Николедион

      6 июня 1997 года.       Малфой Мэнор, Уилтшир, Великобритания.       Вилка вонзилась в ростбиф. Следом за ней в нежно-розовое мясо вгрызся её брат-нож, отрезая от сочащегося соками блюда небольшой кусочек.       Люциус, расположившийся напротив, молчаливо наблюдал, как его жена с поистине аристократической педантичностью разделывается с ужином: вот тонкое лезвие скользит по запечённой корке, затем её рука слегка усиливает нажим, чтобы нож с лёгкостью скользнул вглубь, отрезая идеально ровный кусок; вилка безжалостно подцепляет его всеми четырьмя зубьями и затем отправляет по предназначенному пути, проложенному меж аккуратно очерченных губ.       — Я знаю, что ты хочешь сказать, — отложив приборы в сторону, Нарцисса устремила на него спокойный взгляд. — Что тебе мерзка сама мысль, что эта девчонка переступит порог нашего дома, что наш сын будет танцевать с ней, пока твои Пожиратели будут глумиться над ними.       — Твои? — с нажимом переспросил он. — Раньше ты не отзывалась о них в подобном тоне, а когда-то даже позволяла себе восхищаться их взглядами. Позволь спросить, что изменилось?       Её губы сжались в тонкую полоску.       — Я всегда поддерживала и поддерживаю кодекс чистоты. Изменилось лишь то, что Драко скоро должен пополнить ваши ряды. И кто, как не ты, знает цену вступления.       — Нарцисса, — прежде невозмутимое лицо подёрнулось дымкой сомнения (сожаления, тревоги?), — ты думаешь, мне приятна мысль о том, что он должен сделать? Но у нас нет выбора, тем более сейчас, когда ему в жёны выбрали грязнокровку. Драко придётся доказать, что он по-прежнему выступает за чистоту. И одних заверений Корбану явно будет недостаточно.       На мгновение она замерла, глядя пустым взглядом куда-то перед собой. А затем тщательно выстраиваемая стена внешней невозмутимости разом пала: миссис Малфой вся содрогнулась, подскочила и, подбежав к мужу, забормотала, как в бреду:       — Люциус, прошу, давай уедем. Заберём сбережения, бросим Мэнор, бросим всё и уедем в Валлетту, как когда-то мечтали. Помнишь? — горячие ладони обхватили его шею, заскользили по груди, хватаясь за одежду так, как хватается борющийся с удушением в предсмертный миг. — Прошу… Мы же оба знаем, что наш мальчик не сможет убить… Это сломает его, изуродует.       Он покачал головой.       — Они найдут нас везде. Так надо.       Нарцисса отстранилась. Понуро повисли руки, голова качнулась куда-то в сторону, как у тряпичной куклы, и только лицо, искажённое примесью презрения и отчаяния, выдавало в ней нечто живое.       — Как пожелаешь, — отозвалась она глухим голосом и направилась к двери.       — Куда ты?       — Отдохнуть. Я не голодна. — И уже выходя, бросила через плечо: — Завтра я отправлюсь в Хогвартс. Нужно убедить Дамблдора отпустить девчонку на несколько дней. Не думаю, что мисс Грейнджер знакома с элементарными правилами этикета. Доброй ночи, мистер Малфой.       — Доброй ночи, — эхом повторил Люциус и обессиленно откинулся на спинку стула.       Как же он устал… Вечно держать лицо, играть заранее заготовленные роли, бороться, изворачиваться подобно ядовитой змее ради безопасности семьи. Без права на эмоции и даже на малейшую ошибку. И ради чего? Чтобы за один вечер всё порушилось прихотью гобелена. Даже Нарцисса и та оказалась против него, так по-женски поддавшись эмоциям. Валлетта… неужели она подумала, что старинный мальтийский городок вдруг станет безопасным убежищем? Так глупо. Глупо, что Арманд проявил свой ублюдочный характер именно на его сыне, глупо, что семья оказалась против него, глупо, что, бежав, они подохнут в этой же Валетте на третьи, если не на вторые сутки от «охотничьих» Корбана.       Как же он всё-таки устал…

***

      Щёки девушки залил румянец, когда качели качнулись и ветерок слегка приподнял пышную юбку платья. Она стыдливо наклонила голову так, чтобы белокурые локоны скрыли лицо, и спросила:       — Так, значит, Малфой Мэнор ваш дом с самого рождения?       — Это родовое поместье. В нём веками воспитывались поколения Малфоев, чья слава гремит на весь мир даже после их смерти. Это не просто дом, Нарцисса, это самая что ни на есть настоящая колыбель отваги, мудрости и, разумеется, чистоты, — не без удовольствия отметил юный господин Малфой. Одетая в парчовую перчатку рука с поистине изящными, не по-мужски тонкими пальцами подтолкнула качели.       Оба замолчали. Но всё же мысли их витали совершенно рядом, ибо мисс Блэк в этот момент внезапно чётко представила себе, как совершенно скоро, облачённая в подвенечное платье, она навсегда объединит свою жизнь с молодым наследником Малфоев, которого, в свою очередь, пронзила мысль о том, что через какие-то несколько лет он будет так же укачивать на качелях их общего сына или дочку.       А может быть, обоих?       Кажется, он слишком увлёкся сладкими мечтами, потому что Нарцисса вдруг вскрикнула:       — Мистер Малфой, пожалуйста, не надо так высоко, — тёплая ладошка в страхе легла на его руку, которая в сравнении показалась ему просто гигантской.       — Извините, ma chère, призадумался. Обещаю, больше такого не повторится.       Его шутливый поклон заставил её от души расхохотаться. Запрокинув голову и обнажив гибкую шею с фамильным ожерельем, она позабыла о стеснении, оглашая двор Малфой Мэнора искренним смехом. И пусть они едва были знакомы, Люциус вдруг чётко понял, что более прекрасной девушки он не встречал и более не встретит.       — И прошу, позабудьте уже это официозное «мистер Малфой». Право, я ведь не так уж и стар.       Она усмехнулась и кивнула.       — Хорошо, Люциус. Тогда откройте мне тайну.       — Какую же?       — Прошлым вечером вы сказали, что много путешествовали. Так где именно вы были?       Он прикрыл глаза и глубоко вдохнул воздух, окрашенный нотками её духов. Ароматный флёрдоранж солировал, но при более вдумчивом изучении угадывались скрипки корицы, гвоздики и даже карамели. Изумительно. Такой букет кружил голову похлеще самого крепкого алкоголя.       — Скажу так: завтракать я имел честь в каменном цветке города на семи холмах, обедал на ослепительных склонах Санторини, а ужин разделял со старыми друзьями под скрипки уличных музыкантов Вероны.       — И всё это не то, — задумчиво протянула Нарцисса.       — Почему же?       Она по-детски пожала плечами.       — Вы говорите красиво, но равнодушно. Будто все эти путешествия не более чем обыкновенная конфета в золотой обёртке. И всё равно не верю… Должно быть что-то, что вас зацепило, взволновало.       — Что меня зацепило? — повторил Люциус и задумался. — Вы правы, одно место выбило меня из колеи… Скажите, Нарцисса, вы когда-нибудь бывали на Мальте?       — Нет. Моя семья почти не покидала пределов Великобритании.       — Вы многое потеряли. Клянусь, все красоты мира показались бы вам серым набором кирпичей и древесины после миниатюрных улочек, сжатых маленькими, будто кукольными домиками с десятками огней в вечернее время, кружа по которым, вы либо имели бы честь увидеть его величество Собор, либо потерять голову от вида на Большую гавань. Этот город далеко не самый прекрасный и роскошный, но в нём есть то, чего нет в остальных.       Впервые за всю их прогулку она подняла голову и открыто посмотрела ему в лицо, словно желая заглянуть в самые потаённые уголки мыслей. Глаза её вдруг загорелись лукавым огоньком.       — Чего нет, Люциус?       — Духа. Верона, Рим, Париж, Нью-Орлеан — все красивы, но давно мертвы. Это живые мертвецы в одеянии новомодных застроек, старинных историй, сдобренных громкими скандалами. А Валлетта она другая… Она дышит морским бризом, молчит, но прислушивается к каждому произнесённому слову.       Произнеся всё на одном дыхании, он умолк и с тревогой покосился на свою спутницу, боясь, что она вот-вот рассмеётся.       Но она молчала. Только в глубине глаз мелькнуло понимание, которое она поспешила скрыть кокетливой улыбкой.       — Пожалуй, я сохраню ваш секрет в тайне. В обмен на одну услугу.       — Что угодно, Нарцисса.       — Обещайте, что когда-нибудь вы познакомите меня с красавицей Валлеттой.       Не скрывая восхищения, он подхватил её руку и запечатлел на тыльной стороне ладони краткий поцелуй.       — Обещаю.

***

      7 июня 1997 года.       Замок Хогвартс, Шотландия, Великобритания.       Рассказ дался ей нелегко. Не отводя взгляда от пронзительно-голубых глаз старика, Нарцисса медленно, слово за словом выстраивала кладку их истории. О нет, даже не истории, а дьявольской помеси комедии и трагедии под названием «Женитьба Драко Малфоя».       Таков выбор гобелена, но мы, разумеется, будем его оспаривать, профессор.       Рука, сжимающая чашку, дрогнула, и горячая жидкость пролилась на перчатку, обжигая сокрытую под нею кожу. Нарцисса прикусила губу, но не подала виду. Нельзя поддаваться эмоциям. Ради Драко.       Что, профессор? Нет, мисс Грейнджер покинет пределы Хогвартса лишь на несколько дней. Да, под нашу ответственность. Нет, не переживайте, все хлопоты с другими профессорами я возьму на себя.       На последнем слове голос подвёл, натянутая струна нервов дёрнулась, лопнула, болезненно ударив по гортани: «я» вышло протяжным, визгливым. Чёрт, чёрт, чёрт… Ещё глоток чая. Нельзя поддаваться эмоциям. Ради Драко.       Мы ни в коем случае не рассматриваем женитьбу нашего сына и гря очаровательной мисс Грейнджер. Всё будет улажено. Уверяю вас.       Будь проклят этот чай. Слишком много сахара. Прозрачные кристаллы захрустели на зубах, а несколько самых мелких и острых впилось в дёсны, до крови расцарапывая их. Привкус металла смешался с чем-то тяжёлым, травяным… Нет, это ей только кажется. Нельзя поддаваться эмоциям. Ради Драко.       Вы всё верно поняли: это досадная ошибка, но сейчас я прошу вас, чтобы она поприсутствовала на званом вечере давнего друга семьи. Таковы правила.       Нет, не кажется. Кровь заполнила рот густым сиропом: ещё слово, и она польётся с губ, окрасит подбородок, шею багряными узорами, зальёт трепещущую ложбинку груди, пропитывая платье ароматом мучений и смерти.       Нарцисса задохнулась от ужаса. Алый сок заклокотал в горле.       Нель…       — Что ж, Нарцисса, если таковы правила, я не буду препятствовать тому, чтобы мисс Грейнджер покинула нас на пару дней. В конце концов, выход в свет ещё никому не навредил. Разумеется, если она не будет против.       — Я, — только и смогла выдавить из себя Нарцисса. Облегчение скользнуло меж губ пусть и пыльным, но потоком воздуха. Она жадно вдохнула. Руки обессиленно упали на колени.       К интересу во взгляде Дамблдора примешалось что-то ещё… Неужто сочувствие?       Нет, ей снова кажется. Всего-то навсего блеснули стёкла в тонкой оправе очков.       Вопрос вертелся на кончике языка.       Вы ведь знаете, что выбор гобелена нельзя обратить? Знаете, что это древняя магия, не поддающаяся никаким правкам? Знаете, Альбус?       Но вместо этого она спросила совершенно другое:       — Благодарю. Подождать вас или вместе поговорим с мисс Грейнджер?       — Не стоит, я вечером дам вам ответ. К тому же… Полагаю, вам нужен свежий воздух.       Нет, всё-таки не показалось…