Мечтать в городе Ангелов

      Они встретились рано утром на той же лавочке. Блейз протянул руку, но угрюмый Рон проигнорировал жест.       — Мать в больнице. Нужны деньги. Можешь заплатить вперёд? Я отработаю, сделаю всё, что скажешь.       — Что случилось? Как она?       — Авария. Да хуёво она, чего спрашиваешь. Иначе бы меня тут не было.       Рон был мрачным и злым. С матерью они хоть и ругались, порой он её даже ненавидел. Но все равно она была самым родным человеком. Звонок отца просто ошарашил. Страшно было даже представить, что он может потерять её. Как бы он хотел сейчас оказаться рядом и сказать: «Прости». Прости за все скандалы, за обидные слова, за то, что не оправдал надежд. За то, что был плохим сыном. За то, что хлопал дверью каждый раз, не желая слушать.       Внутри дёргало. А утро морило и прикрывало сонные глаза.       — Сколько нужно?       — Много… Врачи говорят, что нужно триста пятьдесят галлеонов на всё лечение, но можно платить частями.       Лечение обходилось дорого. Рон обречённо сидел на скамейке, понимая, что больше некого просить. Со школьными друзьями они перестали общаться, как только школа закончилась. А с Гарри и вовсе поссорился крупно из-за политических взглядов.       Блейз попросил контакты больницы, и пообещал сделать перевод, как только они доберутся до его офиса. По пустынной утренней улице они прошли и свернули в арку, чтобы телепортироваться. Рука Блейза была тёплой и мягкой. Он бережно сжал ладонь, и они отправились через пространство.       Прямо в кабинет. Просторная комната с лаконичным дизайном на пятьдесят четвёртом этаже элитной новостройки. Все окна в пол. Одно сплошное окно во всю стену. Последний этаж.       — «Two California Plaza», — пояснил Блейз.       С высоты видно весь город. Миллионы разноцветных огней в темноте. Какая красота.       Рон стоял у окна, не веря своим глазам.       — Разница с Лондоном восемь часов. Здесь сейчас десять вечера. Мы могли бы прогуляться по городу, уверен, тебе бы понравилось. Но судя по виду, ночка у тебя выдалась не очень.       Блейз подошёл, взял за руку и повёл в соседнюю комнату.       — Ложись. Успеешь выспаться до утра. А я пока займусь переводом средств в больницу. Слышал, что врачи там хорошие, самые лучшие в Англии. Она поправится, всё будет хорошо. Ложись, Рон.       Соседняя комната выглядела более уютно. Видимо она служила спальней и местом отдыха. Такое же окно во всю стену с видом на город. Большой диван с пушистым покрывалом. Журнальный столик и кожаные чёрные кресла. На столике лежали журналы, на них красовались модные звёзды.       Сопротивляться не хотелось. Рон лёг и проспал до утра.       Крепко. Нежно. Этот диван оказался словно волшебным. Рон открыл глаза, полный сил, вспоминая яркие сновидения. Снился пляж, волны, солнце. Запах солёного океана и апельсины. Одинокий парус на штиле под палящими лучами. И смех. Почему-то во сне было радостно и беззаботно. Рыжий всё ещё потирал глаза и потягивался на постели.       Запах горячего ароматного кофе и ванили.       Блейз зашёл в комнату с подносом в руках. Две чашки капучино и хрустящие французские булочки.       — Выспался? А я нам кофе сварил, — радостно заявил Блейз.       — Вообще-то, это я по договору должен тебе кофе варить, если ты не забыл.       — Ох, если ты настаиваешь, в следующий раз сваришь сам. Кстати, позвони отцу, узнай как там мама и дошли ли деньги. Я перевёл вчера всю сумму.       — Всю? — не поверил Рон.       Блейз кивнул.       Рон быстро набрал отца, быстро с ним поговорил, удостоверился, что все деньги действительно пришли, и сослался на важные дела, обещая, что всё объяснит потом. Звонок был сброшен.       Они уселись за столик. Кофе бодрил. Блейз отчего то улыбался. Солнце лучами падало сквозь окна на их лица. Почему-то здесь было спокойно… И не как дома. А иначе. Так спокойно, как никогда и нигде ещё не было.       Они вдвоём. В городе, где сбываются мечты. В городе Ангелов. В городе, где солнце и океан. На пятьдесят четвёртом этаже. Вдвоём. И пьют ароматный кофе. Как-будто так было всю жизнь.       Рон не ощущал пока никакого унижения. Но, может, дальше? Может, через минуту - и Блейз покажет свою истинную натуру? Принудит его к чему-то мерзкому? Унизит. Растопчет. Сломает. И выкинет.       Рон привык к ударам судьбы, и на хорошее в жизни не очень-то надеялся. Блейз заметил, как помрачнело лицо рыжего от дурных мыслей.       — Булочки невкусные? — поинтересовался Блейз.       — С чего ты взял?       — У тебя лицо, будто отраву ешь, — Блейз скривился, изображая его. — Я, конечно, помню, как в школе ты любил курочку-гриль, но это чуть позже. Скоро отправимся в кафе.       — В кафе? А как же дела, работа… В конце концов, ты же не чаи меня позвал пить, — негодовал Рон.       — Работа подождёт. Я планировал показать тебе город, тут много интересного. А вечером можно отправиться на пляж.       Рону стало не по себе. Он не мог понять, зачем Блейз его сюда притащил. И что его ждёт. К чему все эти… Странности. Пляжи, прогулки, ванильные булочки. От слизеринцев он ждал чего угодно, но только не ванильных булочек.       Неужели, полировать действительно придётся что-то другое за всю эту роскошь? Рон чуть не подавился булкой от такой мысли.       Теперь он должал Блейзу целых триста пятьдесят золотых галлеонов, и понимал, что деваться ему некуда. Он ведь пообещал сделать всё, что тот попросит. А что ему оставалось делать? Не бросать же мать умирать. Волнение биением пробиралось в грудь. Мир перевернулся вверх ногами буквально за несколько часов.       Они спустились в музей искусств на первый этаж, погуляли среди картин. Но Рону это было не интересно. Блейз немного опечалился и потянул за руку к выходу.       — А знаешь, через неделю тут откроется новая выставка. И там будет моя картина.       — Ты что, художник? — опешил Рон.       — Нет. Но я написал её, когда был в депрессии.       — Разве у богатых бывает депрессия? От чего тебе грустить?       — Рон, я такой же живой человек, как и ты. Думаешь, у меня не бывает проблем?       — Каких? Ботинки не до полного блеска слуги начистили? Или официант в кафе вилку не с той стороны положил?       Блейз в ответ только ткнул в бок, как-то по-дружески и щекотно, и повёл на выход.       Курица-гриль в местном заведении оказалась действительно божественной. Рон никогда не ел ничего вкуснее. Какой-то особый маринад, соус и прожарка.       Они прогулялись ещё по парку. Город был колоритным, пёстрым, ярким, наполненным тёплом. По сравнению с дождливым Лондоном, он казался сказкой. Этот город будто поцеловало солнце.       После обеда они отправились на пляж. Рон по-прежнему недоверчиво поглядывал в сторону Блейза, ожидал подвоха. Но тот, будто и забыл, что купил его. За бешеную сумму золотых. Блейз, как ни в чем не бывало наслаждался погодой. Рон тоже лёг рядом на покрывало, зажмурился от лучей и слушал волны океана.       На живот упало что-то прохладное и твёрдое.       Крем от загара с пятьдесят спф. Рыжий сел и стал мазать тело. С его то веснушками и бледной тонкой кожей сгореть было очень просто. Когда он пытался обмазать спину, Блейз приблизился.       — Давай помогу.       Не дожидаясь ответа, он выхватил тюбик и уселся за спиной. Рон ощутил тёплые сильные ладони на спине. Слегка щекотно. Блейз гладил, втирал и незаметно его движения перешли в массаж.       — У тебя мышцы зажаты все, вот тут, ты как каменный, — негодовал он, — тебе нужно почаще бывать на массаже.       — Ага, — отшутился рыжий. — Как только так сразу. Ведь все чистильщики обуви сразу после работы идут в спа-салон. Что же я сразу не догадался?       Рон сам хихикнул над своей шуткой. Но не спешил убирать руки Блейза, прикосновения были очень приятными. Он закрыл глаза и вдохнул солёный воздух. Издалека доносились крики чаек. Нежные руки продолжали массировать спину, шею, плечи. Кажется, Блейз успел облапать его уже почти всего. А по телу такое расслабление, что противиться не было сил. Только жмуриться от удовольствия и света.       Затем они плавали. И снова грелись на солнышке. Блейзу крем был не нужен. С его тёмной кожей, солнца он не боялся. Рон разглядел его фигуру. Идеально сложенный, мускулистые руки и ноги, пресс. Он явно регулярно занимался в тренажёрном зале. Обычно лицо его было серьёзным, но сегодня он часто улыбался, будто праздник наступил. Может у него день рождения? Почему тогда он не работает, а шарахается по паркам, кафешкам и лежит тут балдеет? Улыбается без причины. Может причина есть?       Вернулись они уже вечером. Пятьдесят четвёртый этаж всё так же встречал их одиноким тет-а-тет.       — А где остальные сотрудники твоего офиса? — спросил Рон.       Блейз замялся.       — Ну-у… Про офис я немного наврал. Все давно работают на удаленке. Никакого офиса нет. Это просто мой дом, я тут живу.       — То есть, ты просто под этим предлогом позвал меня к себе домой?       — Да.       Надо же, каким честным вдруг стал. Может, ещё правду откроет? Рона не покидала тревога ожидания неизбежного и отвратного.       — И долго ты будешь со мной как с домашней зверушкой носиться?       Блейз был невозмутим.       — Долго.       Это наглая манера слизеринца выводила Рона из себя. Блейз был вечно уверенный в себе, всегда говорил спокойно, твёрдо. Его слова как каменные кирпичи. Жёстко. По факту. И не отвертишься. В лоб.       — Развлечение такое? В детстве в тамагочи не наигрался? Кормишь меня, спать укладываешь, выгуливаешь. Ещё и платишь за это. Может скажешь уже, что тебе нужно?       Неизвестность выводила из себя. Хотелось вернуть контроль хоть как-то. Рон заметался по комнате. Открывал дверцы и ящики, какие только попадались под руку.       — Где у тебя крем для обуви? Я обещал чистить тебе туфли! Я это сделаю! — Рон уже срывался на крик, говорил агрессивно, смотрел с призывом.       Блейз в своей спокойной манере уселся в кресло, закинул ноги на журнальный столик и достал с нижней полки щётку, полотенце и лак для обуви. Во взгляде читалась скука. Будто это не ему сейчас закатывают скандал.       А Рон свирепел. Он подошёл к столику, уселся на полу и стал нервозно натирать чёрные лакированные туфли. Блейз полулежал и смотрел полузакрытыми глазами, запрокинув голову назад. Рыжий остервенело махал щёткой, хмурился, поднимал лицо и агрессивно спрашивал:       — Нравится?       Блейз честно отвечал:       — Да… — и закидывал сильнее голову назад. — А хочешь, поменяемся местами?       Рон остановился и замер.       — Садись, — Блейз встал, пригласил жестом оцепеневшего Рона. И не дождавшись ответа, сам усадил его, схватил и опустил в кресло, надавив на плечи.       Сердце в груди подпрыгнуло и забилось сильнее прежнего. Рыжий не понимал, что происходит и только открывал рот. Нервно сглатывал слюну и облизывал губы.       Теперь Блейз стоял перед ним на коленях. Блейз был у его ног. Блейз заглядывал снизу вверх, и аккуратно натирал замшевые коричневые ботинки. Он касался нежно, будто это не обувь, а сокровище, драгоценность. Что-то хрупкое и важное. Движения плавные. А взгляд его вдруг стал молящим, просящим.       Это продолжалось вечность.       Вечность?       Блейз не останавливался. Движения становились всё медленнее и медленнее. Он будто растягивал каждую секунду во времени и ждал. Пухлые губы приоткрывались. И Рон смотрел на него как заворожённый, и не мог это остановить. Сам Блейз у его ног. Дыхание перехватывало. Рыжий сам не мог себе объяснить, почему это так волнительно. Почему он сидит и буквально задыхается, и не может пошевелиться.       А внизу живота тем временем нарастало напряжение, тяжесть и жжение. Рон закусил губу. В какой-то момент захотелось застонать, и он прикусил губу так, что едва не пошла кровь. Щёки стали горячими, наверное, он сейчас залился краской от своего неловкого положения.       Блейз натирал ему ботинки, а член в штанах напрягался так, что стало заметно через брюки. «Какой стыд» — подумал Рон, и только тяжелее задышал. А ладони стали потные.       Как во сне. Всё как во сне. Как в тумане.       Неизвестная ранее тяжесть внутри горла. Это был совсем не ком. А что-то тягучее, обволакивающее, пронизывающее изнутри. Выбивающееся наружу.       С шипами и лепестками.       Рон тяжело дышал, пребывая будто в трансе. И услышал голос Блейза.       — Можно?       Голос был робким, неуверенным. Блейз ещё никогда не говорил таким голосом. Таким тихим и дрожащим голосом.       Рон махнул головой вниз, не понимая даже на что именно он даёт разрешение. И это было так не важно. Важно лишь то, что он здесь и сейчас. И всё это чувствует.       Блейз осторожно снял один ботинок вместе с носком и… И стал целовать.       Вначале лёгкие прикосновения губ к пальчикам. Эти едва уловимые прикосновения как удары тока. Через всё тело.       Затем поцелуи стали более влажными. И вот уже часть стопы оказалась во рту Блейза. Он прикусывал зубами и водил языком. По телу пошли спазмы. А стояк стал просто невыносимым. Но Блейз целовал и целовал его ногу, покусывал и снова целовал. Обводил языком каждый пальчик. Проводил влажным языком по стопе, слегка щекотно. Но эти прикосновения отдавались приятной истомой.       Рон сжимал губы, кусал их и как мог, сдерживал рвущиеся изнутри стоны.       Блейз снял ботинок со второй ноги и повторил всё то же самое.       Сердце билось, как пулемётная дробь.       Никогда ещё он не испытывал ничего подобного. Никто не ласкал его так извращённо и нежно. Руки со всех сил сжимали подлокотники.       Ещё один поцелуй в стопу, как горячий ожог. И Рон готов был взорваться.       Блейз стянул с себя футболку, откинул её на диван. Рон увидел его вздымающуюся грудь, мускулы играли в блике от фонарей ночного города.       Блейз положил руки на ремень Рона и вопросительно посмотрел. Он так же тяжело дышал. Смотрел с молящими глазами и открытыми губами. Рон снова кивнул, и больше не в силах сдерживаться, схватился за лицо руками, откинул голову и замычал. Затем мычание превратилось в рёв, смешанный со стоном. Рон ощутил себя будто животным.       Нет, сейчас он и был именно животным.       И впервые столкнулся со своей животной звериной натурой. Не в силах сопротивляться своим желаниям. Они взяли вверх над рассудком, над всем. Здесь и сейчас было только сверлящее желание, пронизывающее насквозь. От самого низа и до макушки.       Руки Блейза резкими движениями расстёгивали пуговицы и молнию. Грубо срывали одежду. Рон дрожал и выл, закрывая лицо руками.       Затем он почувствовал, как горячие губы обхватили член.       Рон выгнулся и задвигал тазом. Слишком хорошо, слишком. Его руки схватили голову Блейза и надавили на затылок, насаживая на свой член до основания. У Блейза заслезились глаза, но он не сопротивлялся. Ещё какие-то секунды, Рон как озверевший трахал его рот, а затем кончил прямо в глотку. Крупная дрожь била тело. Капельки спермы стекали по губам Блейза. И оба были как не в себе.       Рон распластался в кресле, медленно приходя в себя.       Что за сумасшествие только что произошло….       Одна лишь мысль крутилась в голове.       Они просто сошли с ума?