Учитель

Повествование ведется от лица Юлии Алексей добродушно предложил мне переночевать у них с Дмитрием. Время позднее, да и по такой темноте мой преподаватель побаивался ездить на своей «старушке», поэтому я, конечно, отговариваясь, все-таки согласилась. Спала я в соседней комнате, скрываясь от литератора – его брат понятия не имел, что мы встречаемся, и не должен был бы узнать раньше времени – Дмитрий держал нашу тайну строго в секрете и только между нами. Спала я плохо. Сны были размазаны, в общем-то, и снами это не назовешь. Какие-то разноцветные блики, мельтешащие перед глазами, и шум, неразборчивый и нечеловеческий крик звучал в ушах так натурально и естественно, что я запаниковала сквозь сон, дергалась, но не могла пересилить свой испуг и проснуться, приподнять затяжелевшие веки и увидеть перед собой реальность. Пот стекал по моему лицу, словно на меня с потолка падали капли ледяной воды; как из ведра, она не прекращали охлаждать мое лицо, падая и падая, попадая в полуоткрытые губы, которые замерли в таком положении в безмолвном крике о помощи. Я понятия не имела, что со мной происходит, пока чьи-то заботливые ладони не легли на мои горящие щеки. - Да у нее жар, - услышала я настороженный голос в полудреме. – Принеси жаропонижающее что-нибудь, Лех! – Дальше я ощутила на своих губах прикосновение чего-то тонкого, прохладного и хрупкого, как позже выяснилось, когда я все-таки сумела распахнуть в страхе глаза и еле-еле различить мужской силуэт в ночной темени, это был стакан с какой-то намешанной ерундой, называемой лекарственным средством. - Ты чего, Юльк? – Меня приподняли, заставляя сесть. В рот снова залили насильно какую-то гадость, пришлось проглотить. Мгновенно стало легче. – У тебя температура тридцать восемь. Скорую вызывать? – Дмитрий заботливо посмотрел мне в глаза, одной рукой придерживая меня, чтобы я не упала (голова кружилась, я не сдерживала равновесие), а другой рукой дотягиваясь до настольной лампы и включая ее. - Не надо скорую. - Панический страх душил меня об одном напоминании о больничных стенах, запахе спирта и шприцах, что неаккуратно вонзают холодными иглами мне в кожу. Что угодно, но не больница, что угодно, но не врачи с ядовитым оскалом. – Можно как-то сбить температуру? - Можно, - кивнул он спокойно. – Таблетки вряд ли помогут. Это так, временное действие. Мама в детстве окутывала меня тканью, смоченной в уксусе. Это снижает жар, температуру, улучшает самочувствие без вмешательства врачей. - А ничего другого нельзя придумать? – тяжело вздохнула я. Меня пугало не то, что меня ждет данная процедура – родители также делали в детстве, и мне всегда становилось легче, - меня напрягало, что Дмитрий будет моим целителем. Насколько я помню, мне придется раздеваться. - Юля, ей-богу, ты как ребенок, - строго проговорил он, поворачиваясь в сторону дверей – Алексей взволнованно смотрел на меня и вертел в руках сотовый телефон. – Выбирай: больница или обматывание. До родителей тебя везти далеко, да и моя машина не настолько комфортная для перевоза больных. Отопление там слабое, тебе станет еще хуже. - Ну, ладно… - растерянно пробормотала я. - Ну и славно, - улыбнулся Дмитрий и встал с кровати. Он наклонился ко мне, нежно поцеловал в щеку и заботливо опустил меня обратно на подушку, отодвигая одеяло в сторону и приказывая охладиться. – Сейчас, приготовлю всё для процедуры, ты пока полежи. - И вышел из комнаты. Леша стоял в дверях и наблюдал с поглощающим интересом за этой картиной. Удостоверившись в том, что Дима скрылся на кухне, обыскивая ящички в поиске уксуса, парень присел рядом со мной и внимательно посмотрел на мое пылающее лицо. Непонятно, я просто плохо себя чувствовала или смущение опалило мои щеки своим дыханием? - Я не понял, сейчас принято, что учителя целуют своих учениц? – спросил он. Я ничего не ответила, закрывая глаза и откидывая голову, буквально прячась в этой мягкой подушке. - Ты же видишь, как мы сдружились. Тот же вопрос: разве принято, чтобы ученицы ходили к своим учителям на дни рождения или фотографировались на обложку для рекламы его тату салона? – Подала ослабленный голос я, отвечая язвительно. Молчать не было выходом, он слишком сосредоточенно сверлил меня ожидающим взглядом. - Да ладно, мне-то врать зачем? Дима с просто другом так бы не возился, - фыркнул он. – Он же старый, Юля. Найди себе более молодого ухажера. - Мне всего лишь двадцать пять, - послышалось из коридора возмущенно. Дмитрий зашел в комнату: на плече у него свисало махровое полотенце, в руках он крепко держал тазик, переполненный неприятно пахнущей жидкостью. – Выйди, девушку не смущай. - Так вы вместе? – обвел нас взглядом Алексей. – Я такое ожидал, но это очень неожиданно. Неожиданно осознавать, что мои предположения оказались верными. – Он не собирался покидать комнату, даже так, мне становилось еще хуже от того, что мы тянули с процедурой. Таблетка мне ни капли не помогла. – И что вас связывает: секс, одинаковые интересы, может быть, вам просто нравится внешность друг друга, вот и всё? Одинаковые интересы – вряд ли. Не думаю, что ты, Юля, любишь развлекаться с байкерами, гонять на мотоцикле и набивать тату. Внешность – тоже глупо. Кто из-за внешности будет рисковать своей репутацией в школе? Тогда секс. Вас связывает секс. Я прав? Не знаю, как описать то, что я чувствовала. Злость, ярость, разочарование или обиду за такие слова, услышанные в свой адрес? Он выставил меня с Дмитрием какими-то бесчувственными игрушками, которым важно только физическое удовлетворение. Ведь он не прав… он же не прав? - Леша, - на удивление спокойно сказал Дима, вздохнув. – Тебе не кажется, что это уже наше дело и ничье больше? Будь братом: не лезь. Парень молча встал и вышел из комнаты. Дверь за ним захлопнулась с яростью. Дима перевел растерянный взгляд на меня. - Это же не правда? – в пустоту произнесла я. Пелена перед моими глазами мешала видеть нормально, да и вообще соображать. Учитель неуверенно коснулся моей руки, подставляя ее под ласку своих мягких губ. Поцеловал мои теплые пальцы, бережно уделяя внимание каждому. - Ты сама должна выбрать правду, которая тебе нужна. Но для меня он не прав. - Мне нужно раздеться? – Мой голос был словно опустошен, когда я выдавливала насильно из себя этот вопрос. Нельзя прочитать эмоции, и то, что я чувствовала. Выяснять отношения: кто я для него, а он – для меня, - мне меньше всего хотелось с повышенной температурой. - Желательно до трусов, - пристыженно проговорил Дмитрий и опустил глаза. Не сказать, что он стеснялся. Нет. Как он может смущаться меня, когда мы уже видели друг друга обнаженными, и, хуже того, бесстыдно трогали в тех местах, которые скрываются под слоями одежды. Но его эмоции были слегка растерянными – значит, он переживал не за то, что чувствует сам, а прежде всего, переживал за то, что испытываю в себе я. Я чуть заметно кивнула и как беззащитная девочка встала с кровати, надеясь, что колени не подогнутся и удержат мое равновесие. - Тебе помочь? – Послышался заботливый голос Димы. Он заметил, как мне тяжко избавляться от лишних тканей на своем теле. Знаете, такое неприятное ощущение. Я вся вспотела, и пижама прилипала к моему телу. Создавалось впечатление: она крепко прилипла к телу, и если я резко дернусь или попытаюсь снять с себя одежду, то ткань оторвется от меня вместе с кусками кожи. - Нет, - коротко ответила я, потом смягчилась и натянуто улыбнулась: - Я сама, спасибо. Он промолчал, однако также не перевел свой устойчивый взгляд в противоположную от меня сторону. Молодой человек затаив дыхание следил за моими действиями, точно гипнотизировал и вынуждал сдаться, позволить ему вмешаться и помочь. Его взгляд был бережливым, и Дмитрий старался не пропустить ни единого моего движения. Где-то в пояснице зажгло, какая-то резкая, непредсказуемая боль, а за ней последовал разряд по всему телу. Меня как парализовало: я остановилась, руки опустила, и они болтались, подобно, как кости во мне исчезли, а все части тела стали податливыми и резиновыми, неживыми. - Всё, без возражений, - сурово проговорил учитель, становясь передо мной и бережно приподнимая мои руки над моей головой так, что я задела пальцами спутавшиеся каштановые волосы и неосторожно потянула на себя пряди, но все-таки повиновалась и выпрямилась. Я прикрыла глаза, когда ткань моей мягкой пижамы легла на мое лицо, в то время как учитель потянул ее и стянул через мою голову. Он аккуратно складывал кофту, стараясь вспомнить, как в магазинах красиво располагается одежда, но выругался и, скомкав, бросил на кресло предмет одежды. - Потом сложим, - приподняв на меня извиняющийся взгляд, сказал учитель. Я согласно кивнула. Мужчина присел на корточки и сцепил пальцы на моих бедрах, стаскивая медленно и неторопливо плюшевые пижамные штаны. Несмотря на свое смущение, я уверенно смотрела на его лицо, однако удавалось заметить лишь губы, что растянулись в замысловатой усмешке и порой ловить на себе короткие взгляды, полные любопытства. Он явно упивался тем, что вытворяет, и мне не с трудом догадаться, как нравится ему раздевать девушку самостоятельно. Даже тогда, когда я еле стояла на ногах и шмыгала носом, облизывая пересохшие губы таким же побелевшим от заболевания языком, я выглядела в его глазах объектом возбуждения. Это заметно по туману похоти в зелено-ядовитых, таких болотных и сверхъестественно красивых глазах, хоть и под пленкой цветных линз. Оставшаяся одежда бесшумно приземлилась на стул к остальным элементам пижамы. Учитель не поднимал на меня взгляда. Он сидел на корточках и рассматривал узоры на моем нижнем белье, и никакого извращения в этом, наверное, не было. Мужчина чуть приподнялся на цыпочках повыше и посмотрел на слегка выпирающий живот, пока не поцеловал нежно кожу, карабкаясь выше и выше, скользя крупными ладонями по моему разгоряченному телу, добираясь до округлой груди. Поцеловал обе груди, не намекая на близость. Якобы успокаивая, он поддразнил сосок и встретился с моими губами. Мы слились в горячем поцелуе. - Прости, - оторвался он от меня и нагнулся к тазику с уксусом, промачивая полотенце и выжимая его. – Я могу заразиться, да и с поцелуями не лучшее время сейчас, - пробормотал под нос Дмитрий. - С поцелуями можешь лезть ко мне, когда хочешь, но сейчас действительно не лучшее время. Я не хочу, чтобы ты заболел тоже. Мужчина улыбнулся и приложил мокрое полотенце к моей груди. Я поморщилась, чувствуя противный запах, от которого в горле застрял тугой ком и мешал нормально дышать. Этот аромат разнесся по всей комнате, мне даже вырвать захотелось, но сдержала рвотные позывы. - Холодно? – спросил он. - Очень, - прошептала я, пытаясь снять с себя полотенце. Дмитрий строго покачал головой, отрицая мое действие, и придавил ткань сильнее, чтобы плотнее была к телу. Я покрылась мурашками, но это приятнее, чем тонуть в собственном поту. К одному полотенцу прибавилось другое, затем – еще одно. Учитель повелительным тоном приказал мне лечь на живот, я повиновалась. Ужасная процедура. Я лежала перед ним голая, на животе, подо мной мокрые полотенца, пропитанные вонючим уксусом. Мурашками покрылась кожа, а в это время его руки скользнули по моим ягодицам, позже он также положил полотенца на нетронутые участки кожи. - Когда станет совсем холодно – скажи, и я сниму с тебя всё это. А пока терпимо – держись. Я тебя уверяю: станет легче. Ты вон уже посветлела лицом, а то бледная была, хуже смерти, - заявил мужчина и сел на стул, стоящий рядом с кроватью, на которой я расположилась как ленивая морская звезда, обмотанная полотенцами, и не в силах пошевелиться. - Воняет, - простонала я. – Открой окно. - Молчите, больная. Какое окно, когда у вас температура? На дворе, между прочим, зима, - ехидно улыбнулся он, отвлекаясь от чтения газеты и статьи из расследований известного журналиста по поводу ситуации в Украине. – Тебе как, лучше? - Не знаю, - попыталась пожать плечами я. Дело там, пожать плечами – я смущена, и будто приросла к матрасу, примерзла, ведь вместо жара теперь невыносимо холодно, до такого состояния, что зубы бьются друг о друга. - Давай температуру померяем. Дмитрий вставил градусник мне под мышку и поглядел на часы. - Через пять минут вытащу. – И вновь погрузился с равнодушием дочитывать статью. Температура снизилась до тридцати семи и пяти. Дмитрий нахмурился, вглядываясь в мои измученные глаза: - Полотенца снимать? - Пожалуйста, - выдохнула я. – Можно? - Можно, - кивнул он, помог мне встать и наконец-то избавил меня от этих мучений. Наполнил мне ванную, оставил наедине со своими мыслями. Я отмыла от себя этот душащий запах уксуса, до этого времени ощущала себя уткой, которую вот-вот засунут в духовку. Да, такие ассоциации в бреду у больного человека возникают. Уснула со спокойствием, только уже в комнате учителя и на его груди. Проснулась в десять утра, позавтракала, привела себя в порядок, разумеется, перемеряла температуру – чудеса! – тридцать шесть и пять, на градус ниже нормы. Однако Дима, подвезя меня домой, уговорил еще полежать дома, чтобы через два дня явиться на учебу и на его урок. - Может, заглянешь? – осведомилась я, выходя из машины. – Папа будет рад тебя видеть. Он устало взглянул на часы. - Да, всю ночь с тобой не спал… - Ну, пожалуйста, - взмолилась я. Учитель молчаливо вышел из машины, хлопнул дверью и извинился сразу же перед своим старым автомобилем, что больше он так жестоко обращаться с ним не будет. Я смотрела на эту сцену с упоением и улыбкой на губах. Дима взглянул на меня и рассмеялся: - Я нормальный, правда. - Я заметила, - хмыкнула я, и, перепрыгивая через сугробы, добралась до дверей. Мужчина последовал за мной. Встретил нас мой отец. Он восхищался Дмитрием, особенно после того, как учитель рассказал ему о последствиях прошедшей ночи. Нет, конечно, он не признался, что обматывал меня, обнаженную, по бабушкиному способу уксусом. Сказал, что всю ночь возился и лечил меня таблетками, молоком с медом и теплой ванной. - Пройдемте, теперь мы обязаны вам, - вежливо пригласил на кухню отец Дмитрия. - Что вы, для меня работа помогать своим ученикам, - он странно покосился на меня. Его губы дрогнули, - даже вне школы. Знала я: хорошими моментами в жизни долго не насладишься. Мы с учителем моментально замерли в дверях, смерив друг друга настороженными взглядами, и перевели внимание на человека, нашего сегодняшнего гостя. Он развалился по-хозяйски на маленьком диване, но, увидев нас, хлопнул в ладоши и ядовито улыбнулся. Он ведь обещал, что отомстит и заставит меня быть с ним. - Дмитрий Алексеевич! – Парень вскочил с дивана и с объятиями бросился на учителя, неплохо играя роль его честного друга и преданного ученика. – Какая неожиданная встреча в доме Юлии, вы не находите? – оскалился Кирилл. Это не к добру.