Библиотека

В автомастерской царила необычная тишина. Как правило, тут было оживленно и людно, но сегодня Черная Борода выгнал всех, кроме нескольких приближенных, и прошел в комнату, считающуюся его рабочим кабинетом. Впервые за многие месяцы. Иззи, одинаково обрадованный и напуганный этим, зашел следом. Замыкали цепочку Иван и Фэнг. Доверенные лица, черт бы их побрал. Со скрипом кожи Эд опускается в свое, тоже кожаное, кресло. Остальные садятся перед ним, по другую сторону стола. Иззи — ближе всех. — Что ты узнал? — сузив глаза, спрашивает Черная Борода. В руках он крутит короткий кинжал, который периодически втыкает в поверхность стола. — Флинт, похоже, не собирался красть товар. Ему нужен был Джек. С этим нам повезло, — Иззи резко выдыхает. — Возможно, он не знает, что попало ему в руки. — Этот сукин сын точно знает, — рычит Эд. — А если нет, то Калико с радостью его просветит, чтобы спасти свою шкуру. Капитан Флинт был фигурой, мягко сказать, неоднозначной. О ним ходили самые разные истории, большая часть из которых крутилась вокруг его мутных отношений с правительством, но все в один голос заявляли, что он — один из самых опасных людей на этом побережье. Эд встречался с ним лишь раз, еще тогда, когда Черная Борода только родился. Стоял перед ним, словно младенец. Уже тогда Флинт был известнейшим мерзавцем и хладнокровным головорезом. — «Моржи» очень серьезно защищены, — подал голос Иван. Чертов параноик наверняка окружил себя армией приспешников, видящих в нем не просто главаря банды, но кумира. Мессию. Легенду. Сукин сын был невероятно похож на самого Черную Бороду. И это проблема. — Что ты можешь сказать о товаре? — снова взглянув на Иззи, спросил мужчина. Нож воткнулся в стол с удвоенной силой. — Это… Вроде топлива для бомб? И ядерных станций, — нахмурившись, говорит Хэндс. — Очень опасен. Откладывается в почках, печени и мышцах. — Типа яда? — тихо уточняет Фэнг. — Типа того. Тупицы. Черная Борода рычит, откидываясь на спинку кресла. — Мне нужна информация о «Моржах» и Флинте. У вас есть сутки. — Он оглядывает своих подчиненных с неприкрытой угрозой. — Убирайтесь. Фэнг и Иван исчезают так быстро, словно они научились телепортироваться. Иззи остается стоять около стола. Его лицо выражает сомнение и страх, но, в конце концов, он решается и открывает рот. Даже тяжелый, опасный взгляд Черной Бороды не заставляет его заткнуться. — При всем уважении, но… Разве оно того стоит? Не проще отдать мальчишку Джекки? — спрашивает он и, нервно сглотнув, добавляет, будто эта мысль пришла ему только что: — Или дело в Калико Джеке? Точно. Давний приятель Эда, с которым он любил побухать, потискать баб и подраться. Один из немногих людей, которых он подпустил к себе. Приятель. Почти друг. — «Моржи» действительно очень опасны, — снова пытается Иззи. — Они уничтожили не одну банду… — Ты сомневаешься во мне? — с нарочитым спокойствием интересуется Эд. — Может, хочешь занять мое место? — Я… Нет, сэр, я ни… — Еще раз я услышу твои жалобы, твое нытье, — расслабленно говорит он, — и я скормлю тебе твои собственные пальцы. В искусственном свете лампочек видно, как сильно бледнеет Иззи. Ничего не говоря, он кивает и уходит пятясь. Не поворачиваясь к Черной Бороде спиной. Задача на первый взгляд казалась невыполнимой. Он всегда это знал, поэтому за милю обходил дела, в которых воняло Флинтом. Пару раз они все-таки сталкивались, но проходили по касательной. Оба знали, что стоит им столкнуться — и начнется война, которая поглотит все вокруг. Ни одному это не было нужно. Точно не сейчас, когда Эду было за что драться. Ему было что терять. Но, возможно, Флинту тоже. Даже у такого человека должны были быть слабости. Возможно, если он найдет эти слабости, открытого столкновения можно будет избежать. Эду было плевать на людей, но он хотел вернуться. Он хотел иметь возможность быть со Стидом. Попытаться. Пусть даже они будут просто пить чай и обсуждать книги, которые Тич не читал. Он хотел этого. Приказ был выполнен: Иззи рассказал ему все, что узнал, на следующий день. Те крохи информации, которые им удалось раздобыть, складывались в противоречивую и запутанную картину. Флинт действительно был параноидальным мудаком, который заботился о своих людях, но был безжалостным лидером. Его правая рука, Сильвер, в последнее время набирал все больше власти, но Флинту, казалось, было плевать. Если раньше он кидался вперед, рвался в каждую драку, то сейчас вот уже полгода его редко можно было увидеть среди солдат. Флинт был связан с правительством. Бывший военный. Убил судей в нескольких регионах и устроил из этого целое шоу. Никому не доверял. «Моржи», судя по всему, перешли в почти полное управление Сильвера, одноногого и опасного. Когда-то Флинт был идейным революционером. Сейчас он просто убивал и грабил людей. Исходя из собственных предположений, Эд не считал, что Флинт мог просто так отдать свою власть. Этот человек из той породы, который скорее умрет, чем отпустит хотя бы кроху контроля. Он манипулировал, врал и не гнушался предательством. Все это во имя высшей цели, о которой с каждым годом своей деятельности он говорил все меньше. Раньше у него, похоже, была женщина. Ее убили два года назад, после чего он действительно слетел с катушек. Пока по неизвестной причине спустя полтора года после ее смерти, он вдруг не исчез. Все думали, что он сдох. Убит собственным генералом. Но Флинт вернулся, отрешенный, намного более рассудительный и спокойный, чем когда-либо. Безучастный к делам банды, официальным лидером которой он пока что являлся. Власть Сильвера укрепилась окончательно. Что-то не сходилось. Была какая-то деталь, которую Эду упускал из виду. — Куда он пропал? — задумчиво спрашивает он, невидящим взглядом глядя на Иззи. — Куда он мог исчезнуть? — Я не знаю. — Надо отдать должное, голос его не дрогнул. — Мы не смогли выяснить. Они с Сильвером уехали, потом Сильвер вернулся, и все посчитали, что он убил Флинта. Пока тот не объявился снова. Куда бы они ни уезжали, это изменило правила игры. — У нас мало времени. Надо выяснить, куда они ездили. — Постараюсь, — заявил он, а затем добавил, заметив убийственный огонек в глазах Черной Бороды: — Будет сделано, сэр. Цезий-137 можно продать на черном рынке в течение недели. Убить Калико Джека и его команду не заняло бы и получаса. Дела обстояли паршиво. Эду на самом деле было плевать на мальчишку (девчонку?). Столько труда ради спасения одной малолетней задницы. Будь обстоятельства иными, он бы и пальцем не двинул для его спасения. Некоторые люди хотят тонуть и заслуживают этого. И Эд был одним из таких, так же как и Джим. Но не Стид. Будто солнце, выглянувшее посреди бури и шторма. Осветившее всю неприглядную и мерзкую жизнь Эда. Смотрящее на него так, будто Черную Бороду можно было спасти. И Эд был уверен, что Стид не простит смерть Джима. Даже не ему, а себе. По какой-то причине Стид решил, что обязан взять на себя ответственность за весь мир и нести свой крест с улыбкой. Вдобавок ко всему прочему, будто ему и так не хватало проблем, копы решили подсуетиться. То ли конец года, то ли что, но взялись они за него основательно. Эд не мог и носу сунуть за пределы своего района без риска быть пойманным. Раньше его это почти не волновало, он все равно был готов прорываться через полицейский конвой, только бы добраться до Стида и его умных книжек. Но теперь, если его схватят, некому будет спасти Джима. Это он себе позволить не может. Предчувствие чего-то страшного и неотвратимого преследует Стида уже который день. Он никак не может найти себе места, пытаясь отвлечься чтением. Даже ребята, будто чувствуя настроение своего капитана, сделались тише. Все стычки и драки, которые раньше стабильно случались раз в три дня, почти сошли на нет. Никакого настроения устраивать разборки, когда мимо проходит отрешенный и грустный Стид. Тот вообще никогда до этого не был таким печальным. Жизнерадостность являлась той одновременно раздражающей и привлекательной чертой, которую люди замечали в нем первым делом. — Нужно что-то делать, — на третий день затишья говорит Френчи. Привычная гитара отставлена в сторону, а на лице непривычно серьезная гримаса. — Что? — раздраженно фыркает Черный Пит, готовый завестись с любой мелочи. — Что ты предлагаешь?! У них собрание. Его созвал Олу, всерьез обеспокоенный происходящим и состоянием Боннета. И все, что удивительно, пришли. Почти без опозданий. — Явно дело в Джекки, — подает голос Баттонс. — Он такой с тех пор, как вернулся от нее. — Кстати, да, — кивает Люци. — Джим, как именно ему удалось тебя вытащить? — Откупился? — Да, но чем? — задумчиво продолжает Люци. — Явно не деньгами. Кэп никогда не расстраивается из-за денег. — Может, он продался ей в рабство? — предлагает свою версию Швед. — Ну, как ее мужья. Пару секунд они раздумывают над таким вариантом. Звучало бы реалистично, если бы не одно «но». — Черная Борода никогда бы такого не допустил, — уверенно говорит Люци. — Э-э, почему? — почесывая голову, бормочет Швед. Взгляд Люци красноречивее любых слов. Но, похоже, не все успели заметить очевидные особенности отношений между Стидом и Эдом. Хотя чего стоило от них ожидать. — Надо выяснить, как кэп вытащил Джима. — Может, просто его спросить? — Он не ответит, — хмурясь, говорит Олу. — Я уже спрашивал. Он сказал что-то о благородстве души и необъятной доброте. — Что такое «необъятный»? — непонимающе уточняет Френчи. — В смысле большой. — А. Продолжая строить догадки, они заходят все дальше в дебри конспирологии. Одним из рабочих вариантов становится идея о том, что Стид на самом деле крутой шпион, как Джеймс Бонд (акцент почти такой же). Другая заключалась в том, что он собирается встать на место Джима и принять наказание за него. Хотя в итоге они все-таки сходятся на том, что он пообещал отдать Джекки все свои деньги. — Да, раньше он никогда о бабках не парился, — пытается обосновать свою идею Френчи. — Но тут серьезное лавэ. Большинство с ним согласились. И только Люци молча сидел в сторонке, задумчиво глядя в сторону двери. — Как ты сказал, Олу… Благородство души? — Да. И бескорыстная самоотверженность. Френчи присвистывает, поражаясь сложности слов. — Кажется, я понял, — бормочет Люци и кивает сам себе, не отрывая взгляда от дверей в коридоре. — Что? — Как? — Почему? Если подумать, оно и не удивительно, когда мы говорим о двух влюбленных идиотах. — Это как-то связано с Черной Бородой. Он же тоже поехал. Похоже, именно он разрулил с Джекки, — наконец, объясняет он. — Блин, они, конечно, подружились и все такое… Но это прям серьезно. — Вот именно, — еще тяжелее вздыхает Люци. — Так что, скорее всего, Эд теперь что-то ей должен. Но что? — Кажется, именно это нам и предстоит узнать, — кивнув, заключает Олу. Собрание объявляется оконченным, и они разбредаются в разные стороны. Пришло время найти ответы. Забравшись по пожарной лестнице до самой крыши, Френчи устраивается на краю. В зубах зажата сигарета, которую он все никак не решается зажечь. Смутная тревога нарастает, и это до отвращения знакомо. Но он не может позволить себе сейчас впасть в панику. Поэтому он зажимает очередной приступ, будто давит жука. Ему сейчас не до этого. На плоской части крыши они давно облюбовали себе гнездышко. Кто-то притащил продавленное кресло-раскладушку, вокруг раскиданы пустые банки, которые периодически приходится убирать. Под пепельницу, а само наличие у них такой говорит об отличной работе Стида над их культурой, используют жестяную банку из-под пива, у которой отрезали верхнюю часть. И здесь же Френчи прячет наркотики. Ничего особенного, обычная трава, которой он приторговывает как в библиотеке, так и на улицах, когда удается. Стид об этом, конечно, ничего не знает. Но Френчи находит собственный источник заработка сносным. Или, выражаясь его языком, «хуй с ним, вроде норм». — Чего прячешься? — раздается голос снизу. Свесившись через парапет, он видит Олу, забирающегося по лестнице. — Я не прячусь, — упрямо отвечает Френчи и качает головой, складывая руки на груди. Но от присутствия приятеля становится легче. Узел в его сердце разматывается. — Ты чего тут забыл? С кряхтением Олу забирается на крышу. Сразу же становится теснее. — Не знал, что ты тут. — А с кем ты тогда разговаривал? — Я думал, это Джим, — со вздохом говорит Олу. — Кажется, в последнее время, он меня избегает. Френчи хочется сказать, что тот и раньше не был особо общительным типом, но молчит. Пожимает плечами и протягивает сигарету. Так они и сидят по разные стороны, меланхолично дымя папиросой. — Думаю, я кое-что узнал, — наконец, подает голос Олувандэ. — Хотя и не уверен, что именно. Их собрание прошло только вчера. Шустрый пацан. Френчи заинтересованно вскидывает брови, глубоко затягиваясь. — Помнишь папашу Люци? Ну, того… Мудака. — Еще бы такого не помнить. Пять швов наложили. — Ты знаешь, в какой банде он состоит? С минуту Френчи задумчиво жует фильтр уже истлевшей сигареты. Единственную встречу с папашей Люциуса, который когда-то был копом, никто из участников не забыл. Они тогда еле унесли едва живого Люци. Что было с его папаней дальше, он не в курсе. — Не-а, — сдается парень, выкидывая окурок за плечо куда-то вниз. Упс. — Разве он не свиньей был? — Теперь, похоже, он морж. Банда «Моржа» известна каждому сосунку в этом городе. По сравнению с их жалкой шайкой, эти ребята — настоящая банда. Прямо как команда Черной Бороды. — Ходит слушок, что они увели товар Джекки. — И она хочет, чтобы Эд его вернул? Олу кивает, гася сигарету о бок банки, куда потом отправляется окурок. Что ж, если дело действительно в «моржах», то тут от них толку будет мало. — Люци согласился встретиться с отцом. — Да ну нахуй, — выплевывает Френчи, выпрямляясь. — В тот раз же чуть не сдох. — Ну, он сам предложил. Пит пытался его отговорить или хотя бы пойти с ним, но он наотрез отказался. — Пиздец. — Ага. — Когда? — Френчи подходит к краю крыши, глядя вниз на редких прохожих. Закат окрашивает все в розовые цвета. — Сейчас. Я искал Джима, чтобы пойти его встретить. На всякий случай. Френчи шарит по карманам, нащупывая свой кастет. Когда он его все-таки находит, чуть успокаивается. Ничего, с этим работать можно. — Погнали, — бросает он перед тем, как ловко перемахнуть через парапет и начать спускаться по ступенькам. Дом Люциуса находится в более-менее приличной части города. Зарплаты продажного копа хватило и на белый заборчик, и на джип на подъездной дорожке. Приторно, что пиздец. Не хватает только домохозяйки из пятидесятых, которая ставит пирог на стол и зовет своих идеально белокурых детей к ужину. Вместо этого в окно было видно крупного мужика, одетого в полицейскую форму, сидящего на диване с бутылкой пива. Рискуя быть обнаруженными, Олу с Френчи подобрались к дому вплотную, так что легко можно было заглянуть в узкий просвет между жалюзи и увидеть происходящее. Бледный нервный Люци сидел рядом с отцом, тоже с бутылкой пива. Они не особо-то разговаривали, только иногда обменивались репликами. Но ребят не успокоил на первый взгляд мирный вид отца с сыном. Люци — гениальный манипулятор, но его папаша конченный ублюдок, а с такими всегда нужно быть настороже. Минут пятнадцать ничего не происходило. Прячущиеся за разросшимся кустом ребята успевают замерзнуть и устать, когда громкий звон выводят их из оцепенения. Подскочив, они заглядывают в дом. Люци стоит шатаясь, за его спиной разбитая ваза и поваленный столик. Он едва держится на ногах и баюкает щеку. Пока мужик кричит, он смирно выносит всю ругань, не поднимая испуганного взгляда. Пропускает следующий удар, который отбрасывает его в сторону. Свалившись на пол, Люци пытается быстрее вскочить на ноги, но тщетно. Град ударов тяжелыми ботинками приходятся на его незащищенные бока. — Нужно что-то сделать! — рычит Френчи, дергаясь в сторону входной двери. — Стой! — Олу сжимает его руку, удерживая на месте. На его лице отражается мыслительный процесс, пока, наконец, он не кивает самому себе. — Дай сюда кастет. Иди к входной двери и позвони. Я пройду через кухню. — Ты уверен, что открыто? — Люци должен был открыть. Как запасной план. Кивнув, Френчи быстрым шагом подходит к двери. Стоит еще несколько секунд, давая Олу время добраться до кухонной двери. Звонит. Ничего. Тогда он давит на кнопку звонка и не отпускает, разнося неприятный визг по всему дому. За дверью раздаются шаги. — Че надо? — с таким звуком отец Люциуса открывает дверь. Ему хватает трех секунд, чтобы вспомнить Френчи. За его спиной слышно, как мальчишка стонет от боли. — Ах ты сука. Сильная рука хватает Френчи за воротник, затаскивая в дом. Дверь захлопывается за спиной. — Что вы, поганцы, затеяли?! Занесенный кулак почти врезается в его лицо, Френчи успевает весь сжаться, когда Олу достигает своей цели. Бутылка пива разбивает о затылок мужика, тот отпускает Френчи. Пошатываясь, оборачивается. И тогда-то ему прилетает четкий хук от Олу, который окончательно отправляет его в нокаут. — Фух, — вздыхает парень, немного испуганно глядя на лежащего в отключке мужчину. — Спасибо, — фыркает Френчи и в два шага оказывается около Люциуса. — Эй, ты как? Выглядит он паршиво, но, если повезет, серьезных повреждений нет. Так, косметическая деформация, как сам любит выражаться Люци. — Ужасно больно, — жалуется он. — Лучше бы это было не зря. Эй, он вообще дышит? Олу, наклонившись, прижимает руку к шее мужика. Молчит пару секунд, а потом кивает. Френчи в это время вытаскивает из морозильника замороженные брокколи и вручает их Люци. — Тогда съебываемся. На одном дыхании они добегают до автобусной остановки и залетают в автобус. Развалившись на сиденьях, пытаются отдышаться. Переглядываются, пока Люци первым не начинает улыбаться. Ойкает от боли в разбитой губе, прижимает к ней холод. Френчи хмыкает, вытягивая ноги, пока Олу бегло осматривает Люци на предмет серьезных повреждений. — Не хило вы ему вломили. — Извини, — бормочет Олу. — Да что там. Спасибо. На пороге их встречает Стид, а за его спиной маячит крайне встревоженный Пит. Остальных пока не видно. Боннет, завидев побитого Люци, приходит в ужас. Его реакция чрезмерно драматична: он требует, чтобы они поехали в больницу. Люци отказывается, но идет на уступки, когда Стид почти умоляет его хотя бы вызвать врача на дом. Прихоти богачей. — Как же ты так, — бормочет мужчина, бегая вокруг мальчишки, как курица-наседка. Тот развалился в кресле около зажженного камина и так разомлел после обезболивающих, выданных доктором, что почти спит. — Бедняжка. Это немного раздражает и одновременно греет сердце. За Люци никто не ухаживал так с тех пор, как умерла его мама. — Ты расскажешь мне, что случилось? — Да, — подумав, добавляет. — Вам это не понравится.