«All the world is made of faith, and trust, and pixie dust»
***
RED — Hymn for the missing (instrumental ending) Не успели двери отвориться, как Чимин утонул в ярком потоке света, слепящем его голубые глаза настолько, что ему пришлось зажмуриться в попытках скрыть чувствительную радужку от раздражителя. Уши заложило от шума: звук бокалов, стук туфель, множество голосов — всё это оглушало. И только Чонгук, всё так же крепко держащий его за руку, дарил умиротворение, приносил своего рода спокойствие. — Не бойся, — сказал он, чтобы немного приободрить омегу. Однако из-за страха перед людьми, смотрящими на него, как на новую картину в Лувре, Чимин слышал его только отдалённо, словно через толщу воды, а потому не разобрал ни слова. Чонгук отпустил руку Чимина, вместо этого приобняв того за талию, и протолкнул омегу вперёд, чтобы продемонстрировать всем собравшимся, что Пак его. — Добрый вечер, дамы и господа. Я рад, что все вы откликнулись на моё приглашение, — Чонгук бросил быстрый взгляд на Чимина и снова вернул своё внимание гостям. — Думаю, ни для кого из вас не секрет, по какой причине мы с вами здесь сегодня собрались. Этот бал стал своего рода обычаем, определённой традицией, которую мне не хотелось бы нарушать. Так что давайте не будем тянуть и перейдём к самому главному. — он сделал небольшую паузу. — Хочу представить вам своего нового омегу — Пак Чимина. Будьте с ним добры и обходительны. Он самый юный омега в моём Серале, поэтому не давите на него своими расспросами и разговорами. Но прежде чем начать наш бал, я хочу озвучить небольшой тост, — он подал какой-то знак одному из официантов, и тот сразу же принёс ему и Чимину по бокалу шампанского. — Давайте выпьем за такое очаровательное создание, которое подарила мне сама судьба. За Пак Чимина! — закончил Чон и осушил напиток одним глотком, а все остальные не остались в долгу и незамедлительно последовали его примеру, в точности повторяя его действия, как отражение в зеркале. — Наслаждайтесь вечером! Один только Чимин ничего не предпринимал, а всё так же стоял, вцепившись мёртвой хваткой в бокал, и смотрел на разодетых в дорогие платья и костюмы людей, что окружали его со всех сторон. Их лица без единого изъяна до смерти пугали его, не позволяя Чимину и шагу сделать под их пристальными взглядами. Совершенно шокированный тем, что происходит вокруг, Пак не заметил, в какой момент рука Чонгука, покоившаяся на его талии, плавно перетекла на бедро, но зато отчётливо ощутил, как Чон до боли сжал его чувствительную кожу через слой не такого уж и плотного материала белоснежных брюк, и ненадолго вынырнул из оцепенения. — Я оставлю тебя ненадолго, — прошептал Чонгук, наклонившись к уху Чимина. — Не стесняйся никого, повеселись. Это твой праздник, а не их, — он отстранился от омеги и, нехотя убрав руку с чужого бёдра, оставил его одного. Наконец, оставшись один на один с глазеющими на него людьми, Чимин выдохнул. Даже толпа его пугала не так сильно, как мысль о том, что весь этот вечер он проведёт под руку с господином. От спокойствия, которое Чон Чонгук дарил при входе в здание, не осталось и следа. Конкретно сейчас этот альфа внушал только неконтролируемый страх, чем вызывал у Чимина сильный диссонанс между чувством защищенности и вселенским ужасом. Да, с альфой было комфортно, но при этом неприятное, скребущее чувство на душе не покидало его ни на секунду. Избавившись от компании Чонгука, Чимин наконец-то смог оглядеть помещение, в котором находился. Всё такое же неизменно белое, с люстрами, опускающимися к самому полу, высокими колоннами и мраморным покрытием. В общем, в стиле Чонгука. Оно выглядело не хуже, чем Сераль. Пак бы даже сказал, лучше. С каждым разом он всё больше поражался, какими домами владеет Чон. Блуждая взглядом по величественному залу, Чимин случайно наткнулся на одиноко стоящего Габриэля у одной из множества колонн и, не медля, направился к нему прямо через толпу танцующих людей. И только он сделал первый шаг, как множество глаз моментально обратило на него внимание, расступаясь перед ним. Проходя мимо людей, Чимин слышал, как те шептались. Шептались о нём. Кажется, о нём одном были все произнесённые сегодня слова. Множество слов. Множество слов, перелетающих из уст в уста и надолго не задерживающихся ни в одних; множество слов, смешивающихся в один общий гул и не дающих понять всю свою суть; множество слов, звучащих отовсюду и не звучащих нигде. Множество слов и шёпот. Шёпот и множество слов. Стараясь не обращать на это внимание, Чимин продолжал идти вперёд, к Габриэлю. И хотя Чонгука поблизости уже не было, Пак всё равно иногда оборачивался, чувствуя на себе его взгляд. — Габриэль! — окликнул его Чимин, приближаясь. Сегодня омега был так же прекрасен, как и всегда. Но этот белый костюм, подобный паковому, украшал его чуть больше, чем обычно. — А, Чимин, здравствуй. Как ты? — спросил тот, оторвав свой взгляд от колонны, и посмотрел на подошедшего Чимина. — Нравится тут? — Не знаю, — ответил Пак, пожав плечами. — Чувствую себя странно… Он ещё раз оглянулся на окружающих его людей и, пару раз переместив взгляд с одних на других, столкнулся глазами с тем, кто вызывает в нём кучу сильных эмоций. Ли Джун. Эмоции ведь бывают не только положительные, да? Джун стоял около одного из фуршетных столов, держа своими изящными длинными пальцами ножку бокала, и улыбался. Назло Чимину. Назло этому никому не нужному омеге, для которого и был сыгран этот бал. Но Ли знал: Чимин лишь мимолетное развлечение, как и все омеги до него. В этой схватке Пак — проигравший изначально. Ещё никто не смел ступить и шагу без разрешения фаворита. Все эти омеги, все эти маленькие детишки боятся его, ведь у них ни за что на свете не получится отнять у него Чона. Ли сковал цепями и их, и господина. Они все в его власти. Все, кроме Чимина. Но Пак не помеха. Ему не заполучить то, что ему не принадлежит. — …и мерзко, — закончил говорить Чимин и перевёл свой взгляд с улыбающегося Ли на Габриэля, который с непроницаемым выражением лица наблюдал за всей этой картиной. — Почему ты так смотришь? — Что у тебя с ним случилось? — кивнул он в сторону Джуна. — Что ты натворил? — Ничего! — Чимин вспыхнул мгновенно, возмущаясь, как ребёнок, несправедливо обвинённый в проступке, которого даже не совершал, в то время как настоящий виновник вышел сухим из воды. Вспыхнул и забыл, что он и есть ребёнок, только недавно вышедший из-под родительской опеки. Его кулаки сами сжались от злости. — Это он. Всё этот неугомонный омега, день и ночь думающий только о том, как бы побыстрее оказаться на члене Чонг… Рот Чимина за секунду накрыла рука Габриэля, который уже не в первый раз спасает юного и неуравновешенного омегу от наказания. Ведь если бы кто-то услышал их разговор, Чимину было бы совсем несладко. Пусть многие омеги и говорили о Чонгуке только хорошее, все они прекрасно знали, что такое наказание и каким оно бывает, когда господин в гневе. Свод правил нерушим, а потому никто не уйдёт от кары за свою оплошность. — Молчи, Чимин. Ты же знаешь, нельзя называть господина по имени, пока он сам не разрешит, — шипел в лицо Пака Габриэль. — Не навлекай на себя ещё больше проблем. Ты в Серале не так давно, а уже успел навести столько шуму, что мне кажется, мои нервные клетки никогда не восстановятся. — Ты такой же, как все они, — выплюнул Чимин. — Что? О чём ты? — Такой же лицемерный, как и все тут. Ты ничем не лучше Ли. Думаешь только о себе и своей выгоде! — злился Чимин, со всей силой сжимая бокал в своей руке. — Тебя ведь не заботит то, что чувствую я. Я заметил это ещё давно, когда впервые встретил господина. Ты был такой нервный. И я знаю, это не из-за того, что он сделал тогда со мной. Причина в другом. — Чимин показательно перевернул бокал и вылил всё его содержимое на мраморный пол. — Влюблён ты в него. Как и все остальные омеги. Влюблён в человека, который стал для тебя мнимым спасением, скрывающим правду о реальном положении дел. И как я сразу не заметил? Ты всегда был таким: самовлюблённым, лживым, алчным и до смешного влюблённым в альфу, которому на тебя наплевать. Заметил, да? Стоило здесь появиться мне, как всё его внимание стало моим. Он забыл о тебе и о каждом из своих омег. Безумная нездоровая улыбка на лице Чимина росла с каждым произнесённым словом. Ему надоело это. Эти приторные и никому не нужные разговоры о том, как он должен себя вести и как до самой смерти должен быть благодарен господину. — Но не волнуйся, мне он не нужен, как и всё, что ему принадлежит. И будь уверен, даже если бы я пропал, Чонгук бы нашёл ещё одного омегу, а потом ещё одного и ещё. Его нельзя остановить. Он ненасытен, и ты, Габриэль, должен знать это лучше меня, — сказал Чимин, отступив от растекающейся лужи, и заметил обращённые в их сторону взгляды практически всех присутствующих. — Люби его дальше, заполняй свою душу чернотой и оставайся таким же, как это мокрое пятно на мраморном полу. — Чимин… Слова у Габриэля закончились. Весь воздух как будто выкачали из его груди. Он не мог поверить, что такой хрупкий омега, который казался таким чувствительным во время панической атаки, прямо сейчас стоит здесь и отстаивает свои права. Габриэль недооценил Чимина, но гордился им за такую стойкость и решимость. Омега не ожидал, что у Чимина есть зубки, и он уверен, он ещё успеет пожалеть об этом в будущем. — Заткнись, — произнёс Чимин. — Ты можешь говорить мне всё, что угодно, но твои глаза выдают тебя. И слушай, никогда не смей больше врать мне в лицо. Если ты думаешь, что я обычная пустышка, то готовься разочароваться. Заебёшься потом считать рассыпанные зубы. — Угрожаешь теперь? — Нет, мне плевать на тебя и на то, что с тобой будет. Меня это не касается, ведь я… — Что вы тут делаете, м? — раздалось позади Чимина. Чонгук стоял за спиной омеги, наблюдая за тем, как расширились глаза Габриэля в тот момент, когда он понял, кому именно принадлежит этот голос. — Господин, — Габриэль, как завороженный смотрел на альфу и, неосознанно сделав шаг к нему, наступил в лужу шампанского, чего благополучно не заметил. Пусть не во всём, но кое в чём Чимин всё-таки был прав. Габриэль был по уши влюблён в Чонгука. По уши, бесповоротно и… безответно. Но разве любовь — это порок? Да, она делает людей слабыми и безумными. Да, заставляет грабить, убивать и так далее по списку. Но любовь — это не порок. Любовь — это болезнь! Всегда с летальным исходом для души. Особенно невзаимная. И Габриэль испытал это на себе. Чимин повернул голову вбок и на эмоциях встретился глазами с Чонгуком, который смотрел в ответ не менее остро. Они вдвоём совершенно не обращали внимания на мельтешение Габриэля, а только прожигали друг друга взглядами, привлекая к себе внимание всех приглашённых на сегодняшний вечер. — Что случилось, Чимин? — Ничего такого, господин, — оторвавшись от Чонгука, ответил Чимин и одарил омегу напротив тяжёлым взглядом, скрытым за подделанной улыбкой. — Просто разговаривали, и я случайно пролил шампанское, правда? — улыбался Чимин, безукоризненно отыгрывая свою роль, и вертел господином, как хотел. Он ухмыльнулся Габриэлю, безмолвно говоря: «Видишь?». И Габриэль видел. Понимал, о чём он. Стоит этому омеге только захотеть, и господин будет его. Но от осознания этого лучше не становилось. Marshmello ft. Khalid — Silence — Посмотри на меня, — тянучи проговорил Чонгук, смотря, как омега, стоящий к нему спиной, медленно поворачивается. — Случайно? — Да, господин. — Ложь! — Чон схватил Чимина за подбородок, чтобы заставить того поднять взгляд и посмотреть прямо ему в глаза. — Ты ещё не знаешь этого, — он сделал шаг к омеге и медленно повёл ладонью вниз по чужой шее, остановив указательный палец на кадыке. — Но я ненавижу, когда мне лгут, — обманчиво сладко шептал Чонгук. — Я не лгу, — не отступал от своих слов Чимин, прекрасно зная, что в них нет ни доли правды. Всё равно уже совсем скоро его здесь не будет. — Можете наказать меня, господин. — Накажу, — удивившись такой наглости, хмыкнул Чонгук и, обхватив свободной рукой чужую талию, повёл носом от уха к макушке парня. Аромат спиреи был так сладок, что Чон не мог насытиться им. Не мог отпустить Чимина. — Доиграешься ведь. — Я пока и не начинал, — глухо прошептал Пак, сдавленный в объятиях альфы, что таили в себе не только нежность, которой были пропитаны от и до, но и предупреждение. Чонгук давал ему последний шанс. Но чтобы принять его, Чимину нужно было пойти против самого себя и поддаться Чонгуку и своим чувствам, которые так не вовремя заставляли его сердце биться сильнее, а разум задумываться о неуверенности в своём выборе. И идти против себя, против своего истинного «я» Чимин решался почему-то именно сейчас. Сейчас, когда он стоит так близко к Чонгуку и вдыхает его природный запах роз, который безумно ему идёт. Пак не знал, что ему предпринять: сделать ли шаг назад или упасть в пропасть. — Простите, — произнёс Чимин, хватаясь за рукава пиджака Чонгука и прижимаясь к его груди. — Я не хотел вас расстраивать. Чимин не видел, но на лице Чонгука проскользнуло что-то новое, неизведанное. Эмоция, никогда ранее на нём не появлявшаяся. Возможно, это была радость. — Тихо-тихо, — шептал Чон и поглаживал его волосы, нежно перебирая их пальцами. — Я не буду наказывать тебя. Но и ты не давай мне повода. — Не дам, — говорил Чимин, зарывшись в слои чужой одежды и отдавшись во власть альфы, который даже и не подозревал, какие мысли роятся в голове этого омеги, ради которого он мог бросить всех, что были до него. Всё это казалось таким странным. Только минуту назад Пак был полон гнева и хотел убежать отсюда, куда глаза глядят, а уже сейчас стоял в объятьях того человека, от которого и хотел сбежать. Чонгук делает его слабым. Все чувства, что будоражат его душу, не дают ему здраво мыслить. Хотелось послать всё к чертям собачьим: все эти правила приличия, устои этого мира. Лишь бы находиться рядом с ним вот так, не боясь, что завтра может и не наступить. Красивая была бы история любви, да? Омега и альфа, что влюбились друг в друга в мире, где любовь давно стала инструментом для достижения целей. Они были бы теми, кто не подчинился новой системе. Альфа и омега, полюбившие друг друга на уровне вибраций души. Эх, прекрасная была бы история. Как жаль, что это всего лишь ложь. Не было между ними никакой любви, только желание омеги бежать, а альфы владеть.***
You Are My Enemy — Farhan Van Adel La Venin Вечер протекал довольно спокойно, больше Чимина никто не трогал. Как отметил сам омега: гости его боялись. Всё-таки не зря он устроил эту драму перед гостями. И хотя ему было ужасно жалко Габриэля, как-никак он был одним из немногих, кто действительно искренне поддерживал Чимина, извиняться перед ним и рассказывать, почему он так поступил, не было смысла. Пак всё равно не задержится здесь надолго. Хотя объясниться всё-таки стоило, местами он сильно перегнул палку. Чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, Чимин старался не задерживаться подолгу на одном месте. Он обходил столы с закусками, оглядывал высокие потолки, наблюдал за танцами молодых людей, но как бы ни старался, не мог отвести взгляд от Чонгука. Альфа был невероятно красив, особенно когда не знал, что на него смотрят. Господин не обращал внимания на Чимина с момента их ссоры с Габриэлем, но Пак не мог отказать себе в удовольствии наблюдать за ним и его разговорами с другими альфами на лестнице, ведущей на второй этаж. И сколько бы Чимин не смотрел на него, он не уставал им восхищаться. За свою жизнь он видел множество альф, но Чонгук был другим. Его красота не была особенной, но его шарм и атмосфера, которой наполнялось любое помещение с его приходом, сразу давали понять, кто он такой. Доминантный. Доминантные или подавляющие альфы были редкостью в новом мире, оттого и представляли наибольшую ценность для государства. Но ценными они стали не из-за того, что нечасто встречались в природе, а из-за способностей, которыми обладали. Никто не знал точный перечень их возможностей, но все знали, что у них есть дар управления. А ещё, что они очень опасны, особенно для омег. Единственное, что слышал Пак за дни, проведённые в Серале, это то, что господин мог управлять чувствами омег и по желанию мог заставить их влюбиться в него, даже не прикоснувшись к ним. И Чимин не знал, расстраиваться ли ему или благодарить судьбу за то, что он ещё не испытал это на себе. Ведь это было очень похоже на правду. Все омеги в подчинении господина так ценили и боготворили его. А потому Чимин невольно задавался вопросом: почему он сам не стал таким? Произойдёт ли это сразу или потом? Заметит ли он, как это произойдёт? А вдруг это уже произошло, а он и не понял? Он ведь уже начал ловить себя на мысли, что хочет остаться. И мысль эта была не его. И пусть Чимин видел красоту Чонгука осознанно: без призмы лжи и розовых очков, он знал, что верить словам этого альфы не стоит. Он умеет только обладать другими, и единственное, что несёт в себе — разрушение. Если бы они жили во времена, когда люди верили во всякие небылицы и предсказания, Чимину бы досталось то, в котором его погубил бы альфа с запахом роз. Он уверен. И потому, полностью осознавая наиболее вероятный исход своей истории, Чимин не мог здесь оставаться. Как бы сильно ему ни нравились омеги и этот альфа, будоражащий его сердце, он не раб и никогда им не будет. Он готов откинуть свои чувства и бросить всех ради того, чтобы просто увидеть море и тишину. Без какого-либо надзора. Пак готов умереть за свои идеалы, и никакой Чон Чонгук его не остановит. А сейчас он просто выжидает нужное время. И кажется, огромные настенные часы, уже успевшие полюбиться Чимину, показывают, что оно пришло. Пора уходить. Hide and Seek — Klergy, Mindy Jones Оставив недопитый бокал на фуршетном столе, Чимин поправил свои волосы чуть влажной от пота ладонью и напоследок окинул помещение слегка извиняющимся взглядом. «Надо уходить», — думал он. Стараясь больше ни на кого не смотреть, он вышел на балкон и плотно закрыл за собой двери, оставляя людей и музыку далеко позади. Оказавшись в темноте морозной улицы, освещаемой лишь проблесками фонарей, Пак облокотился на балконную ограду и без слов смотрел на мрачный Сеул, раскинувшийся за пределами поместья. Приглушённый фонарный свет только придавал ему таинственности и загадочности. Чимин глубоко вдохнул. Никакого плана нет, как и способа наверняка уйти отсюда. Посмотрев вниз, Чимин не заметил там ни охраны, ни каких-либо других средств защиты и мысленно поблагодарил всех и вся за ещё одну возможность уйти незамеченным. Сегодня судьба на его стороне. Пару раз оглянувшись по сторонам, омега перекинул ногу через ограду и уже через секунду оказался на другой стороне балкона, прямо над пропастью. Ну, пропастью это назвать, конечно, тяжело, всего лишь второй этаж, кажется, но и этого достаточно, чтобы, упавши, покалечить себе что-нибудь. Однако Пак не боялся. Страха уже не было, осталось только лёгкое волнение и бешеный адреналин. Упираясь бёдрами в мраморные колонны балкона, Чимин раздумывал всего секунду, а после прыгнул вниз. Падение было недолгим. Пак даже не успел осознать его, как уже оказался на земле, весь испачканный травой и почвой. Больше всего досталось костюму, но сейчас это не так важно. Быстро ощупав тело на наличие ушибов и не найдя ничего серьёзного, омега со всех ног побежал в сторону тёмного леса. Дыхание сбивалось, глаза слезились от порывов холодного ветра, ноги с каждым шагом становились всё тяжелее и тяжелее, отдавая болью в ступнях и коленях. Всё-таки падение с высоты сыграло свою роль. Чимин, не разбирая дороги, бежал практически вслепую, действуя инстинктивно и наугад. Он бежал прямо по лесным зарослям, наступая своими некогда начищенными туфлями на ветки упавших деревьев, и, кажется, даже порвал брюки в нескольких местах, прямо по шву. Пробираясь сквозь торчащие со всех сторон сучья, Чимин направлялся всё глубже в лес, пока совсем не выбился из сил. Но стоило ему только на секунду остановиться, чтобы перевести дыхание, как он услышал вой. Застыв посередине небольшой поляны, Чимин слышал, как где-то вдалеке негромко лаяли собаки, едва ли перекрикивая быстрые удары его сердца. И он мог бы подумать, что это обычное стечение обстоятельств — соседские псы, не особо отличающиеся дружелюбностью, — если бы в радиусе восьми километров тут было хоть какое-нибудь строение, кроме Немеруса. Его обнаружили. Черт. Не дав себе нормальной передышки, Чимин продолжил бежать дальше, сильнее петляя между деревьями и кустарниками, чтобы сбить со следа. Из-за продолжительного бега ему становилось жарче с каждой секундой, и, не выдержав, он скинул с себя надоедливый пиджак, который не нравился ему с самого начала. Он отшвырнул его от себя, как ненужную тряпку, ведь в тот момент ему было совершенно плевать, сколько он стоил. И только позже он поймёт, что выброшенная вещь сильно помогла собакам отыскать его. А сейчас вой становился всё ближе и ближе к нему. Слыша, что клацание зубов стало раздаваться практически около него, Чимин ускорил шаг, перебирая ногами на пределе своих возможностей. Сердце билось невероятно быстро, пот, охлаждая, обильно струился по всему телу, делая кожу влажной, как после душа. Он уже очень устал. Но останавливаться нельзя. Стоит ему замедлиться, и всему настанет конец. Чимин не знал, как долго он бежал, но он делал всё, что мог, чтобы скрыться от настоятельно преследующего его воя. И, кажется, у него это получилось. Вдалеке, где-то за пределами леса, в темноте которого едва ли можно было разглядеть тускло сияющую луну, омега увидел своё спасение — дорогу. Но спасение ли это? Заметив что-то похожее на асфальт, Чимин почувствовал, как у него открылось второе дыхание. Собрав всю свою волю в кулак и выжав из себя остатки сил, он побежал на свет от придорожных фонарей, виднеющихся из-за веток и густых зарослей. Надежда ведь умирает последней, так? И сделав первый шаг по твёрдой ровной поверхности, Чимин почувствовал, как эта надежда только что умерла. Разбилась прямо о дорожный асфальт. Пак понял — бежать больше нет смысла. Все его мечты об иной жизни, все его мысли и надежды, весь этот путь, который он проделал на пути к спасению, да даже само его существование — всё это перестало иметь смысл, когда он почувствовал на своей талии чужие холодные руки, держащие его так, что он не мог сделать и вдоха. — Два шага назад. Да, Чимин? Чон Чонгук. Чимину даже не нужно было оборачиваться, чтобы убедиться, что это он. Его голоса прямо над ухом было вполне достаточно, чтобы Пак понял, как сильно он облажался. Твою мать. Чувство вины, злость и отчаяние затуманили его разум. Он не смог уйти отсюда, и теперь его ждёт то, чего он хотел избежать любой ценой. Альфа накажет его. Но Чимин не собирался так просто сдаваться. Не сейчас, когда свобода от золотых оков находилась от него на расстоянии вытянутой руки. Омега не смирился. Он изворачивался в чужих объятиях, размахивал руками, как мог, бил ногами по земле, стараясь наступить Чону на пальцы, чтобы причинить ему боль, подобную своей собственной. — Н-ненавижу тебя! — хрипел Пак, впиваясь ногтями в руки Чонгука. — Ненавижу тебя! — уже кричал он в тишине ночи, оглушая криком не только себя, но всех, кто находился поблизости. — Ненавидит он! — рычал Чон в волосы Чимина. — Чем сильнее ты меня ненавидишь, тем слаще чувство победы над тобой! — он поменял положение своих рук. Одной крепко перехватил омегу поперёк груди, а другую переместил на чужое горло, сжимая. — А хотя давай. Ненавидь меня сколько хочешь! Только учти, что в конце ты будешь молить меня не только о пощаде, но и о любви. — Этому не-бы-вать, — по слогам произнёс Чимин и накрыл руку Чонгука своей, пытаясь убрать её подальше от горла. Но альфа был силён, намного сильнее его. Попытки были тщетными. — Ты так думаешь, мой драгоценный последний омега? — спросил Чон, прижав тело Чимина ближе к себе, и коснулся губами его ушной раковины, обдавая её неестественно холодным дыханием. — Твоё тело — моё. — он коснулся его грудной клетки. — Твоя жизнь — моя. — сжал горло сильнее, заставляя Пака на мгновение почувствовать боль. — Даже твоя мнимая омежья свобода моя! — он укусил хрящик до крови, слыша, как изо рта Чимина вырвался болезненный хриплый стон. — Ты мой. Полностью.***
Club Main — Djinotan Клуб. Красно-синие огни освещают помещение, в котором кучки тел в экстазе трутся друг об друга, пытаясь как можно скорее почувствовать свободу. Здесь не действуют никакие законы, здесь каждый может делать всё, что душе угодно. Хочешь утопиться в алкоголе — добро пожаловать в бар с огромным выбором напитков на любой вкус и цвет, хочешь почувствовать себя лучше — закрытый туалет на втором этаже покажет тебе дорогу в космос с помощью таблеточек разной степени тяжести, хочешь ощутить что-то новое — тебе к омегам, стоящим вдоль стены и готовым на любой каприз за твои денежки. Тут, в месте, где никто никогда не видел солнечного света, творится то, что скрыто от посторонних глаз. Кое-что большее, чем обычные бесчинства. — Ты пришёл, — констатировал молодой человек, помешивая свой напиток, на первый взгляд напоминающий виски. — Я не вызывал тебя. — Кое-что произошло, господин. Это важно, — шёпотом говорил незваный гость, стараясь не привлекать к себе внимание окружающих. — Чимин пытался сбежать. Омеге, который принёс такую неожиданную информацию, оставалось только гадать, как подействовали его слова на господина. Маска, день и ночь скрывающая его лицо, и чёрные линзы далеко не дешёвых очков, не позволяли прибывшему понять эмоции человека, сидящего сейчас перед ним. — И как? — хладнокровно спросил он, ставя стакан на стол. — Успешно? — Нет. Чон поймал его у самой опушки, прямо перед дорогой. Это произошло не более пяти часов назад. Что с ним сейчас, знать не могу. Я отправился к вам сразу же, как узнал о побеге. — Очень хорошо, — произнёс неизвестный, вставая с нагретого стула. — Можешь быть свободен. — Есть, господин, — ответил омега и покинул клуб точно так же, как и пришёл, не оставляя никаких следов. — Первый ход сделан, Чон Чонгук, — произнёс вслух молодой человек, снова взявший в руки виски, и приспустил маску, позволив неоновым лучам осветить свою сдержанную улыбку. — Теперь очередь за тобой, альфа, что хочет подчинить себе весь мир.