От ненависти до любви всего лишь слежка

-Эй, придурок, вставай. Тебе еды принесли — звонкий голос донёсся откуда-то извне. Такемичи подскочил на какой-то жёсткой койке. Всё тело саднило. Он, по обычаю, ничего не помнил. -А, черт. Где я? — он стал шариться по карманам в поисках мобильника — что происходит? — свесив ноги, огляделся. -Ты в участке. Задержан. Моли Бога, что тебя хотя бы кормить будут — полицейский за решёткой брезгливо протянул пластиковый контейнер с рисом и какой-то подливкой. -Спасибо — Ханагаки принял «подарок». Собеседник удалился в мрак здания. В комнате царила сырость. Всё освещалось благодаря небольшому оконцу с решёткой под потолком. Толком здесь ничего не было, лишь голые бетонные стены. Мичи стал рыться в своих воспоминаниях в попытках вспомнить ночь. *** Его поток мыслей прерывали двое мужчин, которые только что подошли к решётке. Это был Кисаки в компании с Коко. -Наконец мы тебя нашли. Зачем ты сделал это? -А что не так? Ну посмотрел за человеком и всё — Такемичи честно не понимал, почему он сюда попал. -Ты сейчас серьёзно?! — Хаджиме взорвался, вцепившись в прутья — по-твоему это нормально, преследовать человека?! -Так я просто сходил посмотреть что он делает — Мичи недоумевал. -То есть. Ты хочешь сказать, что не видишь здесь своей вины? — спокойно произнёс Кисаки, который в отличии от своего спутника сохранял хладнокровие. -Нет. -Ха, ладно. До тебя хрен достучишься — Коко немного стал успокаиваться — тебя вытащить отсюда? — он глянул на взъерошенную голову босса. -Не надо. Это приказ — сделав серьёзное лицо, сказал задержанный. -Хорошо. -И ещё. Уладьте дело с папарациями и волнениями в группировке — Такемичи сложил руки в замок и подпер ими подбородок. Он смотрел в прострацию. -Какой-то очередной план? — Тетта сбился с толку. -Может быть — загадочно проговорил узник — а теперь уйдите лучше. -Как скажешь — в один голос произнесла пара. Они также скрылись. *** Прошло три дня. Ханагаки продолжал отсиживаться в камере. За эти дни его посещал только надзорщик, который приносил еду. Ничего не менялось. Так и сойти с ума недолго. Но тут с другой стороны клетки показалась фигура. Маленькая, ничтожная. Приблизившись к свету, его можно было разглядеть. Это был Манджиро. Только что-то в нем поменялось. Неестественно белая кожа, мешки под глазами, небрежно прекрытые консилером, который бросался в глаза, худощавость придавала ему вид призрака. В нём можно было узнать «Шиничиро», который работал у Мичи. Да, это он и был. Сано смог провернуть такую аферу. -Аа, Майки — протянул мужчина — неважный у тебя видок — оглядел мельком его Такемичи. -Угу. Зачем ты следил за мной? — его глаза, в которых когда-то горел огонь, теперь выглядели измученными и тоскливыми. Они смотрели будто в душу. -Зачем меня огрел шокером? -Отвечай на мой вопрос — страж порядка явно был не в духе, он дернул ограду, отделявшую его от босса. -А нельзя? — Мичи слегка улыбнулся. До него стало доходить, что повел себя глупо. -Зачем ты продолжаешь сводить меня с ума?! — его голос дрожал и одновременно нарастал. -В каком это смысле? — Хана продолжал свою линию недоумевания. -Мудак ты. Вот кто — свирепо прошипел Майки. Его никогда никто не видел таким (за исключением, пожалуй, Наото или убитого Манджиро человека). -Я и без тебя это знаю — просиял Мичи и склонил голову набок. Тут он заметил, что руки полицейского сильно дрожат. -Зачем вы все притворялись, что ничего не заметили?! — выпалил Майки. Его глаза остекленели. -Притворялись? Мы поняли, что ты скрывался по другим именем только тогда, когда уволился. По крайней мере я — Такемичи дышал ровно, но внутри себя, где-то в глубине, его гложила тревога. -Не лги. По глазам твоим вижу — Манджиро стало срывать с петель — а чёртовы фотографии?! По конверту в день, или ты хочешь сказать, что это не твои штуки?! — он вцепился обеими руками в решётку. -Это было лишь раз. И то, из-за того, что мои люди оступились. -Один раз?! Ты шутишь? — из его глаз обильно потекли слёзы — почему тогда на руках у меня по факту шесть конвертов, если считать тот, который я выкинул?! -Ты в своём уме? — Ханагаки стал терять терпение; сердце начало сильнее биться в грудной клетке, отчего стук отдавался в ушах. Напряжение росло. Оба почувствовали, как их пронизывает холод. Ещё как назло всё стихло. -А кто тогда? — впал в ступор собеседник. -Я не знаю — просто ответил глава. Это замешательство немного остудило пыл Майки. Он спустился на пол. Его немного трясло. У Такемичи почему-то внезапно появилось желание обнять его. Хоть он и не чувствовал, что виноват, всё равно что-то трепетало. Но Ханагаки стойко противостоял этому сентиментальному порыву. Так они просидели довольно долго, пока Манджиро полностью не успокоился. *** Мичи вернулся в строй. С журналистами разобрались его сотрудники быстро и безболезненно. Вроде всё пришло в норму, но у Такемичи вернулся белый шум. Не прошли также и боли в спине. *** Ханагаки находился на полпути в ту самую больницу. Ему нужен был Санзу. Вот мужчина прошёл двери, главный вход, коридоры, лестницы. Ничего с того визита не поменялось, если только не стало хуже. Он нашёл Харучиё в плачевном состоянии. Тот сидел напротив окна в своей палате и смотрел в окно. Он никак не отреагировал на то, что к нему зашёл шеф. -Эй, Хару, ты что вообще ни на что не отзываешься? — парень закрыл дверь за собой, нечаянно (или намеренно) на замок. Почему здесь он существовал? Этого он не знал — Санзу? — Мичи приблизился к стулу с его коллегой. Потрогал за плечо. -А? Да? Ты здесь? — как-то отстранённо произнёс собеседник. Он повернулся. Его впалые глазницы, глазные яблоки навылет, тонкое и худое тельце, к тому же бесцветная кожа создавали не самый радужный портрет. От непривычки, Хана отступил на шаг назад и наткнулся на банку. Её этикетка гласила: «Героин. Средство от кашля. В таблетках». Она была пуста. Мужчину будто окатили ледяным дождём. -Так что ты хотел? — апатия и отрешённость от всего была несвойственна парню. Его глаза были лишены какого-либо рассудка. -Опять наркотики, да? -А ты будто не видишь — скривился Санзу. Комната погрузилась в молчание, лишь часы подавали признаки жизни. Оба глядели друг на друга. -Повторю вопрос. Зачем пожаловал? -Надо кое-что уладить.