Enjoy the silence

      Взор направлен прямо в чашку, что стоит перед ним. Чуя не собирается поднимать взгляд, а, напротив, сильнее зажмуривает глаза. Кое пришлось прервать трапезу, точнее это сделал ее звонящий телефон. И это толкает на внушительную мысль: «Работа?».       Чуя чувствует, что ужин вот-вот закончится. Мать сидит напротив и пристально вглядывается в его настороженное лицо, тем самым вгоняя в агонию Накахару. Он скрестил под столом пальцы и вел отсчет времени, всем сердцем желая, чтобы этот угнетающий момент поскорее закончился. — Все в порядке? — мать отвлекается на вошедшую в кухню девушку.       Кое стоит, облокотившись о стенку и едва удерживаясь от зевания. Она положительно кивает, но не спешит присаживаться. — Можем продолжить наши разговоры завтра?       Чуя понимает ее усталость. Хоть он и сам рвется поговорить с ней, но только вдвоем. Парень не собирается препятствовать ее решению. За одну ночь ничего масштабного с ним не случится.       Разговор отложен.       Сестра ушла спать, обещая утром обсудить все. Абсолютно все, даже космос, который в детстве так притягивал Чую. Эта новость вселяла приятное облегчение. Он давно этого ждет.       _________________________       Лежа на кровати, парень понимает, что назойливые чувства так и норовят вспыхнуть вновь. Накахара старается держать это под контролем, но, к его сожалению, эти усилия бесполезны. Причина тут проста и ясна.       Днем Чуя вежливо, как тактичный человек, отправил любезный вопрос: «Где носит?». И второе утверждение, благотворительного характера: «Я тут тебя продал, нужно чтобы товар явился».       Уже ненужный ответ, спустя клятых десять часов, застал парня врасплох: «Можешь уже сказать прямо, что скучал, любимый». — Любимый? Ты охренел? — вполголоса реагирует Чуя. Он не замечает за собой этой растянутой улыбки.       Душа настойчиво требует продолжить словесную игру. Парень, недолго думая и получше усаживаясь, печатает ответ. Чуя: и что мне за это будет?       После того, как высветилось ожидаемое «отправлено», Накахара сразу же отвлекается на шум со стороны открытого окна. Ночью ощутимо поднялся ветер. Возможность заболеть от сквозняка явно не в топе лучших. Вставать после того, как хорошо расположился, не хочется, но что поделать. Парень лениво поднимается, а после потягивается: видать, спину разминает. Накахара тяжелыми шагами подходит и закрывает окно. Вернувшись и плюхнувшись обратно на кровать, Чуя видит новое уведомление.       «Ожил, смотрю» РСД: поцелуй от любимого?       Пора завязывать. Ч: фу, я не согласен.       Накахара краснеет не от чужой фразы, а от того, что чуть не представил эту карикатуру. РСД: тогда я подаю на развод. Ч: я не помню, чтобы мы женились.       После этого сообщения Дазай прекратил писать.              Минута. Две. «Задолбал». Ч: что, дар речи потерял?       Таким тонким предложением Накахара случайно поставил галочку над пунктом «телефонный разговор». Как коварно со стороны Дазая сейчас набирать. «Мерзавец». — Я вроде говорил не звонить? — Чуя, не задумываясь, берет трубку и сразу выбрасывает напоминание.       С той стороны слышится тяжелый вздох. Парень насторожился. — А я попрошу тебя не писать, — чужой голос непривычно низкий, и это принуждает Накахару сглотнуть.       Чего?       Чуя не ожидал такого приветствия. Он резко изменился в лице. Расслабленное выражение переросло в яркий напряг. От такой интонации внутри парня что-то осязаемо екнуло, словно хрупкую игрушку сильно встряхнули, вследствие чего там откололась деталь. — С тобой все хорошо?       Вопрос со звездочкой. — Я так не думаю.       Пока Осаму что-то невнятно тянет, у Чуи замедляется дыхание. — …Эй? — Прости, сегодня… — ужасное начало. — Что? — Накахара обнаружил, что в горле пересохло, поэтому вопрос вышел неслышным. — Я принял иное решение, — секундой позже звучит абсолютно непринужденный голос. — Это будет сюрприз!       Сначала облегченный выдох. — Хорошо…        Но за тем вырывается озлобленное: — Издеваешься?! — Ага, — с нескрываемой, а, напротив, показной насмешкой отвечает Осаму. — Но, прежде чем ты меня заблокируешь, я действительно не могу печатать.       Чуя молчит пару секунд. Он окунулся в воспоминания, где начинался их разговор еще в чате. Поразмыслив, говорит провокационное предложение: — Если хочешь слышать мой голос, то так и скажи, любимый.       Смех слышится незамедлительно. И парню вдруг тоже захотелось поддержать такое веселье.       Резвая нота длится недолго. — Хочу.       Накахара не то, чтобы был не готов к такому ответу, просто само его звучание смутило. Чуя по привычке кусает внутри щеку, а живот живет своей жизнью и напрягается. — Хотеть не вредно.       Идея, как разбавить неловкий момент, к Дазаю прилетает внезапно. — Чу-уя, — тихо растягивает имя Осаму, — как ты относишься к космосу?       Возникло жестокое чувство дежавю. — С чего это ты спросил? — Накахара не отвлекается на другие мысли, теперь около него кружит только эта. — Интересно стало.       Интересно? — Я… — ответ на воистину глубокий, по мнению Чуи, вопрос сразу сказать тяжело, — наверное, он завораживает, — Дазай продолжает слушать, тем самым толкая парня на продолжение. — Но, думаю, одновременно пугает. — Неизвестность пугает? — уточняет, присаживаясь на кровать. — Да, и то, что нам никогда не узнать все это даже наполовину. — И все же…? — Осаму продолжает за него. — И все же неизвестность притягивает. — Чуя запускает пальцы в волосы. — Знаешь, — Дазай внимательнее прислушался, — это будет глупое сравнение, но это как с людьми. — Почему ты так думаешь? — этот вопрос почти льстит Накахаре, и он расслабленно отвечает. — Когда мы встречаем человека, о котором ничего не знаем, порой нам становится безумно интересно его узнать. Но… — Но людское сознание настолько неизвестное, как та же галактика? — Да! — парень вскрикивает довольный тем, что его правильно поняли. — Ведь бывают у нас моменты, когда даже мы, владельцы, удивляемся от своих мыслей… — Своих действий… — продолжает Осаму. — Слов… — Возможностей, порывов… — Да, Дазай, — соглашается Чуя, — я не думаю, что человека можно изучить на все сто так же, как и космос. Но при этом… — Нам безумно любопытно понять хоть что-то…       Накахара блаженно улыбается и закрывает глаза. — А все же с тобой можно и нормально говорить.       Осаму внешне остается спокойным, но внутренняя сторона могла бы его выдать с потрохами. Это чертовски, мать его, приятно слышать. Учащенное сердцебиение неспроста ведь? — Ха-ха, может быть.       Вместо того, чтобы нырнуть лицом в подушку, Дазай решает не сидеть на месте и хоть как-то себя проветрить. Через минуту по этой причине оказывается на кухне, не переставая говорить какой-то бред в трубку.       Парень открывает верхний шкафчик и пытается достать оттуда тарелку. За первой почему-то тянется вторая, керамическая, и Осаму забывает, что телефон зажал между ухом и плечом. Рефлекторно дергается, дабы спасти посуду, целеустремленно летящую вниз. Ее получается словить, но телефон становится жертвой приношения и падает на пол. — Черт, — ругается ошеломленный Дазай, выпучив глаза вниз. Поза его сейчас выглядит забавно. «Ну кто как не я так убого сгруппируется?»       Вниз экраном полетел. Будто то самое страшное предсказание от гадалки на рынке сбылось.       Чуя на другом конце сначала дернулся от звука удара. Далее уже злобно хмурится и активно пытается дозваться товарища. — Офигел… падать? — тишина. — Я не хочу быть свидетелем твоей смерти! — в ответ уже провоцирующее молчание. В попытках придумать еще что-то вырывается последняя ересь. — Я тебя сам лучше грохну, не смей!       Осаму, не смотря на устройство, берет телефон в руки и успевает услышать последнюю фразу. — Умереть от рук Чуи? Уу… — недовольно тянет Дазай, сидя на полу. — Ага-ага, — скучно соглашается, отмахиваясь одной рукой, — я тоже не в восторге марать руки об тебя. — Я думаю, что тебе понравится мой вид на следующей встрече. — Чего? — Чуя замер в удивлении. — Да так… — Хреновый из тебя интриган, что уже учудил?       Осаму в ответ подозрительно хихикает. — Ну и молчи. — Ну и буду, — шуточно надуто говорит Дазай, поднимаясь на ноги. — Опять свою траву китайскую делаешь? — ориентируется Накахара по услышанному звуку щелчка чайника. — Я думаю, что тебе она понравилась.       Отрицать тут бесполезно. — Правильно думаешь.       _________________________       Школьная столовая — лучшее место для различных происшествий. И Чуя, который не фанат подобного, очутился тут каким-то загадочным образом. И ладно бы он с кем-то, но одному сюда прийти кажется знаком того, что Накахара потихоньку теряет рассудок. В одной руке несчастное яблоко, во второй телефон, с которого взгляд не сходит. А зря, это стоило ему нервной клетки.       За плечо хватают из-за спины, и громкое «Чиби!» прямо над ухом заставляет парня шокировано подпрыгнуть. Накахара, оклемавшись, разворачивает голову в сторону раздражителя, уже зная, кто осмелился на такой поступок. — Я смотрю, ты совсем… — прерывать предложение не хочется, но приходится.       Перед глазами всплывают возможные варианты ответа. Посмеяться? Иронично пошутить? Адекватно отреагировать? Именно в такие моменты критическое мышление говорит «au revoir», и Чуя вываливает смертельное комбо. — У тебя и в мозгах бинты? — разглядывает он белоснежный гипс на левой руке одноклассника. —Как, — скептично поднимается бровь, — просто скажи, я даже на диктофон запишу, — Накахара включает специальную программу, показывая, что серьезно настроен, — вот.       Дазай подхватывает и вальяжно присаживается рядом. Колено упирается в чужое, но внимание на это не переключается лишь у Осаму. — Значит, так… — начинает он свой трагический рассказ. — Это был холодный вечер вчерашнего серого дня… — Ага, уже записываю. Давай к сути. — Любопытство берет верх. — Не перебивай, — отнекивается Дазай. — Так вот, шел я, значит, на кухню, и вдруг почувствовал, что мои ноги не соприкасаются с землей. — Накахара делает драматический жест, прикрывая ладонями половину лица. — И вот, момент — я уже лежу на полу, истекая кровью…       По ляжке Осаму прилетает болезненный удар, от которого собрались слезинки в уголках карих глаз. «Когда он успел замахнуться?!» — Больно, черт! — сцепляя зубы, шипит парень.       Окружение для них размыто. — А ты не преувеличивай, — перечит Накахара. — Продолжай, дорогой. — Я упал на руку. Дополнительная информация: споткнулся о портфель. — На кухне? — почти недоверчиво переспрашивает и сам же дает ответ. — Хотя неудивительно в твоей-то истории. Это тот сюрприз, о котором ты ночью так таинственно говорил? — Он самый.       Чуя не признает этого в жизни, но он бы не хотел сейчас видеть итак забинтованного парня в гипсе. — Правосудие существует все-таки.       Осаму смотрит на Накахару и видит эту улыбку, которая ранее была скуднее. И в данный миг, на подсознательном уровне, ему нравится то, что он наблюдает. — Сегодня будет игра? — Как без этого, — почти тяжело выдыхает парень.       Дазай чувствует чужую, быстро промелькнувшую тоску, но пока решает не говорить об этом. — Приветики? — рядом разрывает их молчание голос.       Оба разворачиваются. Юан стоит в достаточно неуверенной стойке, но и помимо этого взгляд гуляет где-то не в этой стороне. — И тебе еще раз, — Чуя указывает рукой на место рядом. — Присаживайся? — Ой, спасибо.       Осаму после ее появления заметно перестал подавать признаки своего существования. — Оу, а ты где руку успел сломать? — замечая парня, девушка задается якобы важным для нее вопросом. — Упал, — коротко реагирует Дазай и уже собирается встать. — Куда? — Чуя, откровенно говоря, не понимает этого действия, вот и останавливает. — Скоро звонок, не хочу опоздать. — Ну хорошо, давай тогда.       Осаму, идя по коридору, недоумевает. Ему неприятно, что их с Чуей разговор так нагло прервали. Винить девушку он не хочет, ведь откуда ей знать, о чем они говорят: важное то или нет. Но он будет это делать как минимум из-за того, что она его раздражает. Причем не просто так. «Она глупа, смешна и жалко выглядит».       Он не боится, что она влияет как-то на того же Накахару. Но Осаму непростительно уверен, что рядом с Юан у Чуи улыбки нет. Только скованность. И впервые в жизни он действительно ставит вопрос о справедливости.       _________________________       Тонкие, изящные пальцы держат ручку, под которой лежит блокнот, а в нем детально нарисована кость. Биология. Осаму глядит на часы, еще пять минут. Побег с дополнительных уже обыденность, которую парень практикует почти каждый день. Разве что когда Чуя тоже приходит сюда, он не уходит.       Даже пощелкать нельзя, тут дурацкий колпачок. Несколько часов назад Осаму думал, что быстро остынет, но нет, не сегодня. У парня уже триггер на имя Юан выработался. Что-то слишком много ее сегодня перед глазами. «Что, Ширасэ нет, так ты сразу к другому?»       «И когда меня так начало задевать чувство несправедливости?» — сам себе подножку этим вопросом ставит. Дазай находится на стадии — «не понимаю возникнувшее чувство». — Чувство, твою мать… — шепотом себе под нос повторяет.       И он бы себе сказал радоваться, но не сможет. Оно заставляет его стать эмоциональнее, чем есть, чем нужно. И все вроде бы начиналось постепенно, но параллельно невыносимо быстро развилось. Чувство… Какое?       В конце концов, шатен втихую покидает аудиторию. И в этот раз все по-старому. Снова пустой коридор, который все глубже подталкивает в омут тяжелых мыслей. И чем ближе он к нужному кабинету, тем ярче слышится дурманящая музыка в беззвучном пространстве.       Нужная дверь закрыта, но не на замок. Осаму аккуратно открывает ее и не рвется показываться. Тихо вошел и закрыл за собой дверь, останавливаясь почти в проходе. Дазай видит худую, в черной свободной футболке спину Накахары. Волосы собраны в пучок открывая тонкую шею. Кабинет, как всегда, в полумраке. Темные шторы висят там, где окон нет. Черные стены, такой же потолок и дубовый пол.        Мелодия в самом разгаре, кульминация. А Осаму не шевелится, боясь, что даже так его услышат и завораживающий момент прервется. И все же он немного подходит сбоку, скользя взглядом по чужой руке, пальцы которой плавно перебирают клавиши. «Даже картины святой Цецилии не сравнятся с тобой, Чуя».       Это завершение игры. Дазай уверен, что это только первая мелодия за сегодня, значит, будет продолжение. Но вместо этого Накахара, не оборачиваясь, задает вопрос: — Давно стоишь тут? — Достаточно, чтобы насладиться, — врет Осаму.       «Достаточно никогда не будет» — Я думал, что ты придешь позже. — Но, вероятно, тебя терзали сомнения, — Дазай подходит почти впритык и наклоняется к уху, шепотом продолжая, — дверь была открыта. — Думаю, я просто забыл провернуть ключ.       Ложь: ключа там не было.       Звучит короткое, но до мурашек сильное: — Врешь, Чуя. — Пусть будет так, Осаму, — не в силах спорить с ним, меланхолично соглашается Накахара.       Дазай впервые слышит свое имя из его уст. После Оды и кроме Мори никто не смел так делать. Но оно настолько его цепляет именно в произношении Накахары, что хотелось бы услышать повтор еще не один десяток раз.       Чуя не противится своим мыслям и поворачивается лицом к лицу. — Что тебе сыграть?       Температура тут ощущается намного выше, чем в холодном, безлюдном коридоре. Осаму не торопится с ответом, разглядывая вместо этого глаза, губы и шею человека напротив. Чуя это понимает, но не предпринимает попытки увильнуть от взгляда. Между ними от силы двадцать сантиметров. Дазай стоит, склонившись, черное пальто закрывает вид на все, что за ним. Если смотреть с другой стороны, оно закрывает и сидящего Накахару.       Чуя проигрывает и метает взор куда-то в район ключиц, плавно переходя к вопросу. — Дома, когда ты один, ты их снимаешь? — Нет, — звучит брезгливый ответ. — А ты свои перчатки? — Иногда.       Осаму не может так, ему хочется дотронуться. Он в противоречие своему здравому уму плавно поднимает свободную руку, тянет ее и через секунду берет чужую кисть, которая легко поддается. Чуя наблюдает, как загипнотизированный, не сводя глаз. Дазаю и одной руки достаточно, чтобы ловко отстегнуть кнопку перчатки. Он не отвлекается от своего занимательного процесса. Накахара молчит. Давно закопанные чувства решили выйти из этой адской преисподней разума всего в один миг.       Дазай стягивает ненужную вещь с руки. Перед глазами открывается то, что заставляет его задуматься. Чуя резко очнулся от этого странного наваждения, но уже поздно что-либо говорить. Оба могут сейчас смотреть на мелкие синяки на тонких пальцах, небольшие шрамы, словно от ударов, и не только. Множество глубоких, но маленьких порезов. И это то, что копится на этой коже долгие, неприятные годы.       Накахара не отдергивает руку лишь потому, что ее тянут еще выше. Осаму, разглядев ее, в последний раз смотрит в голубые глаза. Не видя там отторжения, он позволяет губам мягко соприкоснуться с тыльной стороной чужой ладони. Чуя не шевелится, не дышит, ничего не говорит от шока. Мысли сбежали из головы в какую-то бездну, все до одной, оставляя парня ни с чем внутри. — Не надевай их больше, Чуя, — шепчет Дазай, пока Накахара пытается прийти в себя, осознать произошедшее, — хватит прятать прошлое за перчатками. — Тогда, — точно так же отвечает он, — прекрати носить эти бинты. — Я прячу не прошлое…       Чужая рука сжимает кисть Осаму. — Ты прячешь все времена. — Но это не повод тебе делать так же.       Накахара делает вдох, а затем неожиданно встает и шагает прямо на Дазая, подталкивая его в грудь к тупику. — Думаю, это будет нечестно.       «Я тоже так думаю».       Чуя улавливает запах мужских духов и ловит себя на мысли, что они ему нравятся. Он приподнимается на носках, чтобы нормально дотянуться к чужой шее. Собственный глубокий вдох сдает мотив. — И что же мы будем делать? — смотря на чужую макушку, Осаму расслабляется. — Поживем для начала… — А потом?       Оба ухмыляются одной и той же улыбкой. — А далее я найду способ сорвать их с тебя.