Седьмой Лорд / Lord Seventh перевод.

Возможно, Цзин Ци слишком привык жить в мире духов и его детское тело попросту нуждалось в покое для роста, но, как бы там ни было, его постоянно клонило в сон. Целых два месяца он абсолютно ничего не делал. Пин Аню казалось, что весной их господин сонлив, осенью утомлен, летом разморён жарой, а зимой впадает в спячку. После того, как Император освободил его от обязанностей соученика наследного принца из-за болезни, он почти не покидал родного поместья, лишь изредка нанося положенные визиты, чтобы выразить уважение. Благовоспитанной скромностью молодой господин Цзин превзошел даже молодых барышень из благородных семей. В прошлой человеческой жизни Седьмой Лорд был одержим Хэ Ляньи. Вначале он просто чрезмерно чутко реагировал на перемены в его настроении, а затем уже слишком привык смотреть на всё его глазами: печали наследного принца были его печалями, счастье этого человека стало и его счастьем. Он напряженно думал, расходовал силы, трудился в поте лица и все это во имя одного лишь наследного принца Хэ Ляньи. И, поскольку он и так отдавал всего себя без остатка, в нем не осталось душевных сил на то, чтобы питать сыновнюю почтительность к отцу. И вот Цзин Ци вернулся в свою первую жизнь. Лишившись оков довлеющего над ним чувства, он одновременно ощущал пустоту в сердце и радость обретения свободы. Как бы там ни было, он был еще слишком юн и мог позволить себе жизнь, не обремененную заботами и размышлениями. Пусть изнутри Великая Цин гнила, внешне она выглядела могущественной и процветающей, даже когда судьба ее уже была предрешена. До того момента, когда раздирающие ее противоречия обнажатся, еще оставалось некоторое время. Когда же дело дойдет до открытой борьбы, партия наследного принца достаточно окрепнет и обзаведется сильными крыльями, которые удержат его, даже если небо рухнет на землю. Неожиданно для себя Цзин Ци понял, почему Император ещё двадцать лет назад отказался от утренних заседаний: какое удовольствие может сравнится с хорошим сном? Его нынешняя жизнь могла бы идеально иллюстрировать выражение “полное блаженство”. Каждый день юный Лорд просыпался не раньше полудня, вкушал легкий завтрак, затем упражнялся в каллиграфии, складывал стихи под настроение, без ритма, зато с задумкой, постигал премудрости игры в вэйци (1) или читал случайные книжки, какие только подвернутся под руку. Эта литература разнилась по содержанию и стилю — от географических карт до народных сказок и городских легенд — мальчик хватал все, до чего мог дотянуться рукой, однако, принявшись за чтение, незаметно терял нить повествования и смотрел в книгу, пока его веки не смыкались и он не проваливался в сон там же, где сидел. (1) Вэйци (围棋) — настольная игра. В неё игроки по очереди кладут камни белого и черного цвета на перекрестия линий на поле 19х19. Конечная цель игры — захватить больше территории, чем соперник. Внимательный слуга Пин Ань заметил, что, хоть молодой господин и проводил за книгами целые часы, — отчего со стороны казалось, что для своего возраста он удивительно любознателен, — но, когда он приходил подлить Цзин Ци чаю, тот уже дремал, так что впрок шла лишь пятая часть проведенного за свитками времени. Он являл собой олицетворение полного безделья. Казалось, после того, как молодой господин Цзин вернулся в усадьбу, даже время вокруг него стало течь медленно и нерадиво. Чем больше он ленился, тем больше спал, а чем больше спал, тем сильнее ленился. Даже Хэ Ляньи не удавалось застать его бодрствующим. Каждый раз, когда, наконец освободившись от дворцовых дел, уставший до слез, эмоционально опустошенный юный наследник приходил в поместье Наньнин повидать соученика, слуги встречали его неизменным "Он уже спит" или "Ещё не проснулся", "Он отдыхает в кабинете" или "Дремлет во внутреннем дворе". Место менялось в соответствии с распорядком дня, но занятие оставалось неизменным — сон. По прошествии времени Хэ Ляньи пришел к выводу, что у его друга развилась какая-то болезнь, и поручил придворному лекарю осмотреть Цзин Ци. Пока врач проверял пульс мальчика, Его Высочество наследный принц, исполненный нервного возбуждения, неотрывно следил за процессом, без конца спрашивая: «Ну, как он?» — Это… — придворный целитель сделал паузу. На самом деле ему даже не было нужно мерить пульс мальчика — как только он вошел в дверь, он мгновенно определил по одному цвету лица “пациента”, что принц Наньнина хорошо ест, еще лучше спит и, гуй (2) его побери , предельно здоров. (2) “Гуй” — дух, призрак. Однако Императорский Лекарь Ху не мог просто сказать, что молодой человек совершенно здоров, ведь это выставило бы его недостаточно профессиональным в глазах наследника. Он некоторое время поскреб подбородок, выдерживая необходимую паузу для того, чтобы его слова казались плодом глубоких размышлений, а затем степенно произнес: — В "Су Вэнь" (3) сказано: все человеческие болезни зарождаются в организме из-за дисбаланса энергии ци (4). Ци бушует при гневе, слабеет при страхе и замедляется при счастье; холод сдерживает ци, жар высвобождает ци, паника портит ци, тяжелый труд истощает ци, тревога сковывает ци. Нет ни одной из семи эмоций и шести страстей человека (5), которая бы не источала ци, и дисбаланс ци нарушает гармонию в теле… (3) «Вопросы о простом», или «Простейшие вопросы» — это первая часть «Внутреннего Канона» — одного из важнейших древнекитайских медицинских канонов, в котором обобщён опыт многих искусных китайских врачей. (4) Энергия Ци (气 qì) — "жизненная сила", "жизненная энергия". Следуя китайской мифологии, это жизненно важная энергия, циркулирующая по крови живых существ. Она должна быть сбалансирована и стабильна для правильного функционирования организма. (5) Семь эмоций и шесть желаний — общее название человеческих чувств по "Книге обрядов". Изречения из трактатов о медицине лились из его уст неудержимым потоком, и даже несведущий в этой области Хэ Ляньи почувствовал неопределённость диагноза. Его лицо потемнело, когда он оглянулся на лежащего в постели юношу. Лекарю позволили удалиться. Как только тот покинул комнату, принц взглянул на Цзин Ци и многозначительно спросил: — Ты, похоже, довольно тяжело заболел? — Ваше Высочество... — ответил тот с максимальной серьёзностью, — я уверен, лекарь так много говорил только оттого, что чувствует вину за то, что у него не хватает способностей, чтобы меня вылечить. Хоть эта болезнь и не смертельна, ее не так уж легко исцелить. Хэ Ляньи поднял брови, выражение его лица было невозможно прочитать. — Ну и что же это за болезнь такая? – "Сонная зависимость" (6). Во времена предыдущей династии была книга под названием "Вопросите скалу”, ставшая плодом изысканий в области редких заболеваний гениального целителя по фамилии Ду, на написание которой тот положил все отмеренное ему время. Девятая глава посвящалась трудноизлечимым диагнозам, среди которых упоминалось это заболевание. Оно очень редкое, встречается лишь несколько случаев в столетие. Лекарь Ху сравнительно молод и не встречался с подобным в своей практике, неудивительно, что он смущен. (6) Имеется в виду "做嗜睡 (zuò shìshuì zhèng bìng)" — сонная зависимость или её еще называют нарколепсией. Это заболевание нервной системы, характеризующееся дневными приступами непреодолимой сонливости, приступами внезапного засыпания и прочим. Хэ Лянь не прерывая выслушивал псевдонаучные байки юного афериста, и выражение его лица по-прежнему оставалось непроницаемым. Тем временем Цзин Ци продолжал импровизировать с удивительной уверенностью: — Поначалу пораженные этим недугом люди ничем не отличаются от остальных и лишь выглядят немного вялыми и сонными, но вскоре они начинают засыпать посреди дня и после того, как они закрывают глаза, пробудить их не могут даже раскаты грома. По прошествии нескольких лет они могут впасть в глубокий сон, в котором могут пробыть без еды и питья от трех-четырех лет до… — До? — Хэ Ляньи по-прежнему внимал россказням Бэйюаня, сжимая в руке пиалу с чаем. Цзин Ци с улыбкой отвел взгляд: — Ходят слухи, что такой беспробудный сон может продлиться до шестидесяти трёх лет. Пока он говорил это, Хэ Ляньи уловил в его взгляде весьма неоднозначное непонятное выражение — казалось, Бэйюань издевался над ним. Однако это выражение промелькнуло лишь на миг, так что юный наследник посчитал свои подозрения домыслом. Но все же невыносимо озорной вид мелкого выдумщика, независимо от выражения его лица, вывел бы из себя любого. Свернув трубочкой свиток, лежащий на столе, он хлопнул им по бестолковой макушке Цзин Ци: — Не неси чепухи. Ты просто лентяй. Цзин Ци со смехом увернулся от карающей длани правосудия. Изначально он не планировал забавляться над Хэ Ляньи, но за это время он успел привыкнуть к беззаботной легкости в отношениях с ним. Иногда он с удивлением осознавал — "ведь и в прошлой жизни было время, когда наше общение ничто не омрачало". Непостоянные призраки оказались уж слишком непостоянны. Человек, стоящий перед ним сейчас, позже станет расчетливым, бессердечным, безжалостным и жестоким, но прямо сейчас Цзин Ци видел в принце лишь упрямого мальчишку, который, стиснув зубы, отказывался принять положение вещей и склонить голову. Поскольку Хэ Ляньи был на несколько лет старше, он быстро поймал вырывающегося Цзин Ци и устроил ему взбучку. Сжалился он лишь после того, как лицо лживого мальчишки полностью покраснело от щипков. — У правящего Императора ты выучился лишь голове тигра да хвосту змеи (7). (7) Как и в названии лавы, здесь использована идиома "虎头蛇尾(hǔ tóu shé wěi) " — "голова тигра, хвост змеи", обр. изворотливый, скользкий тип. Достойный сын никогда не стал бы рассуждать о слабостях своего отца так открыто. Хоть его отец и был не вполне в своем уме, он все еще сидел на троне и мог лишить любого головы одним лишь словом. Цзин Ци на мгновение опешил от неожиданной прямоты наследного принца. Хэ Ляньи всегда был очень расчетлив и осторожен в словах и действиях, этот будущий правитель не позволял себе ни одного лишнего слова или шага. В первой жизни Седьмой Лорд порой шутил про себя, что фраза "Семь раз отмерь, один раз отрежь" была его девизом. И все же сейчас он был ребёнком, и его изощренный ум еще не до конца созрел. Теперь Бэйюань не жил во дворце, да и помимо него наследнику не с кем было откровенно поговорить, поэтому он мог позволить себе приподнять забрало. Принц осознал свою оплошность уже после того, как слова сорвались с его уст, и сразу же подумал о том, что для него было большой удачей высказаться именно перед Цзин Ци, ведь ему он мог доверять. Принц вздохнул и поспешно сменил тему: — А ты неплохо устроился. После недолгого молчания Цзин Ци решился поднять в разговоре еще один деликатный вопрос: — Ваше Высочество, соученики принцев выбираются из числа молодых благородных господ, но никогда из тех, кто уже унаследовал титул. Мой отец, Цзин Ляньюй, слишком рано покинул этот мир, и теперь, вступив в наследство... по дворцовым правилам я должен начать заниматься с собственным учителем. Он замолчал и посмотрел на Хэ Ляньи. В действующей системе наследования возраст не имел значения; в момент смерти отца его титул переходил старшему сыну первой жены. Неважно, пять наследнику лет или пятьдесят, после смерти отца его будут почитать за взрослого. Цзин Ци рос во дворце с детства, и, если бы он того и правда хотел, ему бы не стоило больших хлопот продолжить обучение с наследным принцем — так же, как и в прошлой жизни… Лишь явное нежелание оставаться рядом с наследником могло побудить его использовать дворцовые порядки в качестве предлога. Хэ Ляньи понял это, и по его спине пробежал холодок: — Бэйюань… Однажды Цзин Ци уже пережил расцвет юности, и теперь уже не пылал прежним юношеским задором для участия в дворцовых интригах с прежними товарищами. Ну и, конечно, он не горел желанием вновь привязываться к будущему правителю. Всё же недостаток привязанности — не такой уж и грех, а позволить себе оскорбить наследного принца он не мог. Понимая это, он решил сменить тему: — Ваше Высочество, знаете, кто посетил поместье в ночь первой траурной церемонии по моему отцу? — Цзин Ци опустил взгляд и мягко постукивал пальцами по краю стола. — Уважаемый главнокомандующий Фэн Юаньцзи. Хэ Ляньи был поражён. В его взгляде одно за другим отразились раскаяние, боль и сожаление, но, после долгого молчания, принц холодно рассмеялся. — Ах, мой первый брат... какая изумительная работа. Его талант подставлять хороших людей и перекладывать вину на других поистине не имеет себе равных. Он по праву признан вторым по масштабам учиняемого стране и ее народу вреда только потому, что ни у кого не хватает наглости претендовать на первое место. Принц резко встал и, сцепив руки за спиной, большими шагами начал расхаживать по комнате: — Спящий дракон не просыпается, тигр падает с горы, а волки свирепствуют... Да если бы я мог, я бы... ха!.. — он не закончил фразу, от горя и злости у него перехватило горло, а лицо перекосилось в приступе холодного, яростного смеха сквозь стиснутые зубы. Цзин Ци медленно произнёс, поглядывая на него: — Если человек не имеет силы и власти, ему остается лишь плыть по течению. Вот почему в один момент мне пришла в голову мысль, что если я останусь в своем поместье и не пойду во дворец, у тебя, по крайней мере, всегда будет место, куда можно вернуться. Однажды… Хэ Ляньи резко повернулся к нему. Даже по прошествии многих лет эта картина будет стоять перед его внутренним взором: сидящий рядом мальчик в длинной лунно-белой мантии с чашкой чая в руках, губы изогнуты в мягкой улыбке, а в глазах воодушевление. Между ними не было никаких мозолящих язык формальностей, никакой дворцовой вычурности, а был обычный, непринужденный диалог — у тебя, по крайней мере, всегда будет место, куда можно вернуться.. Юноша, который услышал это сегодня, еще не познал горечь тягостных колебаний. Он не изведал горечи многих страхов и мучительных метаний. Он еще не познал опьяняющее чувство победы и огромной власти: казнить и миловать, а также наделять привилегиями и заключать в тюрьму других людей.

***

К сожалению, сладкая жизнь не может длиться вечно. Спустя полгода затворнического образа жизни, Цзин Ци получил прямой приказ Императора явиться во дворец — в столицу прибыл заложник из Южного Синьцзяна. Рассуждения Его Величества были довольно просты. Он слышал, что Юный Шаман был еще ребенком — ему было не больше двенадцати лет. Путь в столицу из далекого Южного Синьцзяна был долог и утомителен, и нельзя было поручиться за то, что он сможет освоиться в новом окружении по прибытии. С учетом разницы в языке, его положение должно было оказаться до крайности удручающим. Но, как никак, Сын Неба считал себя доброжелательным и милостивым государем, поэтому, следуя этим качествам, он был обязан оказать достойный приём прибывшему издалека, чтобы он мог чувствовать себя как дома… впрочем, те же самые принципы ранее побудили “милостивого государя” пойти войной на Наньцзян. И так уж получилось, что Император вспомнил о выросшем на его глазах Цзин Бэйюане, юном главе поместья Наньнин. Этот ребенок умел шалить, бездельничать и веселиться, что импонировало Его Величеству, к тому же у него было чувство, что он был на редкость хорошим ребенком, который сможет расположить к себе Юного Шамана. Вот так и вышло, что с первыми лучами солнца сонный Цзин Ци оказался закутан в миниатюрную версию придворного платья, включавшую три внутренних и три внешних одеяния, и ватными ногами вошел во дворец, чтобы встретиться с тем, с кем будет связан до самого конца своей жизни.