***
По ощущениям, у Бомгю душа в пятки уходит, стоит ему увидеть через камеру, кто именно пытается до него дозвониться. Какое-то время он просто стоит и тупо смотрит в экран, игнорируя звуковой сигнал и наблюдая за парнем, нервно ожидающим ответа. Должен ли Бомгю ему ответить? Или сделать вид, что дома никого нет? Хён искал его. От этого на душе было как-то противно сладко, ведь это Ёнджун, тот самый парень, из-за которого сердце стучит как ненормальное, мысли путаются, и Бомгю вообще всецело не в порядке. А ещё это тот самый парень, из-за которого теперь нет никакого покоя, ведь Бомгю только самонадеянно решил, что сможет отпустить его, теперь же Ёнджун сам пришёл за ним, будто напоминая, что младший явно переоценивает свои возможности. Заметив, как парень вскидывает руками, словно бы разочарованно, и собирается уходить, Бомгю жмёт на кнопку связи порывисто, словно бы рефлекторно, тут же ругая себя. В нём будто срослись две личности. Одна хочет бежать от Ёнджуна, а другая тянется, подобно росткам гибискуса, вытягивающимся ввысь к солнечному свету. Старший по ту сторону экрана успевает услышать звуковой сигнал, оповещающий, что его готовы слушать. Его голос, транслируемый через аппарат, искажён, но это не мешает Бомгю задохнуться на долю секунды. Он скучал, и это добивает его сопротивляющуюся часть ещё сильнее. — Бомгю? Ты слышишь меня? Парень прикипает к стене, прикрывая глаза. — Слышу, — голос звучит сдавленно, и Бомгю даже сомневается, услышал ли его ответ старший. — Я никак не мог с тобой связаться, поэтому пришёл сам… Мы можем поговорить? Нет, ни за что. Бомгю всё ещё держался за ту ниточку, ограждающую его от больших эмоциональных потрясений. Эта ниточка соткана из вредности, обиды и желания иметь возможность здраво мыслить. Именно поэтому он не мог впустить Ёнджуна. Если он окажется рядом, Бомгю знал — он тут же проиграет, сдастся перед старшим, потеряется в нём. — О чём, хён? Ёнджун вздыхает, понимая, что впускать его не собираются, но ему и этого достаточно — важно лишь то, что младший слушал. И Ёнджун рассказывает всё. Про письмо об отце, про невероятность совпадений и странное чувство безысходности, которое захватило его всецело, мешая мыслить адекватно. — …вот такие дела. Прости меня, я не должен был… Говорить всего этого и пугать тебя. Ты имеешь полное право злиться на меня, ненавидеть, что угодно, но… — Ёнджун горько усмехнулся, — я всё же надеюсь на второй шанс, хоть и не заслуживаю его… — на другом конце провода было всё ещё тихо. — …Бомгю? Тот так и стоял спиной к стене, едва сдерживая слёзы. Прямо сейчас Бомгю не понимает вообще ничего. Он вдруг почувствовал так много всего, предательски сильно тянуло к хёну, но в то же время видеть его не хотелось совсем. — Я рад за твоего отца, а теперь иди домой, хён. После этих слов, произнесённых дрожащим голосом, Бомгю прервал связь и скатился по стене на пол. Он совершенно не мог понять себя. Откуда сейчас вдруг появилось это желание — убегать от Ёнджуна? Откуда взялся этот страх перед ним? Дело ведь не только в обиде или усталости от эмоциональных качелей, от которых уже начинало тошнить. Где-то глубоко в душе он знал ответ, который врывался в его сознание уже не раз. Бомгю беспомощно влюблён и слаб перед этим парнем, и он ужасно боится привязаться к нему так сильно, а потом…потерять.***
Все ждали дня «икс» так, словно произойдёт какое-то чудо, хотя, по сути, за большой попойкой великой цели не стояло, разве что повод у каждого был свой (а кому-то и повод был не нужен). Но пока долгожданный день не настал, каждый занимался подготовкой как мог. От Чонина слышно вообще ничего не было, Кай снова рванул в университет, демонстрируя небывалый уровень заинтересованности в волонтёрстве, хотя каждый из их компании знал — дело лишь в руководителе, рядом с которым Кай теперь стремился быть как можно чаще. После того разговора он перестал скрываться и открыто демонстрировал свои желания и намерения в общий чат, вызывая у Тэхёна только желание оттуда выйти. Кану вообще становилось всё тяжелее: до этого он справлялся с сообщениями Бомгю и даже жалел, что сейчас они прекратились, да и в целом Чхве больше не выглядел таким взволнованным, как раньше; зато теперь у него был Кай, который, в отличие от старшего, писал вообще постоянно и во всех подробностях, не какое-то там «сейчас откинусь», а нечто из разряда «я хочу поцеловать его ямочки на щеках, и не только» или «у него такие милые пухлые губы, я так хочу…», и так далее по списку хотелок Хюнин Кая касательно Субина. В целом, Тэхён был бы рад, если бы каждый из его друзей наконец обрёл своё счастье, чтобы те перестали заставлять его бурную фантазию представлять ему на зло всё в самых ярких красках. На сообщение Кана в групповой чат с содержанием «хорошо, что теперь есть гетеро Чонин» почему-то никто не отвечает, и остаётся лишь надеяться, что Ян просто очень занят и в принципе телефон в руки не брал. Бомгю устраивает полный разбор гардероба, решая, какую из десятка клетчатых рубашек ему надеть на вечеринку, и закидывает друзей фотографиями каждой из них, заставляя сообщение Тэхёна затеряться навсегда. В итоге выбор Бомгю пал на белую футболку и чёрно-белую клетчатую рубашку, которую, если что, было не жалко потерять. Кай образ не оценил, пошутив про «ваша дочь будет в 9», но Бомгю его внешний вид уже не волновал, сам факт, что он куда-то идёт, уже был достижением. Собраться всем вместе было отдельной задачей. Кай сразу сказал, что задержится и скорее всего станет дожидаться Тэхёна, на что Бомгю бросил какую-то шутку про гетеросексуальность Кана, которую Хюнин оставил без внимания. Сам Чхве решил прибиться к Чонину, который знал путь с точностью бортового компьютера. Сначала Бомгю думал, что этот домище, который показался издалека, впечатляя своим величием, и принадлежит Крису, но оказалось, что дом был съёмным. Чонин объяснил традицию хёна снимать каждый раз разные помещения, а в свой дом он приглашал только избранных, и Ян не мог не выпендриться тем, что был в этом списке. — Слушай, он же старше тебя, как вы вообще подружились? — Ой, напомни мне рассказать эту историю, когда я буду пьяненький, договорились? Чонин пару раз моргнул своими раскосыми глазами в подтверждение, что сейчас не время играть в допросы, и Чхве сдался. Тэхён с Каем сумели присоединиться к ним до того, как все потеряются в этом доме, что было на руку — парни заранее договорились, что если кто-то упьётся до потери способности стоять на своих двоих слишком быстро, то хотя бы точку в общий чат отправит, что будет означать активацию действия путёвки на второй этаж в комнату «для проигравших спирту людей».'Nothing But Thieves —
Is Everybody Going Crazy? '
Оказавшись внутри, Бомгю на мгновение забыл абсолютно обо всём в этом мире. Студенческая тусовка вовсе не выглядела таковой, это даже близко не напоминало то, что он видел прежде. Из колонок доносились то ремиксы на современную альтернативу, в принципе рок разного жанра — то классический американский, то рок-каверы на попсу, то инди (какая-то рок-вечеринка, ей богу), западная попса и хип-хоп тоже проскакивали в репертуаре. Дом был по-настоящему огромным, за дымкой было сложно разглядеть точное количество человек, которое Бомгю решил уместить в лаконичное «дохуя». Чонин, подобно Чеширскому коту, растворился в воздухе, оставляя после себя витающую в воздухе ухмылку. Не нужно было гадать, куда именно направился парень. На возвышенности, прямо рядом с настоящим диджеевским пультом, за которым химичил невысокий парень в кепке с видом заядлого хип-хопера, стоял глава вечеринки — Крис, он же любимый Чонинов «Чани-хён» — взрослый на вид парень, явно старше каждого из компании Бомгю. Он выделялся своей спокойной наружностью, граничащей с настоящей силой, которую тот не скрывал под рукавами футболок, а был облачен в майку с «Нирваной». Ян Чонин сиял рядом со старшим с удвоенной силой, грозясь ослепить своим светом всех вокруг. Кай беспрестанно строчил кому-то (ясно, кому) сообщения, то и дело задирая голову в поисках этого человека. Таким взволнованным, как в эту неделю, он не был, кажется, никогда. Хюнин нашёл свою цель возле стены, где за столиком сидела парочка студентов в относительном уединении, прописывая себе ярлык «зона интровертов». Бомгю двинулся чуть ближе к этой самой зоне, желая разглядеть поближе того легендарного человека, захватившего сердце его лучшего друга. Путь ему преградила фигура, появившаяся словно из ниоткуда. За дымкой так и казалось, за всем количеством людей и звуковых волн, проходящих сквозь тело, Бомгю даже не заметил взгляд хищника, выслеживающего того уже несколько минут. «Что за дресс-код, и почему я не в курсе» — думает Бомгю, осматривая оголённые плечи Ёнджуна, рельеф которых привлекал взор, может оно и к лучшему — не пришлось смотреть парню в глаза. — Привет, ты… Хочешь выпить? Рад, что ты пришёл. Всё же Бомгю поднимает взгляд, о чём жалеет мгновенно. Хён красив, безумно красив, его пшеничные волосы так хорошо гармонируют с оттенком кожи, он смотрит с какой-то надеждой и долей грусти, оседающей в глубине шоколадных глаз. — Не в твоей компании. Бомгю думает, что у него окончательно сломалась психика и с головой проблемы серьёзные, раз он не может прекратить обходиться с Ёнджуном именно так — причиняя боль ему, себе, словно кто-то приказал — «отталкивай хёна до тех пор, пока оба не умрёте от тоски», и не повиноваться не мог. Он продолжал защищаться, держать оборону, которая едва ли справлялась, особенно когда старший хватал его за локоть, не давая так просто сбежать. — Бомгю, ну серьезно, давай поговорим… — Я ещё слишком трезв, чтобы с тобой разговаривать, — Бомгю вырвал руку, пряча взгляд, — сегодня я провожу вечер в компании господина Виски. На ватных ногах и с неприятным скручивающим живот чувством Бомгю рванул туда, где в стекле содержалась лечебная жидкость, после которой он, возможно, закончит вечер в объятиях унитаза, но зато план по игнорированию Ёнджуна будет перевыполнен. Тэхён уже, с видом пожилого джентльмена, дегустировал алкоголь, наблюдая за трясущимися руками Бомгю, наливающими в стаканчик чистый виски. Своим вкусам парень не изменял. — Хреново выглядишь. Дай угадаю — встретил Ёнджуна. — Иди в задницу, — Бомгю в пару глотков осушил стакан, кривясь от горячей жидкости, растекающейся по пищеводу в пустой желудок, не считая съеденного пару часов назад сэндвича. Чхве утыкается в плечо Кана, вдыхая запах кондиционера и парфюма, на нижних нотах отдающего ванилью, и получая в итоге толчок со словами «там есть пицца, идиот», устремляется туда, куда и был послан. Еды в доме много, алкоголя ещё больше, что радовало Бомгю, мечтавшего напиться до беспамятства. Появление Ёнджуна на горизонте только преумножило это желание, потому что рядом с ним словно все чувства усиливались, и желание напиться в том числе. Особенно хотелось заткнуть это зудящее по всему телу просящими импульсами желание — хёна обнять, прижаться поближе, вдохнуть головокружительный запах. Бомгю не надо было много времени, чтобы стать зависимым от всего, что касалось Ёнджуна. Ему для этого даже не нужно было дотрагиваться до парня. Но теперь, когда он помнил тепло чужих рук и вкус губ, выхода не было. Разве что в окно. Настроение вечеринки Бомгю нравилось. Каким образом и кто распоряжался музыкой — было непонятно. Треки сменялись неожиданно, меняя настроение в целом. Рокерские вайбы всё же преобладали, и Бомгю был уверен, что это дело рук Криса. Группы людей сформировались достаточно быстро, словно бы тут все друг друга знали и точно понимали, куда идти. Непонятно было, куда в этом слаженном обществе отправился Тэхён и на каком этапе подкатов к Субину сейчас Кай. Спустя какое-то время музыка сменилась на более клубную, как бы намекая людям, что можно начинать выползать на танцпол, если уже достиг кондиции или если достаточно в себе уверен. Бомгю не был уверен, что здесь люди только с медицинского факультета, но их количество преобладало, ведь тут и там мелькали знакомые лица, но откуда среди них столько талантливых танцоров — оставалось загадкой. Переключившись с еды снова на алкоголь, парень стал подыскивать себе укромное местечко, чтобы сидеть и увеличивать процент алкоголя в крови в относительном уединении. Бомгю заприметил одно, но резко изменил курс — тут же дал заднюю, стоило пересечься взглядом с Ёнджуном. Бомгю думает, что дурак, раз пришёл сюда и надеялся избежать встречи с хёном в пределах одного дома, пусть и большого. Иронично — в огромном здании университета он, наоборот, искал этих встреч, теперь же в помещении в разы меньше он пытался слиться со стеной и смотреть куда угодно, но только не на старшего. Развернувшись, Бомгю чуть было не врезается в Чонина, который, как оказалось, давно его разыскивал. — Ты как? Парень изобразил жест рукой, как бы показывая, что дела у него «ну так, не очень», а Чонин продолжал держать друга за плечо, будто Чхве мог и от него убежать. — Я видел Ёнджуна рядом с тобой. Теперь Бомгю понял весь смысл ранее заданного вопроса. — А Тэхён где? — Понятия не имею, он куда-то исчез. Как вы все, в принципе, — Бомгю сложил руки на груди, демонстрируя своё недовольство. Он не осуждал Чонина, который сбежал к своему хёну, ведь было правильно позволить ему побыть в компании старшего, чего тот ждал так долго. Хоть Ян и не признавал это, Бом сам всё без слов понимал. — Прости… Пойдёшь со мной? Познакомлю с парнями. — Не, я… не в том настроении… Ну, ты понимаешь, — Чонин кивнул, на пару секунд задумавшись. — Знаешь, если ты не хочешь, чтобы Ёнджун тебя беспокоил, могу попросить одного моего знакомого побыть с тобой, — Чонин подмигнул, отчего Бомгю напрягся. Необычное предложение. — На что ты намекаешь? — Ничего плохого не подумай, просто раз ты пока один, могу предложить компанию хорошего человека, который точно не будет против с тобой пообщаться, и кое-кто не будет к тебе лезть, — Бомгю посмотрел с ещё большим недоверием, отчего Чонин выдохнул словно бы разочарованно, не добившись нужной реакции от друга, — Ёнджун его на дух не переносит. Пойдем, познакомлю. Бомгю от такого заявления совсем опешил. Что такого должно было случиться, чтобы Ёнджун, которому вообще не до кого нет дела, кого-то недолюбливал? Стоит ли ему быть осторожным? Чонин провёл их через толпу, пока они не оказались у противоположной стены от той, где находился Ёнджун. За столиком сидело шесть человек — две девушки и четыре парня, некоторых Бомгю помнил на лицо, кого-то видел впервые. Они играли в Uno, лишь изредка потягивая пиво, что удивило. Хотя сильнее всего Бомгю удивился, когда увидел в углу девушку, читающую книгу — видимо, она очень не хотела приходить, или у неё по MBTI стопроцентная интроверсия (хотя в таком случае Бомгю лично бы вообще никуда не пошёл). Люди отвлеклись, чтобы поприветствовать Бомгю, предлагая поиграть с ними, на что тот вежливо ответил отказом. Чонин вытянул с середины дивана парня, который был почти одного роста с Бомгю, но выделялся он вовсе не этим, а своей модельной внешностью. — Хён, я привел друга, — парень бегло осмотрел Бомгю. — Привет. Меня зовут Хван Хёнджин. Бомгю принял приветствие, соображая, что раз парень старше Чонина, то старше и его тоже, а значит надо быть вежливым. Он продемонстрировал поклон в сорок градусов и представился в ответ, вызывая у парня улыбку. — Да брось эти формальности. Выпьем? Хёнджин взял свою бутылку со стола, обменявшись парой слов с красивым черноволосым парнем, напоминающим кота. У Бомгю возникло ощущение, что он вне времени и за событиями не следит, просто позволял себе быть ведомым. Хёнджин выглядел спокойным, немного отрешённым, но в целом проявлял дружелюбие. Он словно был готов к появлению Бомгю. Они зашли за колонну, где риск случайно столкнуться с людьми был минимальным, да и поговорить там можно было. Позже догадки Бомгю подтвердились — Чонин, побеспокоившись за моральное состояние друга, заранее стал подыскивать временного «телохранителя», коим сейчас являлся Хёнджин. Говорить с ним было легко, хоть и неловко поначалу. Первое впечатление «ледяного принца» быстро рассеялось — у парня красивая улыбка, которую он часто демонстрировал, заразительный смех и смешные шутки. Они болтали о мелочах, особенно много рассказывал Хёнджин, то и дело приговаривая «пей», напоминая о бутылке в руках младшего. Ненадолго Бомгю и вправду расслабился, забывая о Ёнджуне, пока хён сам внезапно о нём не напомнил. — Так что между вами произошло? — А? Бомгю глупо хлопал глазами, не понимая, о чём вообще толкует Хван. — Я спрашиваю, почему ты бегаешь от Чхве Ёнджуна? После упоминания имени в горле пересохло и в голове потемнело, хотелось выругаться и наорать на едва знакомого человека, имеет же Бомгю право побыть хотя бы ментально в мире, где не существует Ёнджуна и людей, напоминающих о нём. Ещё больше пугало, что Хёнджин что-то знал (а правда, откуда он, черт возьми, знает?). Чхве нервно губы облизывает, взглядом пытается зацепиться за какую-нибудь деталь в полу, да только дыхание начало спирать, так что пришлось сделать парочку спокойных вдохов и выдохов. — Бомгю? Ты в порядке? — Нет. Парень уверенно двинулся в неизвестном направление, но был схвачен мягким, едва удерживающим касанием за плечо. — Погоди ты, не кипятись… — С чего ты вообще о нём заговорил? — Бомгю снова оказался лицом к лицу к Хвану, судорожно пытаясь сообразить, можно ли ему доверять и как много наплёл ему Чонин, чтоб его. — С чего взял, что я от него… Бегаю? Последнюю часть Бомгю проговорил менее уверенно, ведь так оно всё и было. Хёнджин усмехнулся и взглянул так, что мурашки по коже побежали. — Ну, не он же от тебя. — Что Чонин сказал тебе? — Бомгю начинал сомневаться во всём и во всех, заранее готовясь надрать другу зад. — Ничего. — Да ну, а у меня что, на лбу всё написано? Вместо ответа Хёнджин мягко обхватил Бомгю за плечи, одну руку закинув тому на спину, позволяя обоим слегка обернуться к залу, где было достаточно людей, но не слишком много, чтобы обзор был намертво перекрыт. — Он прожигает нас взглядом уже минут десять… Видишь, вон там Чанбин? Ты же знаешь Со Чанбина? Бомгю неуверенно кивнул, продолжая всматриваться вдаль. — А рядом кто? Бомгю словно током шибануло, когда он во второй раз встретился взглядом с хёном. На этот раз Хвану пришлось приложить усилие, чтобы не дать младшему сбежать. — Перестань, ты слишком сильно нервничаешь. Я здесь как раз для того, чтобы ты выговорился. Видимо, Хёнджин планировал побыть кем-то вроде бармена, которому, будучи едва знакомыми людьми, легко можно было вылить все свои переживания и больше никогда не встретиться. Вот только зачем ему это? Допустим, Чонин был прав, и Хван в душе добряк, мухи не обидит и вообще золотко, но хотел ли этого Бомгю? На пару секунд он прикрыл глаза, пытаясь глубоко в сознании отыскать ответ на этот вопрос, найти себя, в конце концов, и потребовать ответы — что происходит, что теперь делать, кто друг, а кто враг. Уж точно не Хёнджин. Чонин доверяет ему, значит и Бомгю может. Раз уж парень такой глазастый, наблюдательный и… по правде, Бомгю было любопытно, что хёны не поделили между собой. — Почему Ёнджун-хён плохо к тебе относится? — Бомгю не подумал, что спрашивать прямо в лоб у одного человека, почему его ненавидит другой, не очень тактично, но его залитый алкоголем мозг клал болт на этикет. Хёнджин усмехнулся, запивая смешок порцией текилы. — Чонин рассказал, да? Задница мелкая. — Прости, что лезу, он просто отправил меня к тебе, чтобы… Не знаю почему, он решил, что пока я с тобой, хён ко мне не подойдёт и близко. — Не был бы так уверен, судя по тому, как он смотрит… будто разорвать готов, — кажется, Хёнджина ситуация забавляла, а Бомгю наоборот — слова старшего напугали, — это давно было, год назад где-то. Бомгю кивнул, уставившись на Хвана блестящими глазами, вызывая у того смешок и умиление. — Не буду вдаваться в подробности, просто я ляпнул кое-что, не зная, что задену за живое. Мы тусили, выпивали. Хотя я с хёном особо не общался, ну вот как-то это произошло. Он мне врезал, я, конечно, в шоке, как можно было обидеться так сильно из-за шутки… Признаю, я иногда не понимаю, как звучат мои слова, — Хёнджин горько усмехнулся, будто вспомнил какой-то случай, подтверждающий это, — но тогда это был перебор, с его стороны. Только потом мне однокурсник рассказал про его отца. Друг его. Бом медленно переваривал информацию, складывая кусочки рассказа воедино. Хван не говорил об этом подробно, будто боялся сболтнуть лишнего, или вовсе не хотел вспоминать. Лезть дальше в эту историю он не стал, и так всё было ясно. Слово за слово, Хван сказал что-то, разозлившее Ёнджуна, возможно, не очень трезвого. Но раз даже спустя год он помнил все события и сохранял эту неприязнь, задет он был сильно. Да и теперь, зная специфический характер хёна, искажаемый неизвестно который месяц таблетками и переживаниями, он мог среагировать так. Рассказ Хёнджина, несомненно, заинтриговал. Особенно одна его часть. — Слушай, а… Что за друг? Просто он мне сам говорил, как у него их мало осталось. Из-за… Ну, ты понял. — А, ну да. Это… Чхве Субин. Понятия не имею, как они вообще начали общаться. Они ну очень разные. Бомгю, казалось, не слышал больше ни звука, кроме звона в собственной голове. Мир так тесен, что у Чхве буквально начиналась клаустрофобия от нехватки пространства. И это не ушло от цепкого взгляда Хвана. — А что такое? Ты его знаешь? — И да, и нет. Наслышан. — Понял. Так что ты намерен делать? Бомгю пожал плечами. Он действительно не имел далеко идущего плана, всего лишь поддаваясь своим страхам и сомнениям. Пока он нервно кусал и без того израненные губы, Хёнджин то и дело наблюдал за лицом младшего, на котором, казалось, написано было достаточно, чтобы он мог позволить задать интересующий вопрос. — Он тебе ведь нравится, да? Бомгю потерял остатки здорового окраса своего лица, что было, к счастью, не так заметно под миганием разноцветных лампочек и слоем консилера. Неужели он настолько очевидный? — Что за бред ты несёшь? На вопрос блондин рассмеялся, явно наслаждаясь ситуацией. — А что смешного? Почему ты не предположил, что мы, скажем, друзья? — Вы не очень похожи на них. Ну и… Как я уже подметил, взгляд у Ёнджуна как у голодного пса, а зная о моих предпочтениях… Тот улыбнулся, отведя взгляд в сторону, а Бомгю начинал соображать, что к чему, не понимая только одного. — Чего ты добиваешься? — Пытаюсь понять вас. Он нравится тебе, ты нравишься ему, что-то произошло, и теперь я здесь. — Слушай, спасибо, конечно, но я лучше пойду. Я не нравлюсь хёну, а кто нравится мне — вообще не твоё дело. Прости за представленные неудобства, — Бомгю предпринял попытку сбежать уже во второй раз, и снова был остановлен. — Не напрягаешь ты меня. Мне правда хочется тебе помочь. — Зато ты напрягаешь меня. Я не просил, — после этих слов в сознание Бомгю больно ударяются воспоминания о том, что где-то похожие диалоги в его жизни уже происходили, и он даже знал, где именно и с кем. Он вновь почувствовал себя слабым, уязвимым. Может быть сейчас и было в присутствии Хёнджина рядом что-то правильное, например, то, как Бомгю перестал чувствовать себя в безопасности и начинал уже сам искать взглядом Ёнджуна. — Зачем тебе это? — Не знаю. Ты милый, — Хван улыбнулся, протягивая руку к лицу Бомгю и убирая со лба мешающую прядь. Бомгю сглотнул, замечая ухмылку старшего и наблюдая, как тот делает шаг вперёд, даже не понимая, стоил ли отступать. Алкоголь уже ударил в голову, приглушая чувство страха и распаляя любопытство, что Хван вообще задумал. Понимание, что Ёнджун, возможно, видит их и наблюдает эту картину, словно висело над головой в сопровождении оглушительного звука сирены. — Что ты делаешь? — Доказываю, что ты врёшь себе и мне по поводу его к тебе отношения. Хёнджин, конечно, был красив, а Бомгю не очень трезв, но играть в его игры он не собирался, уже подписав в своей голове приговор для Чонина, который заварил всю эту кашу. Чхве не знал, откуда вообще ноги росли у странного плана Хвана. Не факт, что это вообще был план, а лишь чистая импровизация. Как бы то ни было, к прикосновениям с его стороны Бомгю был не готов, и чужая рука на спине ощущалась как-то неправильно. Парень упирается блондину в плечо с нервной улыбкой, прося прекратить эти игры, и как раз в этот момент Хвана буквально отдёргивают. — Отвали от него. Чего Бомгю никак не хотел в эту ночь, так это быть участником драмы, в которой он поневоле стал главным героем. Хван улыбается невинно и как-то даже… победно, поднимая руки вверх. — Я вообще ничего не сделал. Уже ухожу. Прямо сейчас Хёнджин напоминает не лиса, а хитрую гиену, поджавшую хвост, заприметив более сильного хищника. Вот только это не было правдой, и по многозначной улыбке Хвана Бомгю вдруг понял, что он просто добился своего, оставляя младшего наедине с Ёнджуном. Бомгю опомнился не сразу, боязливо переводя взгляд со спины Хвана на лицо Ёнджуна. Теперь тот выглядел расслабленнее, но всё ещё с долей беспокойства в глазах. — Как ты вообще оказался рядом с Хваном? Голос старшего звучит хрипло, надломленно, будто бы Бомгю предал родину, и теперь Ёнджун пытался пробудить в нем чувство вины, но единственное, что удалось разбудить, это воспоминания о том, что младший вообще-то не хотел сегодня с хёном общаться, и даже смотреть на него было физически больно. В нём вдруг закипала непонятно откуда взявшаяся злость, так что Бомгю на слова старшего лишь фыркнул словно бы насмешливо, и теперь начинал злиться Ёнджун. — А ты? Следил за мной? Это стрёмно, хён, — выплёвывает он, делая для себя вид, будто сам когда-то не делал того же. Бомгю дёрнулся в попытках смыться, тут же ощущая крепкую хватку на своём плече, которая сильно контрастировала с тем, как легко его удерживал Хёнджин. Или Бомгю неубедительно сбегал. — А рядом с Хваном было не стрёмно? По позвоночнику пробежал холод, и что-то словно упало внутри, неприятно оседая в центре под грудью. Лучше бы это в желудке кольнуло, но нет — колола правда. Он вдруг так осознанно посмотрел на Ёнджуна, но теперь уже не он тонул в красивых глазах напротив, а сам хён — черты его лица смягчились, а взгляд помутнел. Кажется, он даже перестал дышать. Бомгю решил воспользоваться ситуацией и вырвался из рук старшего. Ему нужно больше пространства, и желательно, чтобы оно было безлюдное. Появление Ёнджуна так близко капитулировало желание Бомгю держаться подальше, так что он последовал обратному, отразив его в негатив и сохранив таким образом, чтобы не поддаться промелькнувшему, более сильному, порыву, непонятно откуда вообще взявшемуся — хёна обнять и, возможно, чуть-чуть поныть, как его всё заебало, включая самого Ёнджуна. Задуманное исполнить удалось, и Бомгю рванул подальше, на второй этаж, где можно было бы спрятаться в какой-нибудь комнате. По пути он схватил со стола наполовину опустошённую бутылку виски с маленькой бутылочкой колы, быстро складывая в голове дальнейшие планы. Можно было бы просто поехать домой, но нет. Отец думал, что Бомгю ночует у Кая. План пропал, придётся вспомнить детство и поиграть немного в прятки.***
'Nothing But Thieves — Sorry'
Кай думал, что не сможет смотреть на что-либо ещё, кроме Субина, когда оказался рядом с ним. На деле же парень смущался так сильно, постоянно бегая глазами по комнате, что уловить мрачного Бомгю в охапку с парой бутылок, прошмыгнувшего мимо на второй этаж, оказалось несложно. Шестое чувство подсказывало, что что-то не так, и надо бы хёна проведать, поэтому Хюнин печатает в чат сообщение с вопросом, надеясь, что его прочитает хоть кто-то. По-хорошему, стоило бы пойти сразу за ним, но упускать возможность побыть рядом с Субином тоже не хотелось, да и компания была приятная. Хотя Хюнина и начинали раздражать отдельные личности, да и хотелось простого человеческого забрать Чхве с собой и пообщаться в более интимной обстановке. Несмотря на то, что в их компании было как минимум семь человек, Хюнин чувствовал к себе внимание со стороны Субина. Контрольным выстрелом стало то, что парни оба, оказывается, анимешники, и недавно почти одновременно посмотрели «Магическую битву», на что Хюнин решил, что это судьба и дар свыше. Субин тут же пересел поближе к Каю, прижимая с другого края своего одногруппника Чонхо, что-то ворчащего про безнадёжных отаку и неповоротливый зад Чхве, получая в ответ шуточную угрозу. До этого у Кая было всего три дня, и этого времени хватило, чтобы проникнуться к старшему доверием и ухватиться за зарождающееся чувство симпатии. Старший проявлял интерес, всегда находил точки соприкосновения, чтобы их разговоры никогда не заканчивались. Субин интересовался и семьёй Хюнина, ведь по тому было заметно, что он метис, не только из-за необычного имени. — У меня Гавайи ассоциируется с этими цветочными венками и музыкой, которую я слышал в каком-то старом диснеевском мультике, — делился Субин, раскусывая фисташку, пока Кай расплывался в умилительной улыбке. — Все так говорят, — Кай усмехается, делает глоток из своего стаканчика, при этом не сводя глаз с собеседника. — Я мыслю стереотипно, да? Субин улыбается, а Кай чувствует, как в груди что-то сладко щекочет. — Это не плохо. Это как ассоциировать Англию с красными телефонными будками и Гарри Поттером, а Францию с багетом и лавандовыми полями. — Вот теперь я захотел в Европу, ты так красиво это описываешь, что я сразу представил себя там. Субин потягивается, мечтательно прикрывая глаза, а Кай мечтает о том, чтобы действительно однажды оказаться в одном из таких мест вместе с этим прекрасным парнем. Вот только он всё ещё не был уверен, насколько смелым ему стоит быть в общении с ним, стоит ли пересекать какие-то границы и где они вообще. Он бы в любом случае хотел сначала стать старшему хорошим другом, и уже в процессе, узнавая того всё ближе, думать, есть ли у него шанс на что-то большее. Хюнин решил, что стоит запастись терпением и просто наслаждаться компанией парня, напоминая своему влюблённому мозгу сбавить скорость и не пялиться на Чхве так часто. Он не был уверен, как выглядит со стороны, да и знать не хотел. Но чего он не мог сделать, так это перестать наблюдать за старшим так пристально. Кай старался подмечать всё: как Субин общается с другими парнями, а как с девушками; как он общается с красноволосым парнем напротив, каким взглядом одаривает красотку Чхэрён, передавая ей напиток, как реагирует на обращение к нему со стороны другого привлекательного парня, чьё имя, кажется, Чонсон. Кай понимал, что, по сути, не происходит ничего, парень просто старается быть вежливым и общительным по мере своих возможностей, и то, как со стороны это видит Хюнин, чьё видение затуманено мыльными пузырьками в форме сердечек — его проблемы. Ревновать к каждому столбу парень уж точно не собирался. Всего лишь волновался, что позволил себе влюбиться в парня, даже не узнав, имеет ли на это право. Но, если это правда влюблённость, долгожданная, первая…что он мог сделать? Кай не заметил, как оказался головой на плече Субина, который, кажется, и против не был. Пока он на нервах выпил больше, чем мог вынести без вреда для своей координации, даже не заметил, как их компания рассосалась, оставляя на удобных диванах вдвое меньше народу, чем было в начале, не считая переходящего от одной компании к другой уже уставшего Сынмина. Кай мельком бросил взгляд в телефон Чхве, который, оказывается, читал мангу, а не переписывался с кем-то, как успел себе надумать Хюнин. Его голова кружилась если не от выпитого алкоголя, то от близкого присутствия и запаха старшего. Внутри что-то нервно колотилось, и это было не сердце (хотя и оно билось чуть чаще, чем обычно), а навязчивое желание хоть что-то прояснить прямо сейчас. К сожалению, рядом с ним не было его друзей, кто бы мог хоть как-то контролировать уже нетрезвого друга, изо рта которого так и норовили выскочить неконтролируемые, подпитанные неслабой симпатией к старшему, слова. — Субини-хён, ты такой хороший. Чхве усмехнулся, не отрывая взгляда от экрана телефона. — Да брось, я обычный. Тебя отвезти домой? Хюнин активно замотал головой в знак протеста, потираясь лбом о чужое плечо. — Если ты думаешь, что я пьян, то я не пьян. — Ну да, и язык у тебя не заплетается. Кай вообще не был согласен с этим утверждением. Может он и говорил чуть медленнее, чем обычно, но довольно чётко и членораздельно. — Субини-хён… Ты красивый. Парень не совсем отдавал себе отчёта, что липнет к мало знакомому человеку, не соображая, что это не Бомгю или Тэхён, привыкшие к такому поведению, а парень, с которым он только собирался завязать крепкую дружбу. Но никак не обвивать его тело руками словно подушку или игрушку, с которой привык спать. Кай не обращает внимание, как его объект обожания напрягся, расцепляя руки на своём животе. — Хюнин-и, где твои друзья? Ты слишком пьян. Потом самому неловко будет, если, конечно, вспомнишь. — А что такого? Я просто говорю то, что думаю. — В этом-то и проблема… Идём, хотя бы поспать тебя отведу. В сознание Кая через толщу мешанины в виде скомканных в кашу мыслей проникают острой иглой слова старшего, почему он должен пожалеть о чем-то? Он ведь просто выразил свою… симпатию. «Блять». Раз так, пути назад нет. Кай выворачивается из рук Субина и смотрит прямо, откровенно. — Проблема…? То есть то, что ты нравишься мне, это…проблема? — Я тебе что…? Ох, блин… Кай-я… Я не совсем, ну… Субин замялся, отчего все внутренности будто обдало холодом. — Я тебя понял. Извини, хён… Я лучше пойду. Если бы только Кай знал, насколько расстроенным и разбитым он сейчас выглядит, в какое замешательство он вогнал Субина, то пожалел бы, что владеет речью. — Хюнин-и, ты просто напился, такое случается, позволь мне отвезти тебя… — Нет, хён. Я сам. Всё, чего сейчас хотелось и что казалось самым правильным — это найти Тэхёна. Скомканные эмоции уже бились внутри Хюниновой груди беспокойной птицей, загнанной в клетку, и он знал, что если не найдёт опору прямо сейчас, случится что-то непоправимое. И Кай срывается в неизвестном направлении, оставляя взволнованного Субина в одиночестве. Кажется, он окликнул Хюнина, но этот звук быстро растворился. It doesn't hurt me — проносилось в голове Кая, пока он расталкивал людей на своём пути. It doesn't hurt me — улыбался он, как сумасшедший, когда знакомый окликнул его, но был проигнорирован. It doesn't… it does — сморгнув влагу, сдался Кай, встретившись взглядом с Тэхёном, которого искал всё это время. — Кай? Что… Алкоголь застилал разум, эмоций было слишком много, чтобы суметь разграничить их, разделить друг от друга и вдохнуть спокойно. Парень почти не чувствовал ног, позволяя Кану вести его. Едва переступая по ступенькам, Кай следовал за Тэхёном, который загнал его в пустую комнату. — Дыши, Кай-я. Дыши. Не тошнит? — получив отрицательный жест, Тэхён принялся расспрашивать, что произошло. Было бы здорово, если бы он сам понимал. — Субин-хён… — Что? Он обидел тебя? Кай замотал головой ещё сильнее, отчего та закружилась. — А что? — Я не знаю, Тэ, я… Слёзы на глазах парня явно были серьёзным предзнаменованием. Тэхён обнимал парня, жалея, что не может спрятать от всего, что его окружает. Они всегда были близки, но никогда не могли открыться друг другу по-настоящему. Да, было легко драться подушками и играть в игры, есть в круглосуточном магазине и спать на плечах друг у друга по очереди во время длительной поездки. Теперь же предстояло пересечь другую черту и доказать, что они — больше, чем смех, эхо которого навсегда растворится в ночной тьме. Они — больше, чем шуточные издёвки, пожелание удачи перед экзаменом и переписки в KakaoTalk. Кай сам не знал, почему плакал. Скорее всего, алкоголь бил его слишком сильно, он испугался, сам не понимая, чего, и напугал Субина (о чём уже сожалел). Ему было плохо и грустно, а ещё спокойно и хорошо, тепло. Жаль, нельзя было остаться в руках Кана навсегда. — Рассказывай Обстановка была бы похожа на одну из тех, когда они валялись у Хюнина на кровати, играя в Among Us и пинались, смеясь; где-то на полу лежал бы Бомгю, крича громче всех о том, что его убили. Прибежала бы Бахи и стала ругаться, что они слишком громкие, а потом присоединилась бы к игре. Увы, они были в чужом доме, на бархатистых покрывалах, залитых лунным светом, в воздухе стоял незнакомый запах, слишком едкий, а издалека приглушённо были слышны биты музыки, которые метрономом заставляли внимание Кая сфокусироваться. — Ему нравятся девушки. Кан тяжело вздохнул, перебирая в руках пряди Хюниновых волос. — Мне жаль… Как я уже говорил, шанс, что твой краш полюбит тебя — крайне мал. А когда твой краш — парень, и ты тоже парень, ноликов после запятой становится больше. — Терпеть не могу то, как ты всегда оказываешься прав. — Что он сказал? — Он… Он как будто не смог сказать. Я спросил, проблема ли это, что он мне нравится. Он замялся, вставил какое-то «не», типа «я не по мальчикам». Тёни, я такой идиот, я не должен был наваливаться с этим… Я всё испортил. Я хотел просто подружиться… Shit, почему он мне так нравится, почему я всё порчу… С каждым словом становился всё больнее, и Кай не стеснялся пропитывать рубашку друга несдерживаемыми слезами. — Перестань, с тобой всё нормально… Ты, конечно, зря напился, будешь реветь и опухнешь, как свинка, которую Бомгю-хён тебе на день рождения подарил. Ты же не хочешь быть свинкой? Не реви. Кай смешно всхлипнул, измазывая рубашку Кана в тональном креме, за что мог бы получить по заднице, если бы не был так расстроен. Через какое-то время Хюнин выплакал всю печаль и переживания, расслабившись на коленях друга. Он начал думать о призрачном будущем, о Бомгю, о самом Тэхёне, который никогда не распространялся о своих отношениях с девушкой. И его всё ещё мучило чувство вины за сказанное ранее, хоть Кан и заверял, что простил, Хюнин чувствовал, что стоит поговорить об этом сейчас. — Тэхён-а? — М? — парень лежал, погрузившись в свои мысли, стараясь не уснуть под успокаивающий шум снаружи. — Почему вы с Дживон расстались? — Джиюн, — ответил он скорее на автомате, через секунду осознав вопрос Кая, — погоди, нет, я не буду сейчас с тобой об этом говорить. — Почему нет? Сейчас как раз самое время. Или тебе выпить принести? — Не надо мне ничего. Кай поднялся на руках, приблизившись к лицу друга, тут же получая толчок, но был упрям, и внутри него всё чесалось от мысли, что если упустит момент, будет жалеть до конца жизни. Поэтому он решил следовать атакующей тактике, пользуясь моментом неожиданности — обхватив Кана руками и ногами, плотно прижимая того к себе и почти наваливаясь всем весом, игнорируя ругань в свой адрес, Кай поклялся себе выстоять и пересилить друга, вытащить из него все ответы ради его же блага и ради удовлетворения собственного любопытства. — Зараза ты, Кай-я, — пробубнил Тэхён куда-то в грудь Хюнину, пытаясь не задохнуться. — Я тоже тебя люблю, давай рассказывай. — Может, для начала отпустишь? — Нет, — с довольной улыбкой Кай потёрся щекой о Тэхёнову макушку, лишь немного ослабив хватку, из опасений, что парень действительно мог задохнуться, — а то убежишь. — Я серьёзно, отпусти. Каю не хотелось лишаться тепла насовсем, поэтому он выпустил Кана лишь для того, чтобы поменяться местами и снова улечься на того с объятиями вдобавок. И Тэхён сдержал своё слово. Набрав побольше воздуха в лёгкие, он начал: — Джиюн милая, хорошая. Она заслуживает кого-то, кто будет любить её по-настоящему. Она нравилась мне. Но этого было недостаточно, понимаешь? Кай вскинул в сумраке взгляд и помотал головой в отрицании, потому что не понимал ничего. — Что здесь не так? Она тебе нрави…лась, вы были в отношениях, что такого? — Я не чувствовал большего, я не… не хотел большего. Наверное, она была бы мне хорошим другом. Я не мог дать ей всего, что она заслуживает. И тут Кай понял, что они похожи. Вероятно, Тэхён не влюблялся, не окунался в это чувство с головой, до бессонных ночей и бессилия перед человеком. Наверное, они оба немного завидовали Бомгю, но втайне облегченно вздыхали. — Ты хороший человек, Тёни, — Кай физически ощущал, как он понимает своего друга от и до, и как будто узнал его впервые. Он чувствовал, как легко ему рядом с ним. Вместе с этим он почувствовал что-то, что начинало пугать, и уже довело бы до настоящей паники, если бы это ощущение не появлялось раньше. Алкоголь в крови всё ещё плескался и угнетал какие-то отделы мозга в лимбической системе, и желания Кая совсем перепутались, слиплись в какую-то непонятную однородную массу, хотя парень и понимал на задворках сознания, что делать этого не стоит, что мысль сама по себе — неадекватна, следовать своим сиюминутным прихотям хотелось неимоверно сильно. Но это же Тэхён, его лучший друг, а желание поцеловать своего гетеро-друга, в то время как ему самому нравится кто-то другой — совсем за гранью разумного, но Хюнин осторожен, поэтому он поступает так, как хотел бы, чтобы поступали с ним, догадавшись узнать чужое мнение: — Тэхён-а… — дождавшись привычного вопросительно мычания, Кай сглотнул вязкую слюну, не чувствуя сопротивления в своей голове перед тем, как задать вопрос, — можно поцеловать тебя? Тишина в ответ настораживала и начинала пугать, оставалось лишь надеяться, что Тэхён понимает одну простую истину: — Ты явно перебрал. Даже если так, Кай был готов ко всему. — Да, я пьян. А ты разве — нет? — Не настолько, чтобы целовать тебя, — Тэхён привстал на локтях и поднялся, чтобы мог сидеть и видеть лицо друга, снова разлёгшегося на его коленях. Кай был не против, ведь мог задать следующий вопрос напрямую, наблюдать за реакцией и быть искренним, как никогда прежде. — Тебе не нравлюсь я, или сама мысль, что я парень? — Прекрати, что за допрос. Тэхён отвёл взгляд в растерянности, но рука Кая, схватившая его за рубашку на груди, остановила его. — Нравлюсь или нет? — Ты мой друг, как ты можешь мне нравиться? — Тэхён нервно усмехнулся, убирая руки Кая подальше от своей рубашки, пуговицы которой и так держались на честном слове. — Ну… ты мне нравился… — Кай впервые отводит взгляд, чувствуя, что говорить это самому Кану намного сложнее, чем Бомгю. — Что? — Что? — Кай. Не дури. — Да, ты нравился мне! Но не в том плане, что я хотел встречаться с тобой. Слушай, я знаю, я придурок, а ещё я пьян и немного расстроен, прости. Кай перестал ёрзать на коленях Тэхёна, расслабившись, а тот уставился на него немигающим взглядом, переваривая услышанное. Блики в глазах друга обладали каким-то гипнотическим действием, заставляя погрузиться в мысли. Кан напоминает себе о том, что ему всегда нравились девушки, а о парнях он никогда не думал в таком ключе. Он думает о девочке, в которую влюбился в начальной школе, и это было по эмоциональной окраске намного ярче того, что он испытывал к Джиюн. Он вспоминает ту, что разбила его сердце перед выпуском из старшей школы, и он закрылся в себе. Он думает о том, что губы Кая, как парня, особо не отличаются от губ девушки, имея одинаковое анатомическое строение и даже блеск, скорее всего, персиковый — такой он видел в кармане Хюнина — ничем не отличался. Тэхён подумал о том, что он размышляет о странных вещах. Он упустил тот момент, когда Кай резко поднялся на локтях, впиваясь в его губы и застывая так. Сердце отозвалось скачком ритма и импульсом по всему телу, заставляя вздрогнуть. Наверное, Тэхён должен был оттолкнуть его. Ведь ему нравятся девушки. Ему точно не нравится Кай, но ему нравится персиковый вкус его блеска для губ и приглушённая музыка с первого этажа.***
/some time ago/
'KID BRUNSWICK — The Feel'
Ёнджун не мог позволить Бомгю уйти. Пусть он хоть сколько вырывается, старший знал, что навязчивый образ двух парней перед ним, голос младшего, его взгляд — ничто из этого не даст ему покоя. Нельзя было оставлять всё как есть, в подвешенном состоянии и готовым развалиться на куски. Он не может этого допустить, должен всё исправить. Ёнджун чувствует, что если сейчас же не объяснится перед младшим, то потеряет его навсегда. Он находит Бомгю в одной из комнат. Ёнджун делает вывод, что Бомгю уже не раз тревожили, судя по его «да сколько можно, здесь занято!». Блондин хмыкает, продвигаясь вглубь комнаты. — Бомгю. Тот подскакивает с пола и смотрит испуганно, будто загнанный в ловушку оленёнок. — Ладно, я всё равно собирался уходить. Ёнджун замечает на тумбе бутылку спиртного, а затем бросает на Бомгю непонимающий взгляд. — Пьёшь один? Младший бросает короткое «угу», даже не пытаясь прошмыгнуть к выходу. Знает, что не получится так просто. Поэтому лишь делает неуверенные шаги вперёд, продолжая держать дистанцию. — Мы можем поговорить? Пожалуйста. Бомгю уже был на взводе. Он пьёт с тех пор, как пришёл сюда, а до прихода хёна успел выпить столько, что его начинало тошнить. Свет казался странным, а голос Ёнджуна звучал сюрреалистично. То ли ему не верилось, что хён наконец-то настроен на разговоры, то ли просто оборона снова сдавала позиции, и Бомгю натурально плыл. Вот только сомнений было уже слишком много. — Мы уже всё друг другу сказали. Бомгю предпринимает смелую попытку всё-таки из этой комнаты вырваться, но оказывается пойман. Ёнджун настроен решительно и не сдастся, пока не добьётся своего. — Прошу, не поступай со мной так… Боль от вида такого Ёнджуна смешивалась со злостью и обидой. — А ты будто лучше поступал? Попытки выдернуть из хватки руку были бесполезны и болезненны. Ёнджун держит крепко, он близко, и в любой другой ситуации стало бы страшно. Бомгю ненавидит себя, ненавидит его, потому что чувство самосохранения рядом со страшим отключается, и от этой слабости перед ним хочется плакать. Ещё сильнее хотелось разрыдаться из-за боли во взгляде Ёнджуна, которую Бомгю вообще не мог выносить. То, как парень поджимает губы и хмурит брови, а затем судорожно втягивает ртом воздух, добивало окончательно. — Что мне сделать, чтобы ты простил меня? Ёнджун знал, что виноват, и точно знал, что ошибался каждый раз, отвергая свои чувства, отвергая младшего, который почему-то снова и снова выбирал его, и теперь ускользал от него, нанося смертельные удары по сердцу. Бомгю бы и рад ответить хоть что-то, если бы не чувствовал так много всего сразу, если бы не был так пьян, а его бедная голова не начинала разрываться от боли. Он и так едва держался, а теперь ещё и эмоции накрывали с головой, преумноженные алкоголем и запахом старшего, который стоял слишком близко. Бомгю всем нутром ощущал, что не выдержит всего этого, и его либо вывернет наизнанку прямо здесь, хёну на обувь, либо прихватит сердечный приступ. Почему он вообще должен верить ему после всего? Чего Бом никогда не хотел, так это ввязаться в нездоровые отношения, наглухо забивая на тот факт, что уже был влюблён не самым здоровым образом. Всё, что было между ними — это пара встреч за два года знакомства, немые разговоры, страдающий сам по себе Ёнджун и не менее страдающий Бомгю — ведь чужая боль хуже своей, когда любишь так сильно, так неразумно, безоговорочно и без остатка, отдавая всего себя. Любил ли его в ответ Ёнджун? Бомгю ведь видел в его глазах все ответы, находил оправдания всем его странным поступкам, прощал за каждый момент, когда хён поступал с ним несправедливо, и где-то в глубине души знал этот ответ или больше — надеялся? — Мне ничего от тебя не нужно, как ты этого не понимаешь. — Бомгю вскинул голову, устанавливая зрительный контакт со старшим, желая, чтобы до того наконец дошло. — Всё, что я сделал…я об этом не жалею, остальное — твой выбор, но от твоих заскоков у меня язва скоро будет. Тебе лучше отпустить меня. Бом умоляюще взглянул на старшего, но тот был упрям. На дне его глаз было всё — сожаление, боль и рушащиеся надежды. — Ты мне нравишься, Бомгю-я. Я должен был давно это сказать. Бомгю вздрогнул всем телом, чувствуя, как оно каменеет, в горле сохнет, а внутри всё сжимается от переполняющих его чувств. Как он должен относиться к этой информации? Бомгю отчаянно желал этого, но внутри него словно бы выстроился блок, он воспринимал всё через призму, искажающую реальность. Словно бы слова Ёнджуна не стоили и гроша. — Почему я должен тебе верить? — Его голос звучал изнемождённо, а горло саднило от алкоголя и сдерживаемых слёз. Ёнджун, кажется, и вовсе был потерян. Бомгю видел всю палитру эмоций, которые менялись на его лице одна за другой, и знал наверняка, что больно не только ему, но и хёну. Вот только доказательств было мало. — Откуда мне знать, что это по-настоящему? Что ты не поцеловал меня тогда просто потому, что знаешь о моих чувствах, а сам… Нашёл способ откупиться, это- — Это не так, — перебил его Ёнджун, стискивая зубы от злости. — Я знаю, что вёл себя, как мудак. Но это правда, Гю, ты нравишься мне так сильно, что я сам себя не узнаю. — Не верю. Бомгю снова дёрнулся в попытках сбежать, но Ёнджун перекрыл ему путь, прижимая тело парня к себе так, чтобы его губы почти касались уха младшего, чтобы тот слышал каждое слово. — Каждый вторник. Ты опаздывал каждый вторник. И каждый раз я боялся, что ты не придёшь. И я так долго отказывался от этих чувств. А потом понял, что нравлюсь тебе тоже. И я испугался. Сделал кучу неправильных выводов и решений, отталкивая тебя, ограждая от своих проблем, выбирая тонуть в них в одиночестве… Я был не прав. Я должен был довериться тебе сразу. С каждым сказанным словом Ёнджун ощущал, как внутри него всё ломается, и становится будто бы легче. А вот Бомгю…в нём словно открыли какой-то огромный кран, который он сам перекрыл несколько дней назад, а сейчас из него хлестала вода с такой силой, что система вышла из строя, грозясь затопить всю планету. Так он себя и ощущал — тонул от противоречивых друг другу эмоций. Губы предательски задрожали, а иррациональный страх вырвался наружу. — Нет, нет, ты не… Этого не может быть, ты же… Ёнджун закусил щеку изнутри, сильно зажмурив глаза, до появления звёздочек, словно бы ещё немного, и Бомгю мог довести его до нервного срыва, ведь он отказывался верить в правду. Он отказывался верить в то, на что Ёнджуну потребовалось так много времени, чтобы признать. Тот бушующим ураганом вырывался из его рук, окончательно теряя над собой контроль, и Ёнджун начал понимать, что это может плохо закончиться. Оттолкнув старшего, Бомгю рванул к выходу. Ёнджун выругался, сдавшись. Младшему нужно было успокоиться, и сейчас оставалось только отпустить Бомгю и пойти следом, присмотреть за ним, чтобы ничего плохого не случилось. Тот крался по коридорам, держа руку на груди, проверяя, жив ли он вообще. Открывая двери по очереди, Бом натыкался взглядом то на пустоту, то на одиноко спящих в постели людей, а иногда не мог открыть дверь вовсе, стыдясь того, что услышал слишком много. Толкнув одну из дверей Бомгю увидел то, что добило его сознание контрольным ударом. Его лучшие друзья почему-то застыли как мраморные изваяния в дорамном поцелуе, и из-за этого кадра Бомгю окончательно потерял связь с реальностью. Те резко оторвались друг от друга, будто только сейчас понимая, что произошло. — Бомгю-хён, это не то, что ты подумал! — закричал Кай, игнорируя стеклянный взгляд друга и тихое безэмоциональное «ага, это другое, что он подумал». Но Чхве уже ничего не слышал, попятившись назад. Жизнь явно насмехается над ним, а тот, кто писал сценарий этого квеста, очень жестоко над ним подшучивает. И Бомгю сорвался на бег, вскоре сталкиваясь лицом к лицу с Ёнджуном, который был сбит с толку окончательно — парень посмотрел в глаза умоляюще и прохрипел: — Увези меня куда-нибудь отсюда.