«What we do in life, echoes in eternity»
***
Чимин бы так и остался стоять в дверях, если бы не многозначительный взгляд Арго, указывающий на его место и призывающий поторопиться. Как и говорил Габриэль, ему, как и остальными омегам, присвоили своё место. И оно оказалось, на удивление Чимина, не в конце огромного стола, а рядом с господином, по правую руку от него. «А ведь по правую руку сажают любимых…», — но стоило Чимину только подумать об этом на пути к своему месту, как он врезался в первый попавшийся пустой стул и снёс его боком, создав ещё больше шума своим появлением. Когда он вошёл, почти никто не обратил на Пака внимания: кто-то ел, кто-то разговаривал. Однако теперь всё внимание было направлено только на него. Вот только он чувствовал на себе лишь один взгляд. Его. — Аккуратнее, — хриплым голосом проговорил господин, поднимая свой взгляд на Чимина и рассматривая его второй раз в жизни. А посмотреть было на что: Чимин выглядел как фарфоровая кукла, которую нужно хранить за тремя замками и показывать только избранным гостям этого поместья. Но стоило Чонгуку поднять взгляд на чужое лицо, застывшее в страхе, как восхищение этим омегой поубавилось. — Не стой столбом, садись, — прошипел омега, сидевший около Чимина. С горем пополам и пылающим от стыда лицом, не без страха перед всеми присутствующими, Чимин всё-таки смог успешно усесться за обеденный стол, моментально впившись глазами в пустую тарелку. По правде говоря, ему было страшно поднимать свой взгляд, в особенности ещё раз посмотреть на господина. Это совсем не то же, что и на аукционе. Чимин тогда практически не видел его лица, но даже там он почувствовал его властную ауру, передававшуюся через ровный голос и уверенность, с которой он назвал сумму, которую готов отдать за покупку омеги. И отдал. А потому сейчас Чимин сидит в его доме, рядом с ним, с его омегами. Это всё казалось таким нереалистичным, что Чимин с трудом боролся с желанием ударить себя по щекам, чтобы проверить, дышит ли он вообще. Ощущая этот взгляд каждой частицей своей кожи, Пак чувствовал, как ему становится всё хуже и хуже. И это притом, что он даже не чувствовал запаха альфы. Видимо, Чонгук принимал подавители. Но как же он был красив… Этот альфа определённо был во вкусе Чимина. Всё в нем как будто было идеально: довольно высок, выше Чимина где-то на пол головы; не крупный, но в меру подкачанный, что было видно даже через черную рубашку, особенно в области груди и плеч. В отличие от большинства альф, его волосы были достаточно длинными и доходили ему практически до плеча, создавая прическу маллет, делающую его черты лица более выразительными. Его челка, которую Чимин заприметил ещё на аукционе, была зализана наверх, открывая вид на высокий лоб, и придавала ему свой особенный шарм, выделяя его и без того крупные карие глаза. Чимин также не мог не отметить его аккуратный нос и милую родинку под губой. Кажется, этот альфа был рожден, чтобы покорять омег. И теперь, сидя рядом с ним, Чимин понимал, почему Габриэль так трепетно отзывался о своём господине. Видимо, все омеги в этом доме были влюблены в него. Несмотря на то, что на ужине присутствовал альфа, омеги, не стесняясь, разговаривали между собой о своих делах и обязанностях. Господин же молча ел пищу, запивая её красным вином. Никто не обращал на него внимания, кроме, конечно же, Чимина. Он всё никак не мог перестать бросать короткие взгляды в его сторону, пытаясь предугадать, что же скажет ему альфа, который ещё ни слова не вымолвил после того, как купил его и бросил на какое-то обследование в больницу. — Говори, — отложив столовые приборы, сказал Чонгук, уставший от метаний омеги. — Почему я? — совсем тихо спросил Чимин, чтобы остальные не смогли разобрать. Чонгук внимательно посмотрел на него, но ничего не сказал. Он лишь покачал головой из стороны в сторону и продолжил свой ужин, оставив Чимина без ответа и с ещё бо́льшим количеством вопросов. Ужин медленно подходил к своему завершению. Большинство омег уже давно покинули стол, заблаговременно попрощавшись с господином. В зале оставалось всего пару человек: он, Габриэль, Арго и сам господин. — Габриэль, скажи мне одну вещь, — попросил Чонгук, покачивая в руке бокал вина. — Да, господин? — Когда тебя только назначили на должность смотрителя за омегами, ты помнишь, что ты мне пообещал? — Помню, господин… — Озвучь. — Если когда-нибудь я нарушу одно из ваших правил, вы можете наказать меня со всей строгостью. Я готов принять любое наказание за свои ошибки. — Верно, Габриэль, — он удовлетворённо кивнул, откинувшись на спинку стула, и бросил мимолётный взгляд на Чимина. — Тогда получается, что ты должен быть наказан за опоздание нашего новенького. Встав со своего места, Чонгук остановился за спиной Пака и опустил на его плечи свои крупные ладони. — Но этого не будет, — он посмотрел на Габриэля с улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего. — Но… — Вместо тебя наказание получит сам опоздавший. Да, Пак Чимин? Чонгук медленно наклонился к омеге, обдавая его ухо тяжёлым томным дыханием. Он чувствовал, как начинает дрожать тело под ним, как дыхание юноши сбивается всё чаще и чаще, а рубашка под его ладонями становится влажнее с каждой секундой. — Не бойся, с тобой всё будет хорошо, — прошептал он, коснувшись губами чужого уха. — Главное — больше не нарушай правил. — Я… — …больше не буду нарушать правила, господин Чон? — подсказал Чонгук, аккуратно опустив руки на спину Чимина. — Я… больше не буду нару… — Чимин сбивается, стоит альфе снова прикоснуться к его уху. — Не останавливайся! — Я больше не буду нарушать правила, господин Чон! На последнем слове Чонгук влажно выдыхает воздух в чужое ухо, вызывая этим ещё больше мурашек, и медленно отпускает омегу, полностью прекратив свои незамысловатые манипуляции с его телом и лицом. — Надеюсь, ты сдержишь своё слово, Чимин, — проговорил ровным голосом альфа и, не став задерживаться, покинул зал, оставив всех присутствующих в состоянии лёгкого шока. — Что это было? У Чимина едва получается перевести дыхание после такого. Всё его тело дрожит, ещё не отойдя от близости альфы, а внутренности сжимаются, не давая нормально вздохнуть. Он ощущает присутствие Чонгука даже после его ухода. — Чимин! — встревоженно окликает его Габриэль, заметив, что с омегой происходит что-то неладное, и, не добившись ответа, моментально подскакивает с места, роняя стул, который с грохотом ударяется о кафельный пол. А Пак не слышит: ни грохота, ни слов Габриэля. В его ушах звенит, а его губы такие сухие, что любая пустыня бы позавидовала. Однако у него совершенно нет сил смочить их слюной. Его сердце бьётся слишком быстро, а кожа лица и шеи горит огнём. Ощущений так много, что они сливаются воедино, и Чимин совсем перестаёт понимать, что с ним происходит. Он лишь чувствует боль. Сильную боль, стремительно разрастающуюся где-то в груди. Чимин дышит часто и прерывисто, как загнанный зверь в клетке. Перед глазами всё расплывается, он перестал видеть даже стол. Лишь некоторые оттенки бежевого изредка мелькают перед его взором. Он попытался встать, оперевшись на столешницу двумя руками, но ничего не вышло. Его мышцы настолько слабы, что не способны выдержать даже половину собственного веса. А потому омега падает прямо на стол, медленно скатываясь вниз. — Чимин! От воссоединения с полом его спасает только Габриэль, который вовремя заметил, что Паку нехорошо. Он успевает подхватить его под мышки, медленно опускает на землю и, не сумев докричаться, укладывает к себе на колени. — Эй, Чимин, что такое? — спросил он, прикоснувшись тёплыми ладонями к чужому неестественно холодному лицу. — Это паническая атака, — озарило Арго, до недавнего времени стоящего в оцепенении. Он закатал рукава и упал на колени рядом с Чимином. — Что нам делать? — с ужасом прокричал Габриэль. Он впервые в жизни видел что-то подобное и совершенно не знал, что нужно предпринять. Но Арго знал. — Тихо! — шикнул он на Габриэля и прикоснулся к шее Чимина, чтобы проверить чужой пульс, который отчётливыми быстрыми ударами ощущался под его пальцами. — Арг… — Чимин, посмотри на меня, — попросил он настойчиво, но не резко и аккуратно повернул его голову к себе. — Слушай мой голос, милый. Давай подышим вместе? М? Давай. На четыре счёта вдыхаем, на два выдыхаем, — сказал он и начал вести счёт, на своём примере показывая, как правильно дышать. — Арго, — снова позвал его Габриэль, но омега в который раз отмахнулся от него и послал за водой, переложив голову Чимина уже на свои ноги. — Ты сегодня держался очень хорошо. Я восхищён. Ты так смело ответил на вопрос господина. Не все из нас в свой первый день были способны сказать ему и слово, а ты, видишь, смог, — говорил Арго в попытке отвлечь его. — Давай, попытайся сконцентрироваться на своём теле. Пошевели пальчиками одной руки, — Чимин сделал это. — Молодец! Теперь другой, — тоже сделал. — Умница! Теперь попробуй помассировать свои плечики. Отлично. Тебе удобно? Ляг так, чтобы тебе было комфортно, давай. Чимин слышал голос Арго и то, с какой нежностью и знанием дела он проговаривал каждое слово. Это удивило его. Арго казался таким понимающим, таким… хорошим? Странно, что он сразу не привлёк чиминово внимание. Хотя это не удивительно. Всё-таки их знакомство было довольно специфичным. Но сейчас Чимину казалось, что будь Арго альфой, он бы с удовольствием остался с ним навсегда. — Мне больно, — шепчет Чимин, указывая на свою грудь. — Не могу вдохнуть, — снова начинает паниковать он и дышит чаще, нарушая ритм, заданный Арго. — Тш, всё хорошо. Дай мне руку. Скоро всё пройдёт, — убаюкивал его Арго, аккуратно поглаживая костяшки пальцев. Габриэль, отправленный за водой, уже успел вернуться к этому времени и теперь со стороны наблюдал за развернувшейся перед ним картиной, совсем забыв про стакан, находившийся в его руке. Он был ошеломлён. Он застыл камнем и впервые в своей жизни совершенно не знал, что ему делать. Кто же мог предугадать, что из-за действий господина у Чимина начнётся паническая атака? Да никто. И все трое, находящиеся сейчас в зале, не ощутили присутствие ещё одного человека, доселе никак себя не выдававшего. Они были настолько обеспокоены состоянием Чимина, что не почувствовали удушающие феромоны только раскрывшегося лотоса вперемешку с ароматом белых роз. Ли Джун незаметно для всех наблюдал за происходящим, удачно скрывшись от посторонних глаз в мало освещаемой части комнаты, и, стоит честно признать, был удивлён. Этот омега — Чимин — был настолько слаб, что не смог выдержать феромоны Чонгука. От этого хотелось смеяться. Он бы и дальше мысленно потешался над новеньким, но почувствовал на своей осиной талии до боли знакомые руки. Тёплые. Родные. — Чонгук, — тихо произнёс Ли. Чонгуку даже не надо было смотреть на омегу, чтобы понять, что тот улыбается. — Наблюдаешь? — спросил альфа, сильнее сжав его талию, и положил подбородок на его плечо. Омега, простояв так немного, резко обернулся, чтобы оказаться лицом к лицу с Чонгуком, и, продолжая улыбаться, игриво спросил: — А мне запрещено? — Да, — на полном серьёзе ответил Чонгук и улыбка мгновенно пропала с лица омеги. Альфа схватил Ли за челюсть и впервые в жизни посмотрел на него так яростно. — Уходи отсюда, тебе тут не место, Ли, — сказал он, чуть успокоившись, но всё равно сильно оттолкнул Ли от себя, заставив того удариться о дверь. — Чонг… — Вон! Это приказ, Ли! — отчеканил Чонгук и оставил фаворита растерянно стоять позади, а сам направился к трём другим своим омегам, двое из которых встретили его появление встревоженными выражениями на лицах. Чонгук вошёл в общий зал в тот момент, когда Габриэль, отмерев, всё-таки догадался отдать принесённый стакан Арго. А тот, в свою очередь, очень аккуратно и бережно стал поить Чимина водой. — Господин! — воскликнул Габриэль, чуть ли не струной вытягиваясь перед альфой. Однако тот одним движением руки предотвратил все его попытки что-либо сказать, сделать или как-то оправдаться. — Сиди на месте, — обратился Чонгук к Арго, на ногах которого сейчас покоилась голова только что успокоившегося Чимина. Альфа опустился рядом с ним на колени и внимательно посмотрел на новенького, чей нечёткий взгляд был направлен прямо на него. Чонгук понял, что ему плохо, и прекрасно знал, почему. Из-за него. Из-за его желания развлечься. — Чимин, ты слышишь меня? — осторожно спросил Чон, стараясь лишний раз не трогать омегу. Тот ничего не ответил. Он был слишком вымотан. — Видишь меня? Тебе нужно встать, пол холодный. — Господин, я думаю, он не сможет встать самостоятельно, — робко сказал Габриэль, нарушая ненадолго повисшую тишину. Чонгук кивнул сам себе и без лишних вопрос поднял Чимина на руки, поудобнее перехватив его под коленками и под поясницей. Габриэлю и Арго оставалось только наблюдать, как их господин быстрыми шагами удалялся из зала, и провожать взглядами его спину. Неся омегу через пустой коридор, Чонгук никак не мог унять свой внутренний шёпот сожаления. Ведь он — придурок — прекрасно знал, что этот омега был ещё совсем юным и никогда не сталкивался с альфой тет-а-тет. Однако это совершенно не помешало ему поступить как последнему озабоченному идиоту, о которых детишкам-омегам рассказывают родители, чтобы напугать их на тот случай, если они захотят совершить какую-нибудь пакость. Чонгук довёл Чимина до истерики одними лишь мелкими манипуляциями. А что же будет дальше? Как далеко способен зайти альфа, который ни разу не слышал слово «стоп»? Остановившись ненадолго у стены, Чонгук бесстыдно стал пялиться на омегу, что так беззащитно находился в его руках. Он внимательно разглядывал выразительные черты чужого лица: пухлые губы, покрывшиеся белой корочкой из-за обезвоживания; бледную кожу с едва проступающим после пролитых слёз румянцем; веки, что беспокойно подрагивали, и брови, которые хмурились всё сильнее с каждым новым шагом альфы. Даже в таком состоянии омега был красив. Никакие слёзы и истерики не могли испортить его никем не тронутую красоту. Неспроста же, ещё тогда, на аукционе, Чонгук увидел ангела. Чимин был таким и сейчас, такой светлый и нежный, как спирея. И теперь этот цветочек принадлежит ему. Пусть сегодня Чонгук поддался своим внутренним демонам, что привело к таким долгожданным касаниям и весьма неприятным последствиям, но он постарается сделать всё возможное, чтобы такого больше не повторилось. Ему правда жаль, что он так и не смог научиться контролировать себя. — Прости меня, Чимин, — прозвучало в тишине неосвещённого коридора, которую нарушали только тихие удары каблуков вперемешку с тяжёлым дыханием омеги. — Прости, — снова произнёс Чон и, остановившись около лестницы, что ведёт на второй этаж, коснулся своими губами чужого лба, чувствуя под ними обжигающе-горячую кожу, означающую только одно: Чимин в бреду.***
— Это пиздец! — выронил Габриэль, всё ещё не отошедший от происходящего. — Не выражаться! — выкрикнул Арго, слегка ударив того по губам, и встал с пола, отряхивая невидимую пыль со своего белого одеяния. — Пошли отсюда, Габриэль. — А как же Чимин? — Господин позаботится о нём, — уверенно сказал Арго, подав тому руку, чтобы помочь подняться с пола. — Как никак, он его альфа. А тот — его омега.