'Nothing But Thieves — Painkiller'
Бомгю понимал, что друзья могли порядком устать от его нытья, ибо он сам уже от себя устал. Из отцовского бара он то и дело отливал себе в колу дорогущий виски, от которого и голова легче соображала, и фарма неплохо запоминалась, а мысли о хёне не давили болезненно, словно опухоль. В такие моменты, пользуясь тем, что отец подолгу пропадает на работе, Бомгю на полную катушку врубал в своей комнате музыку и, периодически матерясь вслух на злосчастную фармакологию, позволял себе от души проораться. В прошлом месяце он пропустил довольно много из-за ангины, которая, как внушал Кай, точно пробилась сквозь неслабый иммунитет хёна из-за переживаний — психосоматика, все дела. Перекатываясь с одного бока на другой с помятой тетрадкой в руках и подпевая такое болючее «your love is a painkiller», Бомгю начинал подумывать, что ему это дерьмо не вывезти — в химии он вообще не был силен с самого начала, но неплохо затаскивал зачеты, пока в его голове не начали отмирать нейроны один за другим — всё из-за Ёнджуна, да. Виски и соджу ни при чём ни в коем случае. В такие моменты скучной зубрежки Бомгю любил названивать Каю, зная, что тот такой же прокрастинатор. Они могли по два часа обсуждать всякую ерунду, 40% всего времени Чхве выделял для того, чтобы выговориться о наболевшем. Кай против никогда не был, а наоборот даже — демонстрировал небывалый уровень эмпатии, и вообще у них с Хюнином одна клетка мозга на двоих. Когда Бомгю жаловался, что не понимает «эту грёбаную фарму», Кай выдал вполне простую идею, которая до старшего самостоятельно почему-то не дошла: — Так попроси кого-нибудь из старшекурсников помочь. Можешь за деньги, точно кто-нибудь да согласится. Почти сразу после этого Кай услышал, как на том конце провода надрывно кашляют. — Блять, виски в нос попал. Хюнин-и, ты чертов гений… — Виски?! — …Я хотел сказать кола. Не то что бы Кай не знал о методах борьбы хёна со стрессом, скрывать было нечего, ведь Бомгю обычно не злоупотреблял. Обычно. — Малолетний алкоголик, я выезжаю. — Я старше вообще-то. Бомгю не стал скрывать своё возмущение, указывая интонацией, что всё не так, как младший подумал. — Вот вообще насрать, после того как я узнаю, что ты пьешь без меня. Мне еще по хирургии учить больше, чем мой мозг в состоянии вместить. Я буду через полчаса, — он хотел было сбросить вызов, но опомнился, — а гений я почему? — Потому что Ёнджун знает вообще всё. Как и следовало догадаться, сказать проще, чем сделать. Остаток вечера друзья потягивали «колу» через трубочки из общего стакана и старались запомнить всё, что им когда-нибудь (они на это надеялись) пригодится. — Курить хочу. — Тебя отец убьет, если опять словит на курении. Да, Бомгю попробовал почти всё, что мог, как только поступил в университет и каким-то магическим образом стал попадать на тусовки, в итоге всё же избирая более праведный путь. Но иногда ему просто хотелось отпустить себя и ни о чём не думать. — Но я же только хочу. Не буду. — Это алкоголь на тебя так влияет. И бабочки в твоем животе, мутировавшие в птеродактилей. — Если ты про урчание, то я просто давно не ел. — Оно самое. Тебе что-нибудь принести? Для Кая было вполне в норме вещей порыться в холодильнике Бомгю в поисках пищи, пока тот гробил пустой желудок распиванием смешанного с колой алкоголя. — Найди что-нибудь, мне без разницы. Кай подтолкнул Бомгю, казалось, к краю отчаяния. Та идея теперь не покидала его сознание. Почему бы уже не доказать всем, что у него тут стальные яйца и нисколько у него не задрожат коленки, если он лично подойдет к хёну и попросит помочь ему с парочкой предметов. Подпитываясь холодным пулькоги, принесённым Каем прямиком из холодильника, Бомгю как можно точнее и в красках выдал свой план по завоеванию чужого сердечка. — Хён, ты напился. Ты с ним рядом и дышать не сможешь. — Спорим? — Откуда тебе вообще знать, что он по мальчикам? — У меня встроенный гей-радар. Пока Бомгю хлопал по спине подавившегося от смеха Кая, он всерьёз задумался, а могут ли у него быть шансы. Ну, хён кажется непробиваемым, и его источники информации не доложили о наличии у хёна девушки (и парня, на всякий случай). Бомгю просто чувствовал, что попытаться стоит. Утирая слезы, Кай выдал то, отчего Чхве выпал из своей мысленной библиотеки. — Твой радар видимо только на Ёнджуна настроен, раз ты не издаешь пикающий сигнал рядом со мной. Бомгю принимает достаточно витаминов, чтобы его мозг работал на нужной скорости для анализа подобного рода информации — его друг только что перед ним совершил каминг-аут? — …Да ну? — Ну да. Тот выглядел невозмутимо, будто поделился, с каким вкусом чупа-чупс он предпочитает. — Нет, ты серьёзно? А чего молчал? — А чего говорить? Мне все равно никто не нравится. Уже. — Что, даже я? Бомгю хихикнул, вовсе не ожидая, какие обороты его шутка может принять. — Это уже пройденный этап. Давясь возмущением и заставляя себя не фантазировать о том, как его лучший друг мог когда-то вздыхать от неразделенной любви, или еще похуже, представлять что-нибудь такое, что Бомгю лично для себя никак не мог допустить. Вот себя с Ёнджуном — вполне мог. — Хюнин Камал придурок Кай, какого хуя?! На секунду он всё же прогнал в голове самый худший сценарий. — Остынь ты, придурок! Не был я в тебя влюблен. Просто ты милый. Но я тоже милый. Мы не очень подходим друг другу, смекаешь? — Намекаешь, что я пассив? — Вот почему Тэхён не любит с нами пить.***
План Бомгю был надежен как швейцарские часы, как его печень, исправно фильтрующая все токсины, благодаря чему на утро он чувствовал себя бодрым и голова не болела. Ну или виски очень хороший. Бомгю точно знает сегодняшнее расписание хёна и подойдет к нему во что бы то ни стало. Решиться было непросто первые полтора года. Сейчас Бомгю изрядно устал от собственных мыслей и снов, где обязательно минимум раз в неделю проскальзывала кошачья улыбка, вспоминая которую хотелось придушить себя подушкой. Парень выгладил свою любимую голубую рубашку так, будто собирался на свидание. Он всегда выглядел аккуратно, его медного отлива волосы подчеркивали миловидную форму лица, консилер позволял скрыть следы бессонной ночи, а легкая веселая улыбка точно должна убедить хёна. Чхве допускал, что парень может отказать ввиду сильной занятости, но надеялся, что его природное обаяние победит в этой неравной борьбе. Бомгю выловил хёна во время перерыва в коридоре возле учебного плана, игнорируя подглядывающих из-за угла друзей. Он заранее знал, что те поспорили, решится Бомгю или нет. Он даже заранее знал, сколько именно Тэхён проиграл Каю. Откуда в нём столько храбрости, стоило только гадать, видимо, Бомгю в последний момент вспомнил правило жизни, что всё в его руках и под лежачий камень вода не течет. Он лишь на мгновение замялся в сомнении, но в последний момент заставил свою руку протянуться и похлопать хёна, готового уже уйти, по плечу (отчего-то ладонь горела после секундного соприкосновения). Ёнджун обернулся, его глаза в мгновение расширились, а брови поднялись в изумлении. Бомгю настолько застал его врасплох? С чего бы вдруг ему удивляться? Тем не менее, через секунду один уголок его губ растянулся в улыбке, скорее напоминающей ухмылку. — Ты… — П-привет… Я… Помнишь, мы полтора года назад были партнёрами по… — Помню, чего хотел? То, что Ёнджун его действительно помнит, по-настоящему льстило, и вообще хотелось прокричаться где-нибудь, и уж явно не время пялиться с глупой улыбкой, судорожно вспоминая, а что он, собственно, хотел. — Хён… — отчего-то Ёнджун в очередной раз состроил удивленную мину, — я не очень много знаю ребят среди старшекурсников, и тем более не знаю никого настолько же умного как ты… Тактика Бомгю «подлизываться и добиться своего» явно пользовалась успехом — судя по румянцу на щеках хёна и смущенной улыбке. — Я не стану делать твою домашку. — Как ты мог такое подумать! Я лишь хотел попросить подтянуть меня по некоторым предметам… Тот отвёл взгляд, задумываясь. Надо было срочно что-то предпринять. — Я могу заплатить! Глаза хёна на мгновение блеснули, ага, Бомгю задел нужную ниточку. Всем студентам нужны деньги, ну или почти всем. Бомгю особо не нужны. Он готов был отдать их Ёнджуну, лишь бы тот согласился. Хоть и выглядело это совсем не романтично, но на войне все средства хороши. Бомгю был уверен, что тот вот-вот скажет «согласен», как тихо прозвучало сладким голосом беспощадное: — Нет. Тот своим ушам не верил, он точно всё верно услышал? — Нет? — Нет. — Но…почему? Бомгю бы не хотел звучать настолько разочарованно, но скрыть досаду в голосе не сумел. — Потому что не могу. Прости. Ёнджун не выглядел, будто хочет просто избавиться от надоедливого младшего, который, справедливости ради, и не мог за пять минут надоесть. Он выглядел так, будто сожалеет и ему как будто неудобно отказывать. Может быть стоит еще какие-нибудь ниточки подергать, на жалость давить или просто обратиться уже к кому-нибудь еще, реально начать учить… Бомгю в умоляющем жесте сложил руки вместе и взглянул на хёна из-под ресниц этим своим взглядом, против которого даже отец не мог устоять, отпуская к Каю на ночевку. У хёна от такого зрелища щека дернулась, то как он быстро облизнул губы и отвел взгляд, вздыхая, Бомгю сделал вывод, что его уловка почти сработала. Всё справедливо, у каждого своё оружие, вот Бомгю точно побьёт его своим фирменным эгъё. — Нет, Бомгю-я. Мне пора, прости. Ну или не побьёт. Чхве смотрел в спину уходящему хёну, широко улыбаясь, надеясь не взлететь от счастья до потолка. Когда по обе стороны его начали трясти друзья, перебивая друг друга расспросами «ну что он сказал?», «как давление?», «он же согласился?», «чего улыбаешься как дебил?», Бомгю лишь протянул, потягиваясь: — Он сказал «нет». Пока Кай чертыхался, запрокидывая голову, Тэхён недоуменно оглядывал всё ещё радостного хёна, спрашивая, почему тот тогда так счастлив. — Он назвал меня по имени. Он помнит моё имя. Бомгю, влюбленно вздыхая, поплёлся в аудиторию, оставляя друзей чуть позади. — Так а что в этом такого-то? Ну помнит и помнит. — Тэхён-а, ты вроде умный, а такой иногда тупой. Пошли за ним, пока он еще чего-нибудь не учудил.***
Бомгю не из тех, кто просто так сдается. К тому же отказывает Ёнджун очень уж неубедительно, даже несмотря на его четко произнесенное по-корейски «нет». Глаза его, Чхве уверен, транслировали обнадёживающее «может быть». Бомгю заставил себя подняться с утра пораньше, чтобы пробраться в аудиторию, гдё у хёна первой парой была хирургия, эту аудиторию он знал хорошо, так как она была его любимой (она казалась Чхве уютной, летом там всегда было прохладнее, чем где-либо), а ещё он точно знал излюбленное место хёна. Поэтому первым, что увидел Ёнджун, приближаясь к своему месту, был стаканчик с американо без сахара, на котором было маркером выведено «Ёнджуни-хён, позанимайся со мной, пожалуйста». — Тц, упрямец… Подглядывая через вытянутое горизонтально окошко между коридором и аудиторией, Бомгю высмотрел ту самую ухмылку хёна, а ещё чуть было не сдал себя с поличным, успев увернуться и сбежать в последнюю секунду. Хён был неумолим. А уровень упрямства Бомгю и веры в лучшее нельзя было уместить ни в одну систему единиц измерения, ведь она была безгранична и отчасти иррациональна, но без этого парень бы уже не был собой. Он таскал кофе Ёнджуну снова и снова, пока не был схвачен очередным ранним утром. Чуть было не заорав от испуга и едва удержав стаканчик с горячим содержимым в руках, он обернулся, ошалело улыбаясь. — Хён! — Хватит тратить деньги. Пропуская недовольства мимо ушей, Бомгю смущённо протянул стаканчик с кофе, дожидаясь, пока его всё-таки примут. Вздыхая, закатив глаза, но смирившись, хён всё же принял его, соприкоснувшись с Бомгю пальцами, что ощущалось, словно разряд тока пустили по телу. Чхве быстро собрался, аккумулируя всю природную смелость и подключая то самое шило, за которое его ещё в школе прозвали энерджайзером. — Хён, позанимайся со мной. — Ты ведь не отстанешь, да? Тот замотал головой, мол, хён попал в самое яблочко. Ёнджун выдохнул, пряча свободную руку в карман халата. — Ладно. С чем тебе нужна помощь? Бомгю не ожидал, что придется вот так скоро говорить об этом с хёном, он не хотел признаваться в трудностях с фармакологией, потому что это скучно и в план по захвату чужого сердечка не то что бы вписывалось. Бомгю всегда был немного сумасшедшим, поэтому ему в голову пришла другая идея. — Терапию в этом году сдавать, а я до сих пор не понимаю, что я там должен в лёгких услышать, как слушать, я был готов придушиться этим стетоскопом, про перкуссию вообще молчу! В общем, традиционная диагностика — не моё. — Ну да, такими темпами в полевых условиях на твоих руках кто-нибудь бы уже помер. — И я об этом! Потирая переносицу, хён на выдохе произнес: — Ладно. У меня сегодня пары до четырех где-то. Найди меня около этого времени в 416-м, в том крыле, — хён рукой указал путь, — разберемся. Спасибо за кофе, кстати. Ёнджун ухмыльнулся, будто пряча улыбку, которую Бомгю мог бы и не вынести, так что спасибо ему за это. Сам же он выдохнул, победно улыбаясь в спину уходящему хёну. В чат он быстренько отправил «я сделал это», и, чуть ли не подпрыгивая, направился в свою аудиторию.***
'Jarryd James — Do You Remember'
Искусав все ногти и содрав в кровь кутикулу, Бомгю таки дождался назначенного времени, уже не храбрясь так сильно. Видимо, адреналин в его крови не хлестал как прежде, теперь же парень просто волновался, чувствуя подступающий ком и нарастающую дрожь в руках. То есть он действительно останется один на один с хёном? Пусть не получилось вытащить его куда-нибудь за пределы универа (к себе домой, например), он действительно останется с ним! Вот только что он будет делать? На это Бомгю не имел четкого плана действий. Он решил, что просто отпустит ситуацию и позволит ей править. Тэхён бы такое не одобрил, он-то со своей девушкой небось свидания до мелочей продумывает и время для поцелуев засекает. Бомгю вообще-то тоже планирующий тип, но не когда речь шла о чем-то таком эфемерном, непредсказуемом, заставляющем нервно искусывать губы и желать сбежать куда-нибудь. Но вот он здесь, прикрывает за собой нешумно дверь, оставаясь с Ёнджуном один на один. Кажется, воздух стал тяжелее и давит, собираясь расплющить Бомгю прямо на глазах у хёна, который на звук обернулся, сканирующим взглядом осматривая вошедшего. — Пунктуальный какой. Проходи. Бомгю старается глубоко дышать в попытках не выдать себя. Он вообще плохо представлял, как выглядит со стороны, но на всякий случай был осторожен. А осторожным быть надо было. Ведь Ёнджун выглядит просто сногсшибательно. Его пшеничные волосы в легкой небрежности только придавали шарма, медицинский халат распахнут, открывая обзор на расстегнутую на две верхние пуговицы рубашку, заправленную в черные джинсы. На его шее висел стетоскоп, почему-то отбрасывая Бомгю в тот день, когда на этой самой шее висела металлическая цепь. Черт, Ёнджун горяч, и Бомгю едва сдержал восторженный вздох. Но он не пялился, нет. Особенно он не пялился на выступающие венки запястий. Длинные пальцы тихо барабанили по парте, опираясь на которую стоял объект самых ярких фантазий Бомгю и причина его бессонницы в последние дни. — Бомгю? Тот встрепенулся, ругая себя за слабость и неспособность противостоять образам, которые могли вообще не совпасть с реальностью и вогнать Бомгю в глубочайшую печаль. Или запой. — А? — Давай начнём уже, у меня не так много времени. — Да, прости. Бомгю стало стыдно, вдруг хён правда сильно занят, а он тут со своей влюблённостью и проблемами в учебе, которых особо-то и нет. Но то, что занятой хён всё же здесь, с ним, не могло не льстить. Бомгю снова описал свою «проблему», а Ёнджун пересказал всё, что знал о подобных перкуссии методах диагностики, почему важно вообще уметь их проводить и как меняется звук в зависимости от постановки пальцев. Рассказал как из учебника о симптомах заболеваний и состояниях брюшной полости, что можно услышать при простукивании органов и полостей, чуть ли не экзамен по анатомии и физиологии для Бомгю устроил, расспрашивая о расположении и функциях печени, селезенки, и так далее. Касаясь своими пальцами чужой груди, он продемонстрировал, как это делает он, выбивая из Бомгю сдавленный выдох, но не замечая его, кажется, совсем. — Удар должен быть лёгким и коротким, представь себе теннисный мяч. Бомгю мог представлять только то, как запястье хёна обхватывает его горло, но никак не какой-то там мяч. Причем тут мяч, кстати, они говорят о спорте? — Что касается аускультации, достаточно знать, где слушать и понимать характер звуков, ничего такого. — Их я и не понимаю, хён. Я и на себе тренировался, ну — слышу какие-то хрипы, и что дальше? У Бомгю слух музыкальный, и звуки он хорошо различал, но чего не сделаешь ради такой Ёнджуновой реакции. Тот буквально поперхнулся, уставившись на Бомгю расширенными в удивлении, но всё ещё красивыми глазами. — Какие хрипы ты там услышал?! Ну-ка дай я тебя прослушаю. Снимай одежду. — Уже.? Бомгю зажмурил глаза, надеясь, что хён не услышал ничего вообще. Тот растянул губы в подобии улыбки, шестерёнки в его голове натужно скрипели, обрабатывая неуместный юмор младшего по мнению самого Бомгю, но как будто сделал вид, что ничего не слышал. И слава Дарвину. — Мне могло показаться, хотя не знаю, я не так давно ангину перенес. — Ты болел? Долго? Бомгю старается не надумывать, что голос хёна звучал обеспокоенно. — Почти три недели. — Сочувствую, — Бомгю уже стоял в одной рубашке, откинув халат в сторону, не решаясь снять и её, — можешь просто расстегнуть, если холодно. Холодно вовсе не было, было жарко и волнительно. Похолодевшими пальцами Бомгю торопливо расстегнул рубашку, обнажив нежную кожу. Он следил за взглядом Ёнджуна — понять его было сложно. Он вроде бы просто ждал, а вроде бы и…наблюдал? В любом случае, Бомгю уже чувствовал, как плохо ему делается. Он надеялся, что если вдруг грохнется прямо тут, хён не бросит его и сделает ему искусственное дыхание рот в рот. Бомгю был готов вздрогнуть от прикосновения акустической головки стетоскопа к обнаженной груди, но та оказалась теплой — Чхве не заметил, как хён согревал её в своей ладони всё это время. От этого жеста почему-то стало так тепло на душе и хотелось кричать о великолепии Ёнджуна. — Просто дыши. Бомгю старался не смеяться, вспоминая эти же слова, написанные ему в чате Тэхёном. А всё почему? Потому что Бомгю был уже не первый год влюблен в парня, который сейчас так близко к тому, чтобы довести его до обморочного состояния. Ведь запах его парфюма уже стоял у Бомгю в носу, застилал мозг, где не успели эвакуироваться нейроны, хаотично движущиеся; там уже вовсю гормоны радости в кровь выбрасывались, заставляя сделать ещё один глубокий вдох, улавливая в запахе кондиционер для белья и чисто природный запах Ёнджуна, от которого уже подкашивались ноги. Чужая рука сместилась в сторону, прослушивая левое легкое, Бомгю точно знал, что теперь хён слышал его сердцебиение, ведь он тоже его ощущал — то, как оно отдавало в ушах, Чхве знал, его пульс уже под сотню, а может и больше. Ёнджун медленно поднимает свой взгляд, сталкиваясь с чужим, таким красноречивым сейчас и открытым. Дыхание парня напротив судорожно сбивчивое, тяжелое — он слышит это отчетливо через стетоскоп, как и учащенное сердцебиение. Он мог бы отвести взгляд на стрелку настенных часов и измерить ЧСС, но…не мог. Бомгю сейчас был так близко, утягивая в плен кофейных глаз. Парень быстро облизывает искусанные пухлые губы, запуская в голове Ёнджуна какие-то непонятные даже ему самому процессы. Хён опускает головку стетоскопа и вынимает ушные наконечники. По логике, Ёнджун должен был прослушать его и со спины, но, кажется, не собирается продолжать. Что тогда он намерен делать? Мозг Бомгю уже отказывался соображать, отдавая последние силы на поддержание сознания здесь и сейчас, фокусируя внимание только на губах хёна, невозможно красивых, притягательных. Он видел, как эти губы произнесли отчетливое, разбивающее о реальность голову: — У тебя тахикардия. Обратись к кардиологу. Оставляя младшего покрываться болезненными мурашками, он отстраняется и убирает стетоскоп в сумку, следом отправляя туда же и небрежно скомканный халат. — Мне уже пора идти. Извини. Еле шевеля пальцами, игнорируя подступающий к горлу ком, Бомгю застёгивает на пуговицы рубашку и позволяет мыслям утянуть себя в тягучий черный водоворот. Он ведь любит свою жизнь, он здоров, хорошо живет, казалось бы, грех жаловаться, он даже сумел полюбить, но…что такое любовь? «Нет никакой любви, это просто гормоны» — в очередной раз утешает себя Бомгю, игнорируя одинокую слезу, скатывающуюся по щеке. Хён не дурак, он понял всё. Он увидел обнажившего тело и душу Бомгю, слышал его сердце, выстукивающее «ты-мне-нравишься-очень-сильно» и просящее согреть, видел его полный обожания взгляд, и ушёл, позволяя этому самому сердцу разрываться от горечи, вонзил нож равнодушия и провернул его, своё собственное спрятав от чужих глаз, не позволяя прикоснуться. «Меня отшили» — печатает Бомгю невероятно медленно, причиняя себе дискомфорт с каждой буквой. «Сегодня в 7 у меня. Пиво будет» — пишет в ответ Кай в надежде реанимировать болящее сердце друга.