(Not)St. Rainbow. Бог создал Адама и Адама

Был холодный зимний день. Пятница. Вера как обычно спешила в любимый тео бенд, где её уже ждал Владося Альфачина.  Жизнь стриптизёрши непроста, поэтому подобрав с пола 10 гривен, девушка поняла, что сегодня ей не то что на такси — на взятку сутенеру для выхода из клуба не хватит. Но Наташа умирает последней, а тут даже Вера пока жива, так что шансы есть — решила молодая танцовщица, и принялась действовать. Окно ахуенное — наш виход. А второй этаж уже кажется не таким высоким. Так что Вера (моя в Бога) суициднулась вышла в окно, и сразу же помчалась что было сил в сторону храма, не снимая даже свой костюм сексуальной монашки, в котором ей пришлось выступать сегодня вечером. Ну а что, универсильный вариант. Немного опоздав, она ворвалась в здание, попутно обдумывая идею заскочить в туалет расчесать волосы. 20:69 на часах, 4.20 на весах, Владя влетает в здание Тео Бенда, вынося дверь с головы. Сегодня он злой, как собака бешеная, ещё и на поводке. Обычно причина его злости заключалась в жене, у которой внезапно происходила коронация короной красной Мери, но сегодня даже эта секси-Мери отошла на второй план. Из-за ебаной службы и группово-оргиевой молитвы к Богородице Владосичка не смог подрочить на свою новую пассию — рыжеволосую первоклассницу из класса "Хермон". Устало вздохнув, священник решил сходить в туалет до начала собрания. Резко распахнув дверь, он удивлённо встал, как и его хуй при взгляде на уже такую знакомую рыжую ученицу. Между унитазом и опрокинутым унитазом стояла она: сексуально-привлекательная, высокого роста девушка, которая красотой своего лица и фигуры могла поднять елдак даже трупу Милана Шашика. А какого хуя он стоит в том классе? Там разрешено только пиструну Альфачины стоять. Сразу войдя и увидев ошарашенную девушку, он решил не медлить и мигом прижал её к стене. Искра. Огонь. Пожар. Стук костей об плитку громкий, словно бой в набат. Вера смотрела на мужчину одновременно напуганным и каким-то заинтересованным взглядом, пристально наблюдая за поднимающимся под штанами хуем, который стал настолько огромным, что мужчине было уже тяжело удерживать его за слоями ткани. Штанам за 40 гривен блять было ещё тяжелее. В итоге битве "кто проиграет первым" они таки победили, и получили главный приз в виде волосатых яиц Владося, что наконец вырвались на божий свет. Мужчина быстро снял штаны, а потом и трусы, не переставая тяжело дышать. Девушка всё ещё находилась в напряжении, но со временем начала поддаваться на искушение, и даже, можно сказать, наслаждаться процессом оголения своего тела. С удивлением обнаружив в туалете — о чудо— унитаз, Вера начала вертеться вокруг него, как опытная стриптиз танцовщица — две недели на страже отсутствия мужского недотраха дали о себе знать. Вещи летели во все стороны света и тьмы, вылетали в окно, прилетали на лампу и даже Владосе-бедосе в табло. Когда на голову внезапно прилетели красные кружевные стринги, Альфачоссе аж подумал, что ослеп. Но ослеп тут только Бог от наблюдений за грехопадением своего любимого слуги. И тут Владося впервые вошёл. В астрал. Сила духа святого спустилась на него с небес, смесь запахов детского дерьма, хлорки и чего-то похожего на травку резко ударила в ноздри. Упав от ахуя на мокрый кафельный пол, Владося задохнулся. Вера испугано посмотрела на замершего на полу туалета священника. Подошла к нему и попробовала сделать искусственное дыхание, хотя так как училась лишь в 1 классе, не была этому обучена. Но Альфач мигом очнулся после прикосновения губ такой желанной девушке к своим. Хуй встал, а вслед за ним и Владося. Вера аж упала, раздвигая ноги от зеркала к зеркалу. Святой отец осмотрел свой новый лук в луже воды на полу, и убедившись, что он как всегда выглядит хуевей некуда, присел к своей новой подружке. — Пятки оторвал — район потерял, — сказала девчонка. Владос, кажется, постыдился. Пятки всё таки опустил. И вмиг туалет засиял бело-желтыми красками. Кафель стал подозрительно мягким, а позже и вовсе начал таять под ногами. Ряса Альфачуши мастерски превратилась в костюм Адидас три полоски, как тот самый говно наряд Эльзы в ещё более говно наряд, во время феерического исполнения песни ЛЕТ ИТ ГОООООООУ ЛЕЕЕЕТИТ ГОУУУУ. Унитазы превратились в сломанные нахуй лавочки, а с потолка вместо штукатурки начали падать семки. Перед собой Владося видит зелёную красавицу — самую большую, самую блестящую и самую жирную бутылку львівського різдвяного. Не раздумывая ни секунды, он садится. Наслаждаясь прекрасными и такими родными ощущениями, Владося начинает двигаться всё интенсивней. Вере остается только смотреть на это и жостка дрочить себе остатками унитазов. Когда священник закончил, закончила и девушка. Тут Влад подходит к ней и говорит: "соси", доставая при этом свой длинный, как сабля, хуй. Возомнив себя великим иллюзионистом, Вера открывает рот и принимает сразу на пол длины. Приятное тепло разливается от кончика хуя до кончиков волос Альфачуси, Владя протяжно пропевает имя Господа, не в силах уже сдерживать свою сущность Олега Винника. Вере же даже этого оказывается мало. Желая раскрыть в новом шуга деде ещё и сущность Степана Гиги, она берет по самую рукоятку. Из её рта слышится только "глгогл", в то время как с его: " ЦЕЙ СОН ЦЕЙ СОН МЕНІ ЩОНОЧІ СНИТЬСЯ". От этого девушка возбуждается ещё больше, и входит в его задний проход своим большим, как баобаб, хуем. Слышатся стоны, затем тишина, и тут резко... "ЗОРІ ПРОЗОРІ МОЇ ВАМ СПИТЬСЯ ЧИ НЕ СПИТЬСЯ". Вера кончает прямо в него, после чего Владося слизывает остатки, и довольный падает в припадках на холодный пол. ЛОЛ. Пол. Владося меняет пол. — Ламинаааат, — делает свое предположение Чикатило. Но Владик же совсем не об этих нижних пассивчиках в спаривании со стенами и потолком. С самого детства Альфачина мечтал стать настоящим мужчиной. И если с половым органом все было не так уж и сложно, то со стенным пианино пришлось попотеть. Начать проливать свои слезы и не только слезы Владос решил с кабинета проктолога. Ну а что, психиатры все ушли на аборт, после чего были отстранены от работы в гос больнице на неопределенный срок, а кабинет проктолога всегда пустует, точно как и очко Владоса. Улыбка мужчины исчезла, стоило ему переступить порог проктологии. — Ебануться хуи гнуться, это что второе Есусово пришествие? — восклицает врач, вытаращенными глазами смотря на богомольного. — Я Бог вообще-то, дядь, ты чёт попутал, — отвечает Влад. Проктолог пялится на него ещё секунд пять, а после без сознания валится на холодный пол. — Ахуеть! Закосплеил рубль. И че делать с ним теперь? Альфачуся смотрит на интерна, что в костюмчике сексуальной медсестры топчется возле койки, вздыхает и тянется за мобильником, чтобы набрать Кураха — пусть приедет отпевать. Летят секунды и минуты, и тут резко, как 13-ый отчим в очко Альфачины, в палату входит шайка врачей, судя по всему, в хламину ушатанных. — Ебуэбакхать! — произносит один из них, — у вас человек задыхается, раздевать надо. Студент-медсестричка будто только этой команды и ждал. Пригает в сторону Влада, грубо валит того на пол, заламывая руки. В голове священника рыжим цветом проносятся флешбеки того осеннего вечера с парнишкой из тиндера, а затем и вся жизнь. В чувства отца приводят лишь два тоненьких пальчика интерна, которые спустя несколько минут активного исследования глубин всё же смогли отыскать ту самую точку. Владос громко и протяжно стонет, выгибаясь в воспросительный знак. Моментально его святой хуй встает, как вопрос шайки врачей о том, каким образом после такого оглушительного крика лампочки ещё не попадали с потолка осколками битого стекла. Хотя какие тут вообще лампочки? Гос больница, епты, тут и без света всем всё ясно: врачам — что давно уже пора отсюда съёбывать, Владюне — что он голубее неба в солнечный летний день, да ещё и явно нижний. Уставший после сеанса массажа простаты, Альфачина тяжело но счастливо потопал домой, где его ждала жена, которая засаживала ему в жопу каждый раз, когда её не устраивало его поведение. Тяжко жилось Владосу.. Не сказать, что ему это не нравилось.. Наоборот, только ради этих засаживаний он отложил идею передать свою жизнь петле, и передал её в руки господни. И здесь, кажется, всё должно было наладиться, но зоофилия это таки болезнь, а в последнее время преподобного падре всё чаще начала мучить тяга до собак.  Дошло даже до того, что Владусик присунул своему младшему сыну на утреннике, перепутав его костюмчик курящего волка с нарядом секси пёсика. А дальше сирены ментуры, бесконечные судебные разбирательства. Додумался же прям на маленькой сцене в актовом зале садика показать свои порно таланты. Тюрьма, упавшее мыло, 10 лет на хуях, 10 хуев на рту.. и заповедей 10, улавливаете связь? В общем, на десятой дырке в своей ложке Владос принял водку с передачек, которая, скорее всего, оказалась немного мейд ин чайна, а следом за этим и Бога в душу, и верушку Марка Богослова христианскую. Но вернёмся к основной части истории. Владос начинает входить и выходить в собаку в темп "Ой хто-хто Миколая любить", издавая при этом звуки ковбоя. И тут в комнату врывается Никотин. Ошарашенно посмотрев на отца и бедное животное, которое находилось под властью умелых движений священника, парень задался вопросом: "а почему он, а не я?", что плавно перетёк в: "а почему бы не присоединиться?" Владосю появление сына не смутило, а, можно даже сказать, возбудило ещё больше. Он ускорил темп. Никотин медленно подошёл к папочке с псиной, и достав свой хуй длиной с кукурузную палочку замотаную в остатки краба и кошатины, начал медленно входить в отца. Несвятому отцу это настолько понравилось, что он начал петь как Лана Дель рей, умоляя сына ускориться: – Ах...м.м..уол...вил ю стил лав ми вэн ам ноу лонгер янг энд бьютифул..