(Not)St. Rainbow. Бог создал Адама и Адама

Путь от суда лежал через лавку и дворик психбольницы. В последней, как и стоило ожидать, звездно-соковая команда потеряла половину своего состава. Ну как иначе, если санитары дурки — люди суровые, а Оксана и Сана отличались от душевно больных ну разве что ничем. Отцу Роману с трудом удалось сбежать через задний проход. Его также были бы рады загребти и посадить в одной из палат. А вот Лимонову повезло. Хоть где-то прикид бомжа играет на сексифон. Остатками своей армии рынулись товарищи работяги в сторону церкви. Точнее пресвитер рынулся, ибо намечалась у него служба через -3 минуты, а остальные просто в хуе не ебли куда пиздовать, поэтому мирно топали за отцом Романом, как воробьи за мамой уточкой. Священный пастырь припизднутых сочков шёл по разьебанной бабками дороге словно по подиуму. Его точка приткновения летала то влево, то вниз, а человек, который тебя ненавидит, развевался сзади подобно флагу Чечни за спиной Лимонова. Или вы имеете что-то против Чечни? Курах обернулся, дабы проверить никто ли по дороженьке нелёгкой не слег со СПИДом и в канаве не утопился. Лысина его сверкнула, отражая солнечный луч. Седые волосы полетели за ветром в далёкие дали. Вокруг заиграла музыка, а у отца святого выросли реснички лисий взгляд, объём 300 тысяч с завиточком 5 d. Миллионы розово-голубых птичек рынулись со всех лап к Кураху, за ними летели на крыльях любви и хвостах своих белочки, зайцы, скунсы. Взгляд лесной красавицы устремился вдаль, а рот непроизвольно открылся для приёма члена и извлечения мелодичных звуков «Уууу я так люблю хуууй». Впереди себя принцесса Ромочка видит его — прекрасного мужчину принца с шикарным белым бмв пакетом. Курах конечно не кидается на людей, на женщин там, не знаю, на мужчин, но, как и положено всем сюжетам русских мелодрам, в один момент все поворачивается с ног на член. Или там лицо было? Приняв дар от Элогима, священник летит орлом на свою добычу, впиваясь зубами в её сиськи. А Коби то и не против. Валится на землю, будто там матрас и гора подушек. Начинается настоящее мужское пориво. Курах засаживает по самые почки. Коби визжит от восторга как маленький католический мальчик, расставляет руки, завлекая грешника в объятия. Лимонов стоит сбоку с видеокамерой 10 поколения и пускает горькую слезу: какие взрослые уже.. Голубки. Как быстро растут чужие божье коровки. Сейчас ведь лишь полдень, после 12, как орала украинка, а они чебупеляются словно в 20:69. так и добрели соковыжималы до храма Божьего: Ромка и Коби кувырками, остальные — уткнувшись в снимальнопорнушные гаджеты или собственные трусы. Колокол зазывает вечернюю. В двери собора залетает монгольская навала бабулек за 50, 100+ кг и -100 комплексов. На улице всего лишь +69 по кельвину, а они в чем батя рожал, бесстыжие😏 Но батюшка то кошерному ёбырю своему благодарен, потому пихать в старину не собирается, по крайней мере сегодня. Шагает Ромка бодрым шагом в свой второй дом и третий сприпклуб — в исповедальню. На трон белый садится и застывает как хер при эрекции, в ожидании нового завоза грешников. В кабинке для исповедей хорошо: прохладно, свежо, темно. Воздух пропитан запахом ладана и одеколона Кураха, что ему мама подарила на первое причастие. Этот запах вдохновляет.. Вдохновляет рисовать хуи на стенах и выслушивать милых сердцу и почкам людей божьих, что пришли спустить груз греха с плеч своих. Первые историй 100 были, так сказать, типичными, отчего и скучными что пиздец. Сколько уже Ромка за лет 16 своего священства наслушался о лесбобабках и дедулечках, которые случайно посмотрели на соседскую собаку и словили у себя стояк. «Ну с кем не бывает»  — отвечал, выслушав, Курах, складывая руки на башке очередной людишки, которой в гроб скоро валиться, для сослания благословений. Ни с кем не бывает, Ром, ни с кем, это лишь у тебя жизнь такая экзотичная и болезнь зоофилия, при которой тянет на собак. Но со 101 грешников ему наконец то повезло. Сперва стоит подметить, что этот покемон весил уже меньше чуть 100 килограмм, ибо при его вхождении в исповедальню пол не провалился, а только заскрипел. Он опустился то ли на колени, то ли на кортаны и начал свой рассказ — Слава Сатане, ой, Жжисусу Кристику, отец святой, — молвил своим прекрасным голосом мужичара. После этих слов Курах сразу понял кто находится по ту сторону решетки. — В каких грехах покаяться пришёл, сын мой, — уже на автомате сказал отец Роман, ожидая пока голосистый грешник расскажет очередную ахуенную жизненную историю. — Ниче грешного, батюшка, нужно просто благословение ваше. — На что благословлять, сын мой? Смерть 2500, рождение ребёнка 3500, шлюб 4500. — Та не, ты чё, падре. Костюмчик се новый купил для конференций всяких. Красивый такой, фабрикс триста трактористов. Стильно, модно, молодёжно, вообще топчек. Посмотришь там, окропишь водичкой святой на удачку и привлечение мужиков, а то заебался я эти воронки делать. Кручусь каждый день по 3 раза до голодного обморока, а депутат так на голову и не свалился. Ну что ж такое то? Напиздела Илонка опять или как? — Да-да, ясна пизда. Приду во вторник понедельника и всё сделаю, на связи. С богом. Курах наложил на Альберта Олега кресное знамя и отпустил окаянного домой: — Иди с миром, служи Господу. Жду не дождусь увидеть тебя в костюмчике, а без него ещё сильнее. Окрылённый счастьем своего подопечного, Ромка прям загорелся. Вылетел из исповедальни, не дожидаясь пришествия нового грешника, влетел в окно храма и полетел домой. За ним гнались и Владя, и Що Чекаєте, даже воскресший Милан Шашик и всё шмыгающий носом Синельников, но пресвитеру было плевать. Ведь дома его ждал (или не ждал) любимый мужчина. * * * Человеческий Крысёныш восседал на троне из подушек и одеял. На коленях его расположилась очередная книга. Курах всегда думал, что рыжий читает лишь гейские оргии, поэтому очень удивился, когда нашёл на полке в его комнате пару антиутопий, Библию, сборник мифов древних народов и несколько книг со стихами запендоских классиков. В правой руке Крысёныш держал чашку с уже остывшим ягодным чаем, а в левой вертел карандаш для заметок. Осень. Темнеет рано. Единственным источником света в комнате были разложенные на полу свечи, которые, к слову, пахли ладаном и ванилью за километр. Юноше этого освещения было достаточно. Кажется, рыжий демон мог абсолютно спокойно видеть в полной темноте, а свечи ему служили лишь для удовлетворения потребностей той самой эстетик гёрл в глубине бездушия. Из приоткрытого окна задувал холодный ветер, колыхая длинные белые шторы. Дождь. Начался совсем недавно. Редкие капли периодически стучали по подоконнику, намекая, что скоро вдарит гром, небо разразится молниями, а окно придётся закрыть полностью. На рабочем столе стоял проигрыватель, на хуе которого медленно вертелась виниловая пластинка с альбомом каких-то ноунеймов. Музыка, хоть была и агрессивной, тежёлой, звучала совсем тихо, еле слышно. Она не отвлекала ни Крысёныша от чтения, ни свернувшегося клубочком на мягком ковре чёрного кота Асмодея от сна. Идиллия... Была бессовестно нарушена ворвавшимся в мирок уюта, тишины и спокойствия отцом Романом. Капли воды стекали с поседевших волос пресвитера, падали на ламинат. Промокшее пальто, что было небрежно накинуто поверх сутаны, полетело куда-то в сторону окна. «Опять этот быдло богомол срачи в хате разводит» — подметил Человеческий Крысёныш, а после процедил сквозь зубы тихое «блять», когда увидел как Курах швыряет свои грязные ботинки в совсем недавно побеленную стену. Свинья. Убив в себе последние надежды найти хоть отголоски любви к чистоте у собственного священника, рыжий снова уткнулся в книгу.