Ценой своей жизни 4. Ошибки прошлого.

Когда Кристен с Фрэнки уехали, как раз наступило время обеда Гарри. Разогрев бульон, и порезав два ломтика хлеба, я побрела с подносом, наполненным неразнообразным обедом сына, на второй этаж. Пойдя до комнаты парня, ногой слегка стукнула по двери. Дверь приоткрылась, и в коридор выглянула голова Томсона. - Обед? - спросил он. Я кивнула. - Ты сам-то есть хочешь? - тихо спросила у друга. Тот не ответил. - Иди, если хочешь, на кухне остался мясной пирог, Крис приготовила пару часов назад. Чай себе сделай… - Джаред хотел возразить, понимая, о чём это намекают, а я умоляюще произнесла: - Пожалуйста! Я его сама покормлю! Пожалуйста…. Я нуждаюсь в этом. Он нуждается…. Томсон сжал губы в тонкую полоску и тяжело вздохнул, а я не унималась: - Вы же сами с Куртом говорили, что ему легче. Он уже не такой агрессивный. Да и сейчас он самый спокойный. Пожалуйста, Джаред! Недоверчиво взглянув в мои глаза, Томсон снова вздохнул и промямлил: - Если ты Курту не скажешь… Я растянулась в благодарной улыбке: - Спасибо!.. - И, прошу тебя, будь аккуратнее! Если что, кричи. Я закатила глаза, а Томсон слегка ухмыльнулся. Пропустив меня в комнату, пробормотал что-то похожее на: «А я действительно жутко хочу жрать», и вышел. Гарри всё так же сидел, прикованный к батарее наручниками. Обе руки на запястье были забинтованы мной. Сын, облокотившись о стену и закрыв глаза, что-то бормотал себе под нос, явно меня не замечая. Весь бледный, синяки под глазами. Джинсы все разорваны, майка заляпана кровью, и на груди большая дыра. Вид жутковатый, если честно. Присев перед парнем, и положив поднос рядом, я тихо шепнула: - Гарри… Бормотания под нос прекратились. Сын замер. - Я обед принесла. Кушать пора. Ноль внимания на слова. - Милый… будешь есть? - Голос предательски дрогнул. Светло-карие глаза парня приоткрылись. Найдя меня взглядом, он промямлил что-то невнятное, но явно положительное, и попытался сесть поудобнее. - Хорошо, - прохрипела я. - С хлебушком будешь? - Да, - наконец-то вразумительный ответ. Он протянул мне руку ладонью вверх. Я положила в неё кусочек хлеба и получила почти внятное: - Спасибо, мам... Слегка улыбнулась его словам. За всё это время я ни слова не слышала от него, тем более «мама», а сейчас как бальзам на душу. - Открой рот, - попросила я. Сын послушно выполнил мою просьбу, и я влила в него ложку тёплого бульона. Дождавшись, пока Гарри прожует хлеб, снова ложечка. И ещё… и ещё…. Когда бульона осталось совсем мало, парень немного отвернулся, мол, хватит, наелся. Закрыв лицо свободной рукой, он судорожно всхлипнул, от чего в сердце у меня больно ёкнуло. - Милый, ты чего? - пролепетала я, поглаживая прикреплённую наручниками руку сына. - Мне… мне так стыдно, - прохрипел тот. - Стыдно… - Ну… что ты? Всё хорошо, - заикаясь, дрожащим голосом проговорила я. - Всё наладится, вот увидишь. - Стыдно… очень стыдно, - всё бормотал тот сквозь всхлипы. - Ничтожество… стыдно… - Гарри, хватит, - умоляюще произнесла я, не в силах наблюдать за этим. Теперь моя рука стала гладить сына по голове, а тот продолжал повторять: - Стыдно… как же стыдно… - Прекрати так говорить… Внезапно он перевёл на меня свои мутные заплаканные глаза и прохрипел, указывая свободной рукой на дверь: - Иди… не смотри на меня… иди!.. - Но… Гарри. - У самой слёзы потекли по щекам. - Иди! - он уже кричал. - Иди, кому сказал?! - Сэм, всё в порядке? - услышала сзади. Я резко вскочила и взяла поднос с грязной тарелкой. Обернувшись, увидела Джареда, который обеспокоенно смотрел то на меня, то на Гарри, держа в руке кусок мясного пирога. - Да… я… я уже ухожу, - выдавила я и заставила ноги уйти прочь из этой комнаты, хотя материнское сердце бунтовало, жутко желая остаться с сыном. «Стыдно… стыдно», - всё вертелся его хриплый голос у меня в голове, от чего становилось ещё больнее на душе. Бедный мой мальчик…. А я даже не в силах что-нибудь сделать, чтобы предотвратить все эти его мучения, которые причиняют боль не только парню, но и мне с Кристен. Господи, когда же это всё закончится?