***
Редгарды прощались так, словно расставались на год, не меньше. Аззар не покинул дом по просьбе Казира, а сам мальчик уже на пороге тихо и долго объяснял Бариске, что если будет трудно, то ей тут же нужно идти за ним. Девочка отмахивалась и уверяла, что и без него они с мастером со всем справятся. Далемар со скучающим видом осматривал диковинную роспись на ставнях и присоединился к ожидавшей его Мэв, только тогда когда Казир наконец втолковал всё, что хотел, разозлённой этим Бариске. Втроём они пошли по длинному пути через причал, хотя Казир бодро уверил, что он знает, как срезать, указывая в сторону злополучных ступеней. — Ну уж нет, — хмуро буркнула Мэв. — Не хватало ещё, чтобы я вновь сорвалась и потянула вас за собой. У меня обе ноги левые, Брит так говорила. И руки тоже, как оказалось. — Будешь заниматься самоедством, повышу плату за хорошее поведение, — ехидно шепнул ей Далемар, и девушка тут же прикусила язык. Но невольно хихикнула, когда он коснулся кончика её носа. На пристани Далемар ненадолго зашёл в контору Лариникано и оставил там мантию, сославшись на то, что появляться в ней в храме не солидно. Одежда, которую он прятал под ней, для Мэв оказался полной неожиданностью. На Арене из-за потрясения она почти не придала этому значения, но теперь отметила, что чёрный кожаный дублет напоминал скорее лёгкую броню. Кинжал тоже висел на поясе. Судя по рукояти, тот самый, что он отобрал у неё на острове. Мэв скользнула взглядом по ногам мужа, от бёдер до носков сапог, и оттуда обратно до тонкой талии. Посматривала она и на его профиль — быстро, но часто. Не то, чтобы это было правильно, но противиться искушению оказалось трудно. Тем более что Далемар к ней не поворачивался и, кажется, не замечал этого стыдливого интереса к своей персоне. Осмелев, Мэв так засмотрелась, что оступилась и едва не растянулась плашмя на виду у стражи врат. — О чём задумалась, моя бусинка? — Далемар не предпринял и попытки помочь жене подняться с колен. Заложив руки за спину, он отбрасывал на неё густую тень. — Не называй меня так, — пробурчала Мэв, отряхивая юбку. Одного быстрого и косого взгляда хватило, чтобы убедиться, что уж он-то прекрасно понимал, кто её отвлёк. Ещё и гордился этим, засранец! — Почему? — Не нравится. — Ну раз так, то не буду, — согласился Далемар. Но едва Мэв успокоилась и они вышли на мост, как он обогнал её и, повернувшись лицом, зашагал уже спиной вперёд. — Быть может, моя жемчужинка? — И чем это отличается от бусинки? — Новая идея понравилась Мэв ещё меньше. Как и то, как он вёл себя сейчас! Нет, с одной стороны, это было даже — О матерь Мара! — мило! Но с другой, для того Далемара, которого она знала, такое поведение было до того непривычно, что это наводило на мысль о наигранности. Или, хуже того, о новой скрытой издёвке. «Интересно, ему и правда всё равно на то, что он походит на влюблённого подростка? Или на то, что это видят посторонние?» — Внешне вроде бы и ничем, но если покопаться, разница существенная, — загадочно начал Далемар. — Можно взять любой поделочный камень, хоть тот же селенит с обочины дороги, как следует его обработать — и неприглядный на вид булыжник станет идеальным произведением искусства. А вот жемчуг — явление нерукотворное. Каждый образец чем-то уникален, и ценность его как раз кроется в особых отличительных изъянах. Какая-нибудь мельчайшая крапинка придаёт перламутру уникальный цветовой перелив. Небольшое отклонение от сферической формы выделяет из череды прочих. А ещё, будто одухотворённое существо, жемчуг любит соприкасаться с живым телом и начинает чахнуть, если долго его не носить. А вот тем же бусам будет всё нипочём, запри ты их хоть на несколько веков в пыльном подземелье. «Ладно, он похож на начитанного влюблённого подростка», — поправила себя Мэв и скрестила руки на груди. — Такие познания! Дай-ка угадаю: ты когда-то и ювелиром намеревался стать? — Нет. — Далемар неприятно оскалился. — Пару дней назад один прощелыга пытался всучить отцу полированное матовое стекло под видом акавирского жемчуга. Я в это время находился рядом и просто запомнил его увещания. — И как? — Ну у меня неплохая память, если ты забыла. — Нет, не забыла. — Мэв невольно улыбнулась. — Я спрашиваю про то, удалось ли тому прощелыге обмануть Лариникано? — Обижаешь! Был бы отец так прост, то не имел и малой доли того, чем владеет. — Далемар раскинул руки и продолжал идти так уверенно, будто имел глаза и на затылке. — Отец, кивая, выслушивал того горе-торговца, пока к нему на традиционную партию шахмат не заглянул наш добрый приятель Гай Калинус. Потом Лариникано сделал вид, что уплачивает девять оговоренных кошелей с золотом, но в процессе — совершенно случайно, конечно же, — обронил одну из жемчужных серёжек на пол и во время поиска наступил на неё. Естественно, подлог тут же раскрылся. Калинусу пришлось вспоминать далёкую молодость и то, каким узлом сподручней связывать запястья задержанному. Конечно, я бы мог помочь старине легату, но был занят изысканием десяти отцовских кошелей у того визжащего босмера. К тому же наблюдать за тем, как Калинус пыжится не показать при мне свою неловкость, было приятно, и я не стал противиться этой мелкой блажи. «А вот это уже настоящий Далемар, — отметила Мэв, выдохнув с облегчением. — А до этого было представление», — решила она, хоть и не уловила причины, подвигшей его на это лицедейство. Быть может, банальная скука? — Позвольте, — прокашлялся Казир, — но договаривались же на девять кошелей. — Разве? — изумлённо переспросил Далемар и задумался. — Выходит, я ошибся. И отец не поправил меня. А ведь теперь бедолаге даже нечем заплатить залог и выйти из камеры раньше срока. Как неловко получилось! «Фальшью от этого раскаяния разит похлеще, чем падалью от туши мамонта в жаркий день», — сухо отметила про себя Мэв. — Но в следующий раз бедолага точно обойдёт контору свёкра стороной, — предположила она. — Ну все подобные ему обычно так и поступают, — согласился Далемар. — Отец не очень милосерден к тем, кто пытается его обмануть. И все, кто имеет хоть какое-то отношение к торговле в Портовом районе, это знают. Развернувшись и вновь заложив руки за спину, он пошёл рядом с Мэв, встав между нею и Казиром. Они одолели один пролёт моста, когда Далемар спросил: — И почему ты так резко помрачнел? Мэв удивлённо посмотрела на Казира. Мальчик и правда хмурил тёмные брови и поджимал губы. — Просто переживаю, — ответил тот. — Ну вот, от меня опять пытаются скрыть правду. Просто проклятие какое-то, — с притворным драматизмом посетовал Далемар. — Так что давай без этого. Можешь спросить у Мэв, насколько это бесполезное занятие. — Далемар, ты ничего не забыл? — сурово напомнила Мэв. — Я просто веду светскую беседу, — тут же парировал он с немного хищной ухмылкой. — Да у тебя ничего не бывает просто! — воскликнула девушка. — Оставь, Мэв. — Казир тряхнул головой. — Господин Улькарин прав. Дело в том, что я имел несчастие на своём примере почувствовать немилость его отца. — По делу или подставили? — тут же с интересом поинтересовался Далемар, вглядываясь в лицо собеседника. — Подставили, — глухо сознался Казир. — Но я не хочу говорить об этом. Это уже ничего не изменит. Всё равно меня сочли лжецом. — О, как же мне это знакомо. — Мэв не могла понять, искренняя ли горечь прозвучала в голосе Далемара. Во всяком случае ей показалось, что да. — Расскажи. Даже если это долгая история, она вряд ли закончится до того, как мы дойдём до храма. — Не очень долгая, — выдохнул Казир через время. — Раньше я подрабатывал курьером на пристани. Сначала доставлял мелкие товары покупателям, потом письма между лавками. Со временем заработал хорошую репутацию и мне стали доверять доставку некоторых сумм. Господин Лариникано всегда был щедр со мной и приветлив. Ведь моя мама работала в приюте и лично знала госпожу Эльвени. Если он был занят переговорами, то мог просто сказать, чтобы я сам пошёл в его кабинет и взял подготовленные послания и кошельки со стола. Я так и делал. И всё всегда было хорошо. Казир замолчал и пнул носком ботинка камешек. — А потом, — подсказал ему Далемар. — Однажды я зашёл в кабинет, а там господин Келикар что-то записывал в конторской книге. Увидел меня и начал ругаться, чтобы я… ну не ходил здесь как у себя дома. Кажется, я его напугал, и он пролил чернила прямо на записи. «Келикар»? Мэв задумалась, но потом вспомнила, что так звали бывшего секретаря свёкра. Того самого, который посватался к младшей дочери Мурсиоро и уехал с нею в Хай-Рок перед приездом Далемара. — Дабы спасти хоть что-то, господин Келикар в спешке стёр всё полой кафтана, — продолжил Казир. — Потом отослал меня за кувшином воды. Когда я вернулся, со злобой велел убираться, забрав кошели и послания. А на следующий день оказалось, что в нескольких кошельках адресаты недосчитались монет. Господин Келикар обвинил во всём меня. Сказал, будто он уже давно подозревал, что я подворовываю деньги. В подтверждение своих слов он привёл одного торговца, которому я регулярно доставлял кошели, и тот сказал, будто недостачу он заметил уже давно, но не хотел из-за одного-двух септимов беспокоить господина Лариникано, потому обратился к его секретарю. Тот же торговец и подтвердил, что вчера не досчитался и половины монет от оговорённого. — Как думаешь, почему Келикар подставил тебя? — спросил Далемар, когда Казир замолчал. — Я же не говорил, что он это сделал, — осторожно возразил мальчик. — Сказал, просто не прямо, — возразил Далемар, начиная чеканить шаг будто на марше. Теперь он не смотрел на Казира, а лишь прямо перед собой. Мэв это тревожило. А вдруг Далемар не поверил мальчику? Уж сама она была уверена, что Казир точно чужих денег не брал, но Далемар всегда верил в самое плохое. — Из-за меня он кафтан дорогой испортил, когда чернила пролил и утирал. Во-о-от такое белое пятно было! — Мальчик нарисовал в воздухе окружность величиной с ладонь взрослого мужчины. Одна бровь Далемара изогнулись. — А тот кафтан был синего цвета? — А как вы узнали? — изумился Казир. — Магия, — ответил Далемар, хотя Мэв поняла, что это отговорка. — Ты отрицал вину? — Конечно! Но господин Келикар сказал, что многие торговцы на мелкие недочёты жаловались, как я стал деньги разносить. И поверили ему, а не мне. Господин Лариникано объявил, что только из-за памяти моей мамы не станет стражу вызывать, но строго велел мне больше не приходить. Я и ушёл. Чего ещё мне оставалось делать? А наутро я узнал, что меня никто на пристани больше видеть не хочет и не то, чтобы курьером — простым уборщиком. Вот и вся история. Казир внимательно посмотрел на Далемара, и Мэв отчётливо увидела на его лице страх нового недоверия. Девушка улыбнулась мальчику, чтобы показать, что уж она-то в нём уверена. А вот мер продолжал молчать. О, как же ей захотелось пнуть его и заставить произнести хоть слово. Эта нахлынувшая на Далемара серьёзность так резко контрастировала с недавними шуточками, что ей и то не по себе стало. Чего уж говорить про Казира, который Далемара и вовсе не знал. — Казир, позволь спросить: а что случилось с твоей мамой? — поинтересовалась Мэв, чтобы мальчик не подумал, что они поверили в ложь бывшего секретаря Лариникано. Но тот лишь опустил голову, и Мэв тут же признала, что вопрос был неловким и неуместным. — Весенняя эпидемия Кровавого кашля в прошлом году, — глухо ответил мальчик, прежде чем она успела его остановить. — Всё случилось очень быстро. — Соболезную, — прошептала Мэв и, сжав кулаки, добавила: — Прости, что напомнила о печальном. Казир кивнул. Дальше они шли молча. Мэв всё думала: о чём ещё можно заговорить с мальчиком, но в голове не было и мысли на этот счёт. Кровавый кашель? Чтобы хоть как-то побороть неловкость, Мэв попыталась припомнить, что Фрида рассказывала ей про эту болезнь. Но, к сожалению, на ум пришёл только Каменный кашель — недуг шахтёров и настоящая напасть для данстарцев. Живя у Дигли, Мэв часто собирала за городом травы для питья от этой хворобы и приносила их в алхимическую лавку. Фрида хорошо платила за борец, лаванду, бородатый мох, морской жёлудь и ягоды можжевельника. Старица тут же протирала в ступке свежие запасы в ароматную кашицу и при этом поучала девушку, что кашель кашлю рознь. При сухом, например, надо принимать молотый жёлудь и отвар плюща. При влажном — чай с лавандой и мёдом. Но если в мокроте появилась кровь, то тут же следует изолировать такого больного, так как он разносит заразную и смертельно опасную чахотку. Вот только та медленно иссушала своих жертв, а мама Казира умерла быстро. — А кто до тебя доставлял деньги торговцам? — неожиданно спросил Далемар, и, когда Казир сказал, что сам господин Келикар, мер попросил перечислить имена тех торговцев, кому он носил кошели. Мальчик без запинки сделал это. Ворота Храмового района возвысились над ними. И вскоре они уже шли по запутанным улочкам теснящихся друг к другу домов. Мэв старалась запомнить дорогу, но вскоре сдалась, поняв, что совсем не знает этот район. — Что ещё можешь сказать про Келикара? — поинтересовался Далемар уже не тем тоном, каким ведут допрос, и, кажется, Казира это приободрило. Он долго думал, но потом лишь дёрнул здоровым плечом. — Господин Келикар строгий, но ответственный, и господин Лариникано очень ему доверяет. Может быть, всё это какое-то недоразумение? Зачем ему желать мне зла? Я не понимаю, — глуховато произнёс мальчик. — Но я не брал тех денег! Это я знаю точно! — Конечно ты их не брал! — согласилась Мэв. Казир с благодарностью кивнул ей. Но было видно, что он хотел услышать это же и от Далемара. Вот только тот упорно молчал. Шагнув к мужу, Мэв носком туфли пнула его в щиколотку. В этот момент они свернули на широкий проспект. Казир внезапно помрачнел, демонстративно повернув голову в сторону от дороги. Мэв уже грешным делом подумала, что злополучный Келикар вернулся из Хай-Рока и сейчас идёт к ним навстречу, но причина такой реакции юного редгарда была иной. Услышав чеканный шаг и лёгкий шелест эльфийской брони, Мэв это поняла. Навстречу им шёл талморский патруль. Едва заметив чёрную форму шагающего впереди юстицара, девушка ощутила, как сердце от паники забилось так быстро, что уши заложило. Мигом в голове пронёсся галоп из кошмарных картинок: повешенная беременная альтмерка, Иенн, в ужасе сжимавшаяся комочком у стены, и высокая тень над ней. Вспомнила Мэв и предупреждение той прачки из «Закрытых врат» — Фриги: никогда не показывать при алинорцах, что она жена их сородича. Хуже того — бывшего сослуживца. Мэв попыталась было отпрянуть от Далемара, но он поймал её запястье, и невольно ей пришлось идти рядом. Когда они почти поравнялись с эльфами, на непроницаемой и ничем не примечательной физиономии юстициара не проявилось и тени какой-либо эмоции. Он словно и не заметил ни Мэв, ни Казира. А вот Далемар… ему чёртов талморец кивнул. Во рту Мэв мигом пересохло. Но потом девушка вспомнила свой разговор с Калинусом и то, что её мужа видели выходящим из посольства. Значит… это часть того опасного «принятия»? Спектакля, как считали те, кто не желал видеть отставного эмиссара Альдмерского Доминиона в имперском Совете. «Но если это всё игра, какая в ней роль у меня?» — задалась вопросом Мэв, вслушиваясь в удаляющиеся шаги талморцев за спиной. Она думала об этом, когда они поднимались по беломраморным ступеням украшенного величественными колоннами храма. Когда прошли в обширный холл со статуей Кинарет в окружении скульптур животных и горшков с целебными растениями. Мэв едва вслушивалась в беседу Далемара с благообразной жрицей, встретившей их там. Лишь когда он отвёл служительницу Кинарет в сторону, Мэв отреагировала на прикосновение к руке. — Я тоже их не люблю, — тихо произнёс Казир, смотря на неё с сочувствием. — Кого? — спросила Мэв, словно очнувшись от долгого сна. — Гадов этих, — почти выдавил из себя мальчик и уточнил ещё до того, как до ошарашенной собеседницы дошло, о ком он.— Талморцев. Все лишь притворяются, что их терпят. Мэв воровато посмотрела на Далемара, они со жрицей возвращались, всё ещё о чём-то разговаривая. А Казир даже не понизил голос. Кажется, он так и не понял, кем был его новый благодетель. Жрица почти торжественно провозгласила, что они возьмутся за лечение, и тогда Казир с опаской поинтересовался, сколько нужно будет заплатить. Женщина сообщила, что пятьсот септимов, и Мэв поняла: не может она привыкнуть к этим суммам. И всё же её можно было уплатить. Например, попросив взаймы у Далемара. Но едва она повернулась к мужу, тот движением головы указал, что нет. А вот Казир выдохнул с облегчением и согласился. Прощаясь, Мэв заверила мальчика, что навестит его в ближайшие дни. Они разошлись. На пороге храма она остановилась и без особого удовольствия увидела, что здание Талморского посольства, которое легко можно было опознать по коричневым стягам, и правда находился почти напротив лечебницы. И мимо было не проскользнуть. Глазели на них эльфы-дозорные или нет, Мэв не знала. Она быстро спустилась и направилась прочь. Далемару пришлось нагонять её. — Ты куда? — крикнул он, хватая её за локоть. — Впереди тупик! — А иного пути нет? — глухо спросила Мэв. Идти в ту сторону, куда ушёл тот патруль, совсем не хотелось. — Ну, вообще-то, есть, но… — Тогда пошли, — перебила мужа Мэв. — Там… — Мне всё равно! — быстро выпалила она и добавила уже тише, опустив взгляд: — Не хочу встречаться с ними вновь. — Неужели победительница Арены, Мэв Морозный Щит, устрашилась каких-то талморцев? — иронично спросил Далемар. — В этот раз северянку на «да ты боишься» тебе не взять, — сухо предупредила Мэв. Далемар усмехнулся, а потом отступил и подставил ей локоть. Подумав, Мэв приняла его предложение. Он повёл её в сторону от посольства к внутренней городской стене. — Мог бы заплатить за лечение Казира, я бы всё тебе отдала со временем, — подала голос Мэв, когда они прошли мимо лавки, где продавали гробы и могильные камни. Торговец словно нарочно устроился под боком храма, недовольно отметила она, подумав о родственниках тех несчастных, кому не помогло лечение. Вряд ли им приятно было видеть такое мрачное окружение, напоминавшее об утрате. — Я и заплатил, — ответил Далемар, неспешно вышагивая, словно на прогулке. — Три четверти всей суммы. Больше не мог, так как если бы мальчишка догадался, то это бы его скорее уязвило, чем порадовало. Так что не ворчи и не начинай разговор о том, оценил ли я твою жизнь в такую сумму. Мэв и правда промолчала. Они прошли мимо цветочной лавки, букеты в которых сплошь были перевязаны чёрными траурными лентами. Сначала Мэв не поняла, в чём тут дело, но вскоре услышала плач и увидела похоронную процессию, к которой они приближались. — Впереди кладбище? — спросила она очевидное, когда дома по обеим сторонам закончились и началось нагромождение склепов на небольшой полосе земли. На Мартин Плаза в этом месте располагался искусственный водоём под стеной, но здесь его, наверное, засыпали. — Небольшое расширение, так сказать. Раньше кладбище располагалось в районе Белой башни, но теперь там хоронят только представителей семейств исключительной знатности и влияния, а прочих на «Новом». Но, как видишь, земли здесь немного, гробы ставят друг на друга и закапывают неглубоко. Чувствуешь запашок? — Да, — неохотно призналась Мэв. Тошнотворный дух смерти и правда витал в воздухе, делая его густым и липким. — А зачем устраивать погребение по центру города? Вот никогда этого не понимала. — Когда-то мёртвые тела помогали аккумулировать энергию для башни, — лениво пояснил Далемар, но Мэв его совсем не поняла. Прежде чем она успела спросить, он выпустил её локоть и, взяв за кисть, повёл за собой, будто по топкому болоту. — Ступай осторожней и только по камням или провалишься в чью-нибудь могилу. Они миновали стороной ещё одну похоронную процессию. А ещё спустя сотню шагов Мэв услышала ругань. Несколько дюжих нордов стояли около выкопанного и весьма трухлявого на вид гроба и спорили о чём-то с пожилой имперкой в чёрном платье, проклинавшей их на чём свет стоит. — Что там происходит? — встревоженно спросила Мэв. — Верно, у вдовы закончились деньги для заупокойного сбора, — обыденно пояснил Далемар. — Теперь тело её мужа эксгумировали, а место отдадут тому, кто платить в состоянии. Обычная практика. — Платить за то, чтобы покой близкого тебе человека не тревожили? — возмутилась Мэв. — Ну да, — небрежно подтвердил Далемар. — Имперцы в целом любят обложить налогами и сборами всё, что только можно. Смерть исключением не является. Мэв ещё раз сочувственно оглянулась на вдову, а Далемар тащил её прочь, не давая остановиться. Девушка вспомнила, как его раздражали неприятные запахи, и прибавила шагу. — А если у человека при жизни не было денег на этот самый сбор? Или у его родственников? — спросила она, осматривая могилы. Многие выглядели свежими. — Тогда его похоронили бы за городской чертой, — не поворачиваясь ответил Далемар. — А это бесплатно? — Так точно. — А почему тогда не делать так изначально? — За городом хоронят только преступников и бедноту. Часто и вовсе без обряда отпевания, посему это лакомое местечко для некромантов, — пояснил мер, и Мэв поджала губы, мигом вспомнив Бруму и навыки самого Далемара в этом тёмном искусстве. — Но на деле боязнь упокоения в таком месте суеверие и дурь. Если жрец Аркея провёл ритуал над телом, то поднять такого мертвеца уже не удастся, потому для расхитителей могил освящённые захоронения интереса не представляют. Упокоить близких на кладбище бедняков вовсе не плохая идея! Сама подумай: платить не придётся. Равно как и переживать, что тело близкого человека тайком выкопают и сожгут либо бросят в ближайшую канаву или выгребную яму, а на его месте похоронят кого-то другого. Так что если внезапно умру, знай — я бы предпочёл тихое одиночество там, чем благую возможность покоиться здесь в компании исключительно достойных покойников. — Что? — ошарашено спросила Мэв. — Просто похоронными ритуалами по закону Империи распоряжаются супруги усопших, — спокойно пояснил Далемар. — Но если ты откажешься, то ответственность перейдёт на Иенн. Не хотелось бы обременять маленькую дочь подобным. Мэв резко затормозила и, вцепившись в его руку, заставила остановиться. Забыв обо всём, она с тревогой взглянула на него и наконец встретилась глазами. — Ты что, умираешь? — быстро спросила она, чувствуя, как защемило в сердце от одной мысли об этом. Да так сильно, что дыхание спёрло. Взгляд Мэв пробежался по лицу мужа, выискивая тревожные признаки надвигающейся смерти. Он, конечно, был бледен, но вроде бы не сильнее, чем обычно. О боги! А вдруг у него тот самый Кровавый кашель, который погубил маму Казира? Далемар же говорил про то, что выплёвывал лёгкие! — Ты болен? — едва ли не крикнула она от отчаяния. И в этот же миг ноги подкосились от осознания, что она может его потерять. Навсегда. — Скажи что-нибудь! Всё плохо, да? В этот самый миг Мэв отчётливо поняла, что не готова к этому! Совсем! И никогда… Никогда не сможет смириться, кем бы он там ни был! Свободной дрожащей рукой она потянулась к его щеке, пытаясь почувствовать исходящий от кожи жар — верный признак острой болезни. Но пальцы ощутили обычное тепло. Далемар наблюдал за её манипуляциями, замерев, как статуя: в расплавленном золоте его радужки двигались лишь зрачки. С его глазами явно было что-то не так, в панике отметила Мэв. Но вот понять, что именно, она не могла. — Почему ты молчишь?! — Да вот думаю, обломится ли мне что-нибудь посолиднее поцелуя, если я сейчас тебе привру и скажу, что мне осталось недолго. — Далемар коварно улыбнулся и, когда Мэв шмыгнула носом, бодро добавил: — Да успокойся, девочка моя, я просто поделился с супругой соображениями на тему, соответствующую месту. Я, конечно, смертен, но весьма долговечен, если не забыла. Далемар хотел было повести её дальше, но Мэв упрямо упёрлась пятками в камни. Она не поверила ему. — О Ауриэль! Да не подыхаю я, успокойся, — произнёс он с лёгким раздражением. — Но, если мы проведём здесь ещё немного времени, я точно наблюю на чью-нибудь могилу. К твоему сведению, то, что я большую часть сознательной жизни копался в гнили, не сделало меня невосприимчивым к её вони. — Всё правда хорошо? — спросила Мэв, испытующе всматриваясь в поблескивающие глаза Далемара. — И будет ещё лучше, когда я отведу тебя домой и получу причитающуюся мне награду за образцовое поведение, — игриво ответил он, тут же скосив взгляд на её губы. — Знаешь, мне даже интересно испытать, так ли шершавы на ощупь твои корочки, какими кажутся на вид. Мэв ойкнула, но перестала упираться. А Далемар, хмыкнув и отвернувшись, зашагал так широко, что ей пришлось почти на бег перейти, чтобы поспевать следом. Они вышли к воротам, ведущим к Белой Башне, и дальше двинулись по мощёной дороге, оставив кладбище позади. Слева выросли полуразрушенные стены храма Единого. Над ними возвышалась усечённая шея каменного дракона. Эту дорогу девушка знала. Вскоре по правой стороне Мэв узрела и знакомый купол городской библиотеки. Здесь же она попросила Далемара сбавить ход. Он неохотно, но послушался. И всё же теперь, когда страх за его жизнь немного отступил, его место заняло уже привычное томление. Но Мэв… не совсем была уверена, что готова прямо сейчас броситься в этот омут с головой. Вернее, она хотела этого! Очень! Но перед тем, как всё свершится, разум буквально требовал от неё остановиться и дать себе осознать всё происходящее, а не отдаваться вновь слепой страсти. — Наверное, у тебя ещё дела в городе, — осторожно предположила девушка. — Эту дорогу я знаю и могу до особняка сама добраться. А по пути загляну к Маринье. Она обижается и думает, будто я умышленно её избегаю. — Уже идёшь на попятную? — раздражённо спросил Далемар. — Нет, девочка, со мной такие игры не пройдут! Даже если во мне не течёт кровь ростовщика, то я опылился от него достаточно, чтобы яро требовать возмещения! Мэв тонко пискнула, как мышка, загнанная в угол ушлым желтошерстым котярой. Они неумолимо шли вперёд, и каждый шаг приближал её к обещанному поцелую! — Нет, — дрожащим голосом уверила она мера. — Я же обещала, а значит, выплачу свой долг. Просто… я… те талморцы, они… — Она готова была уцепиться за любую мысль, которая бы изменила природу её волнения и направила его в менее жаркое и опасное русло. — Прекрасно знают, с кем я живу, если это тебя так беспокоит, — дополнил Далемар. Ворота, ведущие на Мартин Плаза, показались за следующим поворотом, и теперь они приближались к ним с ужасающей быстротой. — И как они к этому относятся? — дрожащим голосом поинтересовалась Мэв. — Я не ожидала, что тот юстициар… ну, поприветствует тебя. Особенно… когда я иду рядом. — Как-то мне поступил доклад из Предела, в котором говорилось, что управитель ярла Ингмунда, старый Рерик, на праздник Сангвинарии очень близко познакомился с дойной крепостной козой, — начал Далемар, и Мэв смущённо вздохнула, подумав, будто он так неловко решил сменить тему. Но вскоре она поняла, что ошиблась. — Кто его знает, зачем так извращаться, когда в твоём распоряжении целый город более прекрасных двуногих созданий, но рогатая подружка ему понравилась и вскоре стала для Рерика неофициальной фавориткой. В Маркарте про его постыдное пристрастие вскоре все узнали и стали тайком судачить. Но открыто про скотоложество никто до сих пор не заявил. Ведь что бы ни творил этот выживший из ума старик, он по-прежнему занимает влиятельную должность и остаётся любимым дядей ярла. С талморскими товарищами действует тот же принцип, моя дорогая. Пока меня признаёт первый эмиссар Имперского города, его подчинённые будут приветствовать меня, даже если я задеру тебе юбку прямо на пороге их посольства. Мэв возмущённо охнула. — Я даже не знаю, что хуже: то, что ты сравнил меня с козой, или то, что ты готов совокупиться со мной на глазах у бывших сослуживцев, лишь бы испытать их эту… как её? — Лояльность, девочка, — подсказал Далемар. — Да, за спиной они меня называют извращенцем, но в душе даже самые заскорузлые алинорцы понимают природу моих необычных пристрастий. А некоторые даже завидуют тому, что я могу проявлять их открыто. — «Завидуют»? — Мэв опасливо осмотрелась. Прохожих на улице было немного, но иногда они приближались к ним на достаточное расстояние, чтобы услышать подробности их пикантного разговора. Но, кажется, Далемара это совсем не волновало. — Чему тут завидовать, если связь со мной в их глазах приравнена к скотоложству? — Ну всё не так печально, — издал смешок Далемар. — Это не скотоложество. Всё же ты разумное создание. И более того, судя по фертильности нашего союза, ещё и родственное. — Угу, скажи это остальным желтомо… лицым. — А то они не знают! — Далемар явно умышленно спустил ей оговорку. — Помнишь, я тебе рассказывал про закрытые приёмы в скайримском посольстве и те развлечения, что на них предоставляли проститутки из Солитьдского борделя? — Помню, — хмуро признала Мэв. — Одна из них напомнила тебе меня. — Только со спины, — с явной усмешкой уточнил Далемар. — К тому же чему здесь удивляться, если у неё тоже были круглые ушки. — Э-э-э! — возмутилась Мэв, но почти сразу её настигло осознание. — Но подожди… Выходит, она была… — Нордкой, моя жемчужинка. И она там была не одна такая, к слову. Но никого это не смущало, ведь посторонние этого не видели. Да чего там говорить, та самая Эленвен — Первый эмиссар Скайрима, к которой ты меня как-то приревновала, — в то же время так активно налаживала близкие контакты с генералом Туллием, что городская алхимичка не успевала варить для неё зелья, предотвращающие нежелательные последствия. Открыв от изумления рот, Мэв едва не проглотила муху, когда они пересекли черту районов, миновав арку ворот. — А ведь как-то Лариникано говорил мне, что вы лишь для вида блюдёте все эти расовые псевдовкусия, — вспомнила Мэв, когда они пролетели стороной особняк Караньи и Мурсиоро. Естественно, Далемар провёл её мимо Мариньи и припрятанных в библиотеке Циаранов книг. — Ну здесь, должен признать, папаша попал в точку, — хмыкнул мер, упорно таща её за собой, словно охотник добычу. — По сути, меня ведь осуждают не за секс с тобой. Такой опыт есть почти у любого вояки, кто хоть на какое-то время покидал острова. — Но почему так происходит? — недоумевала Мэв. — В составе ваших войск же тоже есть женщины. За чистокровную связь никто не осудит. К тому же мерки изящнее, красивее и наверняка куда приятнее в общении, ведь они… начитанные. — А толку с того? — скучающим тоном произнёс Далемар. — Хочешь, открою ещё одну страшную тайну, о которой молчат все альтмеры? — Да… — На самом деле нет ничего более унылого, чем совокупление двух зрелых высоких эльфов. — Врёшь, — обескураженно протянула Мэв. — Говорю истинную правду! Нет, во время, так называемого эльфийского пубертата, пока чувство новизны не угасло, а от гормонов буквально сносит голову, это весело. Но чем дальше, тем большими скрытыми недостатками обрастает наше долголетие. Основываясь на личном опыте, скажу, что трахать альтмерку — всё равно что пытаться ублажить спесивую богиню. А если при этом ты и сам себя считаешь богом, то всё совсем печально, жемчужинка. Сплошной конфликт на почве того, чей алтарь выше и кто ниже должен поклониться. Какая уж здесь страсть? Мэв не нашлось, что на это ответить. Колкая шпилька ревности вошла в особо чувствительное место в её теле и провернулась там, вызвав спазм. Его личный опыт ублажения других женщин был не той темой, которую она хотела бы обсуждать. И думать об этом тоже! Особняки один за другим оставались позади. Надув щёки, Мэв молчала. И как назло, Далемар тоже. Это нервировало, хотя Мэв не понимала почему. — Скажи ещё, что меня тебе ублажать было куда приятнее, — тихо выпалила она, не сдержавшись. — И скажу, — тут же нахально подтвердил Далемар. — Да, дарить тебе удовольствие несравненно приятнее. Ты так спешишь жить, что отдаёшься процессу полностью. Для тебя малейшая безделица — уже чудо. Это неплохо освежает. Возвращает полузабытое ощущение новизны. А ещё моё эго тешит то, как ты смотришь на меня, когда я в тебе, будто и правда на демиурга. Далемар резко притормозил, и Мэв, не сразу среагировав, буквально упёрлась грудью ему в спину. Всего на пару секунд, но этого хватило, чтобы и без того затвердевшие соски буквально заныли от лёгкого соприкосновения с его телом. Даже через ткань. Охнув, она тут же отступила, но щёки запылали так, словно она получила несколько хлёстких пощёчин. Далемар потащил её в сторону. Подняв взгляд, Мэв увидела над головой стеклянный купол особняка свёкра и шумно сглотнула. Ну вот, они пришли. Ноги стали мягкими, как коробочки пушицы. Переставляя их, Мэв ходульно поднялась по крыльцу. Вошла в дверь. Ведомая его рукой, она пересекла холл и лишь на лестнице явила сопротивление. — Не в спальню, — пропищала она, хотя всё её женское естество восстало против этих слабых потуг избежать неминуемого. И желанного. — Я обещала только поцелуй! Не забыл? Далемар повернулся к ней, приподнял бровь и кивнул. — Только поцелуй, — подтвердил он и потащил её дальше. — Естественно. Договор дороже денег. Мэв зашагала за ним, и, когда они вошли на второй этаж, девушка сообразила, что он ведёт её в свою комнату. А ведь там они тоже… прямо на чёртовом столе. Внутри живота пошла дрожь, она будто ощутила фантомный толчок и волну удовольствия, которая последовала за ним. — Нет! Не туда, — вновь заупрямилась она. Далемар оглянулся и подкатил глаза под лоб. Но, промолчав, рванул её в сторону и, прежде чем Мэв ухитрилась начать упираться, втащил её внутрь библиотеки. Затем отпустил и закрыл двустворчатые двери. Сделал пас рукой, и замок с тихим щелчком заперся сам собой. Мэв, уже распахнувшая было рот для нового протеста, ощутила, как звук проваливается вглубь горла и превращается в едва слышный клокот от смущения. Миновав её, мер вальяжно расселся на кушетке и, расставив ноги, откинулся на спинку, а потом выжидающе посмотрел на неё. Мэв искренне пыталась возмутиться. Потребовать, чтобы он отпёр всё обратно, но голос упорно не желал служить хозяйке, и она лишь беспомощно открывала рот, глупым жестом указывая на дверь. — Нет, жёнушка, — ответил Далемар на неозвученную просьбу. — Здесь и сейчас. И перестань пучить глазки. Это всего лишь поцелуй. Правда же? «Может, для тебя это и всего лишь поцелуй! А мне-то как после быть? На стенку лезть, будто течная кошка?» Опустив руки, Мэв набрала в лёгкие побольше воздуха и медленно выпустила его через сложенные трубочкой губы. Трюк помог, и она смогла немного вернуть контроль над телом. Хотя сердце всё равно билось так, что в ушах шумело, а жар окатывал кожу волна за волной. Она знала, что должна исполнить обещание, как бы её ни пугали последствия этого шага в неизвестность. «Сколько раз мы уже делали это, — напомнила себе Мэв. — Эка невидаль, поцеловать его. Всё же мы пока ещё в браке. Нужно просто подумать о чём-то отвратительном, и желание отступит». Закрыв глаза и переступив с ноги на ногу, Мэв стала представлять то дохлых морозных пауков, то блевоту на полу рифтенской таверны, которую ей порой приходилось вымывать. Вспомнила про то, как братик как-то съел козявку из носа, когда думал, что его никто не видит. Даже то, как ей пришлось насильно целоваться со Стэном. Но, открыв глаза и взглянув на иронично наблюдающего за нею Далемара, поняла, что ничего не помогло: тяжесть вновь осела внизу одновременно болезненным и сладостным ощущением. — Мёртвые щенки и угреватый нос папаши, — протянул Далемар, перед тем как оскалиться. — Чего?! — почти рявкнула Мэв. — Образы, которые помогают мне самому бороться с неуместным возбуждением, — пояснил он, склонив голову к плечу. — Правда, с тех пор как ты отказалась делить со мной ложе, даже верные способы дают сбой. Стыдно признаться, ещё немного — и придётся прибегнуть к более радикальным методам. Мэв насупилась. — Это каким? — Она тут же упрекнула себя за этот вопрос, но было поздно: Далемар широко улыбнулся, в очередной раз получив от неё то, что хотел, — интерес! — Самоудовлетворение, моя девочка. — Он с грациозной ленцой поменял позу и подался вперёд. — Порой уступить прихотям — это самый правильный путь. И раз зашёл такой разговор, я здесь припомнил кое о чём. Далемар поднялся с софы и подошёл к полукругу книжных стеллажей, возвышавшихся до потолка. Неспешно придвинув лестницу, поднялся на пару ступеней до полок, которые не в пример остальным имели непрозрачные дверцы. — Если матушка начнёт возмущаться, вали всё на меня, — урчащим тоном предложил Далемар, сосредоточенно шаря над запертыми нишами. — Так и не перепрятала, — хмыкнул он, достав откуда-то ключик на алой шёлковой ленточке. — Никогда не думала, что здесь сокрыто? — Наверное, книги с твоими самыми страшными и запретными чарами, — предположила Мэв, сложив руки на груди и радуясь тому, что эта его суета действовала на неё получше отвратительных образов и отгоняла томление. Особенно если не рассматривать его ноги и талию, тут же одёрнула она себя, скосив взгляд прочь от мужа. — Нет, свои книги с запретными чарами я прячу куда лучше, — хохотнул Далемар, щёлкая замком и распахивая створки. Почти сразу он присвистнул. — Ого! А матушка времени зря не теряла. Впечатляющее пополнение собрания. Подожди-ка! Это же из Алинора и свежее. Неужели ей папаша помогает контрабандой коллекцию пополнять? Вот уж никогда бы не подумал, что этот чванливый сухарь одобряет подобное! Не удержавшись, Мэв таки посмотрела на Далемара. Он с картинным интересом листал широкую книгу с яркой обложкой. Словно почувствовав взгляд жены, он повернул голову. — Это будет получше тех дамских романчиков, которые ты от меня так тщательно прячешь. Мэв вспыхнула. Далемар хмыкнул. — Не такой уж я и ханжа, девочка. Просто скажи, и я не стану доискиваться до твоих маленьких женских тайн. Хотя не скрою, мне будет трудно сдержаться. За годы службы поиск того, что от меня намеренно пытаются скрыть, превратился в навязчивую идею. Натасканную на сыск псину трудно переучить просто приносить косточку и радостно вилять при этом хвостом, знаешь? Надув щёки, Мэв не ответила. Но Далемар, кажется, не расстроился. Он взял ещё две книги, закрыл створку и вернул ключ на место. Мэв, поёжившись, оглянулась на запертые двери за спиной. Поскрипывая перекладинами, Далемар спустился на пол и мягким шагом вернулся к софе. — Подойди, хочу тебе кое-что показать, — попросил он таким приятным тембром, что Мэв решила не противиться. Всё равно ведь он не выпустит её отсюда, пока не получит то, что хочет, здраво рассудила девушка. Далемар протянул ей книгу в мягкой кожаной обложке с тиснёными золотыми буквами. — «Подлинная Барензия», второй том, не испорченный какой-либо цензурой, — елейным тоном доложил он. — Помнишь, перед тем как заняться с тобой любовью на балконе, я обещал дать её тебе. Вот. Тяжёлый том оказался в её руках. И почти тут же поверх легло две более тонкие книги, но более широкого формата. На той, что оказалась сверху, была просто надпись на альтмерисе. Вернее, Мэв думала, что на нём. Такие же точно витиеватые строчки украшали её ножны с малахитовым кинжалом. — Я не знаю этого языка. — Читать необязательно, — заверил Далемар. — Кстати, матушка собрала все акты пьесы «Похотливая аргонианская дева». Лимитированное издание с цветными иллюстрациями, между прочим. Но после увиденного сегодня я не решился дать тебе порнографию с участием ящериц. Зато я скажу, что в шестой сцене многострадальный батон таки попадает в печку, моя жемчужинка. А в двенадцатой довольная служанка усердно прочищает дымоход своего господина, за этим их застаёт хозяйка дома, и с криком: «Ваше время закончилось!» — опускается занавес! Мэв недоверчиво скосила взгляд на Далемара, он прищурился, а потом прыснул. — Ты ведь совсем не поняла меня, глупышка, — предположил он, прикрывая рот рукой. — Нет, ты чудо, Мэв! Моё маленькое, наивное, деревенское очарование! — Да поняла я, что батон — это его член, а печка — её влагалище! — недовольно воскликнула Мэв и топнула от досады, но такая реакция лишь заставила Далемара закатиться от смеха. Итог был закономерен: он согнулся и начал кашлять. Мэв отбросила книги и сама не поняла, как оказалась на софе рядом с ним. Обняла за плечи и попыталась поддержать. Почти тут же его кисти окутало золотистое сияние целительных чар. — Проклятье! — выдохнул он. После того как магия подействовала, Далемар выпрямился. Откинувшись на спинку, провёл руками по волосам, заправляя их за уши. Встав на колени, чтобы лучше видеть его лицо, Мэв вздохнула и задала вопрос, который уже давно её тревожил: — У тебя же чахотка, да? — Ты очень догадлива, — ответил Далемар. Причём так холодно, будто всего минуту назад не смеялся над нею. Теперь уже он сам отвернулся от неё. Но Мэв всё равно не могла оторвать взгляда от его профиля. — Фрида, алхимичка из Данстара, рассказывала про эту болезнь, — тихо призналась она. — От неё медленно иссыхают, а потом… умирают. Последнее слово напоминало скорее всхлип, и девушка опустила голову. — В моём случае это будет происходить так неспешно, что ты этого даже не заметишь, — спокойно ответил Далемар. «Значит, он всё же умирает. Пусть и медленно», — поняла она, и холодок пробежался по её коже. Мэв подняла взгляд на мужа. — Но ведь должно быть какое-то лечение! Может быть, в Алиноре? В том храме, о котором ты сегодня говорил Аззару? — Альтмеры не болеют туберкулезом, — мрачно поведал Далемар, смотря в сторону книжных полок. — Вернее… не в моём возрасте. Устойчивость, помнишь я когда-то говорил о ней? То, что вы называете чахоткой, на островах удел стариков, доживающих последние годы, урождённых калек, законченных наркоманов и, подозреваю, выродков. Мэв коснулась его плеча. Далемар не отреагировал. — Близкородственные связи не идут по одной тропе с сильным иммунитетом, — глухо продолжил он. — Эксперименты это тоже установили. — Ну хватит! Ничего это не доказывает! — Мэв потрепала его, выдавив вымученную улыбку. — Вспомни, как ты болел на острове. Я даже не знаю, сколько ты пролежал без сознания. Мне тогда казалось, что ты и не очнёшься вовсе. Чему удивляться, коль после этого ты заболел! — На самом деле я подхватил эту заразу раньше. Просто организм подавлял её до острова, и она не проявлялась, — без веселья в голосе усмехнулся Далемар. — Наверное, в Хаммерфелле. Туберкулёз вообще называют редгардской болезнью. Они болеют им чаще, чем кто-нибудь ещё. — А мама Казира тоже? — Да. Кровавый кашель — это грипп, поразивший ослабленный чахоткой организм. Мать рассказывала мне про ту вспышку. — Далемар откинул голову и теперь смотрел на потолок. — Беспокойные влиятельные граждане запретили жрицам Кинарет покидать городскую черту. Ворота закрыли. А войска перекрыли трущобы так, что и мышь не могла проскользнуть. Мать и прочие покровительницы приюта пытались добиться аудиенции у императорской четы, чтобы вывести из карантина хотя бы детей, но Тит Мид Второй с супругой скрылись в Белой башне и не появлялись до тех пор, пока проблема не решилась сама собой, а конкретно — слабые умерли и болезнь себя исчерпала. — Мерзко, — скривилась от отвращения Мэв. — Практично, — не согласился Далемар. — Имперский город как никогда переполнен, и если внутрь стен проберётся зараза, того кладбища, что мы видели, не хватит. А грипп быстро передаётся от больного к здоровому. Да и чахотка в активной фазе тоже. — Но твоя же не в активной? — Мэв выпалила это, прежде чем успела подумать о том, что говорит. — Нет, конечно, — с улыбкой заверил Далемар, потрепав её за щёку. — Я бы не приблизился ни к тебе, ни к Иенн, если бы было иначе. Почти тут же раздался щелчок. Мэв встрепенулась, но это был всего лишь звук отпираемой магией двери. Далемар отстранил её руку и поднялся с софы. — Ты куда? — встревоженно спросила девушка, подаваясь за ним следом. — Всё же у меня остались дела в городе, — спокойно объявил, смотря куда-то мимо неё самой. — Очередной шажок на великом пути к заветному креслу, как ты и сказала. Ничего интересного, сплошная рутина и банальность. Далемар шагнул к двери, но Мэв успела схватить его за запястье. — А ты точно ничего не забыл? — Она попыталась озвучить вопрос игриво, но вышло скорее неловко и смято. Далемар дёрнул плечом, но Мэв показалось, что это была даже попытка высвободить запястье. — Я же должна заплатить тебе за хорошее поведение сегодня. — Не думаю, что взимать плату за подобное благородно, — сделав высокопарный жест, ответил Далемар. — Нормальные мужья хорошо себя ведут по умолчанию, согласна? «Он что… отказывается целоваться со мной?» — Мэв почувствовала себя уязвлённой. Причины очередной резкой смены его настроения она не уловила. Хотя почему-то чувствовала себя неловко, будто это она виновата в его внезапном бегстве. — Нет! То есть да, они, конечно, ведут. Но ты… Нет, ты тоже нормальный! Очень даже… Ну не всегда, правда, так было. Но в последнее время я заметила этот… как его? Прогресс! Очень сильный! — затараторила Мэв, всматриваясь в его лицо. Далемар улыбнулся и вроде бы даже искреннее. По крайней мере, от выражения на его лице её окатило волной тепла. — Мы ведь договорились, и… ты хорошо поступил с Казиром. И Аззаром… Я… я поняла… он ведь из каких-то там… Ну как их там… которые как Клинки! Наверное, для тебя это было не просто… поступиться принципами. — Считай, что это было извинение, — перебил её Далемар. В голосе не было раздражения, но Мэв понимала — что-то не так. Её разговор о болезни буквально оттолкнул его. — Собери книги и припрячь их у себя так, как ты умеешь. Если матушка спросит, я скажу, что взял их себе. Думаю, она не станет задавать лишних вопросов. И вот ещё. Он мягко освободил руку, снял с пояса мешочек с драгоценностями и протянул их ей. — Больше не продавай их. Если нужны ещё деньги, спроси у меня. И я дам тебе сколько хочешь. Не желаю, чтобы ты додумалась ещё до какого-нибудь радикального способа подзаработать. Мэв приняла свёрток, но, посмотрев на Далемара, поняла, что мыслями он уже где-то в ином месте. Она буквально видела ту стену, которой он отгородился от неё. Наверное, и те заслоны, которыми имперцы окружили несчастные трущобы во время эпидемии, не были такими непреодолимыми. Далемар успел скрыться за дверью, когда Мэв сообразила, что могло оттолкнуть его так молниеносно. Она выдохнула и, отложив драгоценности, устремиась следом. Нагнала уже в то время, как он спускался по лестнице. Схватив его за плечи, Мэв резко развернула к себе. Она стояла на две ступени выше его и почти сравнялась с ним ростом благодаря этому. — Ты что, глупый, подумал, я из-за болезни не захочу тебя поцеловать? Он не ответил, но взгляд отвёл в сторону. Слишком быстро. Мэв поняла, что угадала. В душевном порыве она зажала ладошками его лицо и покрыла быстрыми поцелуями лоб, щёки, виски, нос, подбородок. К губам она прильнула уже без суеты. Закрыла глаза и ощутила настоящую сладость от первого же лёгкого соприкосновения. Не вкус даже, а чувство того, что это правильно и нужно ей. Им обоим. Пусть пока он и оставался безучастным. Удовольствие нахлынуло на неё бурным и немного болезненным чувством. Мэв готова была раствориться в нём. И Далемар двинулся. Из полуприкрытых ресниц она видела, как он поднял руки, словно готовясь обнять её, но не решаясь. Мэв сама обвила его талию, не прерывая нежного движения губ. Потом переместила кисти выше: к груди, шее, к лицу и волосам. Она почти утратила ощущение реальности, и в этот самый миг Далемар ответил на поцелуй.41. Уплаченные долги
22 октября 2023 г. в 10:12
— Срежем путь, — предложил Далемар, и они свернули в какой-то косой переулок сразу же за величественным мостом Портового района.
Дорожка здесь оказалась такой узкой и неровной, что Мэв то и дело сталкивалась с Далемаром. Молча и угрюмо она гадала про себя: а не специально ли он выбрал такой сомнительный маршрут? Если так, то наверняка сделал это, чтобы в очередной раз наказать её вынужденной близостью.
Вскоре лачужки по бокам кончились и они оба упёрлись в некое подобие козьей тропы. Замерев, Мэв с недоверием посмотрела на вырубленные прямо в земле ступени и на почти отвесный спуск, ведущий к тому месту, где опоры моста встречались с землёй. Футов сто шестьдесят, не меньше, оценила она, взглянув вниз. Голова закружилась, и Мэв невольно отступила.
— Ты боишься и высоты, — догадался Далемар.
— Нет, просто эти ступени не внушают мне доверия, — глуховато отозвалась Мэв. — Ты посмотри: они почти покатые в середине. Если кто-то оступится, то свернёт себе шею только так.
— Ну не такие уж и покатые, — легко возразил Далемар. Мэв зыркнула в его сторону с недоверием, упрямо не фокусируя взгляд на лице. Он усмехнулся. — А, понял, старые страхи вернулись. Успокойся, не собираюсь я тебя толкать. К тому же я пойду первым.
Мэв окинула взглядом побережье, испещрённое крышами домов, буквально нависавших друг над другом. Трущобы тянулись до куда только видел глаз.
Думала ли она о том, что Далемар и правда способен её столкнуть? Нет, конечно. А вернее… она почти в это не верила. Но маленький и назойливый червячок сомнений без устали тихо точил её изнутри. И делал он это уже давно. С другой стороны, разве не сам Далемар подкармливал этого червячка, предавая её всякий раз, стоило ей урезонить доставучее насекомое?
И всё же, поджав губы, Мэв напомнила себе, что сомнения оскорбляют Далемара. Чтобы сменить неприятный разговор, она изобразила на лице улыбку и, скрестив руки на груди, спросила:
— А может, раз ты такой весь из себя могущественный маг, просто слетишь отсюда?
— Слечу? Разве что плашмя. — Далемар сделал высокопарный жест. — Имперские законы больше двух веков назад строго запретили использование «Левитации». И не спрашивай меня почему. Главное, парить гордой птицей в воздухе я не могу. Но если ты опасаешься, возвращаемся к окружному пути. Придётся выйти на пристань и там уже пересечь шаткий навесной мост. А потом переться во-он оттуда.
Он указал пальцем в сторону стены, окружавшей Портовый район, из-за которой торчала верхушка маяка. Но Мэв волновало не расстояние и не шаткие мосты, а то, что в её смелости усомнились. Гордый нордский дух тут же велел ей не распускать нюни.
— Да, ты прав, нечего нам делать такой крюк. — Она гордо вскинула подбородок. — Пройдём тут.
— Замечательно. — Далемар изобразил насмешливый поклон.
Не дожидаясь особого приглашения, мер и правда начал спуск первым. Мэв последовала за ним. Держа некоторое расстояние и глядя лишь на ступени под ногами, она упорно не смотрела в пропасть. Отчего-то ей вспомнилось, что, когда в прошлый раз Далемар заставил её спускаться с вершины на том острове, она сорвалась. Качнув головой, Мэв отогнала непрошеные мысли.
— Я знаю, что ты просто манипулировал, когда сказал про страх, — сострила она, чтобы мер излишне не зазнавался. — Затасканный трюк, ты можешь лучше, я верю.
— Я знаю, что ты знаешь, — не остался в долгу Далемар. Даже не повернувшись к ней, он продолжил спуск, заложив руки за спину. — Да и зачем изгаляться, если истасканные трюки всё так же работают? Ведь нет ничего проще, чем подловить северянина на «да ты боишься».
Мэв фыркнула. Они преодолели ещё десяток ступеней, и она заговорила вновь:
— А я-то думала, ты просто наймёшь соглядатая. — Аккуратно ступая, Мэв балансировала руками, как канатоходец на ярмарочном представлении. — Вот уж не подумала бы, что ради такой мелочи, как слежка за мной, ты на время оставишь борьбу за своё драгоценное место в Совете.
Сначала Далемар промолчал и ответил уже тогда, когда Мэв потеряла на это надежду.
— А стоит ли оно того?
Воровато посмотрев на его затылок, укрытый длинными светлыми волосами, Мэв осознала, что не поняла, говорит он о соглядатае и слежке или всё-таки о проклятой политике.
— Ты о чём? — неуверенно решила уточнить она.
— О том, что в погоне за этим чёртовым креслом я теряю тех, ради кого и ступил на этот путь, — тихо произнёс он, и, опешив, Мэв оступилась от неожиданности.
Она взвизгнула и, наверное, бы скатилась кубарем, но Далемар резко развернулся и, схватив её за плечи, помог удержать баланс. Мэв сглотнула. Леденящее чувство опасности медленно отступило. Она облегчённо вздохнула и даже через плотную ткань платья ощутила тепло пальцев Далемара. Сегодня он, вопреки привычке, не надел перчаток.
«Всегда же их напяливает, чтобы лишний раз ни к кому не прикоснуться, а тут, понимаешь ли, снял», — досадливо подумала она, но, взяв себя в руки, поблагодарила его за помощь.
— Пустяки, — лишь ответил он и, отряхнув у неё с плеча какую-то пушинку, отвернулся.
Вопреки опасениям, остаток пути они преодолели без приключений и молча. У Мэв из головы не шла фраза Далемара про то, что он «теряет тех, ради кого и ступил на этот путь». Гадать смысла не было: он говорил об Иенн и… о ней самой.
Мэв воровато поглядела на Далемара и поняла, что очень хочет снова начать доверять ему. Но возродить это чувство в душе оказалось столь же сложно, как и вернуть жизнь мертвецу. Каждый раз говоря себе, что он искренен с нею, Мэв вспоминала то, как Далемар с усмешкой уверял её, будто Нина Каран всё придумала про их былую связь. В тот раз он лгал ей так же достоверно, как имперскому офицеру из Брумы. Смотрел в глаза и полностью владел собой. Вот только зачем? Ради чего растоптал доверие, которое ей теперь было так сложно восстановить?
Если бы он сказал тогда правду, она бы поняла! Ведь на самом деле её жёг калёным железом не сам факт его былых постыдных поступков, а клятый обман. Всю жизнь ложь причиняла ей боль, и Мэв не могла вот так просто отбросить всё. Открыть сердце без опаски, что Далемар вонзит в него очередной клинок. И непременно в тот миг, когда она этого не ждёт.
— Так что там сказала тебе та девочка? — спросил мер, остановившись и осматривая высокие опоры, представшие перед ними во всём своём величии. — Под левой опорой моста много домов.
— Тот, что нужен нам, — с белыми стенами и жёлтыми ставнями, — припомнила Мэв слова Бариски. — Он должен быть один такой на улице.
Далемар кивнул и, вновь заложив руки за спину, зашагал вперёд. Но через пару десятков футов он явно намеренно сузил шаг и теперь шёл рядом с ней. Навстречу им вылетела разномастная стайка детишек, со смехом пинавших какой-то шар, набитый тряпьём. Мэв увидела среди них и белобрысых нордов, и серокожих красноглазых данмеров, и даже парочку аргонианин.
«Как хорошо, что детям неведома вся эта ненависть взрослых друг к другу», — подумала она, провожая ребятишек долгим потеплевшим взглядом.
Чуть дальше пяток маленьких каджитов и парочка оливковокожих босмеров запускали воздушного змея, о чём-то беззлобно споря. У забора крепкая девочка-орсимерка со всей силы колотила палкой ковёр под поощряющие выкрики подружки редгардки. В таком густом супе из рас даже они с Далемаром не привлекали к себе никакого внимания. Хоть других альтмеров она тут не видела. Имперцев, впрочем, тоже.
— Не похоже на злачное место, — с хрипотцой произнесла она, увидев у крыльца яркого домика двух беременных нордок, нарезавших яблоки на дольки. — Я бы, пожалуй, купила тут дом.
— Мэв, это трущобы, — едко напомнил Далемар. — И стражники здесь не более частые гости, чем супруга в моей постели.
Девушка буквально зашипела. Замечание прозвучало на удивление неуместно из его уст. Верно, Далемар тоже это понял и смущённо закашлялся. Но Мэв восприняла это как часть какого-то нетипичного для него представления. Чтобы Далемар и застеснялся? Такого она и представить себе не могла!
— Да, неудачное сравнение, — прошептал он, поправляя воротник.
Мэв кивнула.
— А знаешь, ещё сотню другую лет назад здесь был пустырь. — Далемар вновь убрал руки за спину и спешно начал читать ей лекцию по истории. — Но после Кризиса Обливиона всё изменилось. Первой волной сюда пришли сородичи твоего доброго приятеля Тун-Зиуса, убегающие от чисток Ан-Зайлиль.
— Кого?
— Скорее чего, — уточнил Далемар. — Это политическая партия. Своеобразный «чешуйчатый Талмор» в Чернотопье. Во время Кризиса Обливиона они взяли власть в свои руки и так успешно отражали нападения полчищ Мерунеса Дагона, что даэдра бежали и сами закрывали за собой ворота. Неслыханный успех, который никому не удалось повторить.
— Зверолюди успешнее отбивали атаки обливионовских порождений, чем могучие альтмеры? — с иронией переспросила Мэв.
— Должен признать, это так, — кивнул Далемар. — А ещё они быстрее сообразили, что Империя им не нужна. Но противники отделения в их землях оставались. Впрочем, как и везде. Когда сепаратисты стали лить кровь сородичей, верные Империи аргониане, так называемые лукайулы, вынуждены были бежать под бок бывших покровителей. Сюда. Потом случился Красный год, и в это же время чернотопские аргониане напали на Морровинд. Данмеры веками использовали их как рабов, потому расплата была скорой и жестокой. Часть выживших тёмных эльфов перебралась в Скайрим и на Солстейм. Но встретив не самый радушный приём твоих сородичей, они разделились на тех, кто вернулся на истерзанную бедами родину, тех, кто выбрал терпеть лютый расизм, и тех, кто решил попытать удачу в Сиродиле. Так под стенами Имперского города образовалась ещё одна община.
— Дай угадаю: а потом недовольные бежали уже от настоящего Талмора?
Хмыкнув, Далемар кивнул.
— Каджиты, босмеры.
— И альтмеры.
— Не без этого, — признал Далемар. — Папаша, мать, да и я — по сути, мы ведь тоже беженцы. Пусть и так называемой «второй малой волны». Разница лишь в том, что Лариникано ухитрился заблаговременно переправить некоторые средства с контрабандистами и мы почти сразу заняли тёплое местечко на Талос Плаза.
Брови Мэв взлетели вверх. В её голове не укладывалось: как это он произнёс имя Девятого и не подавился им? Верно, Далемар наблюдал за нею, потому что тут же пояснил:
— Да, так назывался район богачей до Великой войны. После подписания Конкордата Белого Золота его, естественно, переименовали. Со скрипом мои бывшие товарищи приняли имя потомка Талоса — Мартина Септима. И то лишь из-за того, что его жертва прекратила ужас и в наших исконных землях. Так вот, о чём я говорил? Часть альтмерской общины тоже некогда здесь обитала. Но мои соплеменники не привыкли жить в скотстве. Потому, добыв достаток, они перебрались за стены. А вот менее амбициозные народности так и остались жить в пригороде. Освоились, как видишь. Сородичи твоих приятелей, редгардов, пришли предпоследними. Уже после войны и окончательного отделения Хаммерфелла. В основном Предвестники — исконные сторонники интеграции с Империей. Мир между ними и Венценосцами оказался довольно шатким явлением.
— А последними были норды?
— Угу. Жёлтые ставни, говоришь? — Далемар указал вперёд. — Думается, мы пришли.
Увидев аккуратный домик в тени опоры, Мэв тяжело вздохнула и повернулась к меру. Сделав над собой усилие, подняла взгляд на уровень его губ.
— Далемар, только давай без этого твоего… снобизма, — поёживаясь от нервного напряжения, попросила она. — Они бедные, но гордые люди.
— Уж поверь, я изучил редгардов вдоль и поперёк во время службы, — ухмыльнулся он, а потом склонил голову вбок, чтобы встретиться взглядом. Мэв привычно отвела глаза. — Мне положено поощрение, если я буду паинькой, знаешь?
«Поощрение?» — недовольно подумала Мэв, а потом вспомнила, что Далемар очень уж любил всякие договорённости, конкордаты и пари. Если она хочет, чтобы он не задирал нос и не уязвлял Казира и его близких, то и впрямь лучше было бы заключить соглашение.
— Хорошо. — Она дёрнула плечиком, припомнив, что взяла с собой кошелёк. — На обратной дороге можем зайти в любую таверну на твой выбор и пообедать. Я угощаю, естественно.
Мер издал противный смешок.
— Я тебе не похотливый аргонианский парень, дабы принять такую пустяковую благодарность, — съязвил Далемар, а Мэв досадливо топнула. Ведь это Тун-Зиус хотел, чтобы она пообедала с ним за хлопоты с кинжалом.
— И чего же ты хочешь? — спросила Мэв с замиранием сердца.
Девушка знала: попросить Далемар может что угодно.
— Поцелуй, — ответил он, и Мэв чертыхнулась.
Волна жара буквально прокатилась от ушей по телу и осела тяжестью внизу живота, вызывая приятный спазм. Губы мигом пересохли. Мэв нахохлилась и едва удержалась от того, чтобы облизать их.
— Почему ты дуешься, моя бусинка? — Голос прозвучал излишне весело, и Мэв поняла, что её состояние он распознал и теперь торжествовал. Это только добавляло её телу краски — теперь уже от досады и смущения. — Отобедать за чужой счёт я могу с кем угодно, начиная от папаши, заканчивая не очень интересной собеседницей Оливин Индомарин, а вот целоваться хочу с тобой одной.
— Далемар! — возмутилась Мэв, вновь топнув, но на сей раз не столько от раздражения, сколько для того, чтобы сбросить болезненное напряжение между ног.
«Целоваться со мной одной? Вот же чёртов манипулятор!»
Мер шагнул вперёд. Удумал сделать это прямо посреди улицы? Мэв отступила и выставила руки.
— Ага, конечно! Я не настолько тебе доверяю, чтобы платить заранее. Особенно у людей на виду.
Далемар остановился и рассмеялся. А потом склонился и тихо произнёс.
— В губы, Мэв. И сегодня. Сразу же, как вернёмся домой.
Мэв шумно сглотнула, но потом кивнула и решительно зашагала к домику редгардов. Она не оглядывалась и старалась не думать о последствиях авантюры, на которую согласилась. Девушка была не уверена, что не сломается окончательно, когда вновь почувствует вкус его губ. Нежность. Тепло. Уже сейчас причины, которые побудили её требовать разрыва, то и дело начинали казаться несущественными, а сам факт того, что она так разъярилась от найденного праксиса, виделся нелогичным. Она же догадывалась…про то, что он не разорвал отношения с прошлым. С самого начала. Эх, если бы не постоянная тревога и ожидание нового предательства… она бы уже…
Мэв едва слышно выругалась, а потом постучалась. Бариска открыла дверь почти сразу. Отряхнув ручки от муки о яркий синий фартук, маленькая редгардка улыбнулась ей, показывая отсутствие зубика слева.
— Мэвель! — поприветствовала она её. — Рада видеть тебя так скоро.
— Здравствуй. — Мэв улыбнулась. — А Аззар с Казиром дома?
Девочка деловито подбоченилась.
— Мастер всегда дома, — кивнула она. — Да и Казир тоже. Ты пришла весьма кстати! Мне нужна помощь! Представляешь, я не могу заставить этого упрямца сходить в храм Кинарет! Из сил уже выбилась! Ещё немного — и я ударю его скалкой! Я ему уже и так и этак, а он лежит да ноет, что жрицы только деньги возьмут и ничего не сделают. Вбил себе в голову, что тот аренный шарлатан истину ему сказал, будто рукой он шевелить нормально всё равно не сможет!
Почти тут же Бариска посмотрела ей за плечо и нахмурилась.
— А кто это с тобой? — спросила она, окидывая незнакомого ей альтмера настороженным взглядом. Смутившись, девочка сделала голос тише. — Неужели тот самый, с Арены?
Сначала Мэв не поняла, почему Бариска вспомнила лекаря, а потом осознала, что на Далемаре всё ещё надета мантия Коллегии.
— Нет, это Далемар Улькарин, мой муж, — успокоила смущённую девочку Мэв. — Он хочет выкупить венец обратно.
Бариска, вопреки опасениям, вновь улыбнулась и показала, что они могут войти.
Внутри было чисто, светло и приятно пахло свежим хлебом. Аззар сидел на скамейке у окна, опираясь на клюку с красивым навершием в форме змеиной головы. Мэв перевела дух и взмолилась про себя всем богам, чтобы Далемар и правда был паинькой. Даже если ради этого придётся его поцеловать.
И надо признать, спеси мер не показал. Поприветствовал хозяина дома, пожал ему руку. Торгов как таковых не было. Далемар просто предложил увесистый кошель, и Аззар согласился. Мэв даже не знала, сколько денег он им дал, но Бариска, принёсшая драгоценности, заглянула в кошелёк и засияла, запрыгав на месте. Опасения Мэв немного ослабли. Правда, вскоре Далемар упомянул эльфийский лук, и уже тогда Мэв пришлось сознаться, что тут приврала она. Чтобы сгладить тень злости на его лице, она рассказала, что Казир спас её, сначала оттолкнув, а потом добив саблезубого тигра.
Нужно было видеть, как недовольно искривились губы мера от упоминания её провального альтруизма. Хорошо хоть из-за слепоты Аззар не мог этого заметить, а Бариска ушла из горницы.
Девочка вернулась и принесла гостям стулья, поставив их рядом с Аззаром. И если Далемар уселся, то Мэв продолжала стоять, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.
Она так и поёживалась от неловкости и опасения, что Далемар может забыть про договор, если вскроется ещё что-нибудь неприятное. Например, то, что она угрожала кому-то из сенаторов, чтобы получить зелье для Казира. Раскрас раскрасом, но тот лысоватый сморчок и его спутница видели её слишком близко и могли опознать при встрече. А вдруг такое случится? Тогда же начнут болтать про то, как она оскандалилась!
Аззар пригласил их остаться на обед, и, вопреки ожиданиям, Далемар согласился. А когда Мэв начала намекать, что им пора бы вернуться в особняк, муж указал ей на стул и беззвучным движением губ велел сесть.
Вскоре появился и Казир со всё той же повязкой, в которой лежала его неподвижная рука. Выглядел мальчик поникшим. Увидев гостей, он качнул головой, отгоняя хандру. С улыбкой поприветствовал Мэв и с некоторой опаской — Далемара. А ещё мальчик смутился, когда мер в ответ поблагодарил его за то, что тот позаботился «о моей неудержимой жёнушке». Прям так и сказал, отчего только вернувшие нормальный цвет щёки девушки вспыхнули вновь. А потом он и вовсе удивил Мэв, когда невозмутимо предложил Казиру показать рану. Бариска так и подскочила, поинтересовавшись, лекарь ли Далемар.
— Когда-то занимался этим ремеслом, — уклончиво ответил он девочке.
Казир продемонстрировал ему руку. При этом на лице у мальчика было написано скорее отчаянье. Он слегка кривился, когда Далемар сжал его плечо. Потом мер попросил Казира спустить край рубахи и недовольно осмотрел рытвины шрамов, задал несколько вопросов, попросил согнуть руку в локте, пошевелить кистью и пальцами. И если с двумя первыми просьбами, мальчик с трудом, но справился, то последняя задача заставила его лишь зажмурить глаза от бессилия и боли. Мэв отчётливо различила блеск слёз в уголках его глаз. Всё же вчерашние слова про то, что он смирился с увечьем, ожидаемо оказались всего лишь бравадой, чтобы не расстраивать отца.
Напоследок Далемар применил какие-то чары и осмотрел руку Казира так, словно видел его плоть изнутри, а потом отпустил.
— Зачем так сильно прижимал руку к плечу? — недовольно спросил он, а потом уточнил: — Во время действия исцеляющего зелья.
Казир, отвернувшись, постарался незаметно утереть глаза.
— А что случилось? — Мэв шагнула вперёд, почти вплотную пододвинувшись к меру.
— При сдавливании мышцы срастаются неровно, а нервы в них защемляются, — ответил Далемар и теперь обратился к ней напрямую. — Говорил же, что зелья работают грубо. Хотя, признаю, из-за размера раны особого выбора у вас не оставалось.
— И ничего нельзя сделать? — Вопреки всему, Мэв закусила при Далемаре губу.
— Можно, — ответил он, и Мэв с Бариской звучно выдохнули. — Придётся раскрыть рану и рассечь всё то, что срослось неправильно, а потом залечить вновь. Уже магией. Работа тонкая и долгая. В храме Финастера в Лилландриле лечат и не такие травмы, но, думаю, и столичным жрицам Кинарет по силам справиться с подобной работой. Затягивать нельзя. Повреждённая плоть имеет дурную способность атрофироваться. Причём внутри это происходит куда быстрее, чем проявляется снаружи.
— Слышал?
Едва Далемар замолчал, Бариска принялась поучать названого брата, сетуя, что она то же самое говорила, а он ей не верил.
— Собирай вещи и иди в храм! Сегодня же! — подбоченившись, напирала на Казира Бариска. — Денег у нас теперь хватит! Господин Улькарин столько за драгоценности Мэвель заплатил, что ещё и останется!
— Вы что, взяли деньги? — возмутился Казир.
Бариска лишь подкатила глаза.
— Учитывая обстоятельства, я перед тобой в долгу за защиту моей жены. — Далемар невозмутимо пресёк готовые вырваться из Казира возражения. Мальчик посмотрел на него. — Я не спасал твою жизнь, потому можешь взять с меня плату. Кодексу Онси это не перечит, как понимаешь, — вкрадчиво повторил мер, и упрямец, подумав, кивнул. А Мэв с непонятной ей самой гордостью за мужа поняла, что неведомые принципы редгардов он и правда хорошо знает. — И, к слову, твоя сестра права. На счету каждый день, потому в храм лучше обратиться сегодня. Продержат тебя там дней семь, не меньше. Каждую связку будут лечить отдельно, проверяя эффективность срастания и только потом берясь за следующую.
Казир несогласно качнул головой. Бариска зарычала, будто недовольная кошка.
— А вдруг пока я буду там, дома что-нибудь случится?
— Ты успеешь вернуться раньше, — твёрдо заявил Далемар, смотря на мальчика. И Мэв поняла, что он прямо намекнул на то, что Аззар не умрёт, пока сын не возвратится домой. Воровато девушка взглянула на пустынника, но не увидела никаких чувств. Со своей участью он уже смирился.
— А если мне не помогут? — Казир упорно не желал признавать необходимость лечения. Мэв такое упрямство было решительно непонятно. Мальчик открыл рот, будто для крика, но закрыл его, не издав ни звука. Поколебался. Хрустнул пальцами на здоровой руке, а потом сокрушённо качнул головой. — Жрицы часто вовсе не помогают исцелиться. Они всегда наплевательски относятся к тем, кто живёт за городской стеной, — смотрят так, словно не видят нас! Сквозь нас! А потом разводят руками, расписывают состав лекарства от боли, дерут деньги и отправляют домой!
«Он об отце», — теперь Мэв поняла глубину и причину недоверия мальчика к местным целителям.
— Возможность, что лечение не подействует, есть, — бесстрастно признал Далемар. — Но, поверь, если и так, хуже не будет. Скоро повреждённые мышцы начнут деградировать, рука усохнет и ничего уже невозможно будет изменить. А когда это случится, ты пожалеешь, что не воспользовался шансом, каким бы малым он ни был.
«Мог бы и помягче, — тут же безмолвно упрекнула его Мэв. — Хотя бы с ребёнком».
— Что до небрежного отношения к жителям пригорода, то это печальная данность, — продолжил Далемар, слегка откидываясь на невысокую спинку стула. — К счастью, её можно нивелировать полностью наличием денег и нужных знакомств. И если говорить о последнем, то мы с женой проводим тебя в храм. Жрицы Кинарет хорошо нас знают, да, дорогая?
Сначала Мэв не поняла его, а потом вспомнила повитух, принимавших роды у Мариньи. Вряд ли кто-то из той злополучной троицы забыл их прежнюю встречу. Особенно сестра Юния, которой «повезло» познакомиться с Далемаром наедине. Вспомнив, как мер беззаботно разматывал полотенце с кулака, девушка смогла лишь издать неопределённый звук, похожий на утиное «кря».
— Да, конечно, — тут же поправилась она. — Навык моего мужа вести с ними дела просто легендарен.
Уголок губ Далемара всё же дрогнул. Плохо было иронизировать над таким, но, с другой стороны, та бессовестная жричка едва не загубила жизнь Мариньи и её младенца. Потому поделом ей. Будет знать, как травить рожениц! Впрочем, не одна Юния вредительствовала детям, тут же сурово напомнила себе Мэв, набирая в грудь воздуха.
— Столько хлопот из-за меня, — пробурчал в это время Казир, смутившись и посмотрев на ноги.
— Хватит, Казир, — топнула Мэв и опять закусила губу. — Это ведь я… Это я прижала твою руку, когда ты выпил зелье! Подумала, что так быстрее срастётся, а оно… вот как вышло… Только навредила.
— Ну ты же не знала, — тут же начал успокаивать её Казир, и Мэв почувствовала себя ещё более несчастной, когда поняла, что мальчик понял всё ещё раньше, но не стал её ни уличать, ни винить. — К тому же, если бы ты не рискнула и не пригрозила всем тем засранцам в алых тогах, то я бы просто истёк кровью.
Мэв воровато посмотрела на Далемара — он и бровью не повёл от упоминания сенаторов. Вместо этого мер повернулся к Казиру.
— Вот видишь. Теперь ты просто обязан восстановить подвижность своей руки. Иначе Мэв просто уничтожит себя чувством вины. Уж я-то хорошо знаю её скверную привычку заниматься самоедством.
И эта чистейшая манипуляция сработала. Казир кивнул.
— Хорошо, я пойду, — согласился мальчик. — В конце концов вторая рука всегда пригодится.
Уже позже, сидя за столом, Мэв мяла в пальцах свежую хлебную корочку и гадала, сможет ли Казир полностью исцелиться. Раз за разом она корила себя, трогая горящие стыдом щеки. В это время Бариска щедро осыпала похвалами госпожу Эльвени Улькарин, припоминая то подарки, то сладости, которыми та щедро одаривала малышню из приюта. Погрузившись в себя, Мэв не сразу уловила, когда девочка замолчала и за столом воцарилась тишина.
— Какой форт? — будничным тоном спросил Аззар у Далемара.
— Стонущий камень, Удар Молота, Предвестие, — так же рутинно перечислил мер.
— «Предвестие»? Это на границе Пустынной лощины и Тигрона?
— Да.
— Гиблое место, — признал редгард. — Волки, гарпии, гигантские скорпионы, ламии.
— Песчаные змеи были хуже всего. — Взяв со стола простой глиняный кубок, Далемар сделал им театральный пас, который слепец явно не мог оценить. — Их способность улавливать колебания песка при малейшем движении оказалась для меня неприятным сюрпризом.
— Если рядом нет камней, то встреча с ними — верная смерть.
— Камень был. Чуть в стороне от малого Драконьего Хребта. Один посередине открытой местности, устланной толстым слоем песка. А в сотне ярдов тянулась целая цепочка других валунов, ведущая к кряжу. Вроде бы так близко, да?
Уловив ведомую лишь пустыннику иронию, Аззар хрипловато усмехнулся. А затем, помолчав, Далемар задал вопрос, который заставил редгарда заметно напрячься:
— «Клыки Сатакала», полагаю?
Аззар не ответил.
— Родовые клейма на луке, — как ни в чём не бывало пояснил Далемар. — Клан Факимал из Бергамы составлял их костяк.
— Тот лук был боевым трофеем из лагеря бандитов, — глухо произнёс Аззар. — «Клыки Сатакала» уже двадцать лет как признаны вне закона на территории Хаммерфелла.
— Клинки заплатили ту же цену за мирный договор своего господина, — с ленцой произнёс Далемар, но, перехватив напряжённый взгляд Мэв, верно, вспомнил о необходимости быть паинькой. — Впрочем, мне уже нет до этого дела. Я — простой житель Имперского города. И всё же я считаю, что такие опасные клейма на трофеях лучше стирать. Помогает избежать ненужных вопросов при встрече с патрулём. Отец рассказывал, как его торговый партнёр — капитан Банарус — носил скимитар с головой змеи на гарде. Оказалось, это не лучшее украшение для редгарда при посещении северной части Храмового района. В особенности той улицы, где расположено Талморское посольство. Кстати, лечебница Кинарет находится рядом.
Аззар плотнее сжал навершие своей клюки. Мэв отчётливо увидела капюшон кобры под его ладонями.
— Да, наверное, — произнёс слепец. — Ходили слухи, что один из отрядов «Клыков Сатакала» захватил форт Предвестие и буквально стёр его с лица земли. Вместе с теми, кто нёс в нём службу.
— Слухи правдивы, но, к счастью, в то время меня там уже не было, — с беззвучной усмешкой подтвердил Далемар, но тут же овладел лицом. — Ну что же, пожалуй, нам нужно идти в храм Кинарет. — Он повернулся к Казиру. — Советую взять несколько смен белья. Когда обезболивающие зелья прекращают действовать, это мало того, что неприятно, так ещё и заставляет жутко потеть.
— Я не боюсь боли, — гордо заявил мальчик, вскидывая подбородок. — Но советом воспользуюсь.
Казир повернулся к названой сестре и смутился.
— Бариска, поможешь мне собраться?
— Нет, позволю тебе одной рукой всё комом в мешок запихивать, — деловито ответила девочка, поднимаясь из-за стола.