуратно она прижимала к себе этого плюшевого гуся, держала как что-то ценное. А после подхватила с пола пакет, на который до этого друзья не обращали внимания. — Я в шоке, — усмехнулась Юля. — Он специально приехал, чтобы привести тебе плюшевого гуся. А… что в пакете? — Всякое… сладкое. — Катя невольно прижала пакет поближе, словно бы боялась, что Высокова решит заглянуть внутрь. — Его зовут Гоша, теперь он будет жить с нами. Это было сказано с такой детской гордостью, что друзья вновь рассмеялись. Громова действительно выглядела довольной и счастливой, прижимая к себе плюшевую игрушку. Они просидели на кухне еще некоторое время, а после Паша ушел. Катя предпочла уйти в свою комнату, чтобы не мешать ласковым прощанием этих двоих. Усадила Гошу на кровать и полезла в шкаф за пижамой, когда на телефон пришло уведомление. «Если ты свободна завтра днем, я заберу тебя в студию)». Рыжая невольно улыбнулась. Конечно, ей хотелось пообщаться поближе с другими ребятами, узнать друзей Масленникова лучше, но в то же время появлялось странное чувство, что она будет мешаться под ногами, нарушая привычную творческую и рабочую атмосферу. Тут же дернуло ушами и волнение — как себя вести? Конечно, это не первая их встреча, но все, что они успели сделать в прошлый раз — обменяться приветствием и именами. Выдохнула, написала кратко: «хорошо, я свободна)». Захватила вещи и ушла в ванную. Юля уже суетилась на кухне, убирая кружки и другую посуду, но нападать с любопытными вопросами Громова не спешила. Включила теплую воду, забралась в ванную и села под теплыми струями. Как бы смешно это не звучало, но подруга контролировала даже длительность ее похода в ванную. Не из вредности или же гиперопеки — долгое нахождение в ванной, в клубах пара от горячей воды, ускоряло сердцебиение, вызывало головокружение, и Юля просто боялась, что Кате может стать плохо. Катя сделала воду немного прохладнее. Нельзя было сказать, что чувствовала она себя из ряда вон плохо, но и хорошим ее самочувствие тоже назвать было нельзя. У нее периодически кружилась голова, не только в момент резкого подъема с кровати. В грудной клетке возникал дискомфорт, стоило начать волноваться из-за чего-то. Температуры, тьфу-тьфу-тьфу, не было, но леденцы для горла все еще приходилось периодически рассасывать. Морально Катя чувствовала себя практически также как шесть лет назад после первого инфаркта. Тогда беспокойная мама перечитала все возможные статьи в интернете, ограничила ей меню продуктов, физическую нагрузку и все вытекающее. Большим ударом в тот момент стал отказ от любимого кофе. Громова долго привыкала к чаю, а после нашла один, черный, с ягодами, и про кофе не то, чтобы вспоминала. Еще одной альтернативой стало какао и горячий шоколад. Мама. Катя вдруг поняла, что процесс сбора денег на операцию не то, что станет длиннее, а скорее и вовсе встанет, не двигаясь с мертвой точки эти две недели. Никто не позволит ей вернуться на работу, а на двух-трех заказах эскизов тату она не сильно-то заработает. Стало так тошно и грустно, захотелось зарыться пальцами в волосы и тихо проскулить от досады, что она, собственно, и сделала. Почему на этом пути вечно возникают какие-то преграды? Почему процесс вечно стопорится? Ответа не было ни на один вопрос. Чем больше она про это думала, тем сильнее становилась тяжесть в грудной клетке. Ей это не понравилось. Быстро приняла душ, оделась и вышла из ванной. Юля уже просто сидела на кухне, глядя в телефон и как-то глупо улыбаясь. Катя тихонько подошла, налила себе стакан воды и села напротив. По ее хитрому взгляду было понятно, что Высокова станет пленницей расспросов. — Чем вы тут занимались, пока меня не было? — Рыжая спрятала улыбку в стакане с водой. — Просто болтали, — пожала плечами подруга, но ответила неуверенно. — М-м, и все? — Все. — Получается, твоя помада оказалась на его губах случайно? Или Паша решил проверить, подойдет ли ему этот оттенок? Катя усмехалась, потихоньку вытаскивая из нее информацию. Было заметно, что Юля то ли не хочет, то ли боится рассказывать, но Громова не понимала, почему. — Ладно, да… Мы… целовались. — И что в этом такого? — Вскинула брови Катя. — Он твой друг. — Не вижу связи. — Я… Не знаю. Просто, не хотелось тебя нагружать этим. Ты болеешь, переживаешь за маму, а тут еще я со своими амурными делами. — Юль, ты себя слышишь? Мое здоровье и моя мама никак не связаны с тем, что у тебя и Паши что-то наклевывается. — Да ничего еще… — Ничего не наклевывается? То есть, вы целовались… из-за скуки? — Да нет же! — Горячо воскликнула Юля. — Послушай меня, — Катя коснулась ее руки. — Нет ничего плохого или зазорного в том, что вы… были увлечены друг другом эти пятнадцать минут. И меня это не касается. Паша мой друг, да, а ты моя подруга, и я буду искренне рада, если у вас что-то получится. — Правда? — Правда. Господи, ты так переживала из-за моей реакции? — Ну… да. — Дурочка. На самом деле, Паша очень хороший парень, так что… я могу быть уверена, что он не сделает ничего плохого по отношению к тебе Юля искренне улыбнулась. Кажется, ей стало чуточку легче после слов подруги. — Какие планы на завтра? — Аккуратно спросила рыжая, подводя тему к тому, что она завтра уедет в студию вместе с Масленниковым. — Мы думали сходить в кино днем. Вечером же ему в бар. — Хорошая идея, — улыбнулась Катя. — А ты? Не хочешь пойти с нами? — Нет. Во-первых, быть пятым колесом и мешаться я совершенно не хочу. А во-вторых… У меня уже есть планы на завтрашний день. — Опа! Так, рассказывай. — Высокова нетерпеливо заерзала. — У вас с Димой свидание? — Чт… Нет! Нет. Мы… поедем в студию, познакомлюсь с остальными ребятами. — О том, что в студии она уже была, Громова упоминать не стала. — О! Он познакомит тебя со своими друзьями… — Хитрая лисья улыбка растянулась на ее губах. — Ну, знаешь, от друзей недалеко и до родителей. — Господи, Юля! Шатенка весело рассмеялась, в том время как Громова пыталась остановить процесс покраснения собственных щек. — Ладно, ладно, прости. Но отрицать тот факт, что ты ему симпатична — глупо, согласись? Катя лишь смущенно улыбнулась, опуская глаза. Этого вполне хватило. — Иди, ложись. Тебе надо отдохнуть. — Вдруг строго заговорила Юля. — Хорошо. Рыжая поставила пустой стакан в раковину и направилась в свою комнату. — Билеты лучше брать на последний ряд! — Крикнула напоследок. — Кэт! Но ответом стал лишь веселый смех.**********
Катя проснулась около восьми. Чувствовала першение в горле и ноющую боль в затекшей руке. Повернулась на спину, выдыхая. Не спешила подниматься с постели. Спустя примерно полчаса ее дремота была нарушена звуком закрывания двери ванной — Юля проснулась. Громова провалялась еще полчаса, копаясь в телефоне или же просто засыпая минут на десять. Около девяти все же заставила себя встать. Высокова волновалась, и это было заметно. Суетилась, не могла найти себе места и занять себя чем-то на длительное время. Испекла блинчиков, попыталась что-нибудь нарисовать, ползала в телефоне, подскакивая от каждого уведомления. Катя впервые видела, чтобы подруга так переживала из-за свидания. А вот стоило Диме набрать Громову и сказать, что он заедет за ней через час, все волнение шатенки испарилось, а внимание переключилось на знакомство Кати с друзьями Масленникова. Она сидела на ее постели, пока рыжая одевалась, хитро улыбалась, заваливала вопросами или же просто шутила. Катя вышла из подъезда и поспешила запахнуть свою теплую рубашку, потому что прохладный ветер вдруг показался слишком холодным, касаясь кожи и пуская по ней волну мурашек. Забралась на переднее сидение гелентвагена и улыбнулась. — Привет, — поспешила пристегнуться. — Привет, — Масленников просиял теплой улыбкой. Практически всю дорогу Катя смотрела в окно, стараясь унять свое беспокойство. Теребила края своей рубашки, нервно постукивала ногой, кусала нижнюю губу. Словно должна была выйти на сцену, а не вновь встретиться с людьми, которых уже видела. Брюнет, заметив, что она переживает, накрыл ее ладонь своей и мягко сжал, стараясь успокоить. Громова лишь неловко улыбнулась. Студия встретила их играющей на колонке музыкой. Пока они разувались, из-за угла выскочила счастливая Цири, весело тявкая. Узнала свою подругу, отмечая, что у той не было с собой интересной штучки на колесиках, но все равно бросилась навстречу, размахивая маленьким хвостиком. Катя улыбнулась и присела на корточки, собираясь погладить, но корги же сложила ей на ладонь передние лапки, вставая на задние и стараясь дотянуться до ее лица. Это вызвало тихий смех. Дима, к ее удивлению, мягко взял ее за руку и направился вглубь студии. Там нашлись Даник, Никита и темноволосая девушка, которая обсуждала что-то с Сударем. Парень в очках обернулся и просиял широкой улыбкой. — Катя! Привет! Как ты себя чувствуешь? — Привет, Даник, — рыжая махнула рукой, улыбнувшись. — О, жена, — засмеялся Сударь, слезая с барного стула и подходя к ней. Темноволосая девушка резко подняла голову, вскинув брови. Даник захохотал, а Масленников смерил его строгим взглядом. Такое обращение к Кате ему, ну, совершенно не понравилось. — Рады, что ты пришла в гости. Никита аккуратно ее обнял, поглаживая по спине. Отстранился, взглянул на Диму и как-то странно улыбнулся, то ли находя его реакцию веселой, то ли бросая легкий вызов, мол, мне тоже дозволено к ней прикасаться. — Привет, — Громова улыбнулась темноволосой девушке. — Привет, меня зовут Арина, я менеджер, — она протянула руку для пожатия, приветливо улыбнувшись. — Рада познакомиться, — Катя пожала ее ладонь. И хотя атмосфера была легкой и дружелюбной, рыжая все равно чувствовала себя как-то неловко и неуместно, переминалась с ноги на ногу на одном месте, разговаривая с ребятами. — Кать, кофе будешь? — Арина обернулась к ней. — Нет, я… — Ей нельзя кофе, — спокойно перебил ее Масленников. Катя неловко улыбнулась, кивая. — Есть ягодный чай, — нашлась девушка. — Прекрасно. Даник и Сударь переглянулись, оценив эту резкую реплику друга. Беспокоится, знает, что ей можно, а что не следует пить. Это удивляло и умиляло одновременно. — Так-так-так, кто тут у нас? — Чернец выглянул из монтажерной, прищурившись. — Привет, Тём, — улыбнулась Катя. — Как дела, милая скейтерша? — по-доброму усмехнулся Артем, подходя к стойке. — Уже лучше, спасибо. Масленников слушал, не находя для себя ответа на главный вопрос — почему его так бесит, как они к ней обращаются? Зачем эти «жена» и «милая скейтерша»? Почему нельзя просто назвать ее по имени? И почему у него невольно сжималась челюсть от раздражения, он тоже не понимал. Катя присела за стойку, поблагодарив Арину за чай. Они разговорились. Даник и Сударь уселись на диване, а Дима и Артем ушли в монтажерную. — Ты учишься? — Арина сделала глоток чая. — Да, в МАРХИ, предпоследний курс. — Архитектор… Это очень круто! Ты хорошо рисуешь, да? — Да, как это не удивительно, — усмехнулась рыжая. — Еще я слышала, что ты красиво поешь. — Ну, это уже на вкус и цвет, как говорится, — уклончиво ответила Катя, делая глоток. — Красиво, красиво! — поддакивал Никита, который слышал ее пение в метро. Они продолжили общаться. Ребята задавали много вопросов, но ничего личного и провокационного, просто старались узнать ее лучше. Конечно, от ее внимания не скрылось, что некоторые вопросы у них возникали явно после рассказов Димы. Иначе, с чего бы вдруг им спрашивать про гимнастику? Дружескую беседу прервал звонок телефона. «Мама». Громова забеспокоилась. Она старательно поддерживала легенду о своей простуде и усердном лечении, а веселые разговоры на заднем фоне вряд ли можно было бы оправдать чем-то лечебным. Арина, заметив, что она медлит и не берет трубку, сказала, что она может отойти на балкон. Это стало облегчением. — Привет, — произнесла, закрывая за собой балконную дверь. — Привет, Катюш. Как ты себя чувствуешь? Температура еще держится? — Мне лучше. Температуры уже нет, иногда поднимается немного, но это ерунда, — как же красиво она врала, любой искусный лжец бы умер от зависти. — Это радует. Я думала заглянуть к вам с Юлей вечерком. Попьем чай. Тебе нужны какие-то лекарства? — Эм… — Судорожно соображала, пытаясь вспомнить, что обычно пьют при простуде. — Да. Купи леденцы для горла, пожалуйста. Мои закончились. И… Можешь привезти апельсинов, — невротически усмехнулась. — Хорошо. Я зайду к вам после работы. — Единственное, что Юля может прийти немного позже. У нее свидание, — хитрая улыбка коснулась губ. — О, это замечательно! Ну, ничего, мы оставим ей кусочек тортика. Мама весело рассмеялась, а после попрощалась и положила трубку. Катя шумно выдохнула, сдувшись, как воздушный шарик. Потерла лицо рукой. Наврала с три короба, правда что. Как она будет объясняться перед мамой, когда та увидит, что бледность кожи и темные круги под глазами не свойственны температуре, а синяки на руках вряд ли являются симптомом простуды? Запуталась в собственных же сетях. Постояла еще с минуту, стараясь принять спокойный вид, и вернулась к ребятам. Парни по-прежнему смеялись над чем-то, сидя на диване, а вот Арина куда-то отошла. Катя сделала еще несколько глотков своего чая, а после обхватила кружку двумя руками и решила заглянуть в монтажерную. — Да, вот так отлично, — кивнул Дима, глядя в монитор компьютера, за который сидел Чернец. Катя предварительно постучала по дверному косяку, а когда они обернулись, приветливо улыбнулась. — Не помешаю? — Заходи, — воодушевился Артем. — Хочешь понаблюдать за процессом монтажа? — Если можно, — она все еще топталась в дверях. Масленников подкатил еще одно компьютерное кресло для нее. Катя села, поставив кружку на стол. Наблюдала за видео и аудио дорожками на экране, смотрела отрывки будущего ролика, вполуха слушала рассуждения и обсуждения парней. Поглядывала на экран телефона, чтобы понять, когда ей стоит вызвать такси и вернуться домой. Это не осталось незамеченным. — Ты куда-то спешишь? — Дима наклонился к ее уху, и от его тихого голоса и теплого дыхания в районе шеи Катя вздрогнула. Глянула на Чернеца — он сидел в наушниках, внося какие-то правки. — Мама позвонила, хочет зайти в гости после работы, — рыжая подняла голову и глупо моргнула, отмечая, что расстояние между их лицами было не такое уж и большое. — Я отвезу тебя. — Нет, нет, я такси вызову. — Кать, — он улыбнулся, — я отвезу. Просто скажи, когда. — Часов в пять, наверное. — Хорошо, — Масленников улыбнулся, и успел одернуть себя прежде, чем мысль о том, чтобы поцеловать ее в макушку, переросла в действие. Цири вновь разразилась заливистым лаем, встречая кого-то. Топот ее маленьких лапок, что явно скользили по полу, разнесся по всей студии. Послышались голоса — мужской и женский. Дима последовал встретить друзей, видимо, а Катя неловко поднялась следом. Если уж и знакомиться, то со всеми. Это был Эмиль, а с ним еще какая-то девушка. Русые длинные волосы, милая улыбка, яркие глаза и образ. Громова не могла навскидку сказать, сколько примерно ей лет, но лицо ее выглядело немного по-детски. — Привет, Катюш, — просиял Эмиль, тут же обнимая новую знакомую. Рыжая опешила и лишь неловко похлопала его по спине. — Привет, Эмиль. — Это моя девушка, Алия. — Аля, рада с тобой познакомиться, — русая, как и ее парень, смело обняла ее, вновь шокировав. — Взаимно, — Катя улыбнулась. — Это натуральный цвет? — Аля коснулась пряди ее волос, рассматривая. Эмиль усмехнулся. — Да. — Офигеть, ты как лисичка! Что ж, кажется, начало дружбы положено. Аля тут же утянула ее в разговор, и Катя даже обрадовалась — пока ребята обсуждали что-то свое, она не была одна. Она так увлеклась разговором с Еникеевой, обсуждая все на свете, а точнее вновь отвечая на вопросы, что совершенно не заметила суету Масленникова и тихий хитрый смех Даника и Эмиля, сидящих на диване рядом с Никитой. — Что-то не так? — Аля вскинула брови, наблюдая за тем, как Дима расхаживал туда-сюда. — Что-то потерял? — Кто-нибудь видел мой телефон? — Я могу тебе позвонить, — предложила Катя, доставая свой айфон из заднего кармана джинсов. От ее внимания не скрылось удивленное лицо Али, когда та заметила старенькую модель. — Пожалуйста, позвони, — попросил Дима, замирая, наконец, посреди комнаты. С дивана доносились непонятные звуки, словно кто-то задыхался от смеха, который старался сдержать. Громова набрала номер и стала ждать, когда мелодия звонка укажет на местоположение его телефона.О боже, мама, мама, я схожу с ума!
Её улыбка, мама, кругом голова.
О боже, мама, мама, пьяный без вина!
Её улыбка, мама, самая-самая.
Разнесся голос Крида по всей студии. Кажется, телефон был где-то рядом. Даник и Эмиль разразились диким хохотом, откидываясь на спинку дивана и хватаясь за животы. Масленников так и застыл посреди комнаты, испытывая что-то между стыдом и раздражением. Эти олухи стащили его телефон и поставили на ее контакт эту глупую песню. Офигенная, блин, шутка! Он чувствовал, как начинает гореть лицо, а щеки явно краснеют. Катя улыбнулась, явно сдерживая смех, но лишь опустила голову и отменила вызов. Её позабавила эта шалость, а парни не могли успокоиться. — Придурки! — Воскликнул Дима, забирая с дивана свой телефон, и еще умудрился шлепнуть подушкой хохочущего Эмиля. Аля тихонько рассмеялась. Масленников глянул на экран, замечая пропущенный от контакта «Катя», и глянул на время — почти пять часов. — Уже пора, поедем? — Да, — Катя соскочила с барного стула. — Как, уже? — опомнился Эмиль. — Да, мне пора. Мама хотела прийти. — Эх, — вздохнул Даник. — Ты ведь еще придешь? — Нет, не так, — одернул его Сударь. — Ты еще придешь к нам. Может быть, понаблюдаешь за съемками. Это очень весело. — С удовольствием, — улыбнулась рыжая, уже обуваясь. Цири сидела и внимательно за ними наблюдала. — Я отвезу Катю и вернусь, — произнес Дима, бросая строгие взгляды на друзей. Они вышли из студии. Корги опустила голову и поплелась к дивану, опечаленная тем, что ее не взяли с собой погулять или же покататься на этой интересной штучке на колесиках. Эмиль переглянулся с остальными. — Классная же шутка, ну? — Диман не оценил, — захохотал Даник. Дима прижался спиной к стенке лифта. Катя поправила воротник своей теплой рубашки, а после посмотрела на него. Масленников выглядел то ли расстроенным, то ли нервным. И стал он таким после этой песни на звонке. Рыжая несмело протянула руку и коснулась его плеча. Дима повернул к ней голову. — Все хорошо, — она ободряюще улыбнулась. — Это просто шутка. Они не хотели тебя задеть. — Офигительная шутка! — Ну, веселая, как минимум. Его удивляла ее реакция. Катя не начинала выделываться, мол, она особенная, что даже ребята его подкалывают, подозревая о его симпатии. Она старалась приободрить, чтобы он не злился на друзей, но никак не акцентировала внимание на том, что шутка относилась к ней. Масленников улыбнулся, коснулся ее спины. Они вышли из лифта. Всю дорогу до дома Катя нервничала, не зная, как себя вести, чтобы не разрушить легенду, созданную ею же. Дима вновь сжал ее ладошку, стараясь приободрить, но это не слишком-то помогало. Он ведь не знает, что она наплела маме, и сколько еще до этого было создано легенд. По правде же, знает.**********
Катя успела находить эти десять тысяч шагов по квартире, пока ждала маму. Ходила туда-сюда, из комнаты в комнату, нервно кусая губу или же ноготь на большом пальце, поглядывала на время, стараясь прикинуть, закончила ли мама работать и как близко к дому она может быть. Когда в домофон позвонили, она подпрыгнула на месте и бросилась в прихожую. Открыла. Глянула в зеркало, начиная тереть щеки ладонями, чтобы они стали хоть чуточку розовее. Откашлялась. Нервно поправила домашнюю кофту. Двери лифта открылись, и через минуту в квартиру зашла улыбающаяся Ирина Владимировна. Хоть женщина и сияла от радости увидеть дочь, ее внешний вид не мог скрыть болезнь. Конечно, глядя на нее не подумаешь, что это онкология, но недомогание точно присутствовало. В руке она держала шоколадный торт с вишней и пакетик из аптеки. Катя улыбнулась, сделала шаг и крепко ее обняла. Это было так странно, но теперь объятия мамы стали чем-то очень важным, очень ценным. Раньше так не воспринимались. Теперь же Громова младшая застывала на мгновение, стараясь запомнить это тепло и родной запах, словно бы коллекционировала эти объятия в воспоминания. Потому что боялась… Боялась, что когда-то больше не сможет их ощутить. — Как ты себя чувствуешь? — мама внимательно оглядела ее лицо. — Лучше, ты раздевайся, я чайник поставлю. И поспешила на кухню с тортом, показательно кашлянув. Ирина Владимировна разулась, прошла в ванную, чтобы помыть руки, а Катя, с трясущимися руками доставала кружки и сахар, продумывая каждое свое дальнейшее действие, чтобы не облажаться. Мама села за стол, наблюдая за дочерью. Конечно, она не выглядела простуженной, и Ирина Владимировна это понимала. Громова выглядела слабой, уставшей, вялой. Бледная, с синяками под глазами. Катя поставила торт и кружки на стол и села напротив мамы. — Как дела на работе? — и тут же показательно кашлянула, держа больной вид. — Все хорошо. Работать, конечно, тяжело сейчас, но я справляюсь. — Может, тебе стоит взять пару дней отгула и отдохнуть? — Нет, все нормально, справлюсь. Катя кивнула и вновь кашлянула. Ирина Владимировна смотрела на нее несколько секунд, а после отставила кружку и глубоко вдохнула, словно набиралась сил для этого разговора. — Перестань, — Катя замерла, — я знаю, что ты не простыла. У нее внутри все похолодело. Кто? Кто ее сдал? Неужели Юля, которая так долго грозилась все рассказать, все-таки это сделала? — И кто тебе сказал? — Твой друг, Дмитрий. — Рыжая прикрыла глаза, шумно выдыхая. От него уж никак не ожидала. — Он приходил ко мне несколько дней назад. Все рассказал. Про то, что тебе стало плохо в университете, про работу в баре и пение в метро… Рассказал правду. Громова младшая смотрела на мать, поджимая губы. Стало стыдно за эту кучу лжи, что она вывалила на маму и в которой же сама едва ли не запуталась. Но Ирина Владимировна выглядела скорее обеспокоенной, нежели злой. — Зачем же ты врала, Катюш? — А что бы я сказала? Что пашу, как лошадь, потому что мне важно тебя вылечить? Ты так веришь в эту квоту, совсем отказываешься меня слушать. Пришлось действовать самой. У меня все получалось, все хорошо было. Правда. Я просто устала немного, и стало нехорошо. Со мной все в порядке, Юля делает мне уколы, мне легче, — она лепетала и лепетала. — Зачем же так себя изводить? Мы могли бы найти способ… Иной. Запасной, если бы квоту так и не дали. — Я не хотела волновать тебя еще сильнее. Пришлось соврать. Прости, пожалуйста. — Я не злюсь. Я понимаю. Разговор шел уж слишком гладко, но Громова младшая чувствовала, что подвох близок. — Дима к тебе приходил? — Да. Очень милый молодой человек, почему ты мне о нем не рассказывала? — Да мы знакомы не так давно… Месяц, чуть больше, может два… Я не считала. Так, зачем он пришел? Чтобы сдать меня с потрохами? — Она усмехнулась, делая глоток чая. — Не только, — мама неловко улыбнулась и замолчала, словно о чем-то задумалась. — Он рассказал мне все и… Дал деньги на операцию. Катя округлила глаза, а после закашляла, подавившись чаем. Мам любезно подала ей салфетку. Что он сделал? Ей не верилось и не хотелось верить. Это не какие-то пять тысяч, это большая сумма! Да и с чего вдруг он вообще пошел на этот шаг? Юля ему что-то наговорила? Вопросов становилось все больше, а ответов не находилось. Она переживала, тут же чувствуя, как давит в грудной клетке. — Ты… Ты… — Да, он просто отдал мне конверт. Я не хотела брать эти деньги, но он настоял. Сказал, что так будет лучше для всех, и тебе станет спокойнее. — Ты их взяла… — Да. Ей хотелось взвыть от досады. Дверь в квартиру открылась — вошла счастливая и улыбающаяся Юля. Продолжить разговор не получилось. Мама тут же улыбнулась, спрашивая про свидание, а Катя так и сидела, глядя в стену. Они просидели часа два, может быть, больше. Высокова заметила, что был какой-то разговор до ее прихода, но спрашивать не стала. Когда Ирина Владимировна ушла, Катя не выдержала и выложила все сама. — Он приехал к моей маме и дал ей деньги на операцию! — Воскликнула, убегая в комнату и начиная там суетиться. — Кто? — глупо спросила Юля, жуя торт. — Масленников! — Да ладно! — подруга искренне удивилась, понимая, что ее догадка оказалась правдой. Катя выскочила из комнаты с сумочкой в руках и тут же бросилась к двери, поглядывая на экран телефона, чтобы отследить такси. — Ты куда? — Высокова встала из-за стола и вышла в прихожую. — Мне нужно с ним поговорить. — И куда ты собралась на ночь глядя? — В студию. Уверена, он там. И прежде чем Юля успела еще что-то сказать, она просто выскочила из квартиры.***********
Катя нервно топала ногой, потому что этот чертов лифт ехал слишком долго. А она уже вся извелась! Когда двери открылись, она выбежала на этаж и тут же бросилась к нужной двери. Постучалась, не решаясь врываться внутрь. Спустя минуту послышался приближающийся лай Цири и чьи-то шаги. Дверь открыл Чернец, который был немало удивлен, увидев ее вновь за сегодня. — Масленников здесь? Мне нужно с ним поговорить. Это срочно. — Артем все еще смотрел на нее, глупо моргая. — Нет, он уехал домой недавно. — Черт! — выругалась, взмахнув руками. Из-за угла выплыл Эмиль, который тоже удивился. — Кать, что-то случилось? — Мне нужно поговорить с Димой, я думала он тут… — Эм… Я сейчас собираюсь домой, могу отвезти тебя к нему. — Если тебе не сложно, пожалуйста, — сказала, даже не думая о том, что ворваться к Масленникову в поздний час будет не совсем прилично. — Не сложно. Подожди немного, я соберусь и поедем. Эмиль отошел, но тут же достал телефон, открыл нужный контакт и написал: «Катя пришла в студию, хочет поговорить, это срочно. Я привезу ее к тебе. Она обеспокоена».**********
В последний раз переспросив номер квартиры у Иманова, Катя поблагодарила его и вышла из машины. Успела попасть в подъезд, поймав открытую дверь. Еще несколько минут убила на то, чтобы дождаться и подняться на лифте. На этаж вышла медленнее, чем в студии. Остановилась у двери, растерявшись. Ну, и что она скажет? Станет нападать с порога? На кой черт она вообще приперлась к нему в такое время? Вопросы сыпались и сыпались, но развернуться сейчас и уйти — глупо. Она несмело подняла руку и постучала. Дверь открыли практически сразу. — Привет, — Дима постарался улыбнуться, хотя ее обеспокоенный вид его озадачил. — Привет, прости, что так поздно… Нам надо поговорить