Любовь будет помнить / Love Will Remember

Говорить о прошлом было уже почти не больно, но она бы солгала, если бы сказала, что не чувствовала боль в груди каждый раз, когда ей напоминали о ее прошлом. Кэти больше не испытывала никаких чувств к этому ублюдку. Вообще никаких. Будто она вообще лишилась эмоций. Таким образом она пыталась справляться с этой ситуацией. Но иногда она ощущала такую неудержимую ярость, что шокировала этим своих друзей. Потому что они знали, что Кэти и гнев — несовместимы. Быть в гневе, для Кэти было тоже самое, что напиться. У нее пропадал фильтр между мозгом и ртом, и она переставала контролировать себя. Она начинала вести себя деструктивно, и редко заботилась о последствиях такого поведения. — Ты же знаешь, что ты даже не красавица. Я люблю тебя, потому что я добрый. — Я люблю тебя только потому, что мне тебя жаль. — Никто никогда не полюбит тебя, кроме меня. Она закрыла глаза. Эти слова больше не действовали на нее. Однажды во время ссоры он поднял свою ногу, указывая на грязь на ботинке. — Ты видишь это, сука. Ты не стоишь даже того, чтобы быть грязью на моей обуви. Кэти никогда не рассказывала своим друзьям всю глубину жестокого отношения, которому она подвергалась. Она похоронила это все глубоко в своем сердце. Даже спустя столько лет, этот ублюдок все еще умудрялся пробуждать в ней самые худшие чувства. Как бы она ни старалась оставаться сильной, иногда он все еще выводил ее на эмоции. Инцидент в торговом центре был одним из тех случаев, который нанес удар по ее уязвленной гордости. Видеть его с другой женщиной не должно было причинять ей такую боль. И не потому, что она все еще любила его. Кэти и сама не могла это объяснить. Может быть, это было потому, что она все еще винила себя за потраченное на него время. Возможно, потому, что она очень много вложила в эти отношения. Из них двоих, именно она была тем человеком, который постоянно пытался наладить то, что осталось от их отношений, пока она не обнаружила, что он изменял ей с другими женщинами за ее спиной. Это было последней каплей. Но он не признавал своей вины. Чимин, как ангел небесный, вмешался в самый нужный момент, чтобы помочь ей. До этого дня он даже не знал, кто такой Донги. Они покупали Чимину новый гардероб для работы, и когда он отошел в примерочную комнату, она заметила Донги с новой девушкой. Она попыталась отвернуться и спрятаться, но было уже слишком поздно. — Ну-ка, ну-ка, ну-ка, кто тут у нас? — от его насмешливого голоса она словно примерзла к полу. Кэти заполошно осмотрелась по сторонам, смутно отмечая присутствие других людей вокруг них. В магазине было немноголюдно, но это было ненадолго, потому что тут был гребаный Донги. — Ты все никак не запомнишь мой урок,а? Когда ты уже перестанешь преследовать меня? Кэти развернулась на каблуках. Что за… Донги ничуть не изменился. Он выглядел все таким же дерзким и высокомерным, с самодовольной улыбкой на лице. О, как сильно она хотела бы разбить ему все лицо в кровь. Он только еще шире улыбнулся, видя ее реакцию, и ближе притянул к себе свою новую игрушку. Девушку, одетую в платье, облегающее ее несуществующие изгибы. Она хоть иногда ела? Донги внезапно поцеловал эту девушку, от чего у Кэти округлились глаза. — Видишь, вот женщина, которую я хочу. Смирись с этим. Кэти непонимающе уставилась на него, медленно осознавая все, происходящее. Вокруг них уже начала собираться толпа с направленными на них телефонами, записывая все на видео, как только они поняли, кто перед ними находится. Ее пробрала дрожь, когда до нее дошло, что он пытается ее спровоцировать на неадекватный поступок. Но было уже слишком поздно отступать и делать вид, что ничего не случилось. Слишком поздно бежать. Слишком поздно прятаться. Слишком поздно как-то реагировать. Ее разум выбрал этот момент, чтобы перестать функционировать, потому что прошлое обрушилось на нее, угрожая новой панической атакой. Где, черт возьми, были Порша и Эльви, когда они были ей так нужны? Она смутно помнила, что они отправились к фуд-корту, оставив ее с Чимином. Чимин? Куда он делся? Ей нужно развернуться и уйти. Слова Донги потонули в шуме крови, прилившей к ее голове. Она сморгнула слезы и плотно сжала губы, прикусив щеку изнутри, чтобы остановить рыдание, зарождающееся в горле. Черт. Она совершенно не была к этому готова. Когда Кэти уже думала, что ее колени вот-вот ее подведут, она почувствовала пару сильных рук, обнявших ее. Она быстро развернулась и уткнулась лицом в грудь Чимина, крепко вцепившись в его рубашку, радуясь, что он, наконец-то, здесь. Она попыталась отгородиться от окружающего шума, пока он успокаивающе гладил ее по спине. — Кто это, Кэти? — спросил Чимин. Она ненадолго подняла голову, чтобы посмотреть заплаканными глазами в полные беспокойства глаза Чимина. — Давай уйдем, пожалуйста, — захныкала она. — А это кто у нас такой? — сквозь шум, раздался насмешливый голос Донги. — У вас какая-то проблема, джентльмены? — вмешался охранник торгового центра, растолкав толпу. — Она преследует меня и мою девушку. В этом вся проблема. Я терпеть не могу сасэнов. Я провожу выходной с моей девушкой, но эта женщина не понимает, что такое личное пространство. — Извините? Кем, черт возьми, вы себя считаете? — Чимин оторвал от себя руки Кэти и подтолкнул ее себе за спину. Она тут же обвила его руками за талию, спрятав лицо у него на спине, и еле держась на ногах. Донги расхохотался, фальшь в его смехе была слишком очевидна. — Хорошая шутка. — Шутка? Я не шучу, в отличие от вас. Я буквально на минуту оставил свою девушку, а вы решили, что можете вот так ей навязываться? — Девушку? — Донги снова рассмеялся, будто не веря своим ушам. — Ты слышала это, малышка? Он называет ее своей девушкой. Чимин в мгновение ока сократил дистанцию между ними, ухватив Донги за воротник. — Скажи это еще раз, — от его рычания по ее спине пробежали мурашки. Кэти никогда раньше не видела Чимина таким разъяренным, она даже не подозревала, на что он был способен. Но его угрожающее рычание много значило для ее израненного сердца. — Достаточно, сэр. — охранник попытался их растащить. — Вы должны немедленно покинуть этот магазин. Чимин отпустил Донги, но все еще оставался напряженным. — Почему это мы должны уйти? — прошипел он. — Мы первые сюда пришли. Кто дал этому мудаку право разговаривать с моей девушкой? Идите, и проверьте свои гребаные камеры, чтобы узнать, кто все это начал. Кэти к этому времени уже всю трясло, она еле держалась на ногах. — Сэр, вы привлекаете толпу. Пожалуйста, уходите, — настаивал охранник. — Ты хочешь, чтобы я, Донги, убрался из этого магазина? — неверяще вскричал тот. — Я представитель этого бренда, и ты хочешь, чтобы я убрался отсюда? — Это не дает вам права запугивать других клиентов. — стоял на своем Чимин, сжав руки в кулаки. — Мне плевать на то, кто ты и что ты. Донги недоверчиво усмехнулся. — Ты защищаешь эту женщину? Она этого даже не стоит, чувак. И тут Чимин сорвался. Его удар застал Донги врасплох. — Ты никогда не узнаешь, чего она стоит, придурок. Еще раз оскорбишь ее, и я вырву твой язык. — Что вы смотрите? Он ударил меня. Чимин ничего не ответил, и не стал дожидаться, пока сбитый с толку охранник придет в себя и задержит его. — Идем! — рявкнул он, схватив Кэти за руку и выходя из магазина. Кэти едва понимала, куда он ее ведет, пока ей в лицо вдруг не ударил свежий воздух. — Дыши. — приказал он, держа ее в объятиях, пока она пыталась сдержать рыдания. — Все нормально. Я с тобой. — он окутывал ее своим теплом. — Ч-Чимин… — Не говори ничего, — прошептал он нежным голосом, вызвавшим у нее еще больше рыданий. — Прости, нуна. Я был так зол, и не подумав, назвал тебя своей девушкой. — он покачал ее взад-вперед. — Это твой бывший? Кэти молча кивнула, прижимаясь к нему, и продолжая рыдать. Чимин знал о ее бывшем, но не знал, кто он такой, и не знал всех грязных подробностей их отношений. Теперь же он стал свидетелем этого. Она не знала, что обо всем этом думать, но была очень рада тому, что он ее поддержал. Пак Чимин — тот, кто научил ее снова доверять мужчинам, и который неоднократно доказывал ей, что не все мужчины мудаки — ее маленький ангел-хранитель. — Спасибо, Чимини. Когда они вышли из кофейни, направляясь обратно в больницу, чья-то рука, легко поглаживая, легла ей на поясницу. Кэти закрыла глаза, успокаиваясь от мягкого прикосновения Эльви. Порша вытащила ее ранее из больницы, сказав, что им нужен перерыв, как только они увидели пост Ынджи и реакцию Кэти на него. Им не нужно было ничего говорить. Они уже знали, как Кэти себя обычно ведет, и были рядом, чтобы помочь ей, если будет нужно. Она вся дрожала, когда Порша и Эльвира одновременно обхватили ее за талию с двух сторон. Это утро началось с того, что доктор Джин позвал Поршу и еще одну медсестру пойти с ним. И конечно же, Порша, будучи трусихой, убедила Кэти пойти вместо нее. Она сделала мысленную пометку, запереть ее с Джином, когда предоставится такой случай. Однако Кэти была совершенно не готова встретить Хосока этим утром. Черт. Он выглядел просто сногсшибательно, на нем был один из тех дорогих костюмов, что она видела только на модных подиумах. Он отсутствовал почти год, и по идее, это должно было уменьшить ее влечение к нему. Но нет. Ее колени едва не подогнулись при виде него. Теперь, год спустя, черты его лица заострились, а коротко выстриженные виски соблазняли ее провести рукой по его волосам. Она знала, что его волосы были очень мягкими на ощупь, и что ему нравилось, когда его гладят по волосам. Он утверждал, что это помогало ему лучше спать. Она знала все это, потому что именно она ухаживала за ним, когда он лежал в больнице. Все, чего она хотела в своей жизни, чтобы кто-то смотрел на нее так, как Хосок. И если бы это случилось в другое время, она бы с радостью бросилась к его ногам. Но сейчас ей приходилось сдерживаться. Сегодняшний инцидент был ярким примером того, почему ей не стоит даже думать о том, чтобы быть с ним. Хосок заслуживал кого-то лучшего, чем она. Даже когда он сидел за столом и смотрел на нее так, будто она была единственным человеком в комнате, она не осмеливалась посмотреть на него, потому что боялась, что стены, которые она годами так старательно возводила вокруг себя, рухнут. Она только и могла, что вздохнуть, когда они вошли в приемный покой больницы и занялись работой. — Почему бы тебе не дать ему шанс, Кэти? Ты ведь знаешь, что ты ему очень нравишься, и он приходит почти каждую неделю, чтобы просто увидеть тебя, — спросила ее Порша однажды вечером, когда они вышли на перерыв, чтобы выпить по чашечке кофе после напряженного дня. — Мы уже говорили об этом, Порша. Он не в моем вкусе. — Кэти всегда так говорила, чтобы ее оставили в покое. Но кого она пыталась обмануть? Друзья очень хорошо ее знали, чтобы понимать, что она чувствует. — Ты, что, шутишь? — прошипела Эльвира. — Ты все еще хранишь цветок, который он купил тебе. И у тебя на лице обычно такая странная улыбка после каждого его визита, и я клянусь, что недавно застала тебя улыбающейся во сне. Ты хочешь, чтобы я поверила в ту чушь, что ты говоришь? Что происходит? Верно. Они уже говорили об этом, и Кэти всегда избегала этот вопрос. — Порша точно так же себя ведет. Но достают всякими вопросами только меня. — она попыталась отвлечь их, но это не сработало. — Не переводите на меня стрелки, леди. — Порша помахала пальцем перед ее лицом. — Я никогда не отрицала свои чувства, и ты точно знаешь, почему я держу их при себе. Но ты? Ты смущаешься, как подросток каждый раз, когда он смотрит на тебя или флиртует. Ты приходишь в восторг, когда слышишь его имя, но не признаешь, что он тебе нравится. Плечи Кэти поникли. Как будто это было так легко, признать что-то подобное. — Он мне нравится. Теперь ты счастлива? — она попыталась проскользнуть мимо них, но Эльви схватила ее за руку и потащила в пустой коридор, а Порша последовала за ними. — Назови хоть хотя бы одну причину, по которой ты не хочешь дать ему шанс? — спросила Эльви. — Назови мне вескую причину, и я оставлю тебя в покое. Кэти вздохнула. — Ты знаешь, почему. — она посмотрела себе под ноги, любуясь своими носками. Из ее глаз внезапно выступили слезы. — Я бракованный товар, Эльви. Он не захочет кого-то вроде меня в своей жизни. — Что ты имеешь в виду, кого-то вроде тебя? Ты с ума сошла? Ты хоть слышишь, что ты говоришь? — Эльви даже покраснела от возмущения, и Порше пришлось положить ей руку на плечо, чтобы успокоить. Кэти закусила нижнюю губу, пытаясь сдержать слезы, рвущиеся наружу, но не смогла. Они потекли по ее щекам. Ее губы дрожали от рыданий, сотрясающих тело. Порша обхватила ее руками. — Ты на самом деле так думаешь, малышка? Ты хоть понимаешь, насколько ты красива? Только безумец может отпустить тебя, — сказала она, легко покачиваясь с ней. Эльви тоже обвила вокруг них руки, заключая обоих в медвежьи объятия. — Я люблю тебя, Кэти. Никогда больше не называй себя так. Ты не бракованная. Если кто и бракованный, так это этот мудак дин-дон. С ее губ сорвался невольный смешок. Ее всегда смешило имя, которым Эльви называла ее бывшего. Она вздохнула, высвобождаясь из их объятий. — Это не отменяет того факта, что я сломлена. Я никогда не смогу любить кого-либо всем сердцем. Я… боюсь, что не смогу полностью открыться перед кем-то. Всегда будет оставаться какая-то часть меня, которая будет остерегаться. Ему это не нужно. Ему будет лучше без меня. Эльви закатила глаза. — Он сам может принять это решение. Перестань решать за него. Кэти резко выдохнула и всплеснула руками. — Это не имеет значения. Правда. — она прикусила нижнюю губу. — Он уезжает работать в другую страну, — сказала она, и только сейчас до нее дошло. В то утро, когда Хосок приходил навестить ее, он сказал, что уезжает работать в другую страну, и мысль о том, что она больше не сможет его увидеть или поговорить с ним, причинила ей боль. Но она, как всегда, упрямая, скрыла свою боль и ярко улыбнулась, поздравляя его. Кэти ничего не могла с собой поделать. В тот самый момент, когда она почувствовала, что могла бы открыться, что-то произошло. Эльвира и Порша не переставали убеждать ее дать шанс Хосоку. Но ее тяга к неприятностям была настолько безумной, что в тот день, когда она снова встретила Хосока после столь долгой разлуки, неприятности снова свалились на нее. Она знала, что ее ждет. Кэти отключила интернет и звук на телефоне, заперев его в шкафчике с одеждой. Сделав глубокий вдох, она постаралась успокоиться перед тем, как все снова выйдет из-под контроля.