Серебряная клетка для Золотой девочки

Малфой поджидал девушку в их кабинете и уже предвкушал как вынет из неё пробочку. После оценит её растянутую дырку и, возможно, примерит Грейнджер на своё достоинство, которое сдавливало спазмами наслаждения ещё с утра, когда он присунул ей два пальца в промежность. Его смущал только тот факт, что Гермиона не появлялась в его поле зрения после обеда. Необходимо будет обязательно проверить, чем занималась эта похотливая дрянь в свободное время. Может она посмела вынуть пробку сама? Грейнджер не заставила себя долго ждать и появилась на пороге. Закрыв дверь, она встала, сжав бедра. Малфой обошел её со спины и притянул обеими руками, погружая её в запах сигарет и нового одеколона. Его вкус был исключительным и новый аромат вскружил ей голову не меньше, чем предыдущий. Она обмякла в его сильных руках, которыми он властно ощупывал её тело. Парень вытащил её блузку из-под пояса юбки и задрал всё вверх вместе с лифом. Когда его горячие ладони накрыли аккуратную грудь, Гермиона наклонилась на парня и издала стон. — Не сложно было ходить или сидеть, Грейнджер? — спросил он, зарываясь носом в мягкие волосы, и девушка отрицательно покачала головой. — Трогала себя? — Малфой сжал соски между пальцами, с напором прокручивая их между подушечками. Грейнджер снова застонала и помотала головой, вызывая улыбку на его губах. — А если проверю? В этот момент она вся напряглась и немного отстранилась от Малфоя, но он прижал её обратно к своей груди. — Мне не составит труда, заглянуть в твой развратный ум и снова навести там беспорядок. Ты этого хочешь? Учти, если ты снова лжешь мне, я сейчас же отправлю тебя в гостиную и мы больше не увидимся. Я снова возьму за привычку называть тебя грязнокровкой и отталкивать тебя в коридорах. Ты будешь реветь по ночам и размазывать сопли по лицу. Заслужишь другую сторону боли. Настоящую, выгрызающую изнутри всё что у тебя есть без остатка и дарящую чувство пустоты. — Я… трогала, Малфой, — произнесла она дрожащим голосом. — Я трогала себя. Только один раз! Прошу, не наказывай меня так. — Её глаза наполнились слезами, взгляд стал немного безумным. Голос был наполнен отчаянием, а слова зависимостью от его рук. — Так я и знал. Надо бить тебя по рукам за такое! Я разве разрешал? Ты с первого раза вообще нихуя не уясняешь? — он грубо толкнул её на стол перед ними и, навалившись всем телом, прижался членом к её ягодицам. — Без моего ведома или разрешения ты не имеешь права себя трогать, шлюха! — Малфой схватил её за ухо и сильно потянул вверх. — Ты наверно решила, что я похвалю тебя, да? Или то, что тебе всё можно? Запомни, Грейнджер. Я решаю, когда тебе трогать себя, когда позволить тебе кончить, и как распоряжаться твоим телом! Ты в моей клетке, Золотая девочка. Он задрал её юбку и стянул бельё, обнажая пятую точку. Беспалочковой магией он призвал в свои руки плетку и провел её многочисленными хвостами по молочной коже. Грейнджер не вырывалась, но немного хныкала под хваткой парня. — Заслужила, правда не совсем так, как я хотел, но ты меня вынудила и сегодня получишь свою первую настоящую боль. Размахнувшись, он ударил плетью наотмашь, оставляя на ягодицах девушки розовые отметины. — Безвольная игрушка в моих руках. Удар плетью, отозвавшийся спазмом внизу живота. — Блядь с большой буквы. Новые розовые отметины от ещё одного звонкого удара. — Конченная сука, которая блаженно течёт, когда я её выпарываю. Звуки плетки, ударяющейся о ягодицы вновь и вновь, сделали кожу ягодиц почти пунцовой. — Не сможешь у меня сидеть, в прямом смысле этого слова. Лязг пряжки ремня и резко вынутая пробочка вернули Гермиону в реальность от порки, в которую она погрузилась всеми мыслями. Малфой сплюнул на свой член, который был уже достаточно возбуждён, чтобы вонзиться в её подготовленное очко. — И мне плевать, что ты там будешь сейчас мычать или кричать. Терпи, блядь. Ведь для этого мы здесь, не так ли? Гермиона успела только жалобно вскрикнуть и заскулить под напором Малфоя, который ворвался в её задницу на всю глубину. Он вдалбливался в неё по самые яйца, заботясь только о своем удовольствии. Он вжал её в столешницу рукой, а другой продолжал покрывать её кожу шлепками ладони, которые звонко отдавались в сводах кабинета. — Узенькая до одурения, — долбёжка со звуком шлепков его бёдер о её ягодицы. — Не вздумай там обкончаться, тварь, — сказал он, оттягивая её волосы зажатые в кулак, чтобы удобнее насаживать её на член. Сложно было не кончить, когда она чувствовала что вся уже безумно мокрая. Взрывная боль, с которой Малфой вогнал в неё свой член, отступила, принося ей удовольствие. Она мазохистка и ненормальная. Хуже Малфоя, который сейчас ебёт её в анал. Ей стыдно и приятно одновременно. Как теперь смотреть друзьям в глаза после такого? Кто ж ей поверит, что она кайфует от его жестокости и унижения? Той Гермионы Грейнджер, которая тихо и скромно сидела в библиотеке, больше не существует. Сейчас есть только та, что сладко придыхает и стонет от очередного толчка члена в свой зад и удара ладонью наотмашь. Вбившись ещё несколько раз членом в тугой проход, Малфой с гортанным рыком выстрелил спермой внутрь неё и вышел, поднимая девушку со столешницы. Он развернул Грейнджер и вмазал ей болезненную пощечину, от которой она упала на пол. Затем плюнул ей на лицо, размазав всё это членом, который всё ещё был в следах спермы. — Грязный трах с болью, такого ты хотела, зубрила? Об этом ты грезила в своем дневничке? — с издёвкой спросил он и спрятал обмякший член в ширинке. — Вставай, приводи себя в порядок. Не смей пить обезболивающее и иди на ужин. Думаю, когда тебе предложит сесть рядом твоя убогая рыжая подружка ты с удовольствием ответишь ей что постоишь. И не забывай, что завтра мы снова встречаемся. Гермиона с трудом поднялась с пола, поправила на себе всю одежду и применила очищающее заклинание. Она робко взглянула на Малфоя, но тот достал сигареты из кармана пиджака и закурил, приоткрывая створку окна, не обращая внимания на Грейнджер. Его блондинистые волосы были беспорядочно взъерошены, а рубашка прилипла к спине от жара их совокупления. Драко был для неё загадкой. Парнем, который ей приносил ровно столько удовольствия, сколько и боли. А еще, он был очень красив и, наверное, она была для него недостаточно хороша. Девушка, падшая так низко в поисках удовлетворения своих тайных желаний. Она и вправду теперь в его клетке.