Redemption (редактируется)

Потребовалось два часа споров, криков и торга, прежде чем обе стороны пришли к соглашению. В целом, Артём добился задуманного: они предоставили начальнику все улики и заставили его немедленно отправить наряд на расследование. К тому же, они добились извинений от Ганзы перед Надеждой и Петром. Мужчину отправили к врачу вместе с Катей и Евгением, а девушку подготовили к отправке на родную станцию, в сопровождении группы способных ребят и с компенсацией в виде патронов. После того как, ситуация успокоилась и Артём, наконец, покинул офис, он нашёл женщину вместе Павлом у врача. — Как он? — спросил Артём сразу, как только вошёл. — Мальчик лежал на больничной койке, пока Катя сидела рядом, держа его за руку, а Павел находился по другую сторону небольшого пространства. — Врачи не знают, чем их накачали но, похоже, это вызвало разрушение его нервной системы. Ему тяжело это переносить… Доктор сказал, что они не могут наверняка знать, каким образом оно повлияло на его психику. Узнать мы сможем только когда он очнется, однако… Он, должно быть, просто травмирован. Я надеюсь. Главное, сейчас он в тепле, отдыхает и получает необходимые витамины. Это всё, что ему нужно… — мягко улыбнулась Екатерина. Она определенно всё ещё волновалась, но в данный момент, всё, что имело значение — это то, что он был в порядке, дома, с ней. — Я уверен, что он справиться. Он сильный паренёк. — Вы оба, должно быть, безумно устали после всего этого, — вставая, вздохнула Катя. Женщина в последний раз погладила руку Евгения, прежде чем повернуться лицом к Артёму. — Мой дом недалеко. Евгений должен остаться здесь, а мне нужно пойти и сообщить своей второй половинке, что я в порядке — мы оба в порядке. А тебя надо вознаградить. — Мы можем подольше побыть с ним, если хочешь, — сразу же возразил Артём, не привыкший, чтобы люди вот так просто предлагали ему поощрение — но он всё равно сказал это не по той причине. — Нет-нет-нет! Мне нужно домой, а тебе нужен отдых — нам всем нужен. Врачи позаботятся о Евгении. Я больше ничего не могу сделать… Прибегу сюда, как только он очнется, — сказала она рейнджеру, переводя взгляд на мужчину в белом одеянии, который кивнул ей с тёплой улыбкой. Похоже, мальчик был в надёжных руках. — Хорошо, — наконец согласился Артём. Он взаправду был невероятно уставшим и голодным. Трое встали и медленно побрели прочь, после того, как Катя несколько раз оглянулась на Евгения. Павел был подозрительно тихим, но Артём решил не обращать на это внимания: должно быть, майору было ещё больнее, чем ему. Казалось, что-то изменилось в Морозовом: осознал, как много вещей он открыл для себя. Вероятно, ему нужно время, чтобы всё обдумать. Катя привела их к своему жилищу. Проходя через станцию, они увидели, как несколько солдат Ганзы собираются на свой пост — у Чёрного похорошело на душе: он сделал что-то хорошее и что-то изменил; по крайней мере, Артём надеялся на это. Пройдя через более оживленные части станции, спутники попали в жилую секцию. Катя прошла весь длинный переулок и повернула налево. Её дом находился в самом конце станции, недалеко от второго выхода. Было приятно убраться подальше от шума и суеты. Наконец они остановились у одной из дверей. Катя казалась взволнованной; быстро схватилась за ручку двери и открыла её. —Таша, — промурлыкала женщина, стоя в дверях, пока черноволосая девушка, готовившая у плиты, не повернулась к ней. — О боже, Катя! — Её глаза загорелись и она бросила ложку рядом с кастрюлей; кинулась к ней, обняла её, поцеловала и засмеялась. Чёрный и Морозов смотрели на них с неподдельным удивлением. Хоть она никогда не говорила о мужчине, но… Это было как-то необычно. В мире, где люди вынуждены делать всё возможное, чтобы выжить, общество настроилось на рождение детей и сохранение рода. Артём слышал, что раньше это было более менее приемлемо; по крайней мере, в остальном мире, до войны и вообще до всего. Но сейчас это видеть — странно. — Тебя так долго не было! — Знаю, знаю, — она с улыбкой погладила свои короткие волосы, — прости. Я просто… Ах, они не помогли мне найти Евгения и даже не послушали меня… Но я встретила этого рейнджера с его другом и они помогли мне спасти его. Они убили тех извергов и послали Ганзу на расследование. — Наконец, женщины отпустили друг друга. — Теперь Ганза будет обращать внимание на просьбы граждан — вон тот позаботился об этом. Его зовут Артём. Без него… боюсь думать, что бы было, — она повернулась к парню с благодарной улыбкой и заплаканными глазами. — Ничего страшного, — он тут же постарался избавиться от ненужного внимания — ему не нужна была их похвала, ему было хорошо с самим собой и этого было достаточно. — Спасибо тебе большое, Артём, — Таша подошла к нему и сжала его руку, — спасибо. Ты не представляешь, как важен для неё Евгений. Она не перестала бы его искать, пока не погибла, — сказала женщина, явно радуясь, что этого не случилось. — Ганза дала нам это в качестве извинения, — Катерина показала полную жмень патронов. — Было бы достаточно, если бы они просто, блять, послушали меня раньше, но… Эх, ладно — теперь это не имеет значения. Сейчас всё более менее благополучно, а это для тебя, — она посмотрела на свою руку. — Да, — успокаивающим голосом сказала Таша и снова поцеловала Катю, продолжая осознавать, что та действительно дома, в безопасности, и ей больше не нужно беспокоиться ни о ней, ни о Евгении. — Я так злилась, что не смогла поехать с тобой. Я работала на кухне и меня не отпустили, в итоге чувствовала себя такой бесполезной. Хорошо, что… ты был там, — Таша посмотрела на Артёма, а потом на Павла, который всё это время просто тихо стоял позади него: шокированный и безмолвный. — Я обещала им еду, хороший сон и всё остальное, что порадует их. После всего происшествия, всё наше — теперь и ваше, — Катя махнула рукой в знак того, что они могут зайти во внутрь. Комната была больше, чем у большинства людей, наверное, потому, что там жил ещё и Евгений. Для трёх человек этого было достаточно. У них была печка, маленький столик и несколько матрасов в углу. Была ещё одна комната с кроватью и игрушками на полу — вероятно, спальня. — Конечно. Ой, вы садитесь-садитесь, отдыхайте! — Таша схватила Артёма с Павлом, заставляя их сесть за стол. Потребовалось всего несколько минут спокойствия и запах свежего супа, чтобы они оба расслабились. Еда была великолепна, да и сам факт того, что им не нужно быть начеку, в любой момент готовыми сражаться за свою жизнь — тоже прекрасен. После ужина обе женщины отправились проведать Евгения в больницу, так что рейнджер и майор остались внутри одни. Пока Паша отдыхал на матрасе, прислонившись к стене и вытянув ногу, Артем чистил пистолет, сидя на стуле. Чёрный чувствовал, как закрываются глаза — определенно, скоро заснет, но он всё-таки хотел дождаться возвращения Кати и Таши. Его желудок наполнился вкусной едой, хотя хотя съел немного, в отличии от Паши, который, должно быть, был голоднее его: он ел буквально всё, что только мог. — Ты необычно тихий с тех пор, как мы сюда пришли, — сказал Артём после нескольких минут молчания и коротко посмотрел на Павла, продолжая натирать части своего оружия. Павел издал какой-то неопределённый звук и повернул голову. — Тебя это так удивляет? — продолжил Артём. Он подумал, что, возможно, Морозов сожалел о том, что поделился своим прошлым. Чёрный никогда по-настоящему не знал Павла: почему тот делает то, что делает, или о чём вообще думает. — Конечно, — усмехнулся майор. В его голосе прозвучало лёгкое недовольство. — Почему? — обратился рейнджер к нему, и Павел на мгновение посмотрел на собеседника, а потом снова отвернулся. — Это неправильно, Артём… Так не должно быть. — По какой-то причине, он выглядел оскорбленным всем этим. Артём почувствовал небольшую заминку, но, с другой стороны, не был слишком удивлён. — Неужели у коммунистов всё так плохо с этим? — Да ладно, Артём, это не имеет ничего общего с тем, что я коммунист. Это неестественно и вредно для общества. Плохо. Главная цель для человека — выжить, верно? Верно. А если они будут «такими» — какой вклад они внесут? У них не будет детей, у них не будет счастья. У них ничего не останется, Артём. Это глупо, — твёрдо сказал майор. Было ясно, что это связано с той средой, из которой Павел вышел. Он внимал то, чему его учили, потому что верил в это — хотел верить, ведь это его успокаивало. — Но они кажутся мне счастливыми, Павел, — снова обратился к нему Артём, по-прежнему спокойно, потому что начал понимать, что именно так нужно с ним обращаться. — Если бы ты знал это, то отказал бы в помощи? — Нет, я бы помог, —быстро ответил Морозов, как будто со стороны Артёма было глупо так думать, — конечно помог, просто… Артём снова увидел противоречие на лице Павла: сам говорил одно, но язык тела, напряженный и неуверенный, говорил о другом. Для него не было удивительным, что он не одобряет подобное; однако, хотел одобрить, но знал, насколько строга жизнь на Красной Линии, и что каждый должен верить только в одно — правильное. Естественно, что у них в приоритете семейные ценности, наследие и нормальность. Он так долго жил среди одних военных, что почти забыл, насколько это важно для людей; привык жить, каждую минуту готовый умереть за бравое дело, вследствие не планировал будущее и не думал о создании семьи. Прежде, чем он успел ответить Павлу, двери в комнату открылись, и вошли обе женщины. — Наконец-то мы вернулись. Извините, что вам пришлось ждать. — Всё хорошо? — осторожно спросил Артём и последним движением дособирал свой пистолет, чистый и готовый, положив его на стол. — Он очнулся! —Лицо Кати было полно радости, произнося это. Она выглядела намного бодрее, нежели раньше, когда так сильно волновалась. — Он сбит с толку и травмирован, но не критично. Благо, что у тех ублюдков не было времени сделать ему ничего плохого. Он сказал, что видел всякие ужасы и ему снятся кошмары… Скорее всего, из-за газа… Врачи оставили его в больнице на ночь, просто чтобы мы могли быть уверены, что у него всё в порядке, — кивнула она и глубоко вздохнула с облегчением, держа Ташу за руку. — Теперь всё будет в порядке… Благодаря тебе. — Рад слышать. Женщина улыбнулась, а затем обменялась странным взглядом с Ташей. И Артём, и Павел заметили это, но продолжили наблюдали с ожиданием: казалось, женщины готовятся сказать что-то важное. — Вы уже знаете, как мы вам благодарны, — произнесла Таша, начав с того, что они обе спланировали на обратном пути. — Да, знаем, но не стоит благодарить — Вы спасли жизнь моему брату. Ничто не сможет измерить значимость для меня. Поэтому… всё, что мы можем дать вам в благодарность — мы с удовольствием дадим. — Артём не успел моргнуть или подумать, что она имеет в виду, как Екатерина стремительно села к нему на колени. На секунду он впал в ступор: сбитый с толку всей этой ситуацией и тем, какой оборот она приняла. — Что… Тем временем Таша села рядом с Павлом, который был также потрясен всем происходящим. — С той жизнью, которую ведём, мы должны были понять: как прожить её счастливо и без проблем? Мы осознали, что это мир мужчин и того, чего они хотят. Каждый мужик этого хочет. Есть те, кто свободно принимает это, а есть хорошие парни, не делающие этого и имеющие силы отбросить это в сторону. Вы хорошие — мы это знаем, — Катерина положила руки на шею Артёма, слегка двигая тазом. — В этом нет ничего плохого — абсолютно. Мы всего лишь вас отблагодарим. — Если это всё, что нам нужно сделать, дабы отплатить за жизнь Евгения — пустяки, — продолжала Таша. Артём и Павел молниеносно обменялись паническими и довольно растерянными взглядами. — В этом нет необходимости, — Артём поднял глаза на Катю. Они оба заметили, что его дыхание становится медленнее и глубже, тело напрягается, а сердце ускоряет ритм — положительный ответ на то, что она делает. — Я знаю, ты не стал бы делать то, что нам не понравится. Ты не такой, как все они. Те, обычно, не заботятся ни о ком и ни о чём, кроме себя, — женщина медленно гладила парня по щеке. — И мы привыкли к этому. Хоть это не то, что нам очень нравится, —усмехнулась она, — но мы делаем это. Просто секс. — Она говорила медленно и осторожно, мало-помалу продвигая руку вниз, не доходя до промежности Чёрного, и тот вздрогнул. — Мы не занимаемся любовью, а даём то, что вам приятно, — она одним движением расстегнула молнию на брюках Артема и увидела, как тот уже одурманен собственным удовольствием. В каком-то смысле он понимал, что она говорит: неизбежно то, что приходится делать таким девушкам, как они. Это не имело никакого отношения к их ориентации или к тому, что им нравится — у них есть возможность и они хотели использовать её, чтобы выразить благодарность. Он знал — это их выбор, и они не обязаны спать с ним; по крайней мере, именно это повторял его разум, пытаясь отключить сознание и заставить наслаждаться ощущениями, окутавшими его тело. — Хорошо, — почти прошептал Артём дрожащим голосом. Он быстро посмотрел на Катю, дабы убедиться, что та не испытывает дискомфорта, но она только улыбнулась и полностью обхватила мужское достоинство Артёма. Он тут же обвил руками её шею, зарываясь лицом в грудь: не хотел, чтобы видели его реакцию. Когда он в последний раз мог вот так выпустить пар? Обычно на это не хватало времени или не было подходящего момента. Вечные дела и путешествия по станциям. Ему нравилось окунаться в работу, из-за чего часто забывал о своих собственных потребностях. Они у него были — он не игнорировал их, но только в случае необходимости. Артём никогда не видел ничего особенного в том, чтобы заниматься этим в одиночку. Такое действо казалось ему грустным и бесполезным. Конечно, это приносит удовольствие, но ему всегда больше нравилось делать это с другим человеком: это более осмысленно и приятно. Однако, ему никогда не везло в отношениях, так что это неизбежно становилось тем, чему он уделял не слишком много внимания. Но сейчас… О боже. Он чувствовал, как его тело нагревается… Это было похоже на сон. Чертовски красивый сон. Павел был напряжён. Таша залезла на него, успокаивающе улыбалась, обхватывала руками шею и целовала её, медленно расстегивая рубашку. Морозов смотрел на Артёма: опустив голову, громко дыша и сжимая шею Кати, пока его ботинки крепко упирались в пол. — Расслабься, — прошептала Таша, взяв руку Паши и проведя ею по своей груди, одновременно залезая в чужие брюки. Её грудь была теплой, мягкой и внушительного размера — почти идеальной. — Ты можешь делать всё, что захочешь, — она пыталась как-то удовлетворить его, ибо чувствовала, как мужчина напряжен. Но она помнила о его ранении — она вела себя с ним помягче и оставалась терпеливой. — Правильно, — тем временем Катя более чем успешно соблазняла Артема, который уже был возбужден и готов к действию. Он не мог поверить, насколько хорошо ему от этого: кто-то рядом, кто-то горячая и нежная. Он словно забыл, как бывает хорошо. Женщина немного приподнялась, снимая с себя брюки и нижнее белье. — Поверь мне, я счастлива сделать это с тобой, после всего, что ты сделал для меня — для нас. Просто насладись этим, — сказала плавно и соблазнительно. Она знала, что делает. Не то, что бы Артёму требовалось многого, чтобы возбудиться в его состоянии — Катя научилась получать желаемое силой своей женственности. Она крепко схватила член Артёма и начала медленно опускаться на него. Чёрный дернулся, пока его щёки горели от страсти и стыда: он чувствовал себя маленьким мальчиком-подростком, сдерживающим стоны и ворчание, и жаждущим разрядки. Он знал, что кто-то наблюдает за ним, но был слишком занят, чтобы обратить на это внимание. Павел наблюдал за ним: его голубые глаза были полны неуверенности и страха. Он растерянно наблюдал за ними двумя: за Катей, заполняющей себя мужским достоинством Артёма и за самим рейнджером. Он не мог много увидеть из-за её ноги, но мог слышать парня. Было до боли очевидно, что он наслаждается этим гораздо больше, чем майор. Таша все ещё работала над его промежностью. Он должен был испытать те же чудесные ощущения, что и его товарищ — в конце концов, у него между ног была красивая женщина, которая отсасывала ему член, пытаясь сделать приятно, но, как бы она ни старалась, ничего особенного не происходило — это заставляло Павла нервничать, отчего напряжение нарастало в его груди, но не то, которое они бы хотели. — О да. Да! — улыбнулась Катя, прикусив губу, когда Артём, наконец, издал стон. Стул скрипел, когда она двигалась на его коленях вверх-вниз; и было удивительно, что Артёму хватило концентрации на то, чтобы удерживать их неподвижно на стуле, пока происходили активные действия. Чёрный поднял голову и слегка приоткрыл рот: задыхаясь с полуприкрытыми глазами, так как в этот момент он разум его затуманился. Несмотря на это, он всё же заметил неловкий взгляд Паши, направленный на него, но не думал о нём, как о чём-то неправильном. Да, наверное, было странно вот так смотреть друг на друга, пока Катерина трахала его — вообще странно смотреть на другого мужчину в такой ситуации, но, опять же, Артём не думал об этом, поэтому… они продолжали смотреть друг на друга. Морозов изучал лицо парня, так сильно отличающееся от того, которое он обычно видел — такое эротичное: на его лбу блестели капельки пота, а сине-зеленые глаза были пустыми, но в то же время такими напряженными. Он не мог отвести взгляд. Не хотел отводить глаза. Вмиг электричество пробежало по позвоночнику и он почувствовал что-то внизу — что-то… приятное. Что-то прекрасное и возбуждающее. Она прикасалась к нему, скользила языком вверх-вниз, стараясь изо всех сил, но Паша понимал, что не из-за того, что она делает, а из-за Артём. Как только он это понял, то замер — страх тут же пробрался в сознание и парализовал его. — Стоп! — Быстро выдохнул он. Голос дрожал, а щеки пылали. — Но ты только начинаешь… — Я сказал хватит! — Морозов грубо оттолкнул её от себя, встал и немедленно вырвался из комнаты к двери. «Сука, » — тихо пробурчал он по дороге, прежде чем захлопнуть дверь. Таша, Катя и Артём на мгновение застыли в шоке. — Я… не знаю, что сделала не так… — Таша моргнула, выглядя самой растерянной из всех. Рейнджеру понадобилось ещё несколько секунд, чтобы остыть и осознать, что происходит и почему Катя остановила своё движение так близко к финишу. Когда он понял, как Павел глядел на него, прежде чем уйти, то нахмурился и вздохнул. — Я думаю… Думаю, ему просто больно из-за ранения. — Наверное, нам не стоило этого делать, да? — сказала Катя, все ещё сидя на Артёме, держа его по всей длине в себе и заметно колеблясь. — Прости, надеюсь, ты не будешь… — Нет-нет, всё хорошо, всё хорошо, — Артём на мгновение закрыл глаза. Блять… Ещё несколько толчков и он достиг бы цели. «Сейчас это не имеет значения, » — подумал он. Дело сделано. Выпустив глубокий вздох, он осторожно помог Екатерине встать. Она неловко села на матрас рядом с Ташей. — Я пойду и поговорю с ним. Это не твоя вина, правда. Всё будет хорошо, мы скоро вернёмся, — он улыбнулся им, пытаясь скрыть собственное разочарование. В любом случае, всё это было изначально неправильно. Наверное, ему не следовало этого делать. Застегнув штаны и приведя себя в порядок, он вышел на улицу, чтобы найти Павла. Он не сердился на него: во-первых, он знал, что это Паша; во-вторых, он эгоистично наслаждался собственным удовольствием, забыв о том, что тот ранен, устал и несколько месяцев жил на улице. Сегодня они спасли трёх человек — так много сделали за последние несколько дней. Понятно, что Павел просто перенервничал и сейчас малясь не в себе. Всё, что Морозов рассказал о своей прошлой жизни, заставляло Артёма заботиться о нём. Он действительно не хотел, чтобы Паше было плохо или больно теперь, когда они прошли через всё это вместе. Чёрный увидел его в нескольких метрах от себя, сидящего у угасающего костерка. Он был там один, смотрел на землю, пока на лице изображался гнев. Артём медленно подошел к нему. Когда товарищ заметил его, Паша вздохнул: злой и, в то же время, неуверенный. — Ай, Артёмка, ну надо было… остаться там и закончить. Какого хрена ты за мной бегаешь, м? — Морозов крутил головой и нервно стучал сапогом по полу. — Ну, теперь это не имеет значения, —заметил Артем. — Ты, кажется, торопился. — Он положил руки на бёдра. — Тебе больно? — Нет, я в порядке, приятель! Я… Отлично… В порядке, — быстро кивнул Павел, понимая, что понятия не имеет: как сказать и как объяснить случившееся. Ему хотелось, чтобы Артём просто вернулся назад или сразу забыл о случившемся, но этого не произойдёт — определённо. Артём терпеливо изучал его, наблюдал, ждал. Судя по тому, каким Павел представлялся перед Артёмом, последний бы сказал, что такой человек, как Морозов, с радостью воспользовался бы такой прекрасной возможностью. Правда, он никогда не видел Павла с женщиной, но, думал, ему нравится их общество. Большинство людей в такой ситуации не отказываются. Артём тоже устал, но это не помешало ему сразу приступить к делу. — Я не в настроении, Артёмыч, вот и всё. Хорошо? Хорошо. Просто нет настроения ебаться с… Кхм, дамами, понимаешь? — Он закрыл лицо руками и тяжко вздохнул. — Они мне безразличны… — Паша прикрыл глаза, слишком уставший, чтобы разбираться во всей этой ситуации. В ту же секунду, как он это сказал, Артём запнулся, в замешательстве подняв зрачки. Он хотел сказать… Они ему безразличны, как…? — Именно сейчас, — быстро проговорил Павел, прежде чем Артём успел что-то спросить. — Я просто именно сейчас не в настроении. Я… Ух, извинюсь перед ней, блин. Но лучше уж трахнусь с этими конченными кошмарами, чем буду простою на ногах ещё минуту, ясно? Ох, какой же муторный день, — усмехнулся майор, качая головой в недоумении, —с меня хватит. Чёрный посмотрел на него, потеряв дар речи, но затем кивнул и протянул руку, чтобы помочь тому встать. С ворчанием, Павел встал и вздохнул. — Да, ты прав. Нам нужно прежде всего отдохнуть, чтобы успеть на завтрашний поезд. — Точно, Артёмка. Не могу дождаться, когда выберусь из этой дыры. Ганза… Пусть он поцелует меня в жопу. — Паша хлопнул его по плечу. Артём чувствовал себя… злым из-за всей этой ситуации, но менять ничего не хотел. Они оба очень измотались — не только он. Сон, пожалуй, сейчас самый лучший и разумный вариант.