Redemption (редактируется)

Импровизация. «Что это вообще значит — импровизировать?!» — продолжал спрашивать себя Павел, пока его сердце набирало всё более быстрый темп, а колени начинали дрожать при ходьбе. У них не было ни малейшего шанса победить. Они ни за что не пойдут туда просто так, Ганза позаботится обо всех солдатах Красной Линии, они убьют важных, и все… После короткой поездки на Сретенский бульвар, вся группа уже продвигалась к Трубной. От большого финиша их больше ничего не отделяло, кроме нескольких минут ходьбы. Теперь не было никакого способа вернуться назад, никакого способа изменить своё мнение, никакой возможности подумать о правильности или неправильности принятых решений — это уже не имеет значения. Солдаты Красной линии шли первыми, создавая своего рода щит для старейшин, идущих в середине. Павел шел рядом с ними, а Артём старался не привлекать к себе слишком много внимания в конце с несколькими другими солдатами Красной Линии. Они не были большой армией, но против неподготовленного врага их было достаточно — конечно, только если Леонид уже не знал, о их приближении… —У нас какое-то движение— один из солдат, шедший впереди, в одном из этих очков ночного видения, резко остановился, нацелив свой пистолет. Все остальные насторожились и полностью приготовились к бою. Они были уже близко. —Прошло много времени с тех пор, как ты был в поле, да, Саш? — Романов посмотрел на Яковлева с весёлым выражением лица. Ползин просто быстро повернулся к ним с усмешкой, а затем продолжил отдавать приказы своим людям. —Я надеялся, что так будет дольше— недовольно заметил он и Романов усмехнулся. Когда Павел наблюдал за ними, всё это снова стало его тяготить. Он начал видеть в них тех героев, которых знал раньше. Мужчины, на которых он равнялся, настоящие солдаты, как и его отец. Мужчины, которые были его кумирами и образцами для подражания. Они… тоже были просто людьми. Он должен был продолжать повторять себе в голове, что Артём сказал ему и что они говорили о нём, потому что, когда он смотрел на них, он видел всего лишь трёх стариков, которые прошли через многое и которые были так невероятно преданы коммунизму и делу… В их жизни были порядок и структура, и вскоре они должны были умереть за то, что отстаивали свои убеждения. Было ли… Это правильно? Павел повернул голову к Артёму, глядя на него через плечо, совсем чуть-чуть, так что тот даже не заметил, а потом посмотрел назад. Его руки вспотели. Ну, наверное, как и все остальное… Это был тот самый момент, подумал он. Тот момент, о котором они говорили. Неужели он действительно… Остался бы с ним, если бы тот предал Артёма? Неужели… Нет. Артём тоже был солдатом. Он тоже был так уверен в своем пути. Павел… так сильно завидовал им в этом. Он завидовал их уверенности. Он завидовал их положению в самих себе, в котором они могли быть уверены. Может быть, ветераны перед ним ошибались, может быть, они были не теми людьми и коммунизм действительно не был правильным. И может быть, Артём был не прав, когда Спарта помогала только тогда, когда хотела, а всё остальное оставляла себе. Независимо от того, где была правда, обе стороны были уверены в своей позиции. А он — нет. И это начало разъедать его изнутри, как это было раньше, когда-то… Как же Павел ненавидел это чувство. Выстрел заставил Павла вздрогнуть, так как он был слишком погружен в свои мысли, чтобы сосредоточиться на окружающем, и он быстро поднял глаза. —На нас напали! — услышал он из передней части их группы, и хаос начал распространяться по всей группе. Даже Артём был удивлён — было поздно, слишком поздно, они ещё не до конца пришли, это не должно было произойти так быстро. Все начали бежать из туннеля туда, где они не будут на виду — в основном в боковые комнаты и туннели, что было не совсем то, что они планировали. —Блядь—ругнулся про себя Павел и быстро попытался сориентироваться в хаосе — он пытался найти три цели или хотя бы Артёма между бегущими и стреляющими солдатами. Откуда, блядь, люди Леонида должны были знать, в кого стрелять?! Они были прямо с ними, блядь. Когда кто-то схватил его за руку, он быстро выхватил пистолет и приготовился стрелять, только увидел, что это был Артём. —Чт…— —Мы должны идти—он посмотрел на него и повернул голову направо, чтобы Павел мог видеть, как Ползин, Романов и Яковлев убегают через туннель с тремя другими солдатами. —Давай—он потянул его за собой и, наконец, сделал свой ход, смущенно кивнув. Повсюду царил хаос, солдаты Красной Линии попадали под пули и отстреливались от людей Леонида. Когда Артем и Павел направились к туннелю вслед за своими целями, он достал рацию. —Анна! Они бегут через Восточный туннель! — —У нас там люди— ответила она почти сразу, её голос был напряженным, но твёрдым. —Они будут ждать. Будьте осторожны.— —Что нам делать? —Павел быстро взглянул на Артема, чувствуя, что он единственный, кто сбит с толку, напряжен и хаотичен, в то время как у всех остальных все под контролем. —Они просто сначала расстреляют солдат. Леонид хочет поговорить с этой троицей, прежде чем они уйдут.— —Что? Ты мне этого не говорил! — рявкнул он на него. —Это было неважно— Артём повернулся к Павлу и слегка замедлил шаг. —Он хочет с ними поговорить, не более того. Тебе не обязательно быть там, мы просто должны пойти, чтобы убедиться, что всё сработало и они не смогут сбежать.— Всё происходило слишком быстро. Павел не мог ничего уловить, он чувствовал, что ничего не контролирует и это сводило его с ума. Всё, что он мог сделать, это следовать за Артёмом и ждать результата, какой бы результат не получился из всего этого. —Чёрт—услышали они впереди, как солдаты Красной Линии ругаются и стреляют, вероятно, кто-то перерезал им дорогу. Когда они повернулись, они все еще были далеко впереди Артема и Павла, но оба они остановились — было неразумно просто стоять там, в центре того, что должно произойти. Когда они тоже повернулись, Павел чуть не попал под прицел тихо приближающихся солдат с другой стороны туннеля, позади них. Это были солдаты Ганзы. Всё… Получилось. Предатель и трус Леонид Москвин, успешно работающий с другими предателями— Ганзой и рейнджерами, с Павлом во главе всего этого — он не мог в это поверить. Как он попал в такую ситуацию? —Черт… Мы окружены, сэр…— —Их слишком много…—Яковлев нервно засуетился, оглядываясь по сторонам, пока солдаты медленно подходили всё ближе и ближе. —Как, чёрт возьми, они узнали об этом?! —выругался Ползин. Солдаты Ганзы прошли мимо Артема и Павла, которые просто стояли там, сомневаясь, когда они приблизились и окружили группу, как будто они были какой-то добычей. Сердце Павла забилось как сумасшедшее. Внезапно всё пошло не так. Он думал, что уверен, думал, что всё, что произошло, и то, что сказал Артём, изменило его, но теперь он не был уверен, он не был уверен ни в чём… —Опустите руки и оружие! — сурово приказал им командир Ганзы. —Сейчас же! —Все были напряжены, хотя у трёх стариков и двух оставшихся красноармейцев не было никакой возможности убежать от десятков солдат, целившихся в них, они все еще были осторожны — это были не просто какие-то старики. Нет, они были особенными, в очень плохом смысле. —Ни за что, блядь, ты…—Прежде чем Ползин успел выстрелить, один из солдат выстрелил ему в руку. Старик со стоном упал на землю, держась за окровавленную руку. —Ты грязный ганзеец. Гребаные предатели, вы думаете, что договор с этим проклятым мальчишкой даст вам что-нибудь! — —Это даст им лучшее будущее— раздался между мужчинами молодой голос, гораздо более эмоциональный, чем обычно. В его голосе звучала надежда, но в то же время разочарование и осторожность. Только когда солдаты Ганзы расступились, освобождая дорогу новичку, троица смогла увидеть его — Леонида. К сожалению, благодаря расступившимся мужчинам, он был не единственным, кого теперь видели — между солдатами Ханзы они могли видеть Павла и Артёма. —Я точно не дам им лучшего будущего… Но лучше, чем ты. Я уверен в этом…— Леонид был… Именно таким, каким его помнил Артём. Очень мягким в этой странной манере — было так неестественно видеть что-то подобное в человеке из метро. Все должны были быть сильными и жесткими, но не он. И всё же он не был таким, как раньше — в его глазах была решимость, что-то, что говорило Артёму о том, что… Он вырос, повзрослел. —Майор Морозов— его голос слегка дрогнул, когда он посмотрел на Павла, стоявшего с приоткрытым ртом, что чувствовал себя как в тумане. —Я должен сказать, я… Когда я услышал, мне было трудно поверить, что ты на самом деле…— —Ты гребаный предатель— прорычал Ползин с такой ненавистью в голосе, что у Павла по спине пробежали мурашки. Несмотря на то, что он не хотел этого, он повернулся к нему, борясь с желанием отступить назад. —Ты… Из всех… Всех всех людей! — В то время как Ползин выглядел так, будто в этот момент мог бы убить Павла голыми руками, Яковлев только весело рассмеялся, покачивая головой. —Невероятно…— —Этот человек не предатель. У него больше мужества, чем у всех вас вместе взятых. Он знает, что для того, чтобы Красная Линия действительно процветала и…— —Чушь собачья! — Солдат ударил Ползина по голове тыльной стороной винтовки и заставил его замолчать. —Заткнись! — —Чтобы по-настоящему процветать, — продолжал Леонид, — мы должны изменить наши пути. Мне… Жаль, что до этого дошло, правда. Но ты никак не мог меня выслушать. Ты не хотел. Ты не хочешь перемен, ты хочешь этого пути, который ведёт нас только в могилу— —Ах ты, маленький мальчик— горько усмехнулся Яковлев. —Ты почувствовал вкус власти и теперь думаешь, что знаешь, как управлять Красной Линией? Неужели ты думаешь, что люди будут уважать тебя? Неужели ты думаешь, что сразу же не станешь их сукой? — Он посмотрел на солдата Ганзы, стоявшего перед ним, а затем плюнул в него, заслужив такое же наказание, как и Ползин. —Что угодно лучше, чем то, что ты сделал… Что угодно—Леонид был решителен и уверен в своей позиции. Ему было тяжело стоять здесь, перед людьми, которых он прикажет убить через мгновение, но он пытался вспомнить всё, что говорили ему люди — что он должен быть сильным, сильнее, чем он думает, что может, если он хочет добиться всего этого. —Как ты мог? — Романов посмотрел на Павла с… Почти недоверием. —Как ты мог… Из всех людей.— Казалось, что он действительно не может понять и это еще больше нервировало Павла. Он стоял там, чувствуя себя маленьким и слабым под его взглядом, чувствуя желание убежать, исчезнуть, все его сомнения кричали в его голове одно за другим. Он хотел что-то сказать, но… Что тут можно было сказать? —Я говорил ему с самого начала! Что он не должен был брать этого гребаного маленького дикаря— Ползин, возможно, терял кровь, но определённо не свою враждебность, на самом деле всё было совсем наоборот. —Но нет… Нет, он должен был. Но то, что рождается в хаосе, как дикое животное, не станет человеком. Как бы хорошо ты его ни тренировал, он всегда будет просто варваром— он с горечью сплюнул на землю, даже не глядя на Павла. —Все эти годы… Ты был самым верным товарищем, ты… Ты из всех должен был знать, какая у тебя привилегия. Ты должен был быть благодарен, а теперь… Вот что ты делаешь? —гнев начал нарастать и на лице Романова. С каждым словом Павел чувствовал себя всё более беспомощным, он чувствовал себя грязью под их сапогом, позором и он никогда не хотел чувствовать это снова. —Твой отец был сыт тобой по горло, ты…— Прежде чем Ползин смог продолжить свою безусловно страстную речь, Леонид кивнул, теряя терпение и один из его солдат нажал на курок. Павел дернулся и отступил назад. Его собственная рука дернулась, и на мгновение ему показалось, что у него сдали нервы и он сам это сделал. —Тч—усмехнулся Романов, и казалось, что смерть товарища его ничуть не тронула. —Ты даже сам не смог в него выстрелить. Посмотри на себя… Ты отвратителен. Ты даже не настоящий мужчина— он посмотрел прямо на Леонида, пытаясь своим жестоким взглядом что-то в нём сломать, но молодой человек знал, что они скажут и как себя поведут задолго до того, как они заговорили. Артем горько усмехнулся, заставив двух оставшихся мужчин посмотреть на него. —Все эти годы, что вы живёте здесь… С опытом, полученным до войны, вы должны быть теми, кто обладает мудростью. Но это не так. Быть мужчиной не зависит от твоей способности убивать. Это не делает тебя мужчиной— Артём посмотрел Романову прямо в глаза, и на мгновение ему показалось, что в каком-то смысле он вызывает уважение тем, как твердо и смело он это сказал. Но потом… Всё вернулось на круги своя. Романов покачал головой и, стиснув зубы, посмотрел на землю. —Вы, молодые, глупые мальчишки, хотите метро для себя? Хотите поиграть в королей? Тогда берите! Берите! Вы обречёте себя на гибель, и вы это знаете…— Павел был единственным, на кого эти слова подействовали — он почувствовал, как у него скрутило живот, а по спине потекли капли пота. Что, если он был прав? Он должен был продолжать спрашивать себя. Он должен был проигрывать в голове все воспоминания об отце, снова и снова, ища доказательство того, что он был неправ, или другое — всё, что даст ему ответ. —Ты доволен, майор Морозов? —Когда он снова произнес его имя, его чуть не вырвало и он едва поднял глаза на Романова. —Что они тебе обещали, а? Деньги? —он подчеркнул, насколько это абсурдно для него. —Более высокое положение? До всего этого… Я думал, у тебя есть потенциал. Если бы я знал, что этот великий, преданный солдат превратится в предателя… Всё время, когда ты так гордо и убедительно подчеркивал, какой ты истинный, настоящий коммунист…— —Так и есть! —Что-то щёлкнуло внутри Павла, он почти почувствовал, как это произошло, и он направил пистолет в лицо Романова. —Я — Красный, я всегда им был и буду до самой смерти! — Его рука дрожала, голос был хриплым и прерывающимся, злым. —Так вот почему ты предал нас? Ты стал их маленькой, грязной шлюхой. Ты знаешь, что при правлении Леонида будет хаос и все истинные принципы коммунизма исчезнут и всё это только благодаря тебе— —Ты ошибаешься…— прошептал Павел сквозь стиснутые зубы и Артем отчетливо увидел, как его терпение на исходе, мышцы напряглись, ко всему прочему добавились последние капли, а палец Павла медленно скользнул вниз к спусковому крючку. Романов хотел сказать что-то ещё, но у него не было такой возможности. Пуля в голову заставила его замолчать раз и навсегда, и прежде чем его последний оставшийся союзник смог среагировать, ганзейцы тоже уложили Яковлева, как и двух других солдат Красной Линии. После этого все мужчины просто стояли в тягостном молчании, глядя на мёртвые тела. —Дело сделано…—тихо выдохнул Артём и внимательно посмотрел на Павла, который просто смотрел в землю, всё ещё сжимая в руке пистолет. —Так и есть…—Леонид тоже выглядел… слегка меланхоличным от всей этой ситуации. Дело сделано… Сейчас… Нам предстоит еще много работы, чтобы сделать… Красную Линию лучше. Возродить её — кивнул он сам себе, придавая себе смелости и когда его последние слова звучали всё громче и громче, остальные солдаты присоединились к ним, выкрикивая —Красная Линия Возрождена! — несколько раз, несколько раз, их голоса были гордыми и… Счастливыми. —Павел? — Он быстро отступил назад, когда почувствовал, что Артём подошел ближе. —Ты в порядке? Мы… Мы выжили. Я же говорил тебе— он попытался хоть немного улучшить ситуацию, тепло улыбнувшись, но тот даже не посмотрел ему в глаза. —Я… Мне нужно… Мне нужна минутка—наконец вырвалось у Павла и он скрылся в боковом туннеле. Артём хотел было пойти за ним, но остановился, не зная… Что делать. Он знал, что всё, что они сказали, вероятно, заставило Павла чувствовать себя растерянным и обиженным. Он был рад… Он не отвернулся от него, но в то же время казалось, что и он сейчас не совсем в своей тарелке. —Я всё ещё удивлен, что ты убедил его— Леонид обратился к Артёму, потому что тот стоял в нескольких шагах от него. —Он был… Всегда одним из них. На самом деле, если бы ситуация была другой, я бы предположил, что он будет одним из тех трупов, которые лежат там.— —Он… Он хороший человек- Артём пытался найти слова, чтобы описать то, в чём сам не был уверен. Он был уверен, что Павел хороший человек, да, но было… Гораздо сложнее. —Теперь понятно. Мне нужно пойти и проверить, как там солдаты—он быстро повернулся к туннелю, где они впервые напали на них. —Это… Прошло более гладко, чем ожидалось. Я не представляю, как бы мы справились без вашей помощи— —Ну… Без тебя меня бы там не было. Помнишь? — Когда Артём спросил, Леонид сразу же заулыбался. Это казалось ему… Чем-то вроде ностальгии. Это было так давно, и все было так по-другому. В тот раз он сделал что-то безумное и страшное, то, чего он никогда не ожидал, что он действительно сделает, и теперь… Теперь это действительно вернулось к нему. Это окупилось. Потому что хорошие вещи всегда окупаются. —Думаю, мы в расчете— улыбнулся он Артёму и рейнджер улыбнулся в ответ. —Я должен… Я должен пойти проверить его— он не мог удержаться, но постоянно смотрел на туннель обеспокоенными глазами. Он не мог просто оставить Павла там одного в таком состоянии. —Ты должен. Ты хороший друг и хороший человек. Мы поговорим позже. Я прослежу, чтобы вас никто не побеспокоил. Я уверен… У майора Морозова есть свои трудности, но я надеюсь… Мы сможем всё решить. Наличие такого человека, как он… Это помогло бы нам. Мне бы помогло. Он был бы ценным союзником и большой помощью— закончил он с небольшой надеждой и Артём заверяюще кивнул ему в ответ — он собирался вернуть Павла и напомнить ему, что правильно. Он должен был.