Библиотека

Автомастерская «Queen Anne’s Revenge», или сокращенно — «Ривендж», прячется среди борделей, баров и притонов, именно там, где ей самое место. Полиция не суется в этот район, а если какой бедняга из молодых патрульных и забредет в эти края, будьте уверены, домой он вернется не на своих двоих. Здесь на улицах проще встретить наркодилера или проститутку, чем честного работягу, а стрельба давно стала обычным делом. Идеальное место для того, чтобы прятать краденные тачки и потом переправлять их из города по суше и по воде. Именно это и было основным доходом Черной Бороды и его банды, помимо грабежей, обманов и мошенничества. Второй этаж мастерской был отведен под жилые помещения, среди которых были и комнаты босса. И именно здесь проснулся Эд от того, что полуденное солнце светит прямо в глаза. — Сука, — шипит он, прикрываясь рукой от света. Свинцовая голова отзывается болью на любое движение, колено после дождя невыносимо ноет, а по венам бежит ром. В комнате воняет — пиздец. Эд медленно приподнимается, чтобы встать, когда замечает спящее на полу тело. Оно прикрыто одной кожаной курткой и вносит свою лепту в стоящую вонь. — Эй, — хрипит Эд, а затем хватает первый попавшийся под руку предмет, оказавшийся пустой бутылкой, и швыряет в тело. — Подъем. Бутылка прилетает прямо по затылку. Иззи, недовольно шипя, садится и обиженно смотрит на босса. — Открой окно и уебывай отсюда, — ворчит Эд. — И воды принеси. Бормоча себе под нос, Иззи послушно встает, открывает окно и уходит за водой. На лице у него пластыри в местах, где стекло витража разрезало кожу. Выглядит неприятно. Эду могло бы стать совестно, но Черной Бороде глубоко плевать. Так что он просто откидывается на матрас, ожидая, пока ему принесут воды. На редкость паршивое начало дня. В себя Эд приходит ближе к вечеру. Из-за вчерашней погони выйти из мастерской он не решается, зная, что стоит ему показать нос за пределами района, как легавые тут же накинут на него наручники. Этого он допустить не может. Поэтому целый день Черная Борода мечется туда-сюда, как зверь в неволе, сильно действуя на нервы своим подчиненным. Желание сбежать и отправиться прямиком в нелепое место, которое называют библиотекой, делает его еще более раздражительным и непредсказуемым. Иззи, видя нервозность босса, но не догадываясь о его причинах, начинает рассказывать про новое дело. — Три «корвета», абсолютно новых, будут перевозить по шоссе завтра ночью, — говорит Иззи, надеясь увидеть на его лице хоть какое-нибудь оживление. — Тысяч сто пятьдесят в легкую. Но Черная Борода уже не слушает. Отвернувшись, Эд смотрит в окно, откуда открывается вид на причал. С его места видно старую лодку, которая осталась от отца-рыбака. Корыто, непонятно как держащееся на воде, все изрытое ржавчиной и временем. В такие дни, как сегодня, когда все ненавистно и навевает скуку, Эд хочет сесть в эту лодку и уплыть так далеко от суши, как только сможет. Отдаться на волю бушующему океану, подарить ему свою душу. Будь что будет, и если фортуна на его стороне, то Черная Борода никогда больше не вернется в эти края. — Кто это там? — удивленно говорит Иван, отрываясь от починки байка. — Ну и клоун. Эта фраза задевает что-то в душе. Эд порывисто поднимается и идет ко входу, не слушая оклики Иззи за спиной. — Тебе че надо? — Прошу прощения, — звучит знакомый голос. — Я пришел проведать Эда. — Нет тут таких. Топай, пока можешь. У входа, неловко переступая с ноги на ногу, стоит Стид, мать его, Боннет. Белые льняные брюки с розовой рубашкой и шелковым, черт возьми, шарфом, — самое чистое, что есть в этом сраном городе. В руках у него бумажный пакет, а на лице дружелюбная улыбка, каких здесь никогда не видели. — Иван, — грозно рычит Черная Борода. — Возвращайся к работе. Испуганный мужчина оборачивается на босса и, ничего не говоря, уходит. Стид же, увидев Эда, расплывается в гораздо более искренней и светлой улыбке. Будто не может сдержаться и не улыбнуться ему. — Привет, — радостно говорит он. — Я не помешаю? Никогда, хочет сказать Эд, ты не можешь мне помешать. — Кхм, нет, — откашлявшись, сипло произносит Эд. — Нет, проходи. Вмиг в его голове проносится вид собственной квартиры, весь тот бардак и вонь, наполняющие ее. Одна мысль, что Стид будет сидеть в такой помойке, вызывает в душе протест. — А знаешь, лучше пойдем, посидим там, — неопределенно говорит мужчина, махнув в сторону улицы. — Как скажешь, Эд. Звук собственного имени теплом оседает в сердце. Тич незаметно улыбается в свою бороду и, пока они идут в сторону пирса, поглядывает на Стида. Тот безмятежен и улыбчив, что, похоже, является его нормальным состоянием. — А зачем… Зачем ты пришел? — на ходу спрашивает Эд. — О, я хотел проведать тебя. Вчера ты сильно промок, я хотел убедиться, что ты не заболел. — Он хмыкает. — Вижу, что опасения были напрасны. Все больше сомневаясь в адекватности своего нового приятеля, Эд кивает, как бы подтверждая — здоров. Еще бы колено так не ломило, да голова не раскалывалась... но жаловаться ему не пристало. — А еще… — Это что, смущение? — Я хотел отдать тебе это. Они на причале, стоят около лодки, и Стид протягивает ему пакет. Эд берет его, на автомате сразу заглядывая внутрь. — Мне показалось, что он отлично тебе подошел и я… В общем, он твой. — На золотистой коже Стида растекается розовый румянец — будто лучи закатного солнца. Не глядя на Эда, он забирается в лодку с удивительной неуклюжестью, едва не падая за борт. Приходится ловить его и, удерживая под локоть, помочь встать на ноги. Поблагодарив, Стид с интересом рассматривает лодку, и на его лице нет следов ни брезгливости, ни отвращения, только живое любопытство. Кажется, будто все, что он видит, сколь убогим бы оно ни было, только удивляет его. С едва слышным вздохом, Эд садится на перевернутое ведро, заменяющее табуретку, и кладет пакет себе на колено ручками вверх. Двумя руками он аккуратно достает оттуда свитер молочного цвета. Именно тот, что вчера дал ему Стид. Пахнет свежестью и лавандой. — Конечно, я постирал его, — заметив, что Эд принюхивается, поясняет Стид. — Он же вчера промок и… Не то чтобы это была твоя вина, конечно. Ткань безумно мягкая, нежная, нитки цепляются за мозоли и царапины на ладонях Эда. Это самая нежная вещь, которую он когда-либо надевал на себя, и точно самая красивая из тех, что ему дарили. — Эд? — негромко зовет Стид. — Тебе нравится? Этот безумец еще спрашивает. Эд кивает, резко смаргивая влагу с глаз, и улыбается. Словно отражение, Боннет тоже расплывается в улыбке. Легкий ветер треплет волосы, приятно остужая кожу. Ночь окончательно накрыла их, и в свете луны и уличного фонаря Стид словно расплывающийся дым. Да черт возьми, он всегда кажется нереальным, будто персонаж, сошедший с книжек, которых Эд никогда не читал. Удивительно. — Хочешь нажраться? — спрашивает Эд, возвращая свитер в пакет. Несколько секунд Боннет раздумывает, а потом уточняет: — Ты же имеешь в виду «напиться»? — и, получив подтверждение в виде кивка, воодушевленно соглашается: — Тогда давай напьемся! То, с каким восторгом этот человек ввязывается в авантюры, в очередной раз заставляет сомневаться в его адекватности. Но Эду, в общем-то, плевать. Он достает из каюты бутылку рома, припасенную на крайний случай, и жестяные кружки. Перебравшись на нос лодки, так что с земли их никто не видит, мужчины усаживаются прямо на палубе. Светлые штаны Стида наверняка запачкаются, но его это, похоже, совсем не волнует. — За что поднимем бокал? — весело спрашивает Боннет. Эд скептически оглядывает «бокал» и предлагает наугад: — За знакомство? — За знакомство! Обжигающий напиток огнем пробегается по внутренностям. Ром — полная дрянь, но Стид даже не морщится. Минут десять они пьют молча, каждый погружен в свои мысли. Черная вода плещется за бортом, ночь обещает быть звездной. — Как ты... — негромко говорит Эд. Звук собственного голоса раздражает, кажется неуместным, но он все равно договаривает: — Оказался здесь? Явно не местный. — А, я взял такси. Поначалу таксист отказывался меня вести, но мне удалось убедить его благодаря моим невероятным способностям переговорщика. Эд смотрит на ироническую улыбку мужчины. Тот явно смеется над собой, но в этой шутке есть неприятная горечь, которая ему совсем не идет. — Деньги, — произносит Стид, встретившись с ним взглядом. — Бывают полезны. — Вообще-то, я хотел узнать, как ты оказался в городе. В библиотеке. — О! — Веселье возвращается к нему, как прибой. — Это интересная история. Добавив смешных деталей, Стид рассказывает о ребятах. О том, как они «стали его бандой» и «захватили сердце», об их талантах и глупостях. Говорит о каждом с такой заботой и любовью, как если бы они действительно были его детьми. Эд ловит себя на мысли, что завидует им. — Я бы тоже хотел быть в твоей банде, — последнее слово он не может произнести без иронии. — Ты принят! — смеясь, восклицает Стид. Выпитый ром спрятался в его блестящих глазах. — Почетный член. — Главное, чтобы не почетная жопа. Секунду Стид непонимающе смотрит на него, а потом начинает хохотать так громко, что наверняка их слышит весь квартал. Эду, если честно, наплевать. Он и сам посмеивается в бороду, не отрывая глаз от смеющегося мужчины. В прохладной ночи становится так тепло, будто они снова сидят у камина. Разговор течет легко и весело. Со Стидом можно обсудить что угодно, не боясь насмешек и осуждения. Конечно, стоит ему даже попытаться посмеяться над Эдом — Черная Борода быстро с этим разберется. Сделает что-нибудь кровожадное. Эд впервые в жизни не уверен, что именно, но наверняка нечто неприятное. Не советуем проверять. — Когда я первый раз тебя увидел, — неожиданно тихо произносит Боннет, откинувшись на спину. Его хмельной взгляд обращен к звездам. — Мне показалось, я увидел призрака. Сердце пропускает удар, отдавая болью. Эд смотрит на него с необъяснимой тревогой, вспыхнувшей в голове. Полбутылки рома недостаточно чтобы его опьянить, он мыслит ясно, чувства неприятно обострены. — Призрак из воды и тумана. Легенда. Фантом. Монстр. — Но потом я понял, что ошибся. — Обращенный на Эда взгляд ничуть не пьяный, наоборот, он серьезен до ужаса. — Ты человек из плоти и крови. И словно в подтверждение Стид протягивает руку и кладет ее на ладонь, слабо сжимая пальцы. Улыбка, наконец, появляется на его лице, но в этот раз все иначе. — Человек, — выдыхает Стид, и его теплое дыхание касается лица. Когда они успели оказаться так близко? В следующее мгновение Боннет отворачивается, снова откидываясь на спину, и прикрывает глаза. Пьяная улыбка делает его красивое лицо глупым. Эд сидит молча, не зная, что сказать. Это ненормально, испытывать столько всего к человеку, которого он знает сутки, но что есть, то есть. И он делает то, что сделал бы любой на его месте — игнорирует свои чувства, отправляя их куда подальше. Лежа на спине, они смотрят на бескрайние звезды. Их плечи почти соприкасаются. Но только почти. Первым просыпается Эд, нервно отряхиваясь от холода налипшей на него росы. Не сразу соображает, где он и что происходит. Память ему возвращает сопящий рядом Стид, укрытый его же, Эда, курткой. Когда он успел ее снять и укрыть спящего Боннета, мужчина совершенно не помнит. Но рад, что сделал это: холодина ужасная. Солнце только взошло, слабо освещая мирное море, прикрытое туманной дымкой. Им обоим слишком много лет, чтобы спать под открытым небом на лодке, но Эд ничуть не жалеет, пусть даже боль в колене и попытается его прикончить. Это все потом. Сейчас рядом спит Стид, и сон его, похоже, совершенно безрадостный. Он бормочет что-то, нервно ворочается и хмурится. Слов не разобрать, но Эд отчетливо слышит имя. — Кто такая, черт возьми, Мэри?! — раздраженно ворчит Эд. В следующую секунду Стид открывает глаза и резко садится. Его обычно аккуратно уложенные волосы топорщатся во все стороны, одежда безбожно помята. Он испуганно оглядывается вокруг, пока не замечает Эда. При виде мужчины Боннет заметно расслабляется — выставленные перед собой руки опускаются на колени, распахнутые глаза сонно прищуриваются. — Доброе… утро? — с сомнением произносит он, глядя в сторону солнца. — Сколько сейчас?.. — Полшестого, — сразу отвечает Эд, бросив быстрый взгляд на горизонт. Стид кивает. Куртку он аккуратно складывает на коленях, хотя не перестает дрожать от холода. — Заболеешь же, — бурчит Тич, снова накидывая кожанку на его плечи. — От непривычки. — Не волнуйся, — с мягкой улыбкой говорит Стид. — Я крепче, чем кажусь. Отличный иммунитет. Эд смотрит на него с сомнением, а потом пожимает плечами. Медленно, стараясь не потревожить больное колено, поднимается на ноги. Потягивается, как большая кошка, разминая затекшую спину, и не замечает, каким взглядом Стид цепляется за обнажившийся участок кожи на животе. — Думаю, тебе пора домой. Секунду Стид растерянно смотрит на него, а потом быстро поднимается с извиняющейся улыбкой. — Да-да, конечно. — Он отряхивается от налипшей пыли и лезет в карман за телефоном. — Я и так занял немало времени. Сейчас, только вызову такси. Не сразу, но Эд понимает, что он сказал что-то не то. А когда доходит, хватает Боннета за руку, отвлекая его на себя. — Я сам тебя отвезу, — говорит он и, подумав, добавляет: — Пока твои бандюганы не разнесли все здание. — Это они могут, — на автомате отвечает Стид. Опускает глаза на ладонь, стиснувшую его руку. Сглатывает. — Ты когда-нибудь ездил на мотоцикле? Глаза у Стида вспыхивают детским восторгом, отчего Эд довольно улыбается про себя. О том, что ему нельзя покидать квартал, он в этот момент не думает. И вообще, кто решит искать его в библиотеке, верно? Всю дорогу Стид, одетый в его кожанку, держится за него, прижавшись к спине чуточку крепче, чем это необходимо. Иногда его рука соскальзывает, касается обнаженной кожи на животе, и каждый раз, когда это происходит, внутри вспыхивают искры. Эду хочется взять его ладонь, прижать ее к себе так сильно, как это только возможно. Или, наоборот, самому схватить Стида. Наверняка кожа у него под одеждой белая, не тронутая жестоким солнцем. Эд, так и быть, согласен просто посмотреть. — Вот мы и приехали, — говорит он, тормозя у входа в библиотеку. Говорит, просто чтобы разрушить странное молчание, воцарившееся между ними. Нехотя (или показалось?) Стид отодвигается от него, слезает с байка. Вид у него такой растрепанный, что ни о чем приличном думать не выходит. — Как насчет… — Его щеки краснеют. Интересно, каково на вкус его смущение? — Завтрака? Эд моргает, с задержкой вникая в смысл сказанных слов. Даже если он и собирался отказаться, то пустой желудок, заявляющий о себе громким урчанием, не оставляет выбора. — Было бы ахуеть как кстати, — хмыкает Тич. — Дай только байк припрячу, окей? И вот так Черная Борода, гроза всего криминального мира, сидит на кухне, забравшись на столешницу, с изящной чашечкой с блюдцем в руках. Ждет, пока разогреется лазанья, оставшаяся с ужина, а Стид стоит напротив, прислонившись к кухонной тумбе. Между ними разливается тишина, какая бывает только ранним утром. Эд не может перестать улыбаться, пока пьет самый вкусный чай в своей жизни. Даже пока они едят, не меняя положения, он поглядывает на мужчину, абсолютно безмятежного и спокойного, окруженного знакомыми вещами. Домашнего. У них в запасе пара часов, пока не проснулись остальные обитатели. Эд может сбежать, никем не замеченный, раствориться в утреннем тумане. Это, пожалуй, было бы разумнее всего. Но он не может заставить себя уйти, покинуть это место. Этого человека (в чем Черная Борода не признается даже под страхом смерти). — Думаю, нам не помешало бы вздремнуть немного, — предлагает Стид и, стараясь не шуметь, аккуратно складывает грязные тарелки в раковину — И, пожалуй, я бы не отказался от душа. — Можем принять его вместе, — не задумываясь, предлагает Эд. — Ради защиты окружающей среды, разумеется. Мгновение Стид удивленно смотрит на него, а потом смеется, прикрыв рот рукой. — Ну ты и шутник, Эд, — говорит он, направляясь к выходу из кухни. Разочарованно глядя ему в спину, Тич идет следом. Что ж, вздремнуть было бы тоже хорошо.