Дисфория

      Эдгар сразу же оборачивается на давно забытый годами, но такой до боли знакомый его сознанию голос. Перед ним вновь оказывается странный мальчик из детского сна, образ которого он не раз вырисовывал на бумаге. В последний раз написал довольно жуткую картину с его участием, все полотно было окрашено в черные оттенки, а сам силуэт "Солнышка" был белый, словно лучик среди непроглядной тьмы. Лицо Эдгар размазал резкими и небрежными движениями кисти, изобразил все так, как ему мерещилось на их недавнем семейном ужине. Вскоре эту картину пришлось спрятать, ведь из-за её присутствия парню всегда казалось, будто бы этот неизвестный наблюдает за ним, следит за жизнью уже повзрослевшего мальчишки. С навязчивыми мыслями было тяжело справиться, они будто бы давили на его голову с такой силой, что она готова была треснуть от одного только взгляда на своё же собственное произведение искусства. Идея избавления от рисунка пришла быстро, и Эдгар безжалостно разорвал его в клочья, оставляя покоиться в мусорном ведре. Родители тогда сильно удивились такому выпаду их сына. Никогда прежде юноша не был так раздражён, а круги под глазами явно давали понять, что тот провёл бесчисленное количество бессонных ночей из-за своей же больной фантазии. Но он лишь отнекивался от матери, что единожды удосужилась спросить у своего чада о нужде в помощи.       Неужели этот неизвестный обозлился на него за такой поступок и поэтому явился во сне? Эдгар насторожился. Небо вдруг сменилось в оттенках, его нежно-розовый цвет плавно перетекал в темный и мрачный, а надвигающиеся тучи заслонили единственный путь к свету. Стало прохладно, будто бы на них прямо сейчас свалится сильный дождь и начнется гроза. Ему нравилось слушать раскаты грома, но сейчас безумно хотелось вернуть недавнюю теплоту и снова "искупаться" в цветах.       — Твои эмоции влияют на здешнюю атмосферу. Расслабься — и все вернётся на круги своя, — его голос отдается эхом и слышится будто бы отовсюду. Эдгара это не пугает, наоборот расслабляет и вынуждает успокоиться.       И он слушается его, сам не понимая почему, но идёт навстречу, хватаясь за протянутую ему ладонь. Серые облака рассеиваются, словно исчезают по щелчку пальца. Все становится вмиг таким же, каким и было до прихода этого неизвестного. Эдгар наблюдает за происходящим с открытым от удивления ртом, будто бы он маленький мальчик, которому родители только что купили огромный радужный леденец на палочке. Безликий парень лишь смеётся, продолжая вести его куда-то за собой. Так они минуют этот цветочный луг, оказываются в другом, не менее волшебном месте. Все вокруг такое нереальное, и Эдгар прекрасно это понимает, но он не может устоять перед желанием остаться здесь на подольше с этим странным другом. Юноша срывается на бег. Его ноги иногда проваливаются в мокрый песок, но это совсем не волнует счастливого паренька. Морская вода ярко освещалась со дна, будто бы там где-то находилось свое особенное непотопляемое солнце. Вид завораживал, а до парня вдруг доходит осознание того, что он попал в собственный воображаемый мир, некогда придуманный в детстве. Он также неоднократно присутствовал на его творениях.       — Знаешь, а в твоей внешности что-то изменилось. Но смотрю на тебя и не могу вспомнить, что именно, — сказав это, Эдгар вдруг останавливается, совсем позабыв, что отпустил чужую руку ещё в самом начале своего "забега" по пляжу. — Даже имени своего не скажешь? А мне ведь так интересно…       Но в ответ лишь звонкий смех и резкая вспышка белого цвета перед глазами.       Эдгар и не успевает опомниться, как картинка перед ним расплывается, и неприятная трель будильника заполняет некогда идеальную тишину, воцарившуюся в его комнате. Он трёт свои веки, стараясь сосредоточиться на реальности, но в какой-то степени Эдгар всё ещё пребывал в своем мире грез. Всё началось слишком быстро, абсолютно так же и закончилось. Странное чувство неприятно сдавливало его грудную клетку, а всё потому, что его вопросы так и остались без ответов. Было ощущение, будто бы там он провел всего пару минут, а на деле прошла целая ночь.       Ему казалось, что если он избавится от своей "проклятой" картины, то навязчивые мысли исчезнут, но его мозг, кажется, решил распорядиться по-другому. Парень не привык отчаиваться, но отрицать странности, происходящие с ним в последнее время, уже и сам Эдгар не мог.       Снова весь день придется думать о том, почему именно такой сон пришёл к нему этой ночью, а утруждающие мысли лишь прибавлялись. Справиться с ними в одиночку уже было ему не по силам. ***       — Жесть, у нас впервые в жизни одинаково отменили уроки. В школе что-то произошло? Я просто сразу из класса рванул, когда классуха начала называть дежурных, поэтому ничего не знаю, — Фэнг эмоционально жестикулировал, вероятно, он действительно был рад, что их классы отпустили домой аж с трёх уроков.       — Без понятия, я тоже сбежал со своей ненавистной химии, — Эдгар хмыкнул при упоминании самого худшего, по его мнению, предмета в школе.       — И я слышу это от будущего врача? Ужасно, Эд, ужасно. Людям нужно бояться таких, как ты.       Черноволосый разглядывает свои потрепанные кеды, размышляя над словами друга. Все равно эту профессию ему внедрили родители, тяги к этому делу у юноши совсем не было.       — Ладно, забей. Думаю, что могу пригласить тебя в гости. Ну, раз у нас так совпало, да и дома нет никого… Я тебе хоть свою комнату покажу. Впервые за столько лет, хах.       Счастье Фэнга не описать словами. Если бы Эдгар его не успокоил, этот сумасшедший бы раскричался на всю улицу от своей безудержной радости. Так и пришлось двоим парням быстро бежать до квартиры черноволосого, потому что этому неугомонному нужно было как можно скорее добраться до своей цели.       Время, которое Эдгар проводил вместе со своим другом, всегда было особенным. Этот день не являлся исключением. То, как Фэнг рассматривал содержимое его личного уголка, он не забудет никогда. Ни один плакат на стенах не остался незамеченным и не обсужденным, некоторые картины, которые Эдгар забыл убрать куда подальше, также получили достойную похвалу, из-за чего парень даже смутился. Ему крупно повезло, что Фэнг случайно не наткнулся на какой-нибудь свой портрет. Такая своеобразная коллекция хранилась в самом укромном месте его шкафа, так что в её надёжности Эдгар не сомневался.       Прервал друзей лишь звук в замочной скважине и женский голос, иногда прерываемый лопающейся жвачкой. Они оставили дверь в комнату открытой, так как дома больше не было людей. Эдгар быстро соскочил с кровати, чтобы запереться и спрятать Фэнга от глаз своей сестры. Стоило ему только потянуться к замку, как упоминание собственного имени заставило его остановиться, а услышанное в дальнейшем и вовсе бросило парня в холодный пот.       — Мало вы, видимо, над моим братцем в детстве издевались, что-то у него больно спокойная жизнь. Ты мне обещал, что вы его зачмырите до такой степени, что он из дома выходить перестанет, будет каждого переулка шугаться, — она сделала паузу, небрежно швыряя свои туфли в прихожей, продолжая обращать своё внимание лишь на собеседника в телефоне. — Ладно, давай остальное лично обсудим на нашем месте. Все равно ведь уроки отменили из-за неполадок с трубами, вдруг Эдгар домой скоро припрется. Я переоденусь и буду там. Все, целую, поторопись.       Речи двоих "голубков" слушать более не было сил. Ему крупно повезло, что Фэнг помог как можно быстрее собрать вещи первой необходимости в рюкзак и после ухода Биби проводил мальчика до собственного дома, который, кстати, был шикарным из-за денежного состояния его родителей.       Идти было далеко, но его мало волновала усталость в тот момент. А если быть точнее, то его вообще ничего не волновало, кроме Фэнга, что всю дорогу без устали пытался вбить в голову Эдгара слова поддержки. ***       Дни в преддверии новогодних каникул всегда восхищали Эдгара, дарили своё особое положительное настроение, которое можно было ощущать лишь раз в году. В душе хладнокровного подростка навсегда останется это чувство праздника, то, как в детстве он безумно радовался наступающему на пятки торжеству, при котором вся его семья собиралась вместе, украшала дом, готовила различные блюда, которые позже с удовольствием уплетались всеми присутствующими. Детство – особое мгновение в человеческой жизни, полное надежд и мечтаний, в котором даже самые страшные или расстраивающие события не кажутся такими непреодолимыми, а глаза ребенка накрывают родительские руки, чтобы их чадо не познало ужасы существования в столь юном возрасте. В какой-то степени это даже обязанность родителя – не сломать крошечное создание раньше времени. Эдгар не входил в число счастливых и сохранённых от боли детей. Его родители не были плохими. Наоборот, отец и мать следовали стандартам, пытались опекать своих детей на максимум, и в какой-то момент это начинало переходить все границы, доведя брата с сестрой до того, что они начали скрывать всю свою жизнь от родственников, вовсе отказываясь говорить даже о самых безобидных мелочах по типу того, как же всё-таки у них прошел день. Но даже такая чрезмерная забота не спасла маленького мальчика от издевательств, поскольку Эдгар никогда не говорил о том, что происходит с ним в пределах территории учебного заведения. ***       Младший медленно размешивает свое кофе и смотрит в одну точку, пока Фэнг внимательно наблюдает за его пустым взглядом, в котором можно было прочитать достаточное количество информации: он вспоминает свою семью, то, насколько было приятно находиться в компании родственников, будучи ребенком. Парень полностью понимает чувства своего лучшего друга, но не смеет молчать, когда видит такое его состояние. Он тихонько подходит к Эдгару со спины и приобнимает его хрупкое худое тело, успокаивающе постукивая по плечу, аккуратно отстраняясь после. Иногда он боялся того, что может сломать того своими касаниями, словно он сделан из какого-то невероятно чувствительного к чужому воздействию материала.       — Эдгар, всё хорошо, пожалуйста, не думай о негативных вещах, — переступив через свое волнение, он вовсю прижимает друга к своей груди, желая его успокоения. — Я обещаю, что всё будет в порядке, просто тебе нужно отвлечься от обстановки в семье!       — Я понимаю, я и сам не хочу возвращаться туда, — тонкие дрожащие руки накрывают крепкую спину. — Я не думаю, что Биби вообще когда-либо любила меня, да и в родителях уже не так уверен.       Не желая спорить, Фэнг начинает поглаживать темную макушку, проговаривая тихие утешающие слова. Он был зол на всю семью Эдгара: его родителей, что так наплевательски относятся к не до конца повзрослевшему сыну, на сестру, что за спиной унижает своего брата с хулиганами. Эта неприязнь коснулась и остальных родственников, что не видят происходящего. Он поклялся, что будет защищать его, и терпеть подобное отношение в сторону дорогого ему человека не собирается.       — Когда ты успокоишься, — Фэнг останавливается на мгновение, подбирая нужные слова, — то мы можем сходить на улицу. Праздник, как-никак!        Старший отстраняется и смотрит на Эдгара, что был сравним с загнанным в ловушку мышонком. Такой вид друга всегда разбивал его сердце, но сейчас это особенно сильно трогало душу. Получить унижение и безразличие от членов собственной семьи — самый худший подарок. Понимая причину молчаливости своего собеседника, Фэнг продолжает свою речь:       — Это будет лучший Новый год в твоей жизни. Пей свой кофе и пошли!       Фэнг радостно скачет с кухни, видимо, спешит собираться на улицу, но вместе с этим оставляет Эдгара наедине со своими мыслями и загонами. К счастью, пропадает он ненадолго. Как только тот заканчивает со своим напитком, его друг влетает в комнату, весело размахивая одеждой.       — Фэнг, скажи мне, ты придурок, да? Что ты делаешь?!       Эдгар вскакивает из-за стола и бросается на парня с кулаками, которые не приносят совершенно никакого ощущения боли. Фэнг лишь радостно смеется и обнимает друга в ответ на его дерзкие действия. На удивление, тот успокаивается, то ли потому, что бить Фэнга бесполезно, то ли благодаря усталости от "драки".       — Да ладно тебе, не горячись, пупсик. Пойдем гулять, развеешься!       — Если ты ещё раз меня назовешь подобным словом, то я тебя уничтожу, — Эдгар грубо выхватывает теплый свитер с какой-то собакой, который ему любезно предоставил друг, делая максимально злобное выражение лица. — Он мне большой будет, ну да ладно, спасибо.       В канун Нового года атмосфера на улице всегда становится особенной, будто бы появляется самое настоящее волшебство, наполняющее жизненную рутину своими яркими красками.       Эдгар был в числе тех детей, что в Деда Мороза никогда не верили. Но воспоминания о том, как его отец переодевался в волшебника, чтобы порадовать своего сынишку в такой праздник, создаёт на его лице печальную улыбку. Было грустно из-за того, что подобное никогда не вернуть, ведь он уже давно не был ребенком.       Парни гуляли по главной площади города, еле как протискиваясь сквозь счастливую толпу людей. Кто-то явно уже пребывал не в трезвом виде, и Эдгару вдруг захотелось впервые в жизни напиться, чтобы таким способом его мысли успокоились хоть на какую-то жалкую минуту.       Столпотворение душит похлеще всех пожирающих его изнутри чувств, из-за чего парень будто бы задыхается, пока они с Фэнгом проходят мимо всех этих до ужаса радостных людей. Он не мог сказать, что завидовал. Всё, что хотел Эдгар, так это покоя и уединения, желательно со своим другом. Чтобы никто не посмел трогать их.       Фэнг понимает его без слов, стоит только взглянуть в слегка раздраженное выражение лица. Хватает тонкую ладонь – её холод чувствуется даже через перчатки. Крепко сжимает, чтобы не потерять парня в толпе. Эдгар никогда не заботился о себе должным образом, будто бы совсем не боялся слечь с ангиной на следующий день.       Как только они оказываются в отдаленной от торжества аллее, Фэнг останавливает того, поспешно стягивая варежки со своих ладоней. Его друг дрожит как осиновый лист, так ещё и ветер поднялся, разбушевал белоснежные хлопья и закружил в затейливом танце. До самой настоящей метели совсем недалеко.       — Надевай, быстро, — приказной тон заставляет Эдгара послушаться. Его дрожащие пальцы наконец оказываются в тепле, а вместе с тем раскрасневшийся нос невольно дёргается из-за прилетающих на него снежинок.       Фэнг стягивает с себя полосатый шарф, поспешно накидывая на чужую шею, укутывая в него Эдгара. Парень вопросительно выгибает бровь на такое действие, смотря на теперь уже раздетого друга.       — Чего так смотришь? Это подарок, чтобы не ходил больше в таком виде зимой. Я вообще-то новогодние каникулы с тобой провести хотел.       — Я просто помню, как ты рассказывал, что связал этот шарф сам. Разве тебе не жалко дарить его мне? Всё-таки столько сил потратил.       — Эдди, просто прими его. Я хочу, чтобы теперь он принадлежал тебе. Тем более мне его расцветка вообще не подходит, а на тебе как родной сидит.       Старший осторожно соприкасается с чужим лбом, прикрывая свои глаза, стараясь не спугнуть Эдгара своим часто меняющимся поведением. Фэнг метался от веселья к нежности, что было и вовсе не свойственно его активной и яркой натуре. Тем не менее, большие, постепенно остывающие из-за холода пальцы неожиданно укладываются на бархатное лицо черноволосого, поглаживая его, желая оставить свой приятный, незабываемый след.       Фэнг распахивает глаза, смотря на своего лучшего друга с такой лаской, какой он никогда не позволял себе проявлять ранее. Его взгляд метался по всему его лицу, в конце концов, останавливаясь на дрожащих синих губах. Неожиданно для самого себя парень накрывает их поцелуем, неумело сминая чужие уста своими. Фэнг никогда не целовался и уж тем более не был в отношениях, чтобы уметь такое.       Сейчас, отстранившись от залившегося краской Эдгара, он понимает, что чувствует к нему что-то особенное, нежели чем обычная дружеская симпатия. Иначе как можно объяснить это странное желание близости и неуклюжую попытку попробовать поцеловаться со своим другом? Остаётся лишь надеяться, что ему не прилетит по лицу или ещё чего хуже.