Try and shoot for the moon. Even if you miss, you’ll land among the stars.
***
Чонгук ненавидел своего отца за всё, что он сотворил с ним в детстве, и продолжал ненавидеть и сейчас. Чон дал себя обещание, что когда наступит тот самый день, он убьёт отца. Отомстит ему за всю ту боль, которую он причинил ему и тем, кого он любит. Но нужно было лишь дождаться этого момента. И как только Минхо приведет к нему Суна — всё сложится так, как и должно быть. Чонгук выбьет правду из этого омеги, а потом… Сделает то, что должен был сделать давно. Покажет ему, что значит такое настоящая боль. — Ты уверен, что правильно поступаешь? — задал вопрос до этого молчаливый Джин, сидя напротив стола, за которым восседал Чонгук, попивая виски. — Другого исхода быть не может, — делая глоток из своего стакана. — Каждый из них должен ответить за всё, что они сделали. — А не проще отдать их МСИ? — Слишком лёгкая смерть для них, — фыркая, отвечает Чонгук. — Я хочу, чтобы они почувствовали настоящую боль и страдание, которое они причинили мне и другим. Эти твари должны понять, что никто не может безнаказанно играть с чувствами других людей. Джин вздохнул и склонил голову. Он понимал, что Чонгук прошёл через многое и его злость и желание мести понятны. Но в то же время альфа беспокоился за своего друга. Ким не хотел, чтобы Чонгук погрузился во тьму и стал таким же, как те, кого он ненавидит. — Ты должен быть осторожен, Чонгук. Ненависть и месть могут поглотить тебя и изменить не в лучшую сторону. Помни, что насилие только разрушает, а не решает проблемы. Может быть, есть другой путь, как наказать их и заставить их понять свою вину? Чонгук задумчиво посмотрел на Джина, осознавая, что в его словах есть доля правды. В глубине души он понимал, что месть не принесет ему истинного облегчения или справедливости. — Не в этот раз, — ответил Чонгук со стальными нотами в голосе. — Джин, я знаю, что ты заботишься обо мне и ценю твою заботу, но не могу просто так отпустить их. Только мучительная смерть заставит их покаяться. — Или же проклясть тебя, — слегка хихикнул Джин. Чонгук посмотрел на Джина с небольшим удивлением. Он не ожидал такой реакции от своего друга. — Проклясть меня? — переспросил Чонгук, поднимая бровь. — Что ты имеешь в виду? — Возможно, они уже страдают. Может быть, внутри них уже происходит какое-то наказание за их поступки. Но пойми, если ты пойдешь по пути мести и насилия, то ты сам можешь стать таким же, как они. Ты можешь стать запятнанным той же болью, которую хочешь нанести им, — Джин снова вздохнул и взглянул альфе в глаза. — Я не хочу, чтобы ты потерял себя, Чонгук, — продолжал альфа, его голос был мягким и заботливым. — Я знаю, что тебе причинили огромную боль, и понимаю, почему ты хочешь отомстить. — И что ты предлагаешь мне сделать? — Чонгук пристально смотрел на Джин. — Позволить судьбе самой всё расставить на места. Чонгук задумался, улавливая некоторую мудрость в словах Джина. Но все же в его сердце было окутано жаждой наказания. — Обещаю быть осторожным, Джин. Я не хочу потерять себя и стать таким же, как они. Но я также не позволю судьбе всё расставить на свои места. Уже один раз я доверился судьбе, и ты знаешь, что из этого получилось. Не позволю случиться этому ещё раз.***
— Отпусти меня, тварь! — кричал Сун, цепляясь за запястья Минхо, который волочил его по земле к машине. — Я убью тебя! — омега орал на всю округу, надеясь, что хоть кто-то услышит и поможет ему. Но никто не придёт. Люди Чонгука перебили всех омег в Зове сердца, что ещё оставались живы. Теперь Сун остался один, и он знал, что его ждёт смерть. Минхо игнорировал крики Суна, продолжая волочить его к машине. Он был решительным и безжалостным, знал, что его задание — привести Суна живым в сераль. А что уже после случится с омегой — плевать. Солнце уже скрывалось за горизонтом, когда они достигли машины. Минхо открыл заднюю дверь и грубо толкнул Суна внутрь. Омега упал на холодное сиденье и ощутил, как руки его начали связывать за спиной. В машине он поедет не один. Смерть приближалась, и Сун понимал, что она уже неизбежна. Минхо сел за руль, и автомобиль тронулся с места. Сун почувствовал, как его сердце замирает. Он не мог поверить, что всё это на самом деле происходит с ним. Омега жаждал смерти вместо бесконечных страданий, которые его ожидали. На небе начали появляться первые звёзды. Пронизывающий ветер, который проникал в авто сквозь приоткрытое окно, подчёркивал холод и безысходность ситуации Суна. Омега смотрел вперёд, переступив через грань отчаяния. Каждая секунда приближала его к неминуемому концу, и Сун уже не испытывал страха, а лишь ощущал пустоту внутри. Минхо молчал, сконцентрированный на своём задании. Ему было всё равно на страдания Суна и его смерть, его предназначение — выполнить свой долг и вернуться в сераль. Они двигались всё дальше и дальше от всего, что было Суну дорого. Он был лишён свободы и надежды. Все его мечты и желания были разбиты о асфальт. Мимо проносились пейзажи, которые уже никогда не смогут быть частью жизни омеги. Он наблюдал за вечерним небом, неживыми звёздами и подумал о том, что оказался в неправильном месте и в неправильное время. Время, которое так жестоко стягивало все его надежды и мечты в одну проклятую точку. Сун чувствовал, как его сердце замирает с каждым пройденным километром. Жизнь, которую он так ненавидел, казалась сейчас бесконечно ценной. Минхо не обращал внимания на Суна, так же, как и на окружающий мир. Воздух внутри автомобиля был наполнен напряжённым молчанием, которое тяжело уживалась с последними мыслями омеги. Через несколько часов они прибыли в сераль. Минхо вытолкнул Суна из машины, и омега увидел дом, в котором он встретит свою смерть. — Минхо? — Чимин стоял у входа в сераль, смотря на Суна, который был связан в руках мужчины. — Что происходит? — Происходит то, что давно должно было произойти, — ответил вместо альфы Чонгук, выйдя из-за угла здания, что было окружено деревьями. — Чонгук? — Чимин был в смятении. — Вот мы наконец-то и встретились, Хан Сун Хи, — вальяжно протянул Чонгук, подходя к омеге и Минхо. — Добро пожаловать ко мне домой, — поднимая лицо омеги за подбородок. — Сдохни! — прошипел Сун, смотря с ненавистью в глаза альфы. — Обязательно, милый мой, обязательно, — убирая ладонь с лица Суна. — Но после тебя, — зловеще улыбнулся альфа. — Ты никогда не победишь меня, Чонгук! Я не позволю тебе использовать меня, как свою игрушку! Лучше убей меня прямо сейчас, чем пытаться сломать мою волю! — Сун вопил и пытался освободиться, но верёвки на его запястьях стягивались всё крепче. — Интересное предложение. Но нет, я не собираюсь предоставлять тебе такую услугу. Твоя смерть будет намного более медленной и мучительной, — Чонгук улыбнулся, заметив страх в глазах Суна. Он наслаждался этим моментом, зная, что наконец-то получит то, чего так долго желал. — Но перед этим, — наклоняясь к лицу омеги. — Ты мне всё расскажешь. — Ни за что, — прошипел Сун. — Я ничего тебе не расскажу, Чон Чонгук. — Значит, подохнешь, как собака, —ухмыльнулся альфа. — Пусть, — прошептал омега, смотря себе под ноги. — Но и ты сдохнешь после меня. Чимин молча наблюдал за Чонгуком и Суном. Он знал, что всё так и будет: сам говорил Суну, что его альфа придёт за ним и убьёт. Но не мог подумать, что внутри в этот самый момент будет так бояться своих же сказанных слов. Но останавливать Чонгука не было никакого смысла. Чимин знал, что такова была судьба Суна. И пусть смерть не всегда верное решение проблемы, но этот ублюдок должен умереть за всё то, что сделал с ним и другими омегами. Чимин вытер слёзы, что появились на лице. Сделав глубокий вдох, он последний раз посмотрел на Суна, мысленно прощая и прощаясь с этим омегой, покинул двор дома, направившись в свой любимый сад из белых роз. — Чимин! — кричал Сун, переступая через себя. — Ты так просто дашь мне умереть? — омега смотрел в спину Чимина, что остановился из-за его слов. — Я ведь знаю, что ты не такой, как он… Ты омега, который всегда жаждал свободы, как и я. — И ты думаешь, я разделяю твои взгляды? — оборачиваясь, пробормотал Чимин. — Ты так и ничего не понял, Сун, — лёгкая улыбка появилась на лице Пака. — Я не ты, и твоя смерть или же жизнь для меня ничего не значат, — смотря в опухшие от слёз глаза Хана. — Но есть одно, что ты можешь сделать перед своей смертью, — продолжил омега. — Ты можешь сказать Чонгуку правду. — Правду? — Покайся, — спокойно ответил Чимин. — И, может быть, тогда мой альфа не убьёт тебя, — с лёгкой ухмылкой бросил Чимин напоследок, отворачиваясь от Суна. Сун молча смотрел на уходящего парня. Его сердце было полно боли и отчаяния. Этот омега… был сильнее него, и это Сун понял только сейчас, смотря на удаляющуюся спину и развевающиеся на ветру волосы. Омега почувствовал, как его только-только снова появившаяся надежда снова начала угасать. Он был полностью один, лишён возможности бороться и спасти себя. Смерть уже стояла за его спиной, и Сун понимал, что у него нет выбора. Чонгук не мог оторвать взгляда от Чимин. Этот омега… Поражал его каждый раз всё больше и больше. «Какой же ты сильный…», — подумал Чонгук, наблюдая за тем, как Чимин скрывается за высокими деревьями, что образовывали арку, ведущую в сад. — Господин, — обратился Минхо, продолжая удерживать повисшего на своих руках омегу. — Что прикажете с ним делать? — Веди его в подвал, — ответил Чонгук и вновь посмотрел на Суна, что уже молча глотал слёзы, опустив голову. — И не волнуйся, Хан Сун Хи, — привлекая внимание омеги. — Я скоро приду, — ухмыляясь одной из самых своих кровожадных улыбок, прошептал одними губами Чонгук. Минхо без колебаний следует указаниям своего господина, практически волоча омегу по земле в подвал. И стоило дверям закрыться за Минхо, Сун остался совсем один, съедаемый мыслями о своём будущем. Частички света проникали через окна подвала, создавая тусклые тени на грязных стенах. Всё вокруг казалось затянутым во мрак и безысходность. Сун, сидя на грязном полу, ощущал, как душа его постепенно угасает вместе с каждой минутой. Он чувствовал себя безнадежно запертым, лишённым свободы и любой возможности спастись. В голове омеги всё смешалось: отчаяние, гнев, страх. Он понимал, что ничто уже не спасет его. Что смерть неизбежна. Сун начал вспоминать каждый момент и каждого человека, которые сыграли свою роль в его судьбе. А за стенами подвала Чонгук шёл вслед за Чимином в сад. Он не мог оставить омегу сейчас — не в таком состоянии. Он много раз видел и знал, какой Чимин на самом деле, и эта маска смелости — лишь прикрытие его настоящих чувств. И если раньше думал, что у спирей есть шипы, то сейчас понимал — это настоящие лианы. — Чимин… — Ты правда убьёшь его? — спросил Чимин, глядя в глаза Чонгука. — Да, — честно ответил Чонгук, касаясь талии Чимина со спины. — Мне придётся это сделать. — Что? Но ты же не можешь… — начал было омега, но Чон перебил его, прижав к себе. — Я не могу позволить ему остаться в живых. Он опасен. Я не могу ставить под угрозу тебя. Сун должен умереть, — шептал альфа в ухо Чимина, прижимая его плотнее к себе. — Но это так жестоко… — жалобно произнёс Чимин и поддался прикосновениям Чонгука, чувствуя, как его тело реагирует на близость альфы. — Он, как никто другой, заслуживает самую мучительную смерть. И должен заплатить за свои поступки, — ответил Чонгук, своим голосом заставляя затрепетать сердце омеги. Чимин развернулся к руках любимого, заглядывая в глаза альфе, в которых отражалась такая боль и ненависть, что заставила омегу на мгновение потерять дар речи. Пак понимал, что Чонгук никогда не хотел такого исхода, и это всего лишь обстоятельства, в которых они оказались. — Просто… будь осторожен. Пожалуйста, — прошептав, он нежно коснулся губами шеи Чона. — Я всегда буду осторожен, мой малыш, — Чонгук прижал Чимина к себе, обнимая его и ощущая тепло родного тела, а затем поцеловал в волосы. Чонгук и Чимин остановились на мгновение, наслаждаясь друг другом, пока в их мире ещё царили мир и любовь. Но снаружи их окружало зло, которое только медленно подкрадывалось, готовое нанести удар в любую минуту.***
Подвал был освещен единственной мерцающей лампой, крепко закреплённой к потолку, создавая призрачное освещение. В самом центре комнаты стоял связанный крепкими верёвками Сун. Его лицо было исцарапано, а кровь каплями стекала из ран — он был подвергнут пыткам. По бокам от Суна стояли двое мужчин, держа в своих руках плётки. Их лица оставались неразличимыми для Суна: ему было трудно фокусироваться, и он даже не мог рассмотреть свои собственные ноги. Взгляд Суна был устремлен вниз, и если бы кто-то посмотрел ему в глаза, то увидел бы там страх и самое горькое отчаяние. Каждый его вздох сопровождался всхлипываниями, словно он молил о пощаде, но знал: его никто не пощадит. В тёмном углу подвала находился Чонгук. Сложив руки на груди, он безмолвно наблюдал за пыткой, а его на лице играла усмешка. Глаза альфы отражали дикий гнев и жажду мести. Он сжимал зубы, чтобы удержаться и не сорваться с места, отняв плеть у одного из своих людей, чтобы тщательно наказать омегу. Сун ощущал болезненные удары плети по своей спине: он всячески старался не издавать звука, но боль была невыносимой. Каждый раз, когда хлыст сотрясал его тело, Хан глубоко вздыхал и сжимал кулаки, потрясенный своим бессилием и уязвленной гордостью. Он знал, что каждый замах плети принесёт ему ещё больше страдания, но он не мог сопротивляться. Омега был пленником, полностью зависящим от милости своих палачей. Чонгук наблюдал за этой пыткой с удовольствием и наслаждением. Это было его местью за все страдания, которые причинил ему Сун. Чонгук никогда не забывал оскорбления, и теперь, когда он имел власть над ним, альфа хотел чувствовать себя богом, который вершит судьбу этого человека. Он радовался каждому крику Суна и видел в его глазах только страх и ярость. — Ну что, — начал Чонгук между ударами по спине Суна. — Готов говорить со мной? — По…давись! — выплюнул Сун, опустив голову ещё ниже, практически касаясь своим лбом коленок. — Хочешь, чтобы я отпустил тебя? — насмешливо спросил Чонгук, наблюдая, как один из его людей поднимал плеть над головой Суна. — Так расскажи мне всё, что ты знаешь. Сун поднял голову и взглянул на Чонгука сквозь слёзы. Он пытался сдержать свой страх, но прекрасно понимал, что не уйдёт отсюда живым, если скажет то, что Чонгук хочет услышать. Сун с трудом открыл рот, ощущая, как внутри всё сжимается от страха. Любая его реплика может только усугубить ситуацию. Но омега уже испытал все возможные муки и пытки, и ему уже было всё равно, что будет дальше. Находясь в полнейшем отчаянии, он решил попытаться завершить свои мучения. — Чонгук, ты думаешь, что я всё расскажу? — его голос был слабым, но проникновенным. — Ни одному из твоих желаний не суждено сбыться. Я лучше умру, чем предам его… Чонгук нахмурился и приказал своему подчинённому прекратить пытки. Он приблизился к Суну, глядя ему прямо в глаза. — Его? — спросил Чонгук, делая шаг из тени. — Кого? — рычал Чонгук, смотря на омегу. — Назови имя, тварь! — подходя к омеге как можно ближе, Чонгук хватает его за волосы, поднимая его лицо к потолку. — Я никогда не скажу. Никогда не выдам его, — из глаз потекли кровавые слёзы, а его голос дрожал. — Я заставлю тебя испытать такую боль, что ты пожелаешь быть мёртвым, — Чонгук отшвырнул Суна и посмотрел на него с отвращением. Сун продолжал валяться на грязном полу, ощущая боль каждой клеточкой тела, но не желал сдаваться. Он не хотел сломаться перед Чонгуком, даже если это означало ещё большую цепь страданий. Чонгук, видя упорство Суна, начинает понимать, что его обычные методы пыток не сработают. Омега был слишком упрямым и решительным, чтобы просто так сдаться. Но Чонгук не собирался останавливаться: он решил прибегнуть к другим средствам. — На выход! — приказал Чонгук, подняв Суна с пола. — Живо! — люди Чонгука как можно быстрее покинули подвал, закрывая за собой железные двери. Сун остался один на один с Чонгуком. Чонгук посмотрел в лицо омеги, замечая, что Сун находится практически невменяемом состоянии, и это заставляло альфу почувствовать, как демоны внутри него кровожадно улыбаются. Бросив омегу снова на пол, Чон подошёл к стене и снял крючок с длинным рядом звеньев. Он вернулся к Суну и начал пристегивать цепь к его кандалам. Чонгук усмехнулся, видя страх в глазах омеги. Омега стонал, подавляя крик боли, когда альфа затягивал цепь туже. — Теперь ты прочувствуешь своё бессилие полностью, — с гневом произнёс Чонгук. — Я сделаю из тебя мёртвое бревно. Оставлю только твою сломленную душу. Он взял плеть в руку, сжимая со всей силы, и начал наносить сильные удары по спине, лицу, животу и ногам Суна. Омега всхлипывал, не в силах сдержать боль. Чонгук с удовольствием наблюдал каждую реакцию, вылетавшую из уста Суна, осознавая, что он имеет полный контроль над ним. Минуты превращались в часы, а боль Суна становилась всё более невыносимой. Он чувствовал, что его тело находится на границе выносливости и уже не в силах выдержать больше. — Назови мне имя, омега. — Никогда не выдам его. Никогда не назову его имя... — Сун всхлипывал от боли: его голос был слабым, но решительным. Чонгук бросил плеть на пол и подошёл к поверженному омеге. Он снова схватил Суна за волосы, поднимая его лицо. — Не желаешь сдаваться, да? Так будь по-твоему! — Чонгук наотмашь ударил Суна по лицу, выбивая зубы. — Ты ещё не понял, насколько я могу быть жестоким? Сун понимал, что каждая попытка сопротивления только увеличивает его страдания. Но для себя он принял решение, что ему нужно выдержать всё, как бы тяжело это ни было. — Имя! — сжимая волосы на голове Суна ещё сильнее. — Говори, пока не переломал все кости в твоем теле, — смотря в глаза омеги своими кроваво-красными очами. — Или тебе помочь произнести имя Чон Чонхёна? — рыча, выдал Чонгук, подмечая, как после его слов на лице омеги отразилось изумление. — Что? — ударяя омегу по другой щеке ладонью. — Не думал, что я всё уже знаю? Сун замер. Его глаза наполнились ужасом. Он медленно открыл рот, но слова не выходили из его горла. Открывшаяся тайна, которую он изо всех сил старался сохранить, вдруг приобрела физическую форму перед его глазами. Омега понимал, что Чонгук знает практически всё. — Что теперь скажешь, омега? — Чонгук усмехнулся, видя панику на лице Суна. Он ощущал свою победу. Радовался тому, что был, сука, прав. — Никогда… никогда я не выдам его. Лучше умру, чем предам, — Сун сделал глубокий вдох и собрал все остатки своих сил. — Ты ещё пожалеешь о своём упрямстве, омега, — Чонгук поднял руку и размахнулся, чтобы нанести очередной удар. Сун закрыл глаза, готовясь к боли. Он принял решение: не дать Чонгуку узнать всю правду. И пусть ему придётся умереть за неё. — Ты рано или поздно всё мне расскажешь, — наклоняется к лицу омеги. — И ты знаешь это и сам, — шипя, говорит Чонгук. — Так что сэкономь нам время. Расскажи мне, как мой отец вышел на тебя и как такой суке, как ты, удалось собрать такую армию омег, в душе не ебав, как управлять ей. — Никогда… не узнаешь. Смерть лучше, чем служение тебе, — изнывая от боли, Сун улыбнулся и слабо прошептал. Чонгук вспыхнул гневом и в ярости размахнулся, нанося омеге очередной удар. Сун закрыл глаза и принялся молиться о том, чтобы всё это скоро закончилось. Он был готов пожертвовать своей жизнью. — Говори! — обхватывая шею Суна. — Я знаю, что мой отец стоял за тобой. Так расскажи мне, как вам, тварям, практически удалось совершить переворот в моей стране? — С самого начала своего правления ты был никем и им же остался, Чон Чонгук, — выплюнул Сун, смотря в глаза альфы. — Твой отец разделял мои взгляды на этот мир, и он желал того же, чего и я, — продолжил омега. — Тебя обманывали столько лет, Чон. И даже сейчас тебя отымели, — ухмыляясь, закончил Хан. — И ты поверил в его слова? — со смешком спросил Чонгук. — Поверил в сказки, что рассказал тебе мой отец? — сжимая шею омеги сильнее. — Ты был лишь игрушкой в руках моего отца. И если бы вам повезло, и я пал, власти ты бы никогда не получил. Тебя ты убили под шумок, милая омежка, — скалясь, расписал все перспективы альфа. — Ты ничего не знаешь, — прорычал Сун. — Я знаю достаточно для того, чтобы тебя убить, — отбрасывая Хана на грязный пол. — Спасибо, что подтвердил мои догадки, — достаёт пистолет из-под своего пиджака, снимая его с предохранителя — Последние слова? — направляя ствол на омегу. Сун смотрел на дуло, чувствуя — он был готов. Готов покончить с этим мучением и предать себя смерти. — Жизнь без свободы не стоит ничего. Умри, Чонгук, — он закрыл глаза и прошептал последние слова. Чонгук с гневом и яростью в глазах нажал на курок и выстрелил. Пронзительный звук разрезает тишину, а тело Суна безжизненно падает на пол. Кровь начала растекаться около него, окрашивая грязь в ярко-красный цвет. Альфа оглядел подвал, наполненный разрушениями и болью. Это была его месть. То, чего так долго он ждал, наконец-то бездыханно лежит в его ногах. Чонгук делает глубокий вдох, наполняя свои лёгкие кислородом, что был пропитан запахом смерти, и напоследок смотрит на тело Суна, понимая: осталось совсем чуть-чуть и финал. Альфа покидает подвал, оставив позади тело Суна. Чонгук вышел на свет уличных фонарей, ощущая прохладный ветер на своей коже. Это была долгая ночь, что наконец-то принесла в его душу ту самую частичку спокойствия. — Чонгук? — прошептал Чимин, смотря на измазанного альфу в крови. Чон медленно повернул голову и встретился с взглядом возлюбленного. Во взгляде альфы был такой леденящий холод, который заставил омегу вздрогнуть от страха перед своим же альфой. — Теперь всё кончено, Чимин, — сказал Чонгук холодным тоном. Чимин приблизился к Чону, испытывая странный микс эмоций в своём сердце. Он наконец-то почувствовал освобождение от гнетущей опасности, но одновременно был мрачным от ужасающей силы и безжалостности своего альфы. — Слава богу, с тобой всё в порядке, — не боясь ни крови, ни столь пугающего Чонгука, Чимин обнимает альфу, вставая на носочки, касаясь своими губами губ мужчины. Чон медленно закрывает свои глаза, отгоняя собственную злость на второй план, и отвечает на поцелуй омеги, ощущая любовь и поддержку в его прикосновениях. Кусая губы любимого до крови, Чонгук обхватывает талию Чимина своими руками, что были измазаны кровью, пачкая его светлое одеяние, и прижимает ближе к себе.Тело к телу — душа к душе.
Когда они обнимаются, время замирает вокруг них. Они чувствуют, как их сердца бьются в унисон, их дыхание сходится. В этот момент все проблемы, все страхи и сомнения исчезают. Это не просто поцелуй — это объятие двух душ, которые нашли друг друга в этом нелёгком мире. На его губах ощущается смешение боли и сладости, вкус крови привлекает и одновременно смущает. Чонгук не может сдержаться и прижимает Чимина ещё сильнее, наслаждаясь их близостью, которая особенна, даже несмотря на кровавую обстановку. Чимин закрывает глаза, предаваясь ощущению, которое пронизывает его всего. Его Сердце бьётся сильнее, а тело непроизвольно сжимается от удовольствия и непонятных эмоций, вызванных этой интенсивной ситуацией. В этом моменте слова становятся излишними.***
В сумеречном саду, пропитанном ароматом белых роз, Чонгук нашел своё уединение. Он стоял на небольшой полянке, окруженный мягкой тенью деревьев, и наслаждался безмятежностью этого места. В его руках меж двух пальцев была зажата сигарета, которую он изредка прикладывал к своим губам, испуская облака дыма в воздух. Луна освещает его мощную фигуру, придавая ему загадочный вид. В его лице играют разные эмоции: задумчивость, ностальгия, тоска. Он находится в своём мире, уносясь мыслями вдаль. Его глаза, устремленные ввысь, нацелились на бледное небо, где сияла серебристая луна и величественно притягивала взгляд. Её свет отражался в сиянии белых роз, придавая им сказочную ауру. В темноте сада звучали лишь шорохи ночного ветерка, бережно донесённые до Чонгука. Затяжка за затяжкой Чонгук окутывался туманом табачного дыма, словно создавая приглушенную атмосферу загадочности и непостижимых размышлений. Его взгляд пронзал тьму ночи, словно ища ответы на вечные вопросы. В его голове крутились мысли о прошлом, настоящем и будущем. Сигарета сгорала медленно, и каждая затяжка становилась каким-то ритуалом, позволяющим ему сконцентрироваться и отдохнуть от реальности. Тихий звук скрипа прервал его уединение. Он обернулся и заметила идущего к нему Чимина. Чонгук сделал затяжку, смотря на своего омегу, что сиял ярче луны при свете ночи. Они были словно два магнита. Их взгляды, устремлённые на друг друга, обнажали самые глубокие мысли и чувства. Им не нужны были слова, им не нужны были движения — они понимали друг друга с одного взгляда. Их любовь была сложной, для кого-то и вовсе непостижимой. Она пережила испытания временем и расстоянием, болью, кровью и слезами. Они вместе были сильными, но одновременно такими уязвимыми. Раны прошлого всё ещё слишком сильно кровоточили в их душах. Взгляд Чонгука был полон нежности и преданности: он говорил о том, что альфа не мог выразить словами. Чимин же смотрел с таким трепетом на Чона, и только по одному взгляду было понятно — альфа был его миром, его сущностью. Был его всем. — Ночь прекрасна, не так ли? — заправляя за ухо свои чёрные, как сама ночь, волосы, сказал Чимин. — Да, прекрасна, — продолжая смотреть на Чимина, ответил Чонгук, делая последнюю затяжку. — Но ты прекрасней всего сотворённого в этом мире. — Ты мне льстишь, — Пак улыбнулся, приблизившись к альфе. — Ведь ты прекраснее вселенной, — омега осторожно положил руку на его щеку любимого и прошептал эти слова в его губы. Чонгук смотрел сверху вниз на столь миловидного Чимина и не мог удержаться, чтобы не коснуться губ омеги своими. Они столкнулись в нуждающемся и столь нежном поцелуе. Их губы двигались слаженно, словно в танце. Они наслаждались каждой секундой этого поцелуя, проникая в самые глубины души друг друга. Когда они, наконец, оторвались от друг друга, в их глазах виднелась та самая любовь, о которой писали в книгах. — Всё хорошо, — поглаживая голую грудь альфы, что виднелась сквозь расстёгнутую рубашку, Чимин улыбался ему своей самой яркой улыбкой, от которой сердце Чонгука таяло, как масло на солнце. Они снова слились в поцелуе, не желая отпускать это ощущение счастья, что каждый них прочувствовал в это мгновение. — Я так боюсь потерять тебя, — Чонгук прокладывал своими губами дорожку поцелуев по лицу омеги. — Не потеряешь, — шептал в ответ Чимин, заглядывая в глаза Чонгука. В этом сумеречном саду Чонгук и Чимин были в безопасности от всех невзгод и боли. Здесь они нашли убежище, где могли быть собой. Без масок и обмана. Их отношения были драгоценными. Они были готовы двигаться вперёд, преодолевая все преграды и испытания, потому что знали — вместе сильнее. — Если было бы можно остановить это мгновение, — шептал Чонгук, обнимая Чимина за талию. — Я бы прожил с тобою вечность. — Моя вечность уже замкнулась на тебя, — вставая на носочки перед альфой, томно шептал Чимин, касаясь его уха своими губами, — И чтобы не произошло, помни: я всегда с тобой. Я твой. — Я запомню это, моя дикая спирея, — альфа слегка ухмыльнулся, касаясь своими большими ладонями поясницы омеги. Они были двумя половинками одного целого, которые окончательно и бесповоротно нашли друг друга. Их любовь была как лунный свет, проникающий сквозь тёмное небо, озаряя их путь. — Когда всё это закончится, — прошептал Чимин, прижимаясь к Чонгуку ближе от порыва ветра. — Покажешь мне Сеул? — Весь мир, — касается губами лба омеги, оставляя поцелуй-обещание. — Весь мир… Моя спирея,— пряча омегу от всего мира в своих объятиях. В сумеречной тишине сада сейчас существовали только они вдвоём. Альфа и омега были слишком сильно связаны, чтобы позволить чему-то разлучить их. Им осталось совсем немного для того, чтобы наконец-то закончить этот мрак, что окружал их жизнь со всех сторон.Осталось сделать последний шаг.
Ранним утром на улице был лёгкий туман, и Чонгук, выходящий из дверей сераля в своем чёрном пальто в пол, готовился уехать на суд. Мощными шагами он разрезал тишину улицы, а в мыслях томилась надежда на то, что МСИ сделает правильное решение и это всё наконец-то закончится так, как и должно быть по справедливости. В это время Чимин, практически не спавший эту ночь в объятиях Чонгука, вышел вслед за ним из дома, чтобы во второй раз в своей жизни проводить его. Омега был одет в свою тёплую куртку, но она не спасала его от мороза только наступившей весны. Ведь нельзя была согреться, когда внутри леденели страх и ужас из-за того, что же может случиться дальше. Они оба остановились около ворот, повернулись к друг другу лицом, смотря в глаза напротив. Чонгук бережно взял руки Чимина в свои, сжимая в поддержке. В этот момент каждый из них чувствовал внутреннюю тревогу, каждый переживал. Чонгук бережно поднимает ладонь Чимина к своему лицу, касаясь своими губами костяшек руки омеги в поцелуе. — Обещаю тебе, Чимин, — шепчет Чонгук с трепетом в голосе, — Когда я вернусь, весь этот ужас закончится. Я вернусь к тебе живым. — Почему у меня дежавю, — сказал Чимин, сдерживая слезы. Чонгук лишь слегка криво улыбнулся от слов своего омеги, понимая, что именно он имел ввиду. — Не переживай, — Чон нежно поцеловал его в лоб, а потом в уголок губ, стараясь передать свою любовь и поддержку в этот непростой для них момент. — Обещай мне, что будешь осторожным, — тихо попросил Чимин, положив свою голову на грудь альфы. — Будь сильным, умоляю тебя, — Чонгук крепко обнял омегу и поцеловал его в волосы. — Ты для меня самое дорогое в этой жизни, и я обязательно вернусь, — прошептал Чонгук: его голос звучал спокойно и решительно. Два молодых человека остались стоять на пороге, обнявшись, не в силах отпустить друг друга. Но они знали, что время работает против них, и Чонгуку пока уходить. Чон сделал шаг назад и посмотрел на Чимина. Они обменялись последними взглядами перед тем, как альфа направился к ожидавшей его машине. Чимин смотрел на спину своего любимого, сжимая руки около своей груди. Его сердце билось так быстро, как никогда, и омеге казалось, что оно остановится в это мгновение, как Чонгук сядет в машину. Но Чон не мог просто так уйти: он резко развернулся к Чимину лицом, и омега увидел, как горят глаза альфы алым цветом. И, не успев сделать и вдоха, Чонгук преодолел возникшее между ними расстояние в одно мгновение. Обнимая омегу, Чонгук завлёк его в прощальный поцелуй. Альфа прижимал Чимина ближе к себе, исследуя своим языком его рот, то кусая язычок, то, отстраняясь, засасывал то верхнюю, то нижнюю губу. — Я люблю тебя, — отрываясь от губ омеги, что уже начали покрываться капельками крови. — Помни это! — горячо шептал Чонгук в лицо Чимина, смотря тому в глаза. — И я люблю тебя, — молвил в ответ Чимин, а по его щекам начали литься слёзы, которые он так и не смог удержать. Они продолжали стоять в объятиях, не в силах отпустить друг друга. Чонгук прижимал Чимина к себе, стараясь защитить его от всего зла этого мира. Наконец Чон разорвал объятия и медленно отошёл назад, смотря на омегу с мимолётно промелькнувшей грустью в глазах. Чимин попытался улыбнуться, чтобы поддержать своего альфу, но слёзы всё равно продолжали литься из его глаз. — Будь осторожным, — тихо прошептал омега, сжимая его руки в своих. — Я буду ждать тебя. Глотая слёзы, Чимин наблюдал, как его альфа удаляется. Он знал, что эта разлука будет нелёгкой. Возможно, даже тяжелее той, что была в первый раз. Расставание было временным, а их любовь была вечной. И они оба верили, что однажды, когда все закончится, они наконец-то забудут весь тот ужас, возьмутся за руки и никогда не отпустят друг друга.***
Звуки проезжающих машин и шума уличной толпы создают атмосферу напряжения и волнения. По мере приближения к зданию МСИ автомобиль замедляется, чтобы аккуратно въехать в парадное пространство. Альфа видит огромное количество людей, что окружают лестницу здания с двух сторон. Весь ажиотаж ему был понятен: когда же ещё такое случится, чтобы на суд вызывали самого правителя страны. Как только машина останавливается, Чонгук сразу же открывает дверь и покидает авто. Альфа оглядывает каждого человека, который осмелился посмотреть ему в глаза. Его взгляд были настолько леденящим, что эти смельчаки сразу отводили взор. Его высокая фигура, облачённая в чёрное, и зачёсанные назад волосы, открывавшие его высокий лоб, придавали ему властный вид. Шаги Чонгука были уверенными и решительными. Он двигался прямо к входу в здание, окружённый своей охраной, а со всех сторон слышались тихие голоса людей, что не могли оторвать от него взгляда. Ведь он был их правителем. И многие их тех, кто пришли туда, не могли понять — как отец Чонгука опустился до такого? Народ знал, кем был Чон Чонхён: они ненавидели этого человека с того самого момента, когда тот пришёл ко власти в Корее. И смогли выдохнуть, только когда правителем стал его сын — Чон Чонгук. Люди знали, что отец этого альфы хочет вернуть власть себе. Это было видно даже им, простым гражданам. Когда перед Чонгуком открылись двери в здание МСИ, он сделал глубокий вдох. — Господин Чон, — встречая альфу, низким поклоном поприветствовал его один из членов МСИ. — Пройдёмте за мной. Пока они шли по коридорам здания, ему неизменно встречались уважительные взгляды и поклоны со стороны других сотрудников. Он был осведомлён о том, что многие из них не считали его виноватым в том, что произошло в стране. Чонгука лишь пытались подставить, и сегодня он здесь, чтобы это доказать. Чонгук вошёл в большой конференц-зал, где уже ожидали его другие высокопоставленные члены МСИ. Они были облачены белые одеяния, а их лица скрывали маски. Чонгук впервые в своей жизни видел их в полном составе. На этом суде присутствовали все шестнадцать наблюдателей, и они были теми, кто решит его судьбу. И тут глаза альфы находят его — Чон Чонхёна. Он стоял на одной из двух трибун, смотря на сына через плечо. Внутри Чонгука разгорался настоящий пожар ненависти к этому человеку, которого он называл отцом. — Здравствуй, мой дорогой сын, — сказал Чонхён, разворачиваясь лицом к младшему альфе. — Заканчивай свой спектакль, — смотря в глаза отцу, выплюнул Чонгук. — Мы здесь не в театр пришли, — голос правителя был сильным и решительным, а глаза горели огнём. Люди в зале молча наблюдали за этой сценой между отцом и сыном, ожидая, что же будет дальше. Чонхён нахмурился, но не сдался. Он подошёл ближе к Чонгуку с саркастической улыбкой на лице. — А ты думаешь, что теперь можешь мне указывать, сынок? — ответил старший альфа, не отводя глаз. — Не сынок, а Чонгук. И я больше не твой. Я не забыл, что ты предал меня. Ты испортил мне жизнь и уничтожил всё то, что у меня было, — в голосе Чонгука звучала боль и ярость, которая заставила всех присутствующих задержать дыхание. — Ах, вот как! — наиграно удивился Чонхён, улыбаясь. — Хорошо, Чонгук. Я постараюсь быть кратким, — смотря в глаза сына. — Мы здесь, чтобы разобраться в твоих действиях, которые нанесли вред нашей стране, — с уверенностью произнёс Чонхён, не отводя взгляд. — Мои действия были направлены на благо моей страны. Я принимал решения, которые были необходимы для поднятия её экономики и укрепления внутренней безопасности. Ты сам знаешь, что твоё правление оставило Корею в руинах, а я сделал всё возможное, чтобы исправить это. — Неужели ты думаешь, что сможешь убедить этих людей в своей правоте? Ты заблуждаешься, сынок. Они видят только то, что хотят видеть, а не истину, — произнёс Чонхён и ухмыльнулся с презрением. — Уже слишком долго я слушал твои ложные обещания и видел, как ты играешь судьбами людей. Сегодня я здесь, чтобы положить конец этому безумию, — Чон-младший не смог сдержать своего гнева. — Ты слишком смел, Чонгук. Ты думаешь, что твоя правда пересилит всё? Но ты ошибаешься. В конце концов, это всего лишь игра судьбы, — Чонхён посмотрел на него с насмешкой. — Это не игра судьбы! Это борьба за свободу! За справедливость! За будущее нашей страны! Я не стану жертвой твоей политической игры, отец. Я буду бороться до конца! — произнёс правитель в ярости. — Ты такой же упрямый, как и твоя мать. — Не смей… — Прошу тишины в зале суда, — вставая со места, обратил на себя внимание один из судей. — Мы собрались здесь по инициативе бывшего правителя Кореи Чон Чонхёна, который предоставил нам доказательства в том, что нынешний правитель Кореи Чон Чонгук, является приспешником террористической организации «Зов сердца», — разъясняет суть обвинения представитель МСИ. — Я отрицаю все обвинения! — громко отвечает Чонгук с открытой уверенностью. — Я никогда не был частью «Зова сердца». Лица наблюдателей выражали сомнения. Материалы, предоставленные Чонхёном, были убедительными. — Тогда как вы объясните нам то, что доказательства говорят об обратном? — подаёт голос второй судья. — У нас имеются документы, которые нам передал господин Чон Чонхён, где был описан план нападения на города Кореи. И там стояла ваша печать, — передавая помощнику листы. — Также имеются фотографии, на которых изображены вы и Хан Сун Хи, человек, который являлся лидером «Зова сердца», — судья не сводил взгляда с Чонгука. — И как вы объясните всё это? Чон-младший сжал кулаки, чувствуя, как земля уплывает из-под его ног. Как далеко зашёл его в отец во лжи? И когда Чонгук взглянул на него, то увидел ухмылку на лице старшего альфы. Чонхён был уверен в своей победе. — Хан Сун Хи был лишь обычным омегой, пострадавшей от действий моей семьи в далёком прошлом. Он был поглощен ненавистью и желанием уничтожить всю нашу систему, дав таким образом права омегам, которые, по его мнению, мы угнетаем, — начал Чонгук. — Он был всего лишь одной из марионеток в руках моего отца. Этот омега поверил ему, что после того, как произойдёт восстание, получит то, чего желал всем сердцем. — И что он бы получил? — спрашивает четвёртый судья. — Мою смерть, — бросая мимолётный взгляд на отца. — Я не был любимым ребёнком господина Чон Чонхёна: всё детство меня растили только для одного — стать копией своего отца. И когда господин Чон просчитался в своих действиях и понял, что у власти его больше не хотят видеть из-за ошибки с питьевым заводом, он отдал власть мне, — говорит в гробовой тишине Чонгук. — Он думал, что я буду действовать, отталкиваясь от его слов. Буду делать то, что он захочет. И я делал. Под влиянием своего отца я сделал достаточно много всего того, чего хотел бы исправить уже сейчас. Те законы, которые я издал за первые годы своего правления, были законами Чон Чонхёна. Я верил своему отцу. Думал, что для него благополучие населения является приоритетом, как и для меня. Но я глубоко ошибался и поплатился за это в будущем. Судьи внимательно слушали его слова и анализировали предоставленные доказательства. В зале царила напряженная атмосфера: люди с нетерпением ждали результатов этого заседания, которое могло изменить их будущее. — Мой отец понял, что я больше не буду играть под его дудку. И решил сделать по-своему. Чон Чонхён создал целый план, чтобы свергнуть меня, и как некстати ему на глаза попался омега, который желал моей смерти. Он переманил на свою сторону Суна, предоставил ему оружие, амуницию и убежище. Дал ему всё то, что тот хотел, — говорил Чонгук, сжимая руки в кулаки. — Но ему было этого мало. Он понимал, что один омега не сможет справиться со мной и с моей армией. Он вспомнил о моих врагах в Китае и втянул в свою игру Бомгю. Альфу, который являлся одним из четверых предводителей Китая, — делая глубокий вдох. — И я подался на его уловки. Когда «Зов сердца» начал действовать в Сеуле, совершая нападения одно за другим, я отправил всех своих омег в Китай с надеждой на то, что там они будут в безопасности, но я ошибся… Девять моих омег были убиты в Пекине руками Бомгю, а двое омег, которые остались в живых, были подвержены пыткам. Чонгук опустил голову, чувствуя, как на него пристально смотрит отец, свидетели и судьи. — Одного из моих омег они хотели завербовать к себе, заманив тем, что я буду в его власти. Они также заразили его вирусом,и, когда он был уже практически не в себе, отпустили омегу ко мне, — поднимая голову. — Я убил своего омегу за предательство. Я убил Бомгю за ту боль, которую мне пришлось испытать. И я убил Суна, — поворачиваясь к отцу. — Чон Чонхён также пытался оказать влияние на моего омегу Пак Чимина. Когда тому только исполнилось восемнадцать лет, отец подговорил врачей и заставил их вколоть препарат, из-за которого он пройдёт другого рода очищение, не такое какое должны проходить нетронутые омеги. Он пытался свести его с ума ещё до встречи со мной. Хотел его руками убить меня и получить власть над этой страной. Он устремил свой взгляд в зал, наблюдая за реакцией людей. Некоторые судьи выглядели озадаченными, другие — удивлёнными. Отец Чонгука стоял молча, не сдаваясь и не проявляя никаких эмоций. — У меня есть доказательства на все слова, которые я озвучил в этом зале суда. Вы можете судить меня за названные убийства, можете ненавидеть меня за это. Но я не являюсь тем, кто подстроил всё это. В это мгновение Чон Чонгук подал знак своим людям, которые достали документы из папки, передавая их судьям. Внутри находились фотографии, записи разговоров и другие доказательства преступлений Чон Чонхёна. — Эти материалы подтверждают, что мой отец не только создал и управлял «Зовом сердца», но и был ответственным за различные террористические акты в стране. Он использовал меня как предлог, чтобы скрыть свои преступления и в конечном итоге получить власть, — Чонгук набрал побольше воздуха в лёгкие. — Я требую справедливого суда для моего отца. Он должен будет получить наивысшее наказание за те деяния, которые совершил, — закончил альфа свою речь, чувствуя, как гнев и решимость заполняют его сердце. Судьи, которые внимательно проверяли предоставленные им доказательства, слегка вздрогнули от заявления альфы. — Вы желаете устроить дуэль? — вставая со своего места, уточнил один из судей. — Да, — переводя свой взгляд от этого к другому представителю МСИ, подтвердил альфа. — Я хочу быть тем, кто казнит Чон Чонхёна. — Вы понимаете, что это крайне необычный запрос? — спросил другой судья, хмуря брови. — Да. Я хочу, чтобы мой отец был осуждён за свои преступления на глазах у всех, — ответил Чонгук, не сдаваясь. — И чтобы это было моими руками, так как я являюсь действующим правителем Кореи. Судьи обменялись взглядами и некоторое время переговаривались между собой. В конце концов главный судья вздохнул. — Господин Чон Чонхён, нам ждать вашего слова на те обвинения, которые предоставил нам господин Чон Чонгук? — Я отрицаю все эти обвинения! — ответил Чонхён с гневом в голосе. — Мой сын Чонгук пытается опорочить мою репутацию! Судьи вновь обменялись взглядами, и главный судья взял слово. — Уважаемые господа! Согласно предоставленным доказательствам, мы должны провести совещание и установить истину в этом деле. Такой серьёзный случай требует особого внимания, — разъяснил судья. — Мы просим всех удалиться из зала суда для принятия решения по обвинению Чон Чонгука в измене государству. Люди молча начали покидать свои места, лишь несколько мужчин-альф тихо перешептывались. На улице было прохладно, но Чонгуку было горячо. Он многое потерял, чтобы раскрыть правду и остановить своего отца. Он потерял своих омег. Чонгук чуть не потерял Чимина. Время пролетело быстро, и вскоре всех позвали назад — суд принял решение. Когда Чон-младший вошёл в зал, его взгляд тут же встретился с глазами отца. Чонхён стоял на своем месте, лицо его выражало гнев и ненависть. На другом конце зала главный судья поднялся и обратился ко всем, кто присутствовал на заседании: — Суд принял решение по делу Чон Чонгука и Чон Чонхёна. Основываясь на представленных доказательствах, Чон Чонхён признаётся виновным в создании и управлении террористической организацией «Зов сердца», а также в других преступлениях против государства. Чонгук не мог сдержать чувство удовлетворения: на его лице появилась мимолетная улыбка. — В свете серьезности преступлений Чон Чонхён будет лишен своего статуса и полномочий на дальнейшее правление в стране. Его ожидает высшая мера наказания за его противоправные действия, — продолжал главный судья. Отец Чонгука молча слушал решение. Его гнев лишь усиливался с каждым произнесённым словом. Однако перед лицом правды и справедливости его силы казались мизерными. Так глупо проиграл, думая, что и в этот раз удача будет на его стороне. — Чон Чонгук, сын Чон Чонхёна, свидетельство о вашей силе в лице одного из немногих представителей высших альф для всех является очевидностью. Ваша решимость видна каждому из нас. Ваше желание казнить отца путем дуэли довольно необычное предложение. Оно говорит о вашей преданности системе и стране. И, однако, так как такое предложение поступило к нам впервые, мы не имеем право отказать вам в вашей просьбе, — в зале наступило напряженное молчание. Все ждали, как Чон Чонгук отреагирует на это предложение. Чонхён не мог поверить своим ушам. Решимость в его глазах уступала только ярости. — И вы, мировой суд измены, позволите этому случиться?! — яростно воскликнул Чонхён, но его голос дрожал. — Просто казните меня! Я не согласен с таким решением! — А был ли выбор у всех, кого ты убил? — сказал Чонгук, поворачивая голову в сторону отца. — Радуйся, что это буду я, — ухмыляясь. — Тот, кто убьёт тебя. — Сучёныш! — старший альфа сорвался в сторону Чонгука, практически налетая на него с кулаками. Но Чонхён был остановлен охраной Чон-младшего. И когда его тело сжимали в твёрдых тисках, старший альфа увидел в глазах Чонгука настоящий огонь — его глаза горели кроваво-красным цветом. — Тишина в зале! — стучит молотком по столу верховный судья, призывая к порядку. — Наступает решающий момент. Чон Чонгук и Чон Чонхён, ваша дуэль состоится. Однако мы будем следить за всем процессом и обеспечим справедливость. Пусть победитель получит своё желаемое наказание, а побежденный достойно примет свою судьбу. Дуэль пройдёт завтра утром в специально подготовленной арене, — разъяснил условия судья. — До этого момента Чон Чонхён будет находиться под стражей до дня, когда совершится заслуженный суд над его жизнью. Всем остальным присутствующим в зале суда запрещено вмешиваться в ход предстоящей дуэли. Судебное заседание окончено. Чонгук вышел из зала, переполненный различными эмоциями. Видя, как его отец безуспешно боролся, кричал и пытался вырваться из захвата стражников, Чонгуку было смешно и печально одновременно. Всю жизнь он наблюдал, как отец держал прочно руку над властью, но теперь оказался на грани между жизнью и смертью. Некий парадокс играл в его душе. Чонгуку было жаль, что жизнь отца окончится таким трагическим образом. Ведь тот молил его вслед, умоляя о спасении, но было слишком поздно. Отношения между ними никогда не были гладкими. Лишь сейчас Чонгук осознал, что все самые страшные и потаённые мечты о кончине его отца станут реальностью. Но внутри также присутствовала радость от предоставленного ему судом выбора: расправиться с отцом самому. Начиная с самого детства, он страдал из-за Чонхёна, пытался найти своё место в семье, но так и смог сделать этого. Отец всегда шёл за ним тенью, скрывая грехи и дурные поступки, подчиняя своих ближайших коварством и ложью. Сердце Чонгука колебалось между двух огней, не зная, правильно ли он поступает сейчас. Но внутренний голос его альфы знал ответ. Это всё делает ради будущего, ради светлой жизни Чимина. И пусть Чонгук вновь испачкать руки в крови — это будет сделано только ради своего омеги. Но это всё случится завтра, а сейчас ему хотелось поскорее вернуться домой. К Чимину.***
Чимин так и остался стоять на крыльце дома, кусая губы от волнения. Омега не мог найти себе место. Внутри всё сжималось от мысли, что Чонгук может не вернуться домой. Они уже не раз переживали разлуки и сомнения, но сегодняшний день особенно тревожил его сердце. Чимин вспомнил моменты, когда они весело смеялись, обнимались и нежно целовались. Счастливые мгновения теперь казались далекими и недостижимыми. Он снова вспомнил запах Чонгука, его нежные руки и мягкие губы. Они обещали друг другу никогда не расставаться, но жизнь постоянно бросала им испытания, словно играла с ними в напёрстки. Омега переживал о судьбе Чонгука. Что будет, если суд признает его виновным? Что, если они убьют его, а Чимин больше никогда его увидит своего альфу? Омега не мог представить свою жизнь без него. Не мог даже и думать о том, что будет дальше с ним, если все самые страшные мысли сбудутся. Часы тянулись медленно, а времени оставалось все меньше. Чувства бушевали внутри Чимина: страх, тревога, отчаяние. Он был готов на всё ради того, чтобы Чонгук снова вернулся домой. Вернулся к нему. Омега сжимал кулаки, впиваясь зубами в свои губы, чтобы сдержать слезы. Он молился, чтобы все было хорошо, чтобы Чонгука признали невиновным, чтобы они смогли продолжить свою жизнь вместе. Но с каждой секундой его мысли становились всё более мрачными. Наконец, в темноте уже наступившего вечера засветились фары приближающегося автомобиля. Чимин не смог сдержать слёз облегчения, когда увидел, как Чонгук выходит из машины. Он побежал к нему, ныряя в его объятия, не в силах сдержать свои эмоции. Чонгук тоже выглядел взволнованным, но его улыбка и тёплое прикосновение успокаивало Чимина. — Я здесь, малыш, — прошептал Чонгук, обнимая его крепко. Чимин расслабился, чувствуя, что его сердце снова цело и в безопасности. Они простояли на крыльце ещё некоторое время, наслаждаясь просто присутствием друг друга. — Я так боялся потерять тебя, — пробормотал Чимин, чувствуя, как слёзы стекают по его щекам. — Ты не отделаешься от меня, — ответил Чонгук. — Я здесь и никогда от тебя не уйду, моя дикая спирея, — ласково гладя Чимина по голове. — Я так счастлив, что ты вернулся, — прошептал Чимин, его голос звучал слегка дрожащим от эмоций. — Я не мог представить свою жизнь без тебя. Ты для меня как воздух, без которого я не могу жить. Чонгук мягко улыбнулся. Его глаза были полны любви и нежности. Он коснулся подбородка Чимина, запрокидывая его голову к ночному небу. Впился губами в его пухлые солоноватые губы. Чонгук медленно провёл языком по губам Чимина, заигрывая с ним в поцелуе, полном страсти и желания. Их сердца бились в унисон, и они ощущали, как любовь витает между ними. Пальцы Чонгука легко скользили по шее Чимина, вызывая дрожь от прикосновений. Они отстранились друг от друга, и альфа улыбнулся своему возлюбленному. Каждый его вздох был наполнен заботой к своему омеге. — Ты всё, что я когда-либо хотел, Чимин, — сказал Чонгук, улыбаясь. Они обнялись крепче, словно пытаясь слиянием своих тел передать всю свою любовь и поддержку. Вечерняя прохлада окутывала их, но им было тепло в объятьях друг друга. — Я люблю тебя, Чонгук, — шепнул Чимин, его глаза сияли от счастья. — Спасибо, что ты всегда рядом со мной. Что защищаешь и любишь меня. — И я люблю тебя, Чимин. Моё маленькое счастье, — ответил Чонгук с теплотой в голосе. — С тобой моя жизнь стала более значимой и красочной. И я никогда не перестану благодарить судьбу за то, что она свела нас. Они ещё долго стояли, обнявшись, наслаждаясь моментом и прекрасным возвращением домой. Будучи вместе, они знали, что ничто не может их разлучить и что любовь, которую они разделяют, непобедима.