Это всего лишь твоя грязная кровь

      Она так усердно старалась заснуть, что кровь в висках начала пульсировать, порождая шум в голове. Мэв закрывала глаза, открывала их вновь, смотрела на купол балдахина над кроватью. В слабом свете единственной свечи тот напоминал затянутое тучами ночное небо.              «Очистить все мысли, отбросить тревоги», — велела себе Мэв, стараясь дышать ровнее, но и это не помогало.              Прижав книгу к груди, Мэв поняла, что страшится закрыть глаза и увидеть Вермину, поджидающую её за гранью реальности. Стоящую совсем рядом, у постели, в образе матери, старухи, гигантской змеи… Да и есть ли разница, в каком виде появится даэдра? Главное, Мэв чувствовала: едва она войдёт в мир грёз, как черноглазая схватит её и утащит в Трясину. На самое дно затхлого болота, усеянного скелетами тех, кто «кормил» её прежде.              «Не думать о ней. Даэдра слышат обращённые к ним мысли смертных» — это Мэв вычитала в одной из книг. Она выдохнула и велела себе отбросить страх.              Мэв вновь закрыла глаза и пролежала во тьме так долго, что когда открыла их и не увидела лучей зари, заливающих спальню, то удивилась.              «Ничего не выйдет», — поняла она, приподнимаясь с постели. Свеча у кровати угасла, но слабый свет лился через приоткрытую дверь из коридора.              — Проклятье, — выдохнула Мэв, спуская ноги на пол, чтобы подойти к двери и закрыть её. Руки так сильно прижимали злополучную книгу к груди, что запястья затекли и ныли.              Мэв успела сделать несколько шагов, перед тем как замерла и вспомнила:              «Я ведь заперлась перед тем, как лечь в постель!»              По коже побежали мурашки. Мэв быстро осмотрелась, выглядывая в окружающем полумраке любую подозрительную тень, движение, шипение, туман… Любое предвестие того, что Вермина уже рядом. Но сколько Мэв ни вглядывалась и ни вслушивалась, не заметила ничего. Лишь её собственные кисти, сжимающие книгу, начали испускать слабое свечение, подтверждая будоражащую догадку о том, что она уже перешла черту между мирами.              — Получилось! — Звук оказался таким громким, что отразился эхом от тёмных стен. Невольно прикусив губу, Мэв замерла и огляделась. Ничего не изменилось.              «Быть тихой, ступать медленно и аккуратно, — напомнила она сама себе. — Не привлекать внимания и бежать, если замечу…».              Имени даэдра Мэв не произнесла даже про себя. Успокоившись, она пошла вперёд, на свет.              Коридор особняка выглядел обычно: стены, двери, тёмная дорожка на полу, канделябры на стенах. Кристаллы в них заливали всё вокруг холодноватым светом. Осторожно выйдя и осмотревшись по сторонам, Мэв почувствовала, как призрачную кожу обдало колким холодком потрясения: проклятый коридор не имел ни начала, ни конца и тянулся в обе стороны настолько, насколько только видел глаз.              Мэв с дрожью поняла, что потеряться в мире грёз было куда проще, чем казалось. Оглянувшись назад, на свою постель, она не увидела на ней собственного тела, как того опасалась. И всё же побуждение вернуться и постараться проснуться стало почти навязчивым. Особенно остро Мэв усомнилась в своих силах, когда взглянула наверх и вместо потолка увидела зеркальное подобие чёртова коридора. Пространство перед ней переворачивалось и множилось, словно отражение на ледяном кристалле. На какой-то миг Мэв показалось, что она стоит на отвесной стене и вот вот сорвётся в тёмную бездонную пропасть, разверзшуюся на месте пола.              Голова закружилась. В реальности спальня Далемара была бы как раз напротив. Не раздумывая Мэв рванулась к двери и не поняла даже, как оказалась внутри его комнаты. Та слегка покачнулась. Мэв без промедления устремилась к кровати под зелёным балдахином. Но, лишь сделав несколько шагов, она поняла, что не приближается к ложу, а наоборот, вопреки всякой логике, отдаляется от него.              Она огляделась и увидела коридор, а когда повернулась, поняла, что теперь вместо комнаты мужа вновь видит перед собой череду одинаковых дверей. Она вернулась обратно?              — Шор милосердный! — выдохнула Мэв вновь и, осмотревшись, заметила, что той раскрытой двери, через которую она вошла сюда, больше нет.              «Неужели я уже потерялась? И что теперь? — Она прикусила губу. — Я буду вечно бродить по этому лабиринту коридоров и бесчисленных дверей? А вдруг я так и не найду пути назад, к реальности?!»              В глазах зарябило, а к горлу подкатил ком, хотя Мэв даже не знала, обязательно ли ей нужно дышать, находясь в этом мире.              «Отставить панику, — велела она себе. — Мне нужно просто отыскать верный путь. Что там говорилось в книге про это…»              Поняв, что всё ещё прижимает томик к груди, Мэв раскрыла его, но увидела лишь пустые страницы на том месте, где прежде были текст и заголовок, утверждавший, что Сноходцы не рабы Вермины. Исписанные в реальности листы здесь, во сне, словно насмехались над ней девственной белизной нетронутой бумаги.              Едва она мысленно произнесла роковое имя, как услышала какой-то шум, похожий на змеиное шипение.              «Тварь уже ищет меня!» — осознала Мэв, возблагодарив провидение за то, что даэдра отправилась на поиски, не приняв облика матери или, хуже того, сестры. Случая на рынке Мэв хватило, чтобы понять: видеть Брит ей больно. Особенно такую, изувеченную и будто бы за что-то осуждавшую младшую сестру своим тяжёлым хмурым взглядом.              Оба края коридора медленно заполнял клубящийся туман, и Мэв уже знала, что именно в нём и таилась даэдра. А значит, нужно было бежать отсюда прочь!              Не раздумывая ни минуты, Мэв влетела в первую попавшуюся дверь и, закрыв её за собой, обмерла, увидев… Брит.              Сестра выглядела точно так же, как тогда на рынке: спутанные соломенные волосы, упав на одну часть лица, укрывали шрам, пересекавший веко с отсутствующим глазом; ломаная линия рубца всё так же тянулась через щёку к уголку губ.              Но почему Брит снова привиделась ей именно в таком образе? Мэв этого не понимала. Замерев, она боялась, что сейчас эта обманка посмотрит на неё бездонными демоническими глазами и объявит, что неосторожная добыча попалась.              Но Брит будто и не заметила Мэв. Она вскинула голову и издала стон. Сестру что-то потянуло вниз, картина прояснилась и Мэв досадливо прикусила губу. Брит упала на простынь, рассыпав волосы по блестящему сатину, а над ней навис обнажённый мужчина. Мэв смущённо прикрыла глаза, но успела заметить, что если бы не отсутствие одежды и брони, то любовник сестры очень бы походил на легата Калинуса.              Спиной Мэв уперлась в дверь, но открыть её не осмелилась. Некое неясное предчувствие подсказывало ей, что если она сделает это, то попадёт прямиком в змеиные кольца Вермины, рыщущей в коридоре за её спиной.              Раздался смех, так похожий на тот, каким раньше заливалась её сестра. Надавив на грудь седовласому мужчине, Брит вновь подмяла его под себя и обхватила бёдрами.              Мэв невольно всмотрелась в новые шрамы на теле этого подобия сестры. Косой рубец тянулся через всю грудь. Хлыст его оставил или клинок? Этого она различить не смогла, но удар был скверным и таким глубоким, что его, как видно, пришлось зашивать. Поперёк первого, от ключиц до пупка, кожу рассекала похожая отметина. На бедре Мэв различила два крупных округлых ожога, будто кто-то подпалил эти места факелом. Плечи, бока…              «Сколько порезов и ожогов», — с состраданием подумала Мэв, протянув руку вперёд, к знакомому образу, такому повзрослевшему и такому изменившемуся.              Пальцы любовника скользили по этим шрамам, словно изучая рельеф объёмной карты. Взмах соломенных волос. Брит что-то произнесла, обращаясь к мужчине. Её голос будто пробивался через толщу чего-то плотного и прозрачного, похожего на воду, но Мэв сумела разобрать имя: Гай. А ведь именно так и звали Калинуса!              «И это лицо… Это ведь и правда легат! — потрясённо осознала Мэв. — Но что это? Странный сон? Очередной морок?»              Брит заскользила руками по мускулистому животу любовника к паху, обхватила ладонью его член и без колебаний направила тот в себя. Она охнула, опускаясь, и закусила губу. Звук проник через пелену куда отчётливей, словно та растворялась. Теперь Мэв видела, что и Калинус нёс на себе боевые шрамы. Несколько от стрел на плече. Глубокий порез на боку. А когда он вновь толкнул Брит и оказался сверху, Мэв разглядела и крестообразный рубец на левом бедре.              Брит вскинула руки, и Мэв вздрогнула, увидев что-то тонкое и тёмное, обвивающее запястье сестры. Но это была не змея, как ей показалось поначалу, скорее, тонкая верёвочка или толстая нить.              Чёрная нить?              «Для тебя эта нить красная, — словно наяву в голове Мэв зазвучал голос данмерки-гадалки, изрёкшей то пугающее пророчество много лет назад. Мэв вспомнила, что потом та обратилась уже к Брит и добавила: — А для тебя чёрная».              «Для меня любовь, для неё… смерть. Но данмерка намекнула, что так мы связаны с одним и тем же мужчиной».              Мэв взглянула на собственное запястье и, увидев алую полоску, цветом похожую на артериальную кровь, с трепетом поняла: так и есть. Она тянулась туда же, куда и нить с руки Брит, — во тьму.              «Далемар». — Мэв взглянула на сестру и осознала, что это не морок даже… Скорее, подсказка верного пути.              Но почему Брит привиделась ей именно так? Почему вместе с Калинусом? Впрочем, искать смысл во снах было глупо.              «Хотела бы я увидеться с тобой иначе, Брит. Поговорить. Спросить о том, где и когда ты встретила смерть. Но не могу, мне нужно идти вперёд».              Взглянув напоследок на сестру, Мэв пошла во тьму, следуя указанию на своём запястье. Когда Мэв оглянулась, сестра и Калинус исчезли. Вокруг была лишь тьма. Сплошная. Ни стен, ни потолка, ни даже пола. Лишь нить тянулась куда-то вперёд. И Мэв шла по ней, словно герой из легенды, который спасся от призраков Лабиринтиана, привязав начало клубка у входа в древний дворец.              Дверь появилась перед ней внезапно. Красная, будто залитая кровью, она заставила Мэв затрястись от напряжения и страха. Ей не хотелось идти вперёд, но нить проходила сквозь поблёскивающее дерево, словно иллюзия.              «Как же страшно открывать её», — подумала Мэв, когда потянулась к ручке.              Локтем она сильнее прижала к груди томик сновидца, который привёл её сюда, но так и не дал обещанных ответов. Эх, обладала бы она теми же знаниями, что и Далемар, то могла бы прочесть и вторую книгу. Быть может, тогда и не пришлось бы блуждать вот так во тьме…              Мэв толкнула дверь. В лицо дохнуло запахом мёртвой плоти. Она уже хотела было отпрянуть обратно, когда наконец увидела Далемара. Он стоял к ней спиной у стеллажа с книгами. В той же самой синей мантии, в которой ходил с ней в Портовый район. Облегчённо вздохнув, Мэв устремилась вперёд и, только пройдя половину пути, заметила, что волосы мужа подстрижены иначе: светлые пряди едва прикрывали затылок. Плечи были опущены, в руках Далемар держал какой-то томик.              Тяжёлый дух немного развеялся. Мэв подошла, посмотрела на его профиль и замерла, приоткрыв рот от потрясения. Да, она смогла отыскать его, вот только…              Раздались хлопок и ругань. Непривычно пухлые губы Далемара разошлись в знакомой злобной усмешке. Правда, узких бороздок морщин в уголках рта не образовалось. Да и неудивительно, ведь здесь ему было, наверное, меньше двадцати лет.              — Далемар! — Сварливый голос заставил его захлопнуть книгу и повернуться на звук. Из округлого арочного проёма, похожего на нору паука, показался длинноволосый, бородатый седой старик в простой чёрной мантии и сером фартуке, испачканном какими-то бурыми пятнами. Брезгливо отряхнув руки, он стащил перчатки и швырнул их в пустую жаровню у стены. — Новый материал никуда не годится! Чёртов труп взорвался сразу же, как я попытался его поднять!              — Так разгар лета, — невозмутимо ответил Далемар. — Процесс разложения протекает куда быстрее.              Вопреки ожиданиям Мэв, он не встал в излюбленную стойку и не распрямил спину, но руки за ней сцепил весьма знакомо: обхватил ладонью запястье, как бы сдерживая себя. Раньше Мэв не видела этот его жест с такого ракурса и он не казался ей столь тревожным.              Дух смерти вновь усилился. Старик сорвал испачканный фартук, швырнул его под ноги, остановился у полки на стене напротив, нервно схватил с неё какую-то бутылку и тряпку. Откупорив крышку и плеснув жидкостью на ткань, он стал брезгливо оттирать пятна с мантии.              — Ты прекрасно знал, что так случится, — сварливо прошипел старик, проводя чистым краем по бороде, в которой что-то копошилось. Ругнувшись ещё раз, незнакомец повернулся к Далемару. — Забавляешься, щенок?              — Даже и помыслить не смел о подобном. — Не видела бы Мэв его усмешки после хлопка, то определённо поверила бы этому возмущённому тону. И незнакомец, кажется, принял всё за чистую монету.              — Я велел тебе вскрыть гроб раньше, чем тащить его к лодке. — Старик достал из бороды какую-то шевелящуюся тварь, бросил её на пол и раздавил. — Нужно было убедиться, что трупу не более двух дней. Я же говорил, что мне нужно тело с крепкими голосовыми связками, а не кусок осклизлой плоти, отслаивающейся с костей.              — На могилах преступников не пишут имена и не ставят дат рождения и смерти. — Далемар знакомым жестом развёл руками, показывая, что бессилен был что-то изменить. — А патруль мог вернуться в любой момент, и я спешил.              — Всего одно тело, да и то непригодное для эксперимента! — рассерженно рявкнул старик. — А теперь, найдя разрытую могилу, эти засранцы из народного дозора будут рыскать по кладбищу ещё чаще. Сколько пройдёт времени, перед тем как эти тупицы успокоятся? Месяц?              — Не меньше. — Мэв даже показалось, что Далемар едва скрывает облегчение оттого, что освобождён на этот срок от кошмарной обязанности расхищать захоронения. Ей вспомнилась их недавняя прогулка по кладбищу и то, как он не хотел идти тем путём. Теперь она понимала почему. — Но это всё, что я смог добыть, учитель.              «"Учитель"? Значит, это Талер Леланд! — с неприязнью поняла Мэв. — Так вот от кого Далемар почерпнул свои знания в области некромантии».              Теперь, когда она увидела наставника своего мужа, понимала, почему… он вспылил тогда на перевале. Бретонец напоминал ей буйнопомешанного фанатика.              — Мне нужно свежее тело, не отпетое и способное выдержать вселение! С крепкими связками, не гнилое и не кишащее червями! — Леланда буквально трясло. Отставив бутылку, он повернулся к ученику. — Ты должен добыть его! Если кладбище за городом патрулируется, найди подходящий сосуд иначе!              — Могила выглядела так, будто её закопали недавно, — попытался оправдаться Далемар, но потом, вновь сжав запястье, добавил: — И не требуйте от меня нарушения наших договорённостей: я не стану никого убивать.              — Я и не прошу от тебя подобного, — отмахнулся Леланд. — Но в этом чёртовом городе каждый день умирают десятки бродяг, тел которых никто не хватится. Мне подойдёт кто угодно: мужчина, женщина, старик, ребёнок. Главное, чтобы мог говорить и двигаться. Если пропущу завтрашний ритуал, то всё придётся перенести ещё на год! Ты это понимаешь?              — Да, учитель. — Далемар кивнул. — Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы исполнить вашу просьбу.              Леланд посмотрел на него мрачно и исподлобья. Подойдя к стулу у стены, он сел и полез в карман на мантии. Достав оттуда сложенный листок, протянул его ученику.              — Возьми, это тебе за хлопоты. И те книги, которые ты просил, можешь забрать себе. Только помни правила: никто не должен их видеть.              Далемар кивнул, пересёк комнату и, взяв бумагу у наставника, развернул её. Мэв последовала за ним, но не смогла увидеть, что там написано.              — Это… усиленный телекинез? — Мэв различила в голосе Далемара недовольство. — Но ведь мы договаривались о заклинании Палец Горы!              — Да, я обещал тебе Палец Горы, но в обмен на свежий труп, а не на то, что ты притащил, — сурово перебил его Леланд. Иллюзорное тело Мэв невольно пошло мурашками. Старик казался жутким. — Будь благодарен за то, что я не наказываю тебя за проступок. Заклинание, которое я тебе дал, уникально: оно позволяет магу поднять вес, превышающий его собственный. При должной концентрации сможешь перетащить за раз не меньше десятка гробов.              — Быть может, тогда изыщите и заклинание, которое поможет мне разрывать одновременно несколько могил?              Леланд недобро зыркнул на ученика.              — Твоя дерзость неуместна. Мне опять преподать тебе урок?              Вопреки ожиданиям Мэв, Далемар, опустив голову, лишь сухо бросил: «Нет». Леланд скривился, потерев колено так, будто оно резко заныло.              — Пока я буду на совете, спустись вниз и убери там всё, — усмирив злобу, велел Леланд. — Так же, как и сотворил: своими руками.              Далемар не возразил наставнику. Леланд поднялся и, прихрамывая, прошёл по полутёмной зале до лестницы, ведущей наверх. Мэв с неприязнью смотрела в спину сгорбленному старцу. Была бы её воля, она бы точно пустила несколько стрел в этого «старого упыря». Далемар называл учителя именно так, и, узрев его воочию, Мэв поняла причину ненависти мужа.              Леланд ушёл, хлопнув дверью и щёлкнув замком. Мэв обернулась, но Далемара рядом уже не оказалось. Он спускался по ступеням под аркой, из которой появился учитель.              Мэв уже было открыла рот, чтобы окликнуть его, но так и не сделала этого. Если бы Далемар даже и услышал её, что бы это изменило? Тогда они не были знакомы. Более того, её ещё даже не существовало на этом свете.              Оглядевшись, Мэв задалась вопросом: «Зачем я здесь?»              Ответа не было. Зажмурившись, Мэв поняла, что отправилась в мир снов, не представляя, куда конкретно хочет попасть. Быть может, поэтому её и занесло в далёкое прошлое. Вдруг всё это случайность? Далемар же сказал, что начал принимать бурую плесень во время службы. Стоило постараться перенестись в то самое место и время? Поможет ли это понять, что именно толкнуло его к приёму скумы? Или лучше попытаться сразу отправиться ближе к настоящему? Мара, что же ей сделать?              Мэв открыла глаза. Она всё ещё стояла по центру полутёмной залы. Одна. Посмотрев на арку, девушка выдохнула и решительно пошла за Далемаром.              Внизу была точно такая же комната, лишённая окон. Сырость и холод намекали на то, что весь этот комплекс находится под землёй.              По центру залы Мэв увидела длинный стол, заваленный какими-то инструментами, склянками и грязными бинтами. Вместо стеллажа с книгами около стен располагались две клетки. Одна была пуста, а вот во второй…              Мэв сглотнула, увидев покачивающегося человека с серой кожей и обломанными ногтями на почерневших пальцах, которыми тот цеплялся за крепкие прутья решётки. Отсутствующий взгляд мутных глаз, утробное неразборчивое мычание, из перекошенного рта вываливался синюшный распухший язык, кожу покрывали гнилостные пятна. Ошибки быть не могло: это был оживший мертвец. Хотя слово «оживший» тут было неприемлемо. Запахи иллюзорное тело Мэв воспринимало не так остро, как настоящее, но эта вонь…              Почти тут же Мэв услышала звук, как будто кого-то рвёт. С дрожью заглянув за стол, она увидела Далемара, стоявшего на корточках перед деревянным ведром, в которое его и выворачивало. И Мэв не нужно было гадать, отчего так случилось: всё вокруг было усеяно серыми кусками плоти и залито чёрной зловонной жижей, тянувшейся от распластанного на каменном полу мертвеца. Вернее, верхней части его тела, так как нижняя…              Мэв закрыла глаза и отпрянула. Её бы тоже вырвало, если бы было чем.              «За время службы я так и не смирилась с видом искорёженных, растерзанных трупов, — осознала Мэв, тщетно стараясь очистить память от кошмарной картины. — Не привыкла к зловонию падали. К карканью ворон, расклёвывающих тех, кто ещё вчера дышал, разговаривал, смеялся, пил мёд…»              Не выдержав, Мэв развернулась и поднялась по лестнице, желая покинуть и это место, и это воспоминание.              Но воспоминание ли? В этот раз всё было иначе, не так, как в лесу. Она видела прошлое не глазами Далемара, а своими собственными, со стороны. А ещё Мэв была вольна отвернуться, уйти. Ей оставалось лишь благодарить провидение за эту блажь, ведь будь всё иначе, то сейчас бы ей пришлось собирать в помойное ведро всю эту гниль вместе с Далемаром. Не имея возможности отвернуться, закрыть глаза, бросить это омерзительное занятие.              Мэв не знала, сколько времени прошло, перед тем как Далемар, покашливая, поднялся обратно. Никакой дерзости и притворства в нём не осталось, ведь сейчас никто не мог его видеть. Смутившись, она осознала, что он выглядел потерянным и даже слабым.              Подавлено сгорбившись, Далемар сорвал с рук перчатки, швырнул их в жаровню, как прежде сделал Леланд, и тут же направил туда поток магического пламени. Обхватив себя руками, он бесцельно смотрел на то, как толстая бычья кожа обращается в прах в отблесках зеленоватого огня.              При взгляде на дрожащие пальцы Далемара, впивавшиеся в предплечья, Мэв почувствовала боль в груди. Иллюзорное сердце сжималось и просило её шагнуть к нему, дотронуться, показать, что он не один. Вдруг в этот раз она сможет это сделать?              Приблизившись, Мэв попыталась коснуться его локтя, но пальцы прошли сквозь ткань и плоть, не встретив и малейшего сопротивления. Она ничего не могла изменить. В её силах было лишь следовать за ним, будто неосязаемый призрак, смотреть и пытаться понять, почему она здесь, а не где-то ещё.              Пламя погасло. Резко развернувшись, Далемар вернулся к стеллажам с книгами, не раздумывая выбрал несколько и тут же спрятал их под полы мантии, прижав локтем. Мэв успела разглядеть лишь даэдрические символы на обложках.              Не тратя времени, Далемар направился прочь, наверх. Стараясь не отставать, Мэв поспешила за ним. Вместе они поднялись по лестнице. Перед крепкой неприметной дверью он достал ключ и открыл замок.              Девушка несказанно обрадовалась, когда в лицо ударил дневной свет. Они вышли в залу, в которой были окна.              Мэв огляделась: стеллажи вдоль стен оказались сплошь заставлены книгами и загадочными инструментами. Обширное помещение представляло собой помесь библиотеки и лаборатории. Длинный стол по центру занимали колбы, кальцинаторы и перегонные кубы, соединённые диковинным узором из витиеватых трубок и наполненные разноцветными жидкостями. Распахнутые книги, исписанные листы, перья, чернила — всё это буквально сошло с живописной иллюстрации, показывающей обиход обычного учёного. Но вся злобная ирония состояла в том, что всё это являлось диаметральной противоположностью того, что было скрыто в подземельях под их ногами.              «Красивая ширма».              Мэв с неприязнью посмотрела на синюю мантию со звёздами, висевшую на спинке высокого кресла. Перевела взгляд на пирамидальный алтарь Джулианоса по правую руку от этого своеобразного трона.              Далемар запер дверь и замер, о чём-то думая. Мэв почему-то показалось, что он размышлял о том, а не спалить ли здесь всё, как те пропитанные трупным ядом перчатки. По крайней мере, сама Мэв на его месте думала бы только об этом.              — Далемар. — Протяжное шипение заставило Мэв резко повернуться. Она увидела молодую аргонианку в одежде прислуги, которая нервно прижимала к груди какое-то вязанье. — Здравствуй.              — Чана-Ла? — Мэв увидела, как лицо мера исказилось от презрения. — Какого чёрта ты здесь забыла? Кто тебя впустил?              Далемар резко развернулся к посетительнице, та отступила.              — Я ищу мастера Леланда, — смутившись, произнесла аргонианка. — Подскажи, он здесь?              — Это не ответ на мой вопрос. — В тоне Далемара не звучало ещё талморских ноток, но некое их предвестие Мэв различила. Она понимала, почему аргонианка смущённо отвела взгляд: злясь, Далемар становился крайне неприятным.              — Я хочу поговорить с мастером Леландом о моём отчислении. Я уверена, произошло какое-то недоразумение.              — Никакого недоразумения, Чана-Ла. — Голос Далемара зазвучал ещё более грубо, несдержанно. — Твои способности к магии никуда не годятся, потому твоё дальнейшее обучение в Коллегии — это бесполезная трата ресурсов. Можешь не тревожить учителя напрасно: ничего нового он тебе не скажет. Лучше возвращайся в Портовый район в… в какую таверну ты там устроилась?              — Не тебе решать, кто бесполезная трата ресурсов, а кто нет. — Собравшись с духом, аргонианка подняла взгляд. И смущения в её коричневых глазах не было, только неприкрытая неприязнь, граничащая с ненавистью. — Я знаю, это ты настроил мастера против меня!              Далемар хмыкнул.              — Опять оговариваешь меня? Чана-Ла, ты совершенно не обучаема. — Теперь голос Далемара окрасился издевательскими нотками. — А ведь я хотел великодушно выпроводить тебя самостоятельно. И даже не доискиваться до того, кто из прочих бесталанных бездарей помог тебе пробраться в крыло учителя. Но, похоже, неделька в тюрьме за вторжение пойдёт тебе на пользу.              — Не запугаешь! — Аргонианка не отступала. — Где мастер Леланд?              — Ох, Чана-Ла, упорства в тебе всегда было больше, чем таланта, — разочарованно протянул Далемар. — То, что ты нерациональное вложение, — это официальная позиция и мастера, и Совета. Прежде чем напрямую переться к Талеру, обратилась бы в приёмную архимага, если усомнилась в правдивости вынесенного вердикта. Там бы тебе пояснили всё ещё раз.              Аргонианка несогласно качнула головой.              — Мастер всегда был добр ко мне. Если бы ты не заливал в его уши яд и ложь, он бы никогда не проголосовал за моё отстранение!              Далемар разразился смехом. Чана-Ла опешила.              — Да что ты о себе возомнил? Неблагодарный! Показываешь своё пренебрежение учителем за его спиной. Называешь по имени, будто ровню. Пользуешься его занятостью, чтобы издеваться над нами! Считаешь других отбросами, а сам-то пятый год не можешь получить посох!              Смех Далемара превратился в мерзостное хихиканье. Хитиновые пластинки на щеках Чана-Лы стали ярче от притока крови.              — Никто о тебе доброго слова в Коллегии не скажет, и ты тому рад?              — А мне посрать на мнение… кхм… отбросов, Чана-Ла. И на твоё в особенности. — Свободной рукой, которую он не прижимал к боку, Далемар сделал высокомерный пас. — Хочешь узнать, почему тебя выгнали на самом деле? Просто Леланду понадобилось освободить местечко для нового ученика, папаша которого готов платить взносы куда регулярнее твоей тётки.              — Ложь! — воскликнула аргонианка. — Мастер сам заметил мой талант и пригласил в Коллегию!              — Можно ли назвать талантом способность быть навязчивой, будто голодный комар? Думаю, нет.              — Насмехаешься? — мрачно спросила Чана-Ла, плотнее прижав к груди свою ношу. — А ведь всем в Коллегии известно, что тебя самого приняли только из-за денег твоего отца. И ты это прекрасно знаешь, вот и бесишься, подонок!              Смех мигом оборвался. Мэв увидела, как Далемар недобро сощурил глаза. Миг, и он выхватил из пальцев аргонианки то, что она нервно комкала.              — Носки? — с изумлением и брезгливостью одновременно переспросил он. — Ты связала Талеру чёртовы носки? Серьёзно? Повезло же, что я сегодня уже выблевал из себя всё что можно!              — У учителя больные суставы, а он так много времени проводит за экспериментами… — смутилась Чана-Ла и попыталась выхватить подарок из рук Далемара, но тот, воспользовавшись преимуществом роста, поднял их так высоко, что у аргонианки не было и шанса честно вернуть свою собственность.              Кажется, Чана-Ла и сама это поняла, потому что вместо нового прыжка внезапно зарядила коленом Далемару между ног. И, верно, попала по самому больному. Зашипев, он согнулся. Из-под мантии веером вылетели книги.              — Всегда хотела сделать это! — хохотнула Чана-Ла, подхватывая с пола носки, и, тут же увидев оброненные тома, зашипела. — Ты что, украл их у учителя?              Но резко замолкнув, аргонианка недоумённо уставилась на один из томов, упавший прямо у её ног.              — Это же «Луна Чёрного Червя»! — изумилась она, отступая назад. — Откуда здесь взялась подобная мерзость?              Далемар вскинул руку, и аргонианку подняло над полом, словно опутав невидимыми путами. Мэв прикрыла рот ладонью, но вместо того, чтобы сжать кулак, Далемар встал с пола и почти бегом понёс Чана-Лу через залу к парадной двери.              Не сразу среагировав от потрясения, Мэв рванулась следом. Но прежде чем она успела проскочить, дверь, ведущая из лаборатории, захлопнулась перед её носом. А когда Мэв пролетела через неё насквозь, то поняла, что вновь попала в подземелье с клетками. Вот только теперь были заняты обе. Утробно стенающий труп всё так же бессмысленно покачивался, уцепившись за прутья. А во второй, сжавшись в углу, рыдала Чана-Ла.              Едва увидев аргонианку, Мэв почувствовала, как всё внутри оборвалось от страшного подозрения: неужели это Далемар запер её здесь? Но нет… Там, за дверью, была же улица! Да и не мог он так поступить! Просто не мог!              Подбежав к решётке, Мэв выронила книгу и попыталась открыть камеру, вспомнив, что для сновидца не существует запертых дверей. Но посулы не оправдались: руки прошли сквозь металл так же легко, как и через локоть Далемара до этого.              «Проклятье!»              Мэв осмотрелась. На столе, средь измазанных в крови и бог ещё знает в чём тряпок, белели злополучные носки. От бессилия Мэв начинало трясти, и лишь гневный окрик заставил её резко развернуться.              — Талер, какого хрена? — Побледнев и застыв под аркой лестницы, Далемар потрясённо взирал туда же, куда и сама Мэв до этого: на Чана-Лу.              Леланд, который, похоже, спустился сюда чуть раньше ученика, подошёл к столу и, опершись на него, посмотрел на пленницу так бесстрастно и холодно, будто та не была живым разумным существом.              Собирая коленями солому, аргонианка подползла к двери клетки и обхватила тонкими пальцами прутья.              — Учитель, — взмолилось она. — Я ничего не скажу. Клянусь вам в том своей жизнью.              Леланд будто её и не услышал. Зато Далемара так и передёрнуло.              — Талер, что это значит? — Далемар выступил вперёд, но не прошёл и двух шагов, как Леланд с поражающей быстротой окутал чарами своего возмущённого ученика. Тот, как подкошенный, рухнул на пол, корчась от судорог.              Подлетев к мучителю, Мэв ударила его, но кулаки оставались такими же бесплотными, как и прочие попытки хоть что-то изменить в этом кошмаре.              — Это только твоя вина, щенок, — холодно и резко произнёс Леланд, не сводя испытующего взгляда с девушки в клетке. — Что я говорил тебе о правилах? Бери мои книги, но не смей показывать их непосвящённым. Ты представляешь, какой бы поднялся скандал, если бы она побежала с обвинениями не ко мне, а в приёмную архимага?              Чары в сухой руке переливались алым и жёлтым, ритм их пульсации ускорялся, а сам отблеск становился ярче и плотнее. Изогнувшись дугой, Далемар вряд ли мог слышать его сейчас. Леланд, верно, понял это и замолчал.              Мэв метнулась к Далемару в тот самый миг, когда он, обмякнув, потерял сознание. Старый некромант оборвал поток чар.              В нависшей тишине только утробное мычание мертвеца и тихий плач Чана-Лы напоминал Мэв о том, что она всё ещё может слышать. Рухнув на колени перед Далемаром, она безуспешно попыталась прикоснуться к нему. Ничего не выходило, и, забыв обо всём, Мэв стала звать его по имени, склонившись к самому лицу.              На лестнице раздались шаги. Услышав их, Мэв с надеждой подняла взгляд к тёмной арке входа. Незнакомая аргонианка, зашедшая в мрачную залу, тоже была магом, но её тёмно-зелёная мантия была украшена куда богаче ученической.              Остановившись, магичка потрясённо посмотрела на лежавшего на полу Далемара.              «Помоги ему», — бесплотно взмолилась Мэв, но та не двигалась.              Оглянувшись на неподвижного Леланда, никак не отреагировавшего на вторжение, она быстро сообразила, что отсюда спасения ждать не стоит, потому что он тоже видел незнакомку и не выказывал никакого недовольства. А выходит, её появление не было для Леланда неожиданностью. Но несчастная Чана-Ла была иного мнения.              — Вызывающая Кагори, молю вас, помогите! Меня пленили здесь насильно!              На отчаянный крик соплеменницы аргонианка даже не повернулась.              — Мастер Леланд, я сделала всё, как вы и просили, — протяжно объявила магичка, обратившись к хозяину жуткого подземелья. — Прошло удачно. Не думаю, что тётка будет её искать, когда пойдут слухи о бегстве с бандитом.              «Она говорит о Чана-Ле», — поняла Мэв.              От волнения сияние разгоралось ярче, и Мэв почувствовала, как это истощает её.              «Я в прошлом, — напомнила она себе. — Значит, Далемар выйдет отсюда живым».              А вот судьба несчастной пленницы обещала быть мрачной. Ведь про то, что Леланд был проклятым некромантом, общественность не знала и до сих пор.              — Обязательно было? — Кагори склонилась над Далемаром, осматривая его.              — Щенок проявил слабость и отпустил Чана-Лу, когда она увидела запрещённые книги, — мрачно протянул Леланд. — Это послужит ему хорошим уроком.              Отойдя от стола, старый некромант прошёлся по комнате и уселся на стоявший у стены стул с высокой спинкой. И сделал это так важно, будто это был чёртов престол.              — Кагори, приведи щенка в чувства: мне нужно продолжить дрессировку, — велел Леланд.              Аргонианка подчинилась беспрекословно. Наполнив ладонь молнией, приложила её к виску Далемара. Его тело вновь выгнулось дугой, но через миг, закашлявшись, он сел.              Увидев осознанный взгляд ученика, Леланд обратился к нему снисходительным тоном:              — Знаешь, что отличает великих магов от тех, чьи имена утонули в потоках времени, Далемар? Ради возвышения они пожертвовали всем, что общество почитает основными благами… смертного существования. Шалидор отверг свою жену ради поиска могущества, Мориан Зенас предпочёл бренной любви исследование планов Обливиона. Сота Сил обратил своё тело в почти совершенный механизм. А Маннимарко, твой величайший соплеменник, сразил лучшего друга и отбросил человечность, чтобы стать новым богом.              Продолжая сидеть на полу, Далемар молчал и исподлобья взирал на наставника как на врага. Но атаковать того не порывался, равно как и возражать. Верно, подобная дрессура была для него не внове.              Леланд сделал широкий жест.              — Друзья, семья, одобрение общества и вся эта бесконечная пустая погоня в попытке продолжить свой род лишь распыляют истинный талант, Далемар. — Леланд вальяжно откинулся на стуле. — Что, юношеская дурь ударила в голову? Пожалел самочку? Ну так я напомню тебе и обратные примеры, когда те, кто добивался величия, отступали от цели. Джагар Тарн был непобедим, пока не размяк в объятиях блудницы Барензии. Задумался об обыденном и лишился головы из-за предательства этой красноглазой потаскухи. Не это ли урок для любого? На вершине, Далемар, всегда есть место только для одного. Там холодно и одиноко, но в этом и есть суть величия. Его цена. Мораль — это лишь груз, который тащит смертных в грязь рутины и обыденности. Ты же говорил мне, что хочешь возвышения, так почему совершаешь такие глупые и фатальные ошибки?              — Талер, — начал Далемар, — мы не договарива…              Стоящая за его спиной Кагори призвала те же чары, которыми его только что пытал наставник. Они опутали шею Далемара и стали душить его, будто змея. Он попытался вцепиться пальцами в переплетение, но попытки эти были не более удачными, чем у самой Мэв.              — Для тебя он мастер Леланд, нахал, — сурово осекла ученика вызывающая.              — Отпусти его, Кагори, — с обманчивой милостью повелел Леланд. Но не сразу, лишь когда Далемар стал багроветь от удушья. — Вспомни себя в его годы: те же иллюзии владели глубинами и твоей души.              — Но я очистилась! — фанатично заявила аргонианка, взирая на Леланда, будто самая настоящая культистка.              — И он тоже сможет, если уплатит цену. Да, Далемар?              Ученик не ответил учителю, потирая шею и не отводя от него взгляда, будто от главной опасности.              — Ну да хватит уже, я уверен, ты усвоил урок. Встань и подойди ко мне.              Так же молча Далемар исполнил волю учителя. Мэв последовала за ним. Иначе поступить она не могла. Когда Далемар остановился напротив, Леланд вновь полез в карман мантии, достал оттуда новый листок и протянул ученику. Тот его принял и развернул.              — Это же Палец Горы? — хрипловато переспросил Далемар, не скрывая изумления.              — Одно из самых могущественных заклинаний, доступных электроманту, — тягуче медленно подтвердил Леланд. — Хотя я и продолжаю настаивать на том, что ты, как урождённый пиромант, добился бы большего, посвятив себя изучению стихии огня. Просто — не всегда значит хуже.              Далемар ещё раз прочёл написанное на бумаге и поднял взгляд на учителя. В его глазах Мэв без труда прочла недоверие.              — Но для чего вы мне его дали?              — Это оплата соответственно нашему договору. Так или иначе, но ты доставил мне в срок свежее тело, пригодное для эксперимента. — Леланд указал в сторону Чана-Лы, буквально взвывшей после его слов.              — Нет! — пошатнувшись, Далемар отступил. Как никогда ясно Мэв поняла, что, несмотря на рост, он всё ещё был мальчишкой в то время. — Вы же несерьёзно сейчас? Она жива!              — Это значительный недостаток, — холодно подтвердил Леланд. — Но он не является непоправимым, согласись? И, кстати, об этом: ты несомненно заметил, что применить Палец Горы тебе пока не под силу?              Далемар искоса посмотрел на наставника и неохотно кивнул.               — Помнишь, что я рассказывал тебе про особенность магии разрушения? Для её эффективного освоения недостаточно просто бросать огненными шарами по мишеням, как это делают ученики на уроках. Если хочешь получить прогресс, ты должен применять магию на практике, забирать жизни при помощи этих чар. Крысы и крабы в канализации несомненно лучше истязания соломенного чучела, но истинно могущественные заклинания ты сможешь познать лишь тогда, когда от твоей руки падёт разумное создание, ученик.              Далемар искоса глянул в сторону Чана-Лы, без труда поняв, куда клонит Леланд. Взгляд этот был долгим, и Мэв без труда читала в нём метания. А меж тем Леланд продолжал изливать свой яд ему в уши:              — Ты нацелился разом на несколько школ, Далемар. Восстановление и изменение, конечно, несут в своём ядре созидательное начало, но нельзя преуспеть и в разрушении, и в колдовстве, не испачкав рук в чужой крови. Это очевидная истина, и ты её знаешь, как и то, что это создание не может покинуть клетку живой.              — Я думаю, она будет молчать, — выдавил из себя Далемар. — Особенно если вы восстановите её и введёте в свой круг. Эта дурында готова была пятки вам лизать за то, что вы узрели её некий скрытый талант.              Онемев от потрясения, Чана-Ла просто кивала на слова Далемара, при этом не сводя испуганного взгляда с Леланда.              — Я могу иметь лишь двух личных учеников, Далемар, и ты прекрасно знаешь, что только один из них может быть при этом моим посвящённым, — вкрадчиво произнёс Леланд. — Иначе между приближёнными разгорится вражда за то, кто будет главнее. Кто будет исполнять самую грязную работу, а кто пожинать плоды этих стараний. Кто получит первым посох и то место в Коллегии, которое я предоставляю своим избранным.              Леланд замолчал, словно что-то обдумывая, но Мэв понимала, что он просто делал паузу, чтобы придать словам дополнительный вес.              — Вы разные, и между вами начнётся грызня, — продолжил он. — Без сомнения, так и будет. А любой конфликт может привести к скандалу. К тому, что пелена неразглашения над моими особыми экспериментами, будет сорвана. Ты не можешь этого знать, но Кагори помнит, каким провалом едва не обернулась для меня попытка взрастить двоих достойных одновременно.              Аргонианка кивнула, но Далемар к ней не повернулся. Он смотрел то на учителя, то на Чана-Лу.              — Я готова исполнять всю грязную работу, учитель! Не требуя к себе ни особого отношения, ни поощрения! — наконец хрипло произнесла пленница, обретя голос. — Я клянусь хранить всё в тайне! И я признаю верховенство Далемара, если на то будет ваша воля!              — И ты веришь ей? — В тоне Леланда не звучало и тени насмешки, но Мэв знала, что это была она.              Далемар не ответил, но по тому, как он отвёл взгляд, Мэв поняла, что нет, он совсем не верит пленнице. И могла ли она его винить в этом, если сама видела и слышала то, как Чана-Ла кричала о своём презрении к нему?              — Хорошо, как моему избранному ученику тебе положены особые привилегии. Всё же на протяжении пяти лет ты верой и правдой служил мне и не подводил ни разу — до этого дня. — Леланд откинулся в кресле. — Я сделаю, как ты просишь, и восстановлю Чана-Лу в качестве своей ученицы. Я введу её в круг посвящённых, дабы она узрела весь масштаб и замысел нашего исследования. Но взамен ты искупишь свою вину.              В карих, почти чёрных глазах Леланда запылало что-то столь жуткое, что у Мэв поджилки затряслись. На миг ей показалось, что чёртов некромант смотрит прямо на неё и видит.              — Ты подвёл меня, Далемар, и сам знаешь это. Будет справедливо, если Чана-Ла, чью жизнь ты поставил выше нашей договорённости, займёт твоё место. — Леланд сделал паузу, откровенно любуясь потрясением на лице ученика. — А ты сам займёшь её место в этой клетке.              — Вы не посмеете! — воскликнул Далемар, отставляя ногу и явно готовясь принять боевую стойку. — Я — сын Улькаринов! И моя мать ни за что не поверит в то, что наплетёт Кагори!              — Да, Эльвени Улькарин умна, — признал Леланд, всем своим видом показывая, что не видит угрозы в ученике. — Я слышал, что не так давно твоя мать вошла в попечительский имперский совет. С каждым днём её слово становится всё весомей. А капитал твоего отца растёт ещё быстрее.              Леланд посмотрел на свои сухие узловатые пальцы, будто нарочно показывая, что даже частички пыли под ногтями значат для него больше опального ученика.              — Твои родители так умело вписались в имперское общество, что многие даже и забыли, что вы такие же беженцы с номинальным гражданством, как и те отщепенцы, что живут за пределами стен.              Руки Далемара задрожали, а зубы скрипнули.              «Не надо», — взмолилась Мэв. Почему-то она знала, что, если он сейчас попытается атаковать Леланда, тот будет готов ответить. Кагори за его спиной, уже не скрываясь, была готова применить чары.              А некромант продолжал:              — Любой скандал для твоих родителей сейчас фатален. И мы оба знаем, что ты — далеко не гордость для своей семьи. В альтмерской общине ты уже на дурном счету после покушения на собственную бабку. Потому представь, каково твоим родителям будет узнать, что их единственный сын расхищал могилы, подобно самому презренному из мародёров?              Далемар отступил назад. Леланд рутинно пригладил бороду.              — Станут ли они искать тебя, если я скажу, что ты примкнул к некромантам и сбежал в ковен Червя? Усомнятся ли твои родители в моих словах, если все мои ученики в один голос подтвердят, что ты на протяжении этих пяти лет тайком интересовался тёмными искусствами и по ночам слонялся в катакомбах под городом? И наконец, они несомненно бросятся осматривать твои вещи, чтобы удостовериться, что всё это глупый навет.              Леланд сухо усмехнулся.              — А сколько моих книг ты уже хранишь у себя дома, мальчишка?              Мэв смотрела на лицо Далемара снизу вверх и отчётливо видела, как в его распахнувшихся глазах промелькнули страх и осознание.              — Я востановлю Чана-Лу в учениках за то, что она разоблачила тебя. Язву, что росла прямо под боком Коллегии. — Леланд обратился к пленнице: — Ты же сама увидела у него запрещённый томик «Луна Чёрного Червя», когда он пришёл в таверну, в которой ты работаешь, так, Чана-Ла?              Открыв пасть, аргонианка смотрела на своего учителя. А Мэв ощущала настоящее удушье в иллюзорном горле. Она понимала, что сейчас делал этот упырь: просто стравливал их, чтобы посмотреть, кто первый вцепится в глотку другому, чтобы просто выжить.              Чана-Ла не ответила, и Леланд продолжил тягучим, как дёготь, голосом:              — Ты пришла ко мне, чтобы рассказать об этом, но столкнулась с Далемаром, и он напал на тебя. С трудом, но тебе удалось выбежать на улицу, и там вызывающая Кагори увидела всё и спасла тебе жизнь. Она привела тебя ко мне, и после того, как мы узнали правду, все втроём отправились на поиски опасного отступника. Но Далемар сбежал, поняв, что его разоблачили. Всё было так, ученица?              Чана-Ла впилась пальцами в решётку и смотрела на замершего, подобно статуе, Далемара. Лишь на него, хотя Леланд прожигал её взглядом.              «Что будет, если она скажет, что так и было? — нервно подумала Мэв. — Далемар вышел отсюда живым. Но Леланд ясно дал понять, что сохранит жизнь только одному из них. Убийство искажает дух, возможно ли… что тогда он убил именно эту несчастную, чтобы искупить ошибку перед учителем?»              — Я займу место Далемара подле вас? — хрипло спросила Чана-Ла.              — Да, — провозгласил Леланд. — Ты познаешь все тайны этого мира и вознесёшься так высоко, как только позволит твой талант. Служба мне даёт вам свободу от ограничений общества, навязанных неофиту из-за происхождения, положения, достатка. Все мои избранные ученики составляют свет магического сообщества Империи — это признанный факт.              — И за такое вознесение я заплачу своей душой. — Аргонианка произнесла это тихо, но так чётко, что вне сомнения её слышали все. Мэв видела, как заходили желваки Далемара.              Взгляд пленницы скользнул в сторону, и Мэв поняла, что Чана-Ла смотрит на носки, лежавшие поверх грязных бинтов: дар чистой и сострадательной натуры, небрежно брошенный среди тления и грязи.              — Я видела у Далемара «Луну Чёрного Червя», мастер Леланд, — тягуче медленно произнесла Чана-Ла. — Когда пришла в вашу лабораторию, чтобы поговорить о моём отчислении. Он вынес её из подвала, который вы вечно держите закрытым от большинства из своих учеников.              Мэв увидела, как вытянулось лицо Леланда. Но потрясение быстро сменилось… не раздражением даже — лютой злобой. Не этих слов некромант ждал от запуганной пленницы.              — И правда, бесполезный отброс, — буквально выплюнул он, брезгливо отмахнувшись. — Ты согласен, Далемар? Ты сам видел, эта дура только что сама подписала себе приговор, и в том нет моей вины.              Далемар склонил голову. До побеления костяшек сжал кулаки, но потом резко их разжал и посмотрел на Леланда.              — Вы правы, учитель. Впрочем, как и всегда. Я просчитался, когда отпустил Чана-Лу. — Его голос дрогнул. Мэв различила, как его желваки словно свело судорогой. — Желаете, чтобы я прикончил её?              Леланд оценивающе осмотрел ученика с головы до пят. Сцепив пальцы поверх бороды, он будто нарочито явил усталость.              — Не желаю, — произнёс некромант. — Это противоречит нашему договору. Да и довольно с тебя на сегодня. Ты умный мальчик, Далемар, и сделаешь правильные выводы из этого урока.              Далемар не изменил ни позы, ни выражения лица, и Мэв знала почему: Леланд тоже испытывал его сейчас. Следил за реакцией ученика, высматривая любой проблеск угрозы и неповиновения. Но не получил ничего.              — Ритуал я проведу сегодня в полночь, — довольно продолжил Леланд. — Ассистировать мне будет вызывающая Кагори. Присутствовать будут мастера-волшебники Адор, Беллатирэль и другие члены круга. Но ты тоже можешь прийти, как и хотел. Благословение Чёрного Червя нисходит на нас лишь раз в год, и никто не знает, какие секреты вечности он поведает нам устами жертвы в этот раз.              — Не думаю, что достоин подобной чести из-за моего проступка, — возразил Далемар, не поднимая взгляда.              — Сам решай, время и место тебе известны, — с усталой ленцой произнёс Леланд и повелительно взмахнул рукой. — Можешь идти.              Уговаривать Далемара не пришлось. Развернувшись, он покинул подземелье, шагая так широко, как только это позволяла длина его ног. Мэв хотела было устремиться следом, но, увидев злобный взгляд Кагори, направленный вслед ученику, замерла. Оба мага молчали, пока не убедились, что Далемар ушёл.              — Мастер, почему вы не заставили его прикончить отброс? — спросила Кагори.              — Щенок не готов, — произнёс Леланд. Развалившись в кресле, он напоминал скорее драугра, чем живого человека. Разве что глаза не светились мистической синевой. — Первое убийство, Кагори, извини меня за вольность, напоминает дефлорацию. Принудил бы я его силой, то чего добился? Всю жизнь щенок бы отрицал свою ответственность и пенял на то, что никогда не пошёл бы на это, если бы я не грозил ему в ответ погибелью. Нет, пусть сам созреет и по своей воле оборвёт чью-то жизнь. И, поверь, он сделает это, и очень скоро. Заклятие, которое я ему дал, иначе не познать, а желание превзойти меня теперь будет пылать в нём с удвоенной силой.              — А вы верите, что из него выйдет толк? — с сомнением бросила Кагори.              — До сего дня верил. Теперь… не знаю. Но моя слабость, Кагори, — это великодушие: я всегда даю второй шанс оступившимся талантам. Щенок подаёт большие надежды, в этом нет сомнений. — Леланд замолчал, вспоминая что-то. — Йорунд Сияющий Свет, Аран, Нина — все они тоже были в чём-то выдающимися магами, но не годились для нашего пути, Кагори. Возможно, и Щенок тоже из той породы и я ошибся, приблизив его. У меня ещё есть время, чтобы понять.              — Внутри он точно пожиже, чем хочет казаться снаружи, — неприязненно произнесла Кагори. — Вы желаете, чтобы я подготовила сосуд сейчас?              — Да, — гулко огласил Леланд, даже не глядя на пленницу.              Чана-Ла, сидевшая в клетке, лишь мычала под нос, что-то отдалённо напоминающее детскую песню. Будто успокаивала себя этим.              Подойдя к несчастной, Мэв присела перед клеткой.              — Прощай, — прошептала она, проведя неосязаемой рукой над плечом пленницы.              Сердце сжалось: она будто увидела Брит. В сестре была такая же сила, как и в этой аргонианке. Чана-Ла не покорилась, и в этом было столько внутренней силы, что этим двум… ничтожествам оставалось лишь гнить дальше.              Всхлипнув, Мэв поняла, что пора уходить.              У ног лежала обронённая книга сновидца. Немое напоминание о роковой случайности, которая привела Чана-Лу в клетку. Если бы только те книги не выпали…              Подобрав томик, Мэв понуро отвернулась и побрела прочь. Теперь она знала: быть сноходцем не значило быть истинным героем, способным изменить что угодно.              «Наверное, вот так бессильно созерцать прошлое хуже любой пытки в реальности!» — решила Мэв, делая шаг во тьму.