Сонный паралич

Очередное рутинное задание. Да, можно было бы так подумать, если вдруг внезапно не оказываешься между жизнью и смертью. Обстоятельства, конечно, иначе как абсурдными не назовешь, но раз я могу рассказать эту историю, то скорее жив, чем мертв. Впрочем, обо всем по порядку. Судьба нелегкая закинула меня в пару к Венти. Какой странный мальчишка! Глядя на него, никак не подумаешь, что перед тобой стоит настоящий Анемо Архонт. А из-за белых колготок на ногах и двух косичек на голове, Венти можно на первый взгляд запросто принять за девочку. Не повторяйте моих ошибок — чревато разбитым носом. И чем же мне приходится заниматься плечом к плечу с живым богом? Рубить слаймов, конечно же! Чертов Тейват ими кишит — они плодятся очень быстро, и если не контролировать их численность, то они сожрут все на своем пути. Тем не менее, существа это не бесполезные — у их слизи есть множество полезных применений. Целительница Барбара отправила нас добыть желе Гидро Слаймов для ее лечебных снадобий. И кто бы мог подумать, что ко мне в пару напросится этот стихоплёт? А пытаться отвязаться от Паймон — дело вообще гиблое. Феечка, как всегда, парит где-то неподалеку. — Ха-ха, Путешественник, мы с тобой наедине. Я в нетерпении перед новым приключением! Круто же, да? — никак не хотел умолкать Венти, пока мы шли вдоль берега реки, чтобы найти описанное Барбарой место гнездовки слаймов. — Я написал новую песню, посвященную нашей авантюре, хочешь послушать? Черт, он никогда не молчит. Вечно навеселе, будто подвыпивший. Хотя погодите-ка! Такого любителя пригубить бокальчик белого полусладкого еще надо поискать. Надо было брать с собой Ноэлль — она хотя бы молчит, пока к ней не обратишься. — Валяй… — со вздохом отвечаю я, жалея, что мне сейчас нечем заткнуть уши. Он был только рад пустить пальцы по струнам своей лиры и продемонстрировать мне и маленькой фее пение контратенором. — Нет! Только не песню! — Паймон наивно прикрыла ушки ладошками. Про костную проводимость звука ей, судя по всему, никто не рассказывал. — Побьем мы всех слаймов и сокровищ найдем! Будет нам много славы и моры при том! Ла-ла-ла ла-ла-ла! — О, смотри, слаймы! — указывая пальцем на гнездо, поспешил я прервать песню Венти, пока он не дошел до припева и не разорвал мне барабанные перепонки звонким фальцетом. Гидро Слаймы всегда обитали у водоемов и обустраивали себе жилища из водорослей, песка, ила и коряг. Мы сорвали настоящий джекпот — минимум десяток этих существ от мала до велика. Что же, сегодня ваш последний день, мои желейные друзья. В бой! — Юху! — раздался боевой клич Архонта. Ветреная голова Венти уже и думать забыла о песне, как только замаячила хорошая драка. Он выхватил свой лук и натянул тетиву, целясь в ближайшего к нему слайма. — Меня только не подстрели… — усмехнулся я, доставая меч из ножен, решив начать геноцид слаймовой семьи с самых здоровых. В их пузыри попадать неприятно, любой искатель приключений об этом прекрасно знает. Каким бы приставучим надоедой ни казался Венти, дело свое он знает — его стрелы летели метко в цель, прореживая ряды противников. После пары попаданий из лука слаймы превращались в груду студенистой массы. То, что нужно. Но собирать трофеи будем потом. Немного завидую тем, кто ходит с дальнобойным оружием — им почти не приходится пачкаться. А мой смертоносный танец приводил не только к гибели несчастных слизней, но и заставлял мою одежду неплохо так испачкаться и промокнуть от брызг жидкости, ранее бывшей плотью и кровью некогда грозных, но ныне мертвых полупрозрачных колобков. Последний слайм был убит рубящим ударом прямо меж его рожек, разделившим противника на две половинки. — Дело сделано… — с облегчением сказал я, доставая чистый шелковый платок из своей набедренной сумки. Сначала протираю им забрызганное слизью лицо, а затем — лезвие меча. Свои рабочие инструменты надобно держать в чистоте. Вся битва заняла не больше пары минут, и, к счастью, никого не ранили. «Венти, только не надо победных гимнов, пожалуйста!» — подумалось мне. — Хе, хорошо потрудились, — вместо новой песни повелитель стихии Анемо подошел ко мне и дал мне пять. — Но от тебя пахнет болотом, Путешественник. Советую сменить одежду, а то Барбара тебя к себе и на километр не подпустит. Она ведь тебе нравится, да? — Пф, — фыркнул я, покачав головой. И откуда у всех взялось это желание меня с кем-то сосватать? Когда я им рассказываю, что делаю все это ради сестры, и что мое сердце принадлежит ей… Понимает ли действительно кто-то, что я имею в виду на самом деле? В драке от Паймон не было никакого толка, поэтому она всегда пряталась где-нибудь за деревом, выглядывая краешком мордашки и ойкая, когда кому-то прилетало дубиной хиличурла по репе. Но и феечке иногда находилось применение — сейчас она помогла достать из походного рюкзака бутылочки, которые предназначались для сбора выделений слаймов. Совместными усилиями мы наполнили сосуды материалами, пытаясь собирать только самые чистые образцы — загрязненную песком слизь Барбара просто не примет. Заполненные бутылочки были аккуратно уложены обратно в сумку, теперь осталось только доставить их заказчику и не разбить по дороге. Наверное, самая сложная часть задания. — Тебе определенно нужно помыться! — нисколько не скрывая отвращение от исходящего от меня запаха гнилых водорослей сказала Паймон. — Как хорошо, что мы возле водоема. Давай вместе поплескаемся голышом! — радостно заявил Венти, не видя ничего зазорного в том, чтобы повеселиться вместе с боевым товарищем. — Еще чего! — отрезал я, не находя в этом ничего забавного. — Сходите лучше разогрейте нам обед, пока я буду отмываться от слизи. И не подглядывайте. — Эй, пойдем, бродяжка, а то я сейчас сознание потеряю от голода. Услышав о еде, в Паймон проснулся аппетит, и она потащила Венти за воротник к месту, где можно было бы остановиться на привал. Нужная полянка оказалась совсем неподалеку. Мне же оставалось только раздеться и направиться прямиком в реку. С одеждой потом можно разобраться, пусть она для начала немного подсохнет. Вода немного прохладная — солнце выглянуло совсем недавно, после непрерывной недели дождей, и еще не слишком сильно успело прогреть воду в водоемах. Надолго здесь задерживаться не буду. Нужно только окунуться, чтобы намочить волосы. А течение в этой реке весьма сильное. Хорошо, что я умею плавать. Знаете, ничего еще не сгубило столько пловцов, как их излишняя уверенность в собственных силах. Вот ты твердо стоишь на ногах, и уже через мгновение поскальзываешься на скользком камне, и безудержный поток стихии уносит тебя в свою пучину. Тело находится словно в оцепенении, в голове включается паника — худшее, что может случиться с человеком на воде. И зачем я только так самоуверенно попросил их уйти и не подглядывать? Паймон меня и так голышом часто видит (перед ней не стыдно), а Венти и вовсе парень. Так может пришли бы мне на помощь… Не могу даже закричать — легкие заполняются водой. Какое знакомое чувство. Меня нашли в этом странном мире на берегу, на берегу же и потеряют. Я камнем иду на дно, а подводное течение подхватывает и несет мое тело куда-то в неизведанную бездну. Неужели это конец? Такой бесславный. Я запросто смог победить дракона Ужас Бури, но проигрываю какой-то проклятой речке. Злая ирония. Но я все еще жив. Нахожусь в сознании, но истинное ли это сознание? Еще одно хорошо известное мне ощущение. Я снова пребываю в некоем лимбе, пограничье между мирами — сна и бодрствования, жизни и смерти, света и тьмы. Открываю прежде закрытые глаза. Вокруг непроглядная чернейшая пустота, а тело словно находится в невесомости, без какой-либо точки опоры. Не слышно никаких звуков, лишь давящая тишина. Тем более неожиданно было услышать ее речь в этом вакууме. — Итэр, — мягкий девичий голос произнес мое имя. Его я узнаю всегда и безошибочно, из хора тысяч голосов. Моя дорогая сестренка. Оборачиваюсь и вижу ее — она прямо передо мной, тоже зависла в невесомости. Такая же красивая, как и всегда. Нет, даже лучше. Глаза Люмин сверкают тысячей бриллиантов, идеальная глянцевая кожа делает ее похожей на фарфоровую куклу, а на пухлые губки невозможно смотреть, не грезя о страстных поцелуях. Тело сестры, как и мое, было обнажено. Все это напоминает мне о нашей первой встрече с близняшкой. В материнском утробе. Казалось бы, что по всем правилам мироздания я не должен этого помнить. Возможно, это ложные воспоминания или всего лишь дежавю. Но какая разница, если мы снова вдвоем, вне времени и пространства? Лишь я и она. — Я умер? — спрашиваю так, будто Люмин может знать ответ. Слишком эгоистично было начинать диалог с этого, но сестра не возразила. Она мягко прикоснулась ладонью к моей щеке и улыбнулась. Только сейчас заметил, как вокруг было холодно, а от ее руки исходило приятное тепло. Неосознанно подаюсь вперед, подплывая к ней поближе, стремясь прижаться к Люмин, чтобы согреться. — Нет, брат, — ответила она тихо, позволяя мне объять ее. — Пока твое тело пытается бороться со стихией, твое сознание перенеслось в подпространство, где я могу с тобой поговорить. Считай это сном наяву. — То есть ты лишь мое видение? — говорю я, запустив руку в ее мягкие волосы, приятно щекочущие мою ладонь. Ощущения кажутся слишком реальными как для простого сна. На самом деле, я никогда не задумывался о природе своих галлюцинаций, в которых Люмин приходила ко мне. Это просто воспринималось как должное, как еще одна жизнь, проживаемая параллельно моим похождениям по Тейвату. Казалось, что если размышлять об этом слишком долго, то сознание просто откажется пускать в себя образ Люмин. Как же было глупо так думать… — У нас особая связь, как у близнецов. Мы подобны двум сторонам одной медали. Даже если мы не можем быть вместе физически, мы все равно связаны ментально, — сказала Люмин, крепко обнимая меня и ласково целуя в шею. — Я буду жить, пока жива твоя любовь ко мне. — Значит ты будешь жить вечно, — шепчу я в ответ. Наверное, для человека в моем положении вполне естественно было бы чувствовать страх из-за того, что никогда не знаешь, что находится в конце этого бесконечного туннеля неизвестности. Тогда почему же мне так спокойно? Нет, умирать я не хочу, ведь я люблю чувствовать себя живым. Но быть рядом с Люмин люблю даже больше. Ничто так не успокаивает, как когда она так близко, прижимается ко мне своей мягкой грудью, наши сердца бьются в унисон, и мы слушаем дыхание друг друга, словно самую безупречную на свете музыку. Я прекрасно понимал ее без слов, а она понимала меня. Уже интуитивно знаю, чего хочет Люмин. Является ли это частью нашей «особой связи»? Кто знает! Не хочу думать больше ни о чем, кроме нее. Пока мои руки гладят спину сестры, губы сами тянутся слиться с ней в поцелуе. Она уверенно его принимает, отправляя свой язычок блуждать по моему рту. Сегодня девушка кажется более настойчивой, чем обычно — я чувствую нетерпение в ее действиях. Лишь благодаря поцелуям мы друг другом не насытимся. Мои ладони спускаются ниже, прикасаясь к ее ягодицам. Уже сложно поверить, что когда-то подобное было для нас немыслимо, а теперь — вообще невозможно представить, как без этого жить. Скрывать возбуждение не имеет никакого смысла, напротив — я хочу, чтобы дорогая сестра знала, что она желанна мной. И она это знает. Люмин была единственным источником тепла в этой холодной пустоте, моим маленьким солнцем. И сейчас она сделалась еще горячее, облачая меня своим жаром. Мои пальцы нашли свой путь меж бедер близняшки, касаясь самого горячего места ее тела, уже успевшего сделаться влажным от предвкушения. Она реагирует на это едва слышимым вздохом, прервавшим наш поцелуй. Осторожно очертив ее контур, задержавшись на момент на одном особо примечательном плотном бугорке, прикосновение к которому заставило Люмин задрожать, я плавно погрузился внутрь одним пальцем, без резких и неожиданных движений, от которых ей могло бы быть неприятно. Мой взор устремлен на лицо прекрасное лицо сестренки, которая зажмурилась и налилась румянцем, наслаждаясь движениями моего пальца, исследующего ее мокрое нутро. Лишь одного взгляда на лик близняшки достаточно, чтобы я возжелал ее. Насколько же быстро наши отношения сделались такими. Казалось, что еще совсем недавно думать об интимной близости с Люмин для меня было просто недопустимо, а теперь я абсолютно уверен — ни с кем и никогда мне не будет так же хорошо, как с ней. Но больше всего меня беспокоит, что мы можем быть вместе только в этом чистилище, с духовным воплощением Люмин. Не придется ли нам начинать все сначала, когда мы вновь встретимся в реальности? Тут уже нет никаких предположений, да и имеет ли это какое-то значение, если вся моя жизнь уже посвящена ей? Неторопливо выведя свой палец из тела сестренки, позволяю себе небольшую шалость — пробую скопившуюся на моей руке влагу на вкус. Он именно такой, каким мне запомнился — ни на что не похожий, но такой замечательный аромат любви. Сестренка смущенно на меня поглядывает одним глазком. Ей, кажется, все еще непривычно видеть, что я делаю такие пошлости. — Извращенный братик… — произносит она, но без упрека. Мы всегда позволяем себе удовлетворять любые желания, какими бы извращенными они ни были. — Не мог устоять, ты слишком аппетитная, — отвечаю я, вызывая у нее искреннюю улыбку. Увлекаясь стараниями сделать сестре приятно, я всегда немного забываю о себе, обращая внимание на то, что мой член упирается ей в бедро лишь когда Люмин к нему прикасается, аккуратно оттягивает плоть, ласково щекочет головку подушечкой большого пальца, все еще продолжая счастливо и невинно мне улыбаться. Она направляет меня меж своих бедер, бархатная внутренняя поверхность которых была влажной от стекших соков, поэтому я легко мог скользить там, познавая ранее неизведанное удовольствие. Мой окрепший ствол крепко зажат между ножками близняшки, трется о ее влажные, набухшие от возбуждения половые губки, и мы делаем синхронные движения навстречу друг другу. Сестренка не скрывает своего удовлетворения и громко дышит, ее грудь вздымается, трется об меня затвердевшими сосочками, а еще иногда у Люмин вырываются такие сладкие моему уху стоны. Это так хорошо, что хочется не останавливаться до самого конца, который из-за нашего энергичного темпа видится совсем близким. Но кажется, что лишь это не оставит мою родную удовлетворенной — хочется большего. Смелыми движениями я беру Люмин на руки и поворачиваю к себе спиной. Она и так была легкой, словно перышко, но пребывание в невесомости позволит нам дать волю фантазии, сделать то, что не дала бы сделать гравитация в обычном мире. Мы были ограничены лишь гибкостью своих тел, что тоже не было проблемой для тех, кто проводит столько же времени, посвящая их тренировкам, как и мы. Я держу ее ножки под коленками и неторопливо опускаю тельце девушки вниз, пока ее промежность не уперлась в мой половой орган. Нетерпеливое желание войти в сестру и прочувствовать ее изнутри борется со стремлением как можно дольше растягивать удовольствие. Но я не знаю, сколько у нас осталось времени. Может мгновение, а может и целая вечность. В любом случае, по нетерпеливому дыханию близняшки я понимаю, что ждать ей больше невтерпеж. Кажется, еще немного, и она будет меня умолять о скорейшем проникновении. Что же, не буду заставлять ее ждать. Она опускается еще ниже, а меня обволакивает самая заветная часть ее тела. Такое наше взаимное расположение позволяет Люмин легко меня принять, так что вскоре я уперся в ее естественный предел, на что сестренка отреагировала громким, протяжным стоном, а ее стенки крепко меня сжали. Кажется, я не успел толком войти, а любимая уже кончила. И я готов разделить с ней столько оргазмов, сколько возможно, пока мы не потеряем сознание от истощения. Сначала вверх, а затем вниз. Мы не стремимся наращивать темп, а наслаждаемся каждым движением. Погрузившись до конца, я еще немного надавливаю на ее матку, от чего сестренка прикусывает губу, чтобы не закричать, и дергается, словно от ударов электрическим током. Долго ли нам будет сходить с рук нарушение этого табу? Ни о какой защите в такие моменты мы даже и не думаем. Рано или поздно случится неизбежное — Люмин может забеременеть, и придется принимать нелегкие решения. Риск очень велик, но я готов ко всему. Нерешаемых проблем не существует, особенно на пути к нашему совместному счастью. Люмин помогает мне двигаться и контролировать темп — ей захотелось ускориться, чему я не в силах возражать. Я покрываю поцелуями всю ее кожу, до которой могу дотянуться — плечи и шейку, блестящую от мелких капелек пота, покрывавших ее тело, дотягиваюсь до ушка и ласково его прикусываю, а затем шепчу: — Обожаю тебя, Люмин. Ты вся моя вселенная. Сестренка слишком погружена в свое удовольствие, чтобы что-то мне ответить, но я ощущаю всем своим сердцем, что наши чувства и мысли полностью взаимны. Для меня нет девушки ближе и прекраснее, чем она, и мы принадлежим друг другу душой и телом. Я чувствую, что осталось совсем немного, прежде чем мы достигнем пика. Прикусываю плечо сестры, чтобы не закричать прямо ей на ухо. Еще один толчок, и меня поглощает оргазм, сперва заставивший меня напрячь все мышцы тела, а затем даровавший приятную разрядку. Мой член, крепко обхваченный сузившимися в плотное кольцо мышцами Люмин, оставил у нее внутри свое семя. Сама же девушка закинула голову назад и застонала в последний раз, дрожа от длительного экстаза у меня в руках. Как только сестренка пришла в себя, восстановила сбитое дыхание, я снова позволил ей расположиться напротив меня, и взял ее за руку, переплетя наши пальцы в крепкий замок. Наши тела оставались жаркими и липкими от пота, но внутри — только счастье и приятное послевкусие услады. Как же с ней хорошо… — Люблю, — сказала она на выдохе, но я все равно уловил это ее самое дорогое моему сердцу слово. Я прикрыл глаза, и потянулся к Люмин, чтобы ее поцеловать, еще раз ощутить вкус своих любимых губ… Ослепляющая вспышка. После темной бездны любой лучик света делал зрению больно, заставляя жмуриться. Но я все еще чувствую губы. Пытаюсь сделать одно движение вперед, но тело очень тяжелое — невесомость пропала. Приходит осознание того неприятного факта, что Люмин больше не со мной, но чьи же это тогда губы? — Ну и ну, Путешественник! — высокий голос пробивается через звон в моих ушах. — Заставил же ты нас поволноваться. Это писклявый голосок Паймон, ошибки быть не может… Еще один образ, стоящий прямо надо мной, принимает форму, материализуясь из размытого силуэта. Зеленый камзол и беретик — точно Венти. Да, я вернулся на Тейват, и я жив. Анемо Архонт как раз закончил меня реанимировать, заполняя мои легкие кислородом искусственным дыханием — задачка на раз плюнуть для повелителя ветра. Вот значит кого я поцеловал. Какая гадость. — А, очнулся наконец, дружище. Больше нас так не пугай, хорошо? — улыбнулся мне Венти, как только увидел, что я пришел в сознание. Я поднял голову, чтобы оглядеться. Течение все же успело вынести меня в море, и я лежал обнаженным на песчаном берегу. Я еще ни разу не выпивал, но чувствовал себя так, будто осушил целый винный погреб. — Прикрой свой срам! Ты мне весь аппетит испортишь! — сказала недовольная Паймон, бросая в меня сложенным куском ткани, который станет мне заменой одежды, пока я не верну себе свои вещи. Силы быстро ко мне вернулись, и уже меньше, чем через минуту, я смог встать на ноги и обернуть вокруг себя ткань, чтобы сделать набедренную повязку. — Я так рад, что ты жив! Вот мне и будет о чем сложить новую балладу, — весело сказал бард, идя в припрыжку к месту нашей стоянки. «Без пары деталей твое произведение будет не совсем полным, но я не расскажу их, даже если ты меня будешь пытать своим пением…» — отвечаю ему мысленно. Вот так закончилось на первый взгляд совершенно заурядное задание по сбору слизи слаймов. И все произошедшее тогда лишь еще раз напомнило мне о том, за что я борюсь. Хоть это было лишь мелким поручением, кажется, я стал еще на шаг ближе к разгадке тайны исчезновения любимой сестренки. День однозначно прожит не зря.