'The Hunna — Bad Place'
Ёнджун привык сталкиваться с холодом и пустотой как только его нога переступает порог квартиры, в которой когда-то царил уют и покой. Когда случается горе, уже не хочется улыбаться приветливым продавцам в магазине и отвечать на глупые вопросы соседки. Хочется крикнуть в лицо каждому «отъебитесь» и распластаться прямо на полу, уставившись в потолок с пустой головой. Ёнджун не помнил уже себя прежнего, то ли в таблетках дело, то ли в истощении, как физическом, так и эмоциональном. Он всегда был сильным, справлялся со всем стойко, но не когда страх потерять близкого человека въедался внутрь, отравляя своим ядом. Ёнджун единственный, кто мог помочь своим родителям. Парень почти злился на мать за то, что она пропадает в другом городе именно сейчас. Если бы его любимый человек нуждался в нём, он был бы рядом каждую минуту, если он попросит, несмотря ни на что. Парень старался убедить себя, что её не за что винить, и именно он, как их единственный сын, должен был что-то сделать. Он не должен был злиться, ведь она там ради отца тоже. Но как быть, когда уже не понимаешь, что ты чувствуешь, едва контролируешь эмоции, и потому заглушаешь их препаратами, затухая как спичка на ветру. Они не должны так жить. Даже если случится худшее, он должен быть к этому готов. И Бомгю… Ёнджун застывает возле столешницы, проваливаясь в свои мысли. Последнее время он часто так «подвисает», живёт воспоминаниями и долго всё обдумывает, в его голове словно бы крутилось колёсико в режиме ожидания, а файлы всё никак не прогружались. Он не просто так намекнул Бомгю не задавать вопросов. Ему просто чертовски сложно сейчас, с самого начала так было. С той самой секунды, когда почувствовал нечто сильное, тёплое…пугающее. Ёнджун материт самого себя, ненавидя за каждую слабость, хотелось избавиться от самокопаний и ненавидеть Бомгю вместо этого, но разве он смог бы? Этот парень подарил его семье надежду, пусть Ёнджун и принял добрый жест с трудом. Разве можно было ненавидеть человека, удерживающего его от падения у края пропасти? Человека, заставляющего его ощущать себя живым. Сегодня Ёнджун сдался. Бомгю, своим чувствам, обстоятельствам. Он устал пытаться контролировать абсолютно всё, устал метаться между «хочу» и «надо», из раза в раз выбирая последнее, но не сейчас. Ёнджун предпочитал не жалеть ни о чём в своей жизни. Жалеть о том, что он всё-таки открылся этому светлому парню, хотелось меньше всего. Когда-нибудь он признается ему, что видел каждый взгляд и слышал каждый вздох, что сам едва сдерживал себя, чтобы не выдать, не испортить его одиночную игру. Когда-нибудь…***
Пока длится худшая пора всего учебного года — сессия, Бомгю умудряется не орать каждую секунду из-за воспоминаний о произошедшем. Он уже проорался Каю и Тэхёну в тот вечер, заявляя, что он получил от этой жизни всё, и в принципе сессию можно уже не сдавать, а сразу самоуничтожиться. Кай же после всех новостей был громче самого Бомгю и радовался как за любимых персонажей аниме, воссоединения которых он ждал 600 серий. Они должны были готовиться к очередному экзамену, что обычно проделывали вдвоём, заранее зная, что Тэхён откажется. Он и так был умный, и зубрить в три последние ночи ему не нужно было, да и кроме этого — в кои-то веки он мог провести время со своей девушкой. Сезон дождей начался чуть раньше обычного, чему Бомгю, игнорирующий прогнозы погоды, был сказочно рад. Они договорились с Каем перекантоваться пару часов в кафе, где подавали любимые десерты Хюнина, а отказать ему было сложно. Тот говорил, что без сладкого его мозг функционировать не будет, а дома атмосфера не та, так что хотелось простого человеческого сидеть в кафе с умным видом и эстетично стучать по клавишам макбука. До кафе можно было дойти быстрым шагом за десять минут, а добежать так ещё быстрее, поэтому Бомгю, наплевав на ливень, пересекал дорогу, надеясь, что из-за красиво и слишком ровно подрезанных кустов никто не выскочит. Но Бомгю родился с удачей наоборот, как он думает, поэтому он чуть было не попадает прямо под колёса машины, которая ехала недостаточно быстро, чтобы было поздно в принципе что-либо замечать, но испугаться всё же успел. Особенно сильно он напугал водителя тойоты, который резко затормозил и вышел из машины почти в то же мгновение, покрывая Бомгю отборным матом. — У тебя совсем уже мозгов нет, а, Бомгю-я?! Смотреть по сторонам надо, — Ёнджун смерил парня строгим взглядом, как-то обреченно вздохнул и приказным тоном велел сесть в машину. У Бомгю особо не было выбора, так что он подчинился, колеблясь лишь пару секунд. — Хён, я намочу сидение. — Блять, просто садись. Смысла спорить не было с самого начала. Пока Ёнджун пристёгивал ремень безопасности, чтобы съехать с проезжей части, Бомгю поправлял взмокшую чёлку, отчего-то сильно волнуясь за свой внешний вид. Футболка неприятно липла к телу, а кожа покрывалась мурашками от работающего кондиционера. Бомгю боялся поднять взгляд, ведь они с хёном не виделись уже несколько дней и не общались в принципе после того самого вечера, когда мир младшего, итак хлипкий и постоянно рушащийся и возрождающийся вновь — пал бесповоротно. Теперь он учился жить с мыслью о том, что губы хёна — лучшее, чего он касался, а место рядом с ним — самое безопасное, даже если это был именно он, кто только что чуть не отправил Бомгю в травматологию. Когда Ёнджун припарковал машину неподалёку и уставился на Бомгю тем самым взглядом, из-за которого поджилки тряслись, младший осознал, что его ждёт что-то неизбежное, а внутри от нервов уже всё скручивало и ноги слабели, так что беглец из него никудышный. В итоге он всё же бросил неловкий взгляд в ответ на острый взгляд хёна. Было непонятно, как тот мог выглядеть одновременно злым и взволнованным. — П-прости… Хён завёл руку над головой Бомгю будто бы собирался зарядить хороший подзатыльник, так что младший испуганно вжал голову в плечи. Неожиданно, чужая рука погладила его по мокрым волосам. — Вот вроде инстинкт самосохранения работает, а мозги нет. Утекли с водой в канализацию что ли? — Лишился остатка разума пару дней назад. Теперь Бомгю смотрел с вызовом, откровенно, загоняя старшего в тупик. Случай свёл их, буквально столкнул друг с другом, и если младший жаждал и грезил об этом моменте, то Ёнджун не был готов. — Эм… Куда шёл? Давай отвезу, ливень такой, — шутить в такой ситуации было совсем неуместно, так что для Чхве-старшего наилучшим вариантом было прикинуться, что он только что не слышал ничего провокационного. Вода стекала крупными ручейками, что стеклоочистители едва успевали открывать обзор на дорогу. Неудивительно, что Ёнджун не сразу заприметил пешехода, который ещё и оказался в слепой зоне. Вот только этим бродягой оказался Бомгю, который устал ждать. Ёнджун осознавал, что поступает как мудак, ничего даже не обсудив с парнем, который места себе не находит день ото дня, а Бомгю понимал, что старший явно пытается избежать разговора, но он не был бы собой, если бы не отложил попытку номер два на потом. Он не пустит всё на самотёк, в силу характера в том числе, но самое главное — потому что устал мучить себя по ночам постоянными мыслями. — На встречу с Каем. — Твой друг? — Угу. Ёнджун наверняка жалел, что выбрался сегодня из дома, ведь все пути словно вели к Бомгю, который взглядом буравил, ожидая от старшего того, на что он всё ещё не был готов. Видимо, эта машина заколдована, или же маленькое замкнутое пространство так влияет, что нервы рядом с хёном совсем ходуном ходят, а тот старается делать вид, что ничего не происходит. Будто не было того жадного поцелуя в этой самой машине. «Врезать бы тебе, да лицо красивое» — думает Бомгю, сжимая кулаки. Прямо сейчас он испытывает к парню так много — он скучал и был рад встрече, счастлив даже, хён вызывал нежность и навязчивое желание прикоснуться, а ещё раздражал своими выходками. Про то, как хотелось расспросить «а как там отец» не могло быть и речи. Он даже не был до конца уверен, что хён не злится до сих пор за вмешательство вопреки всем запретам. Докучать старшему не хотелось, даже если он имел полное на это право. Он мог сказать «ты поцеловал меня, понеси за это ответственность!», но в очередной раз отодвигал свои желания на второй план, ставя на первое место Ёнджуна. На мгновение Бомгю испугался — на что он ещё готов пойти ради него? Когда дождь начал утихать, Ёнджун разбил давящую тишину и спросил дорогу до кафе. Весь путь старший продолжал молчать, и Бомгю даже казалось, что он хотел сказать хоть что-то, потому что он не выглядел спокойным и расслабленным, как прежде. Бросал короткие взгляды на Бомгю, пока тот делал вид, что глубоко заинтересован пейзажами мокрых улиц. И каждый раз в его голове проносилось что-то вроде «ещё раз ты на меня посмотришь, и я заставлю тебя врезаться в столб, чтобы ты наконец заговорил со мной». Невыносимо. — Приехали. Теперь Бомгю чувствовал, что упускает момент, и когда он, набравшись смелости, обернулся к старшему и уже начал было говорить, что так дальше продолжаться не может и они должны всё обсудить, Ёнджун прервал его: — Не надо, Гю… Я всё помню. Прости меня, просто… Был у отца, и тот вечер, я даже не успел собраться с мыслями… Что-то внутри Бомгю начинало трещать по швам и ломаться. Если не доверие, так терпение. Он прекрасно понимал, почему так злился, контролировать себя было трудно, так что он выдал то, о чём потом, конечно, пожалеет. — Долго будешь отцом прикрываться? Ты просто… Трус. Бомгю не стал дожидаться контратаки и быстро покинул чужую машину, радуясь, что успел отстегнуться ранее и дверь не была заблокирована, иначе бы побег не удался. Парень понимал, что сейчас как трус поступал он сам, сбегая от ответа, лишая возможности объясниться, освобождая себя от призрачных оков. Он всё ещё был слаб перед Ёнджуном, и этот факт сводил его с ума во всех смыслах слова. Поспешно удаляясь под уже мелкие капли дождя, парень не улавливает в воздухе ни единого звука, понимая, что хён его не окликнул, не позвал, не попытался остановить, и это неожиданно больно ударило по сознанию и страдающему сердцу Бомгю. Кай сразу распознал режим разгневанной фурии, закрывая ноутбук, и с видом «я весь внимание» принялся расспрашивать, что именно заставило его друга выглядеть таким расстроенным. Бомгю пересказал вкратце недавние события, подмечая для себя, что выговориться кому-то сейчас было как раз кстати, потому что пару часов спустя он бы вообще засомневался в действительности произошедшего. Он мог бы просто подумать, что ему всё приснилось, и что он не усугубил и без того напряжённую ситуацию между ним и хёном. Бомгю на самом деле этого не хотел. — Лучше бы он переехал меня на хрен… Бомгю гневно отбрасывает скомканную салфетку, а Кай довольно ощутимо бьёт друга по плечу. — Что за мысли?! Тэхёну расскажу — он тебя вообще убьет. — Отлично, это то что нужно. — Хён! Остаток вечера парни проводят за учёбой, то и дело кидая в общий чат, где теперь иногда подаёт признаки жизни Чонин, жалобы о том, что они не доживут до экзамена, ведь усталость давала о себе знать. Зарядившись мотивацией от друзей, то и дело напоминающих, что «скоро это дерьмо закончится», парни кое-как добили гору конспектов, думая лишь о том, как напьются после всего этого кошмара.***
Шум дождя действовал на нервы Бомгю успокаивающе, особенно он любил открывать окна во время сильного ливня и наслаждаться одиночеством. Вот только снова скоро станет душно, и придётся терпеть зной в ожидании нового наплыва туч. Парень предпочитал забыться в текущей меланхолии и игнорировать сообщения и звонки от хёна. Чем больше пропущенных появлялось на экране смартфона, тем сложнее было решиться всё-таки прочитать хоть одно сообщение. Бомгю осознавал, что поступает как дурак, Кай уже был готов головой о стену биться, убеждая друга, что он должен воспользоваться этим шансом, а не отталкивать Ёнджуна. — То есть полтора года ожиданий и мечтаний стоят сейчас твоих обид? Бомгю вздыхает в трубку, понимая, что Хюнин прав. Не к этому они должны были прийти. Он не должен был отворачиваться от Ёнджуна, как это делали его многочисленные бывшие «друзья», посчитавшие парня сложным, неудобным. — Я придурок. — Да, ты придурок. Дай ему шанс. После разговора с Каем Бомгю заряжается той самой решимостью, благодаря которой парень однажды оказался в одной аудитории наедине с Ёнджуном. Благодаря которой он, наплевав на страх, обиду и усталость после учёбы уже был готов попросить хёна встретиться. Он извинится за то, что слишком эмоционален и накручивает постоянно, забивая голову лишним мусором, сейчас он просто хотел увидеть его и понять хоть что-то. Ему всего лишь хотелось узнать, был ли тот поцелуй ошибкой, бездумным порывом, плодом аффекта, или же у Бомгю действительно был шанс? Для начала было бы неплохо узнать хотя бы это и думать, радоваться ему или… Палец Бомгю зависает над кнопкой «отправить», которую тот так и не решается нажать. Он сам запутался, сомневался, а стоит ли делать это именно сейчас, в разгар сессии. Вряд ли хён очень сильно переживает, ведь бомбардировка сообщениями прекратилась два дня назад, да и длилась в целом недолго. Скорее всего, уже поздно что-либо предпринимать, и эта мысль контрольным ударом отправляла надежду на лучшее в нокаут. Парень хотел расспросить отца о делах в клинике, ведь хён упоминал, что был там, а сам Бомгю никак не находил времени на то, чтобы добиться хоть каких-то ответов. Ему удаётся лишь ненадолго выцепить отца дома, что иронично грустно — они живут в одной квартире и едва ли могут пообщаться. Отец что-то говорит про комиссию, проклятую бюрократию и людей в галстуках, которых он уже на дух не переносит. На вопрос «а что там с отцом Ёнджуна» мужчина лишь отмахивается загадочным «ещё ничего неясно», и удаляется отдыхать, оставляя Бомгю в неведении. Видимо, сейчас сложный период для всех, и применение тактики «не надоедать» для Бомгю кажется самым разумным ходом — как в отношении отца, так и хёна.***
— Наконец-то свобода! Кай подпрыгивает от радости, почти вызывая лёгкое землетрясение и налетает на Тэхёна, осыпая того благодарностями. — Если бы не ты, я бы не запомнил все эти нервы. Мои бы просто сдали и всё. Хён, представляешь, мне попалось как раз то, что мы разбирали пару дней назад с Тэхёни! Бомгю плёлся позади Чонина, еле волоча ноги. Он спал от силы два часа, повторяя плохо заученный материал, но справился всё же лучше, чем ожидал. — Вы же помните про большую пьянку? — Ян точно знал, как подбодрить друзей. — Когда ты говоришь именно так, мне туда ещё больше не хочется, — Тэхён скептически относится к такого вида развлечениям, забивая на тот факт, что всё равно посещал большинство из них (кроме тех, которые устраивались перед экзаменами). По крайней мере никто не называл его занудой, и можно было уйти домой в любой момент. — Ну, Тэхён-а, не бросай нас, — Кай надул губы и сильнее повис на чужих крепких плечах, почти всем весом напирая со спины. — Он будет с девушкой, отстань от него, — Бомгю, висевший с другой стороны на плечах Чонина, в своей манере пробормотал собственную догадку, но последующие слова младшего заставили его проснуться. — Вообще-то нет, мы… расстались. Кай крикнул оглушающее «как?!», пугая приходящих мимо студентов. Образ Тэхёна, у которого в жизни всё легко, идеально и перевязано красным бантиком, трещал по швам. — Она наконец-то поняла, что ей не под силу дождаться учёного? Кай всё не унимался, а Бомгю подумал, что не лучшее время сейчас всё это обсуждать. Он не был специалистом по части отношений, и больше его волновало, должен ли он как-то поддержать друга, а главное — сможет ли, ведь ему самому бы кто-нибудь помог, да вот только здесь как на экзамене. Не будешь думать своей головой — всегда найдешь виноватых. — Мы пришли к этому решению обоюдно. И встречались не слишком долго, чтобы переживать серьезный конфликт, но так будет лучше. — Ну, это главное, что не было ссор, — Чонин кивнул, поддерживая сонного Чхве за плечо. — Да… Как там было, в песне… I'd rather loose somebody than use somebody. — Said he after using somebody, — Хюнин парировал на хорошо знакомом ему языке, звонко рассмеявшись, но тут же умолк, завидев помрачневшего друга. Тэхён подхватил молча свои вещи и просто ушёл, поселяя тревогу в сердцах каждого из присутствующих. Таким он бывал крайне редко, и это не могло не пугать. — Что ты сказал ему? Бомгю от увиденного взбодрился окончательно, схватив того за рубашку и всматриваясь в побледневшее лицо друга. — Херню. Я пошутил, не подумав, я… Догоню его. Увидимся. Чонин пересказал диалог на понятном корейском, вызывая у Бомгю усмешку с примесью горечи. Полнолуние, что ли? Или учёба окончательно добила их и без того перегруженные мозги, так что теперь они все ведут себя неадекватно. Коллективный идиотизм. Находиться в стенах университета никто уже не горел желанием, но у Бомгю глаза слипались, да и уснуть он был готов в ту же секунду, как шаг становился чуть медленнее. Попросив Чонина собрать всех внизу у выхода, сам Чхве направился в туалет, чтобы освежиться и уложить непослушную чёлку, про которую он сегодня утром совсем забыл. Пока парень плыл по коридорам ленивым приведением, даже не заметил приближающихся шагов, опомнившись только после сильной хватки на своём запястье. — Какого хрена я с собаками должен искать тебя повсюду?! — Ёнджун-хён… — Ох, неужели узнал. Старший испепелял взглядом словно разъяренный Цербер, будто был готов откусить голову парню напротив в эту же секунду. Рука Бомгю почти горела, а в закрома души прокралось тревожное ощущение, что хён не просто был зол или обижен из-за шести пропущенных вызовов. Ёнджун осмотрел немногочисленных студентов и, бросив короткое «за мной», потащил Бомгю туда, где парню, видимо, никто не поможет. Стало страшно, что он собирался сделать, пора ли было начать молиться всем богам или умолять Ёнджуна, Бомгю уже не понимал. В конце концов, это всё какой-то бред, не мог же его убить человек, чей отпечаток так и остался у него на губах? Бомгю проклинал это время года за то, что именно сейчас студентов в универе было мало, и в туалете было непривычно пусто, куда и затащил его хён. Оказавшись припечатанным к стене, младший едва мог вздохнуть, подписывая себе смертный приговор. Он мученик со стажем, раз даже разгневанный Ёнджун вызывал внутри бурю эмоций. Хён мягко сжал плечо, что сильно контрастировало с его видом наёмника-убийцы, и хриплым голосом, будто говорить для него было физически больно, выдавил: — Зачем ты это сделал? Это уже переходит всякие границы, — он положил ладонь на холодную плитку слева от головы Бомгю, заключая того в плен, словно младший не был в заложниках всё это время. — Что я сделал..? Х-хён? В голове Ёнджуна творилось что-то неладное, и Бомгю пугало такое поведение старшего, но убегать от него больше не хотелось. Что, если что-то плохое произошло, пока он выращивал внутри обиду? — Хён, что… Что с отцом? — Он решил аккуратно спросить, но, видимо, сделал неверный ход, ведь взгляд старшего потемнел, а руки уже до побелевших костяшек сжимали одежду на груди Бомгю. — Ты… Кто просил тебя?! Это уже слишком! Ты кто такой, а?! У тебя что, синдром спасателя, а?! Нельзя так, ты…какого хуя, Бомгю… — крик Ёнджуна сбивался из-за слёз, которые тот игнорировал, упираясь в непонимающего младшего болезненным взглядом. — Хён… Тебе нужно успокоиться… — Да это тебе нужно успокоиться! — Ёнджун отдернул руки, будто прикасаться к Бомгю было омерзительно, — хватит лезть в мою жизнь! — Я никуда не лез! — Злость закипала и внутри Бомгю, его обвиняли в чём-то, явно несправедливо, ведь он понятия не имел, что могло случиться и отчего хён переключился в режим Халка. Он оттолкнул Ёнджуна от себя, для убедительности повторяя громко и чётко: — Я. Ничего. Не сделал. Как раз в этот момент зашёл какой-то парень, кинувший на воюющих настороженный взгляд. — Парни, у вас всё нормально? Ёнджун сквозь зубы прошипел что-то вроде «угу, нормально», бросая на Бомгю контрольный острый взгляд прямо перед тем, как вылететь из помещения, чуть было не сломав дверную ручку. «Что за пиздец» — думает Бомгю, трясущимися руками набирая сообщение в чат.***
— …наорал на меня, ничего не объяснив, и ушёл, — Бомгю сидел на газоне, обливаясь потом из-за жары, пока Чонин смерял его сочувствующим взглядом. Он единственный, кто остался болтаться в незнании, что дальше делать — не по жизни, а сегодня, ведь тухнуть в общаге в одиночестве не хотелось, Тэхён с Каем испарились, а потом Бомгю начал строчить что-то про чокнутого пугающего Ёнджуна. — Что-то странное, у него биполярка что ли… — Ян откинул голову назад, разглядывая голубое небо, сощурившись. Жару он переносил нормально, а вот Бомгю стоило бы увести в тенёк отпаивать холодным американо. Чонин вообще начинал относиться настороженно к отношениям его друга и загадочного хёна с тёмной аурой. Что бы Бомгю к нему не испытывал, если это доведёт его до психушки, лучше было бы избавиться от инфекции сразу. Да, больно, но лучше потерять конечность, чем умереть совсем. Жестокая реальность. Вот только было уже поздно спасать Бомгю, и Ян винит себя в том, что стал соучастником, подталкивая друга всё это время в пасть дракона прямиком на съедение. — К чёрту это всё… Хочу напиться, — Бомгю накинул рюкзак на плечо, поднимаясь с земли. — Этого я и боялся. Хён, пожалуйста, не наделай потом глупостей, о которых будешь жалеть. — Поверь, Чонин-а. Жалеть уже не о чем.***
Летом всегда хочется веселиться от души, перечеркнуть весь список планов как выполненные, вдохнуть жизнь по-новому. Именно этого Ёнджун не испытывал так давно. Он сидит уже полчаса в ожидании поезда, на котором приедет мать. Не было нужды приходить так рано, но ему попросту некуда себя деть. Чувство тревоги охватывает его в среднем три раза в день — чаще, чем он питается. Парень осознаёт, что загнал себя в ловушку, потерял слишком многое, а ведь мог обойтись малой кровью, если бы поступал разумно, если б не взваливал на себя так много, убеждая, что в одиночку точно справится. Что никому он со своими проблемами не сдался. Сейчас, словно солнце из-за туч, снова пробивалась надежда. Мама Ёнджуна бросила всё, узнав новость — её муж поднялся в списке на трансплантацию. Чудо, не иначе. Вот только Ёнджун знал наверняка, откуда ноги растут. Он в чудеса не верил, подозревал в безумии и безбашенности этого Чхве Бомгю, но сейчас…сейчас он уже не был так уверен. Потому что младший выглядел действительно, будто ничего не знает. Но как ещё это объяснить? Ёнджун просто представил. Бомгю уже вмешался однажды, и неизвестно, что он сказал своему отцу, что после этого сделал тот, какие взмахи волшебной палочкой или заклинания на ветер он нашептал, что вдруг стало легче дышать? Ёнджун позволял себе одинокими ночами плакать и думать о Бомгю, шептать его имя, благодарить за то, что он существует и влюбился именно в него — безнадёжного, угрюмого, строгого хёна. Он впускал его в своё сердце постепенно, открывал самое потаённое, доверял, позволял себе чувствовать. Хотел показать Бомгю, что его чувства взаимны. Он должен был сделать это сразу, но что теперь говорить. Ведь если Бомгю действительно сделал это, Ёнджун не сможет принять ни его помощь, ни их разрушающих чувств. Что хорошего в любви, от которой страдают другие? Ёнджун был за честность и справедливость, он не мог допустить, чтобы другие люди потеряли шанс на новое сердце только потому, что так решил какой-то влюблённый мальчишка. Но ведь за его спиной стоял влиятельный человек — отец Бомгю. Ради единственного любимого сына мог он пойти на такое? Мог ли Бомгю просить о таком? Теперь Ёнджун сомневался и ругал себя, что стоило бы сразу пойти к отцу Бомгю. Остались какие-то формальности, и уже в конце июля отцу могут провести операцию. Он просто не мог поверить, был напуган, взволнован этим сообщением Встречая обеспокоенную мать, обнимая её, лепечущую сквозь слёзы о чуде, Ён только и мог, что надеяться на это самое чудо — что он в бреду сделал неправильные выводы. Только…простит ли его теперь Бомгю?***
'jxdn — THINK ABOUT ME'
— Ненавижу это дерьмо, — Кай как всегда был точен в своих формулировках. Сейчас бы расслабиться после сессии, но руководство решило иначе, никто не говорил, что волонтёров не будут мучить и в каникулы в том числе. Бесконечные соревнования, выступления, флэшмобы, концерты — вот она, студенческая жизнь. — Ладно, немного осталось, не ной, — каким именно образом Тэхён снова начал говорить с Каем, Бомгю не знал, но был счастлив такому раскладу. Он не выносил ссор между друзьями, даже по мелочам. Из них троих не было ни одного достаточно осторожного на слова человека, но Тэхён точно был не из самых ранимых, поэтому Хюнин ещё очень долго будет загоняться, что смог задеть самого стойкого. Или в тайне гордиться, это ж надо талант иметь. А за свою evil-репутацию он уже давно не волновался, ведь большую часть времени он поражает всех своей милой стороной, умело пряча свои тёмные крылья. Парни втроём и ещё несколько человек из группы занимались расклеиванием объявлений и расстановкой буклетов о предстоящем представлении, в котором примут участие активисты и приглашенные участники. К счастью, можно будет никуда не ходить, а обойтись подготовительной компанией. Действительно, ушло не так много времени, и теперь нужно было вернуть коробку с клеем, скотчем и прочей ерундой парню из студактива, которого Тэхён выловил с утра пораньше, как раз тогда, когда Кай ворчал на проспавшего всё на свете Бомгю. — Я отнесу. Хюнин схватил под бок коробку и двинулся в неизвестном направлении. — Кстати, а куда идти-то? — Как ты дожил до 20 лет, а? Тэхён закатил глаза, а Бомгю громко рассмеялся над этими двумя детьми. Пока Тэхён объяснял что-то Каю, Чхве отвлёкся на сообщение от Чонина. Тот напоминал, чтобы парни никаких планов на выходные не строили и готовили свои желудки к огромным дозам алкоголя. Чхве вздохнул, ставя мысленно галочку, что никаких таблеток следующие три дня пить не стоит, разве что запастись сорбентами на всю компанию и не думать ни о чём остаток дней. Не думать о Ёнджуне. Бомгю уже ментально был где-то там, на одной из тех вечеринок, которые ему удавалось посетить. Вот только большую часть из них он как одержимый выискивал лишь одного человека, лишая себя возможности повеселиться, мысленно посылая на три буквы всех парней, клеющихся к нему, и уважительно отклоняя предложения симпатичных девушек выпить в их компании. Только на этот раз он не пойдёт к Каю, разочарованный, чтобы оповестить о своём уходе. На этот раз он собирается оттянуться как никогда в жизни, забить на всё, и плевать, что там даже будет Ёнджун, Бомгю готов закрыть глаза на ноющую в сердце тоску и желание написать первым, которое уже преследовало его, но было пресечено сразу же закидыванием старшего в чёрный список. Серьёзно, пошёл он. Бомгю не считает себя крутым лишь из-за того, что он сделал для хёна, но достаточно себя уважает, чтобы не позволять себя кусать, стоило только протянуть руку помощи. — Бомгю-хён? Тэхён позвал старшего, находясь неподалёку от выхода, подзывая к себе. — А Кай где? — Написал, что попозже придёт. Понятия не имею, где он там застрял. Бомгю пожал плечами и последовал за Каном, мечтая поскорее попасть в свою комнату, включить кондиционер и уснуть до вечера.***
Проснувшись с ощущением дезориентации и сухостью во рту, Бомгю кое-как добрёл до кухни, набрал из фильтра стакан воды и осушил его до дна. Только сейчас он начинал осознавать, что можно наконец-то отдохнуть до наступления второго семестра. С иронией Чхве вспоминает, как надеялся не видеть больше хёна так часто, намереваясь изживать из себя чувства. И где же они оказались? Бомгю всё ещё переживал за отца Ёнджуна, никак не мог выкинуть из головы образ разъярённого непонятно по какой причине старшего, заставляющего его нервничать снова и снова. Вряд ли получится дождаться субботы, он хочет забыть всё это поскорее, поэтому пишет в общий чат приглашение в духе «придите ко мне кто-нибудь, пока я трезвый» и достаёт заначку в виде соджу со вкусом зелёного винограда. На удивление, буквально через час заявляется Чонин, гремя бутылками в рюкзаке, и чуть позже и Тэхён с Каем. Чонин какое-то время мнётся в прихожей, осматривая квартиру, в которой оказался впервые. — Вау, Бомгю-я, у тебя классно. — Спасибо. Чувствуй себя как дома, — Бомгю кивнул в сторону Кая, который уже исчез за дверью спальни друга, — вот как он. Чонин хмыкнул, неловко следуя примеру Хюнина. В целом, вечер проходит уютно, но непривычно тихо. Бомгю, всё ещё пытаясь очнуться от сна и не зацикливаться на личности одного парня, не покидающего его голову, потягивал свой соджу, развалившись на широком компьютерном кресле под тихую музыку из колонок и периодически кликая мышкой в поисках какой-нибудь игры, в которую можно было бы рубиться до конца месяца. Рядом с ним, рассевшись на кровати сбоку, тихо о чём-то беседовали Чонин с Тэхёном, создавая успокаивающий фоновой шум. И только Кай сидел в одиночестве на полу, не желая подключиться к разговору и не приставал к Бомгю как обычно с просьбами с ним поиграть. Он даже не притронулся к своему напитку, и с момента прихода едва ли проронил хоть слово. Тэхён потянулся к подлокотнику, поворачивая Бомгю к себе, и кивнул на друга, который прожигал взглядом дыру в стене, изредка моргая и почти не дыша. — Он сидит вот так уже минут десять, не шевелясь. Вызывай скорую, наш Кай сломался. Бомгю принял ситуацию серьёзно, ведь такое поведение было не слишком нормальным для Хюнина. Что-то, вероятно, случилось. Поэтому Чхве спустился на пол рядом, касаясь рукой чужого плеча. — Хюка, всё в порядке? Тот очнулся через пару секунд, неловко оглядывая друзей, съёжившись от вида изучающих его трёх пар глаз. — Да…да, я- Рука Бомгю всё ещё сжимала его плечо, словно детектор лжи, угрожая пустить через тело друга разряд электрического тока, если тот вдруг вздумает соврать. Хюнин тяжело выдохнул под напором, вспоминая слова Бомгю, в конце концов он понимал, что скрывать что-либо бессмысленно. Вот только ему всё ещё было неловко перед остальными. — Бомгю-хён, мы можем…поговорить наедине? Кай потупил взгляд, ожидая той самой реакции от Тэхёна, к которой уже был заранее готов. — Вот оно что, секреты пошли. Ясно. — Я думаю, дело во мне, Тэхён-а… — Чонин натянул улыбку, скрывая грусть, из-за всего этого атмосфера начинала накаляться. — Нет! Всё не так, просто… Об этом сложно говорить, мы... мы как-то уже начинали с Бомгю-хёном, и я… Неловко говорить об этом, но… — Кай снова осмотрел ожидающих неизвестного друзей: готового сорваться с места и пойти с Хюнином куда угодно Бомгю, несколько взволнованного Чонина, напряжённого Тэхёна… Именно после взгляда на него Кай выдохнул, решив, что несправедливо что-либо утаивать от других. — Только не смейтесь, — ребята в один голос загалдели, что парень совсем о них плохого мнения, что все его тут любят и поддержат в любом случае, Чонин даже кинул шутку «скажи где труп, мы разберёмся», почти уничтожая серьёзный настрой, зато прогнал гнетущую атмосферу. В конце концов, из всех них тяжелее всего смех сдерживал сам Хюнин. Тот после театральной паузы и парочки дыхательных упражнений прошептал скромное «кажется, я влюбился», сначала погружая комнату в гробовую тишину, которая затем сменилась диким ором наконец-то дождавшихся ответа парней. Бомгю налетел обнимать Кая, словно сегодня лучший день в его жизни. На самом деле, орал лишь один Чхве, а Тэхён правда засмеялся, но не из-за влюблённости Хюнина, а из-за того, что он разыграл такую драму, что выглядел так, будто погибла его любимая черепашка. Испытать искреннюю радость и мог, пожалуй, только Бомгю, которому недавно раскрылась вся правда сложных внутренних Хюниновых установок. Чонин улыбался добродушно, словно та самая тётушка, которая гордилась своим племянником и углубилась в воспоминания о собственном прошлом. Бомгю принялся расспрашивать, кто этот человек, и когда Хюнин вообще успел, ведь они почти не расставались последние дни. Оказалось, завоевателем сердца Кая являлся тот самый студент, который был последний раз ответственным за волонтёрскую деятельность. Его зовут Чхве Субин, он учится на курс старше парней на педиатрическом (что ещё больше умиляло Хюнина), стал активистом случайно, против своей воли, и вообще он интроверт. — Я так и знал, — Тэхён действительно не выглядел удивлённым. — Ты задержался сегодня. Теперь ясно, что с тобой случилось. — Ах, он потрясающий, — Кай схватил мишку с кровати Бомгю и мечтательно свалился на пол, обнимая игрушку. — Не начинай, — Тэхён двинулся ближе к стене, переглядываясь с улыбающимся Чонином, который тихо поинтересовался, как у того дела. Всё это время он то и дело заглядывал в телефон, теперь же намереваясь отвлечь Кана, не желающего слышать ничего о вздыханиях Хюнина. Тэхён благодарно кивнул, отвечая, что переживать не о чем, и он действительно в порядке. Оба понимали, что открывать душу нараспашку Кан не станет вообще ни перед кем, такой уж у него характер. Хюнин в это время рассказал Бомгю вообще всё. О том, что он почувствовал, когда взглянул на Субина; о том, как легко с ним завязался разговор, как Кай помогал ему до самого конца, и они возвращались вместе до остановки; о том, какая красивая у него улыбка и приятый голос, и что он теперь спать не сможет, если не будет уверен, что увидит его снова. Бомгю на время забыл о собственной причине для бессонницы, но внезапно провалился в воспоминания, когда Кай принялся описывать детально внешность парня, упоминая красивые пухлые губы. У Чхве на уме до сих пор были только одни, и теперь их обладатель врывался в сознание, игнорируя все замки и цепи, которые были навешаны на табличку с его именем как на опасный объект. Бомгю и было опасно думать о хёне, он буквально переставал существовать. Кай заметил перемену настроения сразу. Всё это время Бомгю отмалчивался, даже когда его погоня прямиком за Ёнджуном в клинику стала хорошим поводом для расспросов «что там у вас в конце-концов происходит?». Он вообще долго отходил от всего. Сначала был погружён в океан по имени Чхве Ёнджун, в котором так и утонул, стоило старшему разломать к чертям последние личные границы, против чего Бомгю и не был. Он утопал в этих чувствах, не считая нужным осведомлять кого-то ещё о том, что у хёна вообще-то отец на грани, да и сам Ёнджун не лучше. Вот только недавно он, подобно тайфуну, чуть не снёс всё и всех на своём пути, кидая в лицо какие-то обвинения и выглядя при этом разбито вдребезги. Теперь разбит был Бомгю, он резал сердце об эти осколки снова и снова, принимая боль как должное, вот только сил терпеть уже не оставалось. Сквозь гнетущую толщу переживаний, страхов и чувств Чхве и не заметил, как оказался прижат к крепкому телу Кая, как его колено поглаживала тёплая ладонь Чонина, а мягкий Тэхёнов голос взывал — «рассказывай уже». Раз сегодня день признаний, Бомгю примет эти условия и выдаст всё как есть. Все знали наверняка о чувствах Бомгю к Ёнджуну. Но об их общих секретах не знал никто, и догадываться мог разве что Чонин, который, после окончания повествования, самый первый поднял голову, кивая и растирая уставшие глаза. Бомгю для всех устроил карт-бланш, и Тэхён пребывал в немом шоке, изредка бросая на Бомгю тревожные взгляды, как-то неодобрительно цокнув языком. — Нужно было рассказать всё сразу. У меня ощущение, что тут никто друг другу не доверяет. — Ты же знаешь, это неправда, Тёни. — Кай потянулся к другу, чтобы обнять и его. — Скорее всего Бомгю-хён просто боялся, да и это…личное что ли. Личное для Ёнджуна я имею ввиду, а мы его даже не знаем. — Да понимаю я, не висни, — Кан попытался сбросить с себя чужие руки, но безуспешно. После этого Бомгю ещё пришлось успокаивать Кая, причитающего, что в жизни его друга развернулось такое, а он тут со своими чувствами, за что был побит подушками и защекочен в самых труднодоступных местах. Бомгю оставил ребят, решив, что ему необходим глоток воздуха. Балкон в доме Кая был излюбленным местом, в собственной квартире всё было иначе. Здесь он не мог смотреть на город с высоты птичьего полёта, зато мог наблюдать за проезжающими мимо машинами и редкими прохожими. Бомгю запутался в своих чувствах окончательно. Хёну явно была нужна помощь с самого начала. Заключение о том, что Ёнджун и сам запутался, отталкивал против своего желания, руководствуясь какими-то дурацкими предрассудками, принял боль — было верно с точностью в сто процентов. Бомгю знал это, но… Хён не хочет, чтобы ему помогали. Он продолжает показывать свои колючки, использует запрещённые приёмы и играет жестоко. Бомгю это не по душе. Он знал, что будет больно в любом случае, только теперь нельзя было точно сказать, как было бы правильнее — принять отказ и не появляться больше в жизни старшего, перетерпеть эту боль и закрыть глаза на чужую, или же продолжать присматривать за ним, даже против его воли. В итоге же Бомгю выбрал последнее, и зашёл он далеко. Как бы он хотел заглянуть в будущее и узнать, правильный ли это был ход, не приведёт ли он к погибели… Но теперь он должен решить заново. Как бы он хотел не чувствовать к Ёнджуну вообще ничего. Бомгю понимал, что головой думать надо, но боялся, что надумает чего-то, что приведёт к ещё более ужасающим последствиям. Сейчас, выбирая между нежностью и холодностью, между преданностью и поддельным равнодушием, Бомгю думает, что он вынужден пойти путём отвержения. Это решение он принимает уже во второй раз после того, как первый обернулся тотальным провалом, и теперь он надеялся, что справится. Какая ирония. Но... Раз так, раз всё это было лишь ошибкой, Бомгю примет это. Он попробует пожелать хёну и его семье самого лучшего, и отпустит его. Стирая слезу с щеки и смаргивая влагу, Бомгю улыбается. Пусть всё так, он хотел верить словам Кая и быть благодарным за то, что хотя бы однажды смог почувствовать нечто, что долгое время отрицал. Хотя бы раз он смог полюбить.