Седьмой Лорд / Lord Seventh перевод.

Хэ Ляньци был самым настоящим монстром. Когда он открывал рот, каждому присутствующему хотелось оглохнуть. Круглый год за вторым принцем следовал старый и костлявый даосский монах, который постоянно возился со своими лекарственными отварами. К тому же, у него был острый, как шило, подбородок, впалые щеки и синдром Санбайян (1); посмотрев на него, никто никогда бы не подумал, что он хороший человек. (1) Синдром Санбайян — имеется в виду Санпаку (三白眼) или «феномен белых глаз». Это явление, когда склеру глаза можно увидеть ниже, выше или под радужной оболочкой. В древности считалось, что склера под оболочкой глаза свидетельствует о физическом дисбалансе в организме и, как правило, присутствует у алкоголиков, наркоманов или психически нестабильных людей — убийц и психопатов. Хэ Ляньци же наоборот, был привлекательной наружности и обладал захватывающей людской дух властной аурой. Однако на самом деле именно этот с виду элегантный мужчина был еще более страшным противником, чем грубый и прямой, словно меч, Хэ Ляньчжао. Когда Цзин Ци резко схватил У Си за рукав, тот вздрогнул от испуга. В обычных обстоятельствах он никогда близко не подпускал к себе посторонних. Это было связано не только с отсутствием у него тяги к дружеским отношениям и соблюдению этикета, но еще и с ручной ядовитой куфией (2), мирно обвивающей его запястье. (2) Бамбуковая куфия — ядовитая змея бамбукового цвета с жёлтыми и белыми вкраплениями на чешуе. Максимально зафиксированная длина подобной змеи — 82 сантиметра, но обычно они намного меньше. Когда его так резко схватили за рукав без предупреждения, У Си дёрнулся и ощутил, как маленькая змея на его руке проснулась и высунула свою голову наружу, почувствовав волнение вслед за хозяином. Из широкого рукава высунулся длинный алый язык и несколько раз коснулся пальца Цзин Ци. Само собой, в рукаве одежд У Си было противоядие от укуса этой змеи, однако, глядя на хрупкое тело главы Наньнина, Юный Шаман уже не был так уверен, что успеет вовремя достать лекарство. И даже если бы в итоге змея не укусила Цзин Ци, У Си уже давно понял, что жители Центральных Равнин все как один боятся подобных ядовитых существ, и напугать главу поместья было бы нехорошо... Увы, пальцы Цзин Ци обладали поразительной чувствительностью, и прежде чем У Си успел что-то предпринять и засунуть голову змеи подальше в рукав, тот уже почувствовал, что что-то лижет его руку. Он опустил взгляд и встретился глазами с маленькой зелёной змеёй. У Си показалось, что в этот момент его сердце остановилось. Вопреки его ожиданиям, Цзин Ци взглянул на это смертельно ядовитое существо так, будто оно было обыкновенным браслетом. Он сделал вид, что ничего не случилось, все также продолжая крепко удерживать рукав У Си. Цзин Ци слегка потянул его в сторону, чтобы У Си не столкнулся лицом к лицу с Хэ Ляньци, а затем бросил многозначительный взгляд на младшего принца Хэ Ляньи. Змея же, как бы это странно ни было, лишь несколько раз коснулась языком руки Цзин Ци, прежде чем потерять свой интерес и послушно вернуться обратно на запястье У Си. Юный Шаман смог облегчённо выдохнуть. Несмотря на старшинство Хэ Ляньци над Хэ Ляньи, второй носил титул наследного принца, поэтому старшие братья обязаны были кланяться ему при встрече, но прямо сейчас отношения этих трёх братьев оставляли желать лучшего и их конфликты были известны всем во дворце. Хэ Ляньчжао никогда не подошёл бы поприветствовать Хэ Ляньи лично, поэтому, увидев его издалека, лишь высокомерно кивнул, как и всегда. Хэ Ляньци также привычно сделал беглый жест приветствия со своей холодной улыбкой: — Ваше Высочество наследный принц. Хэ Ляньи смиренно опустил глаза и мягко улыбнулся, оставаясь предельно вежливым: — Второй брат. Он сможет стать достойным правителем, только если будет в силах вынести то, что другие бы не смогли. Цзин Ци остановил У Си, дав понять, что ему стоит молча стоять в стороне, а после встал рядом с Хэ Ляньи в поспешном приветственном поклоне. Взгляд второго принца Хэ Ляньци на секунду задержался на нём, прежде чем он натянул на лицо мерзкую фальшивую улыбку: — Бэйюань, я так давно не встречал тебя. Старший Лу был прав, с годами ты и впрямь стал выглядеть еще благороднее, — его поведение совершенно не соответствовало любезным речам, из каждого его слова сочился яд. Этой простой фразой и обращением не по титулу он пытался унизить его; второй принц говорил с Цзин Бэйюанем как старший с младшим, и оспорить подобный расклад было бы себе дороже. Хэ Ляньпэй был Императором и старейшиной, поэтому он более чем вправе обращаться к Цзин Ци подобным образом, без использования формального титула. Наследный принц Хэ Ляньи был старше главы поместья и получил титул куда раньше Цзин Бэйюаня, к тому же они были в хороших отношениях, поэтому он тоже мог обращаться к нему по имени. А что из себя представлял Хэ Ляньци? Император даже не присвоил ему официального титула наследника, он лишь был его отпрыском и ничего более. Даже исходя исключительно из его происхождения, по статусу он явно не дотягивал до добродетельного главы поместья Наньнин, которому Сын Неба лично даровал его нынешний титул. Тем не менее, Хэ Ляньци почему-то ошибочно превозносил себя выше Цзин Бэйюаня. Если бы перед вторым принцем сейчас стоял кто-то другой, он бы непременно вышел из себя и был бы шокирован столь явной враждебностью с его стороны. К счастью, навык Цзин Ци улыбаться и терпеть ничуть не уступал выдержке Хэ Ляньи, поэтому он благодарно посмотрел на Хэ Ляньци, еле успев скрыть презренную ухмылку, заменив его дежурной мягкостью и фальшивой искренностью: — Этот Бэйюань не заслуживает вашей похвалы, Второе Высочество. Хэ Ляньци тут же потерял к нему всякий интерес. Едва заметно скользнув взглядом по Цзин Ци, он переключил своё внимание на У Си. Глаза Второго принца были экзотически красивыми: длинными и изящно изогнутыми так, что они казались невероятно романтичными и прекрасными. У Си, однако, мнение большинства не разделял. Когда взгляд Хэ Ляньци остановился на нём, Юный Шаман увидел в нём лишь злобу и жажду крови, которая могла бы соперничать только с кровожадностью самой голодной и ядовитой твари на земле. Стоило им встретиться взглядами, как всё тело У Си пробрал холод. Второй принц же улыбнулся ему так же, как и двум юношам до этого: — Ох, и как я сразу не заметил, разве это не Юный Шаман? Встретиться с вами здесь стало для меня действительно неожиданным сюрпризом. Наследный принц в последнее время, кажется, пользуется довольно большим авторитетом. — Второе Высочество, — У Си безразлично ответил ему и положил руку на грудь в приветствии, не меняясь в лице. Хэ Ляньци холодно рассмеялся и поправил рукава одежд своими бледными пальцами. Он указал рукой на даосского монаха, кожа которого была полностью высушена старостью, и сказал заговорщическим голосом, намеренно растягивая слова: — До меня доходило множество слухов, что Юный Шаман из Южного Синьцзяна обладает различными исключительными способностями и владеет знаниями о южном шаманстве. Даос Ли множество раз пытался добиться аудиенции с вами от моего имени, но, похоже, у этого второго принца недостаточно хорошая репутация? Я несколько раз лично отправлял прошение в ваше поместье, но получал исключительно отказы. Возможно, вас волнует то, что в последнее время моё влияние по империи растёт слишком быстро и вам неудобно организовать приём для столь высокопоставленного лица? Это был вызов. Своими словами он не просто проверял Юного Шамана, а с огромным энтузиазмом напрашивался на неприятности. У Си долго отрешённо смотрел на него и неосознанно бросил беглый взгляд на Цзин Ци, прежде чем заговорить: — Шаманское искусство Южного Синьцзяна и даосское ремесло Центральных равнин — это абсолютно разные вещи. Я не думаю, что— Цзин Ци прервал его, похлопав по тыльной стороне ладони. Он подобрал рукава и сказал Хэ Ляньци: — Как вы поняли, всё это было лишь недоразумением. Возможно, вам не до конца известны особенности поместья У Си? Наставник из академии Ханьлин, который приезжал туда для его обучения, был напуган живущими там ядовитыми существами до такой степени, что ушёл в отставку, и с тех пор ни один учитель не подходил к дверям поместья Южного Синьцзяна и по сей день. Боюсь, сейчас уважаемый Шаман всё еще считает, что подобные ситуации могут повториться, поэтому и не осмеливается принимать гостей. Когда он назвал Юного Шамана по имени, его слова переполнились мягкостью и дружелюбностью до предела. Кончик темной брови Хэ Ляньи слегка изогнулся, когда он посмотрел на Цзин Ци: — Кажется, ты все же очень близок с Юным Шаманом, Бэйюань. Почему же тогда ты вёл себя как посторонний и не познакомил нас? — Мы же соседи, — просиял Цзин Ци. — Разумеется, мы обменивались парочкой писем. Младший принц Хэ Ляньи подозрительно сузил глаза, слегка кашлянул и положил руку на плечо Цзин Ци, мягко упрекая его: — Бэйюань. Затем он кивнул Хэ Ляньци: — Второй брат, прошу. Если вы хотите пообщаться с Юным Шаманом, вы всегда можете сделать это позже. Если мы не займём свои места, боюсь, старший Лу не сможет начать банкет в честь своего дня рождения. — Конечно, конечно, — поспешно отозвался Лу Жэньцин. — Прошу, пожалуйста, господа, проходите на свои места. Хэ Ляньци со своей дежурной отвратительной улыбкой на лице взглянул на руку наследного принца на плече Цзин Бэйюаня, повернулся и прошел на своё почётное место в компании даоса Ли. Хэ Ляньи энергично тянул Цзин Ци к его месту, будто следил за пакостным ребёнком, который любит учинять необратимые катастрофы, стоит его сиделке на миг отвлечься. После того, как они заняли свои места, наследный принц шёпотом спросил его: — О чём ты вообще думал, провоцируя его? — Хочет дерево покоя, да ветер не прекращается (3). Я ли был тем, кто начал эти бездумные провокации? Кроме того, в глазах общественности у меня на лбу написано "сторонник наследного принца", поэтому Хэ Ляньци счел меня помехой не за день и не за два. (3) «Хочет дерево покоя, да ветер не прекращается»³ — оригинал “树欲静而风不止” — обр. не получается, как хочется; вопреки желаниям. Хэ Ляньи улыбнулся так, словно что-то вспомнил. — Вот как. В детстве отец постоянно говорил тебе прилежно учиться, а Хэ Ляньци хотел, чтобы ты стал его соучеником, — он усмехнулся, его губы изогнулись в искренней улыбке, — но ты никогда не заботился о своей репутации, поэтому вцепился в ногу отца и ревел до тех пор, пока он не смирился с твоим отказом, просто потому что тебе не нравился Хэ Ляньци. Цзин Ци, спокойно пьющий вино в это время, внезапно поперхнулся. Он недоуменно посмотрел на наследного принца: — Почему... почему я этого не помню? Хэ Ляньи горестно усмехнулся, но в его словах не было ни капли лжи. С самого раннего детства Хэ Ляньи и старший сын императора Хэ Ляньчжао едва пересекались, и это было нормально, учитывая их огромную разницу в возрасте. К моменту рождения законного наследника, Хэ Ляньчжао уже был по уши одержим желанием заполучить военную власть и сторонников, полностью увлёкшись своими собственными планами и мерзкими интригами, поэтому у него не было желания тратить время на паршивого третьего сына, у которого молоко на губах не обсохло. Но что было странным, так это то, что и на второго принца Хэ Ляньци он тогда не обращал никакого внимания. Старейшины всегда говорили, что детское мышление иногда может увидеть пробелы даже в суждениях взрослых. Хоть это было нелогично и неразумно, но они верили, что незапятнанному предвзятостью детскому разуму легче отличить хороших людей от плохих. Хэ Ляньци был рождён, чтобы стать врагом Цзин Ци. Конечно, он был очень красив, и в детстве хорошо относился к маленькому Бэйюаню, но его славная игра на публику в то время так и не сработала на этом умном ребёнке. Когда Цзин Ци в раннем детстве видел Хэ Ляньци, он внутренне рыдал от ужаса, разрывающего его легкие, будоражащего сознание и сковывающего всё его тело. Напоказ все праздно пили вино, нахваливая друг друга на все лады, тогда как за кулисами этого представления мрачная, густая и удушающая тьма дворцовых интриг надвигалась исподтишка без единого предупреждения. Всё оставалось тем же, ничего не изменилось. После трёх выпитых Цзин Ци чаш вина, Хэ Ляньи перехватил его руку, поднимающую следующую чашу, и сунул ему тарелку с едой: — Тебе хватит. Не перебарщивай с алкоголем. Я даже не видел, чтобы ты чем-нибудь закусывал. Если не будешь держать себя в руках и знать меру — наутро будешь мучиться с головной болью. Цзин Ци хорошо знал, что переживания наследного принца были преувеличены, ведь его выдержка к алкоголю позволила бы ему выпить тысячу чаш и не опьянеть. Всего пара чаш были пустяком, он просто помог своему разуму меньше задумываться о ненужных вещах, а мыслям поблуждать в другом направлении. Но, увидев скрытую за строгостью заботу Хэ Ляньи, он покорно отставил чашу и медленно принялся за еду. У Си молча наблюдал со стороны. Он заметил, что взгляд наследного принца, которым он смотрел на главу поместья Наньнин, не был похож на тот доброжелательный и услужливый, которым он одаривал других людей из дворца. Его близость с ним и обычный, неформальный диалог, а также еле уловимая нежность в голосе и лёгкая улыбка, когда он передавал блюдо Цзин Ци, не нуждались в объяснениях, ведь они всё детство провели вместе и, должно быть, ещё давным-давно отбросили формальности и были друг другу как родные братья. Всё это заставляло его чувствовать себя лишним рядом с ними. У Си понятия не имел, что не он один обратил на это внимание. Неподалёку от них взгляд Хэ Ляньци непрерывно скользил по всем троим, и когда он заметил, как Хэ Ляньи передаёт тарелку с едой Цзин Ци, уголки его губ приподнялись, и он переглянулся с даосом Ли, сидящим подле него. Мыслями Цзин Ци витал далеко отсюда именно из-за того, что хорошо знал характер второго принца Хэ Ляньци. Все стремления второго принца были ему как на ладони. Второе Высочество всегда плёл интриги до последнего, и хотя его натура была скрыта за довольно плотной маской доброжелательности, но на самом деле у него не было ни капли терпимости к людям. Сам по себе он был слишком злобным и мстительным, постоянно вёл себя подозрительно и завидовал чужим талантам. Когда своими отказами Юный Шаман уничтожил последние толики и так скудной благосклонности Хэ Ляньци, не осталось никаких сомнений в том, что они будут конфликтовать в будущем. Но, на самом деле, именно Цзин Ци втянул во всё это Юного Шамана, который просто жил в своём поместье, не желая выделяться и впутываться в чужие интриги, которые были ему абсолютно непонятны и неинтересны. Вот почему Цзин Ци чувствовал себя обязанным хоть чем-то ему помочь. По завершении банкета солнце уже почти полностью ушло за горизонт, а оставаться в чужом поместье на ночь считалось невежливым, поэтому Хэ Ляньи по собственной инициативе решил сразу отправиться обратно во дворец, а У Си и Цзин Ци вернулись в свои поместья на лошадях тем же путем, что и приехали. У Си не любил много разговаривать, поэтому оба его телохранителя, А Синьлай и Ню Хар, мало что знали о прошедшем банкете. Всё, что им было известно, так это то, что их господин хорошо ел и вкусно пил, прежде чем вернуться домой в целости и сохранности, так что им было не о чем волноваться и они не стали задавать лишних вопросов. Цзин Ци быстро понял, что если они и собираются разговаривать в дороге, то исключительно по его инициативе, потому что Юный Шаман просто-напросто не знал, о чем можно говорить. Настроения вести глупые светские беседы у главы поместья не было, поэтому остаток пути они провели в гробовом молчании. По прибытии Цзин Ци лично проводил У Си к главным воротам поместья южан. Уже собираясь вернуться в Наньнин вместе со своими слугами, которые ожидали его у главных ворот, князь перехватил лошадь за поводья и услышал голос У Си у себя за спиной: — Я понимаю, как ты думаешь. Цзин Ци остановился, обернувшись: — О чём ты, Юный Шаман? — И тоже так думаю. Если и есть человек, который в будущем станет Императором Дацина, то я искренне надеюсь, что этим человеком станет нынешний наследный принц. Хэ Ляньчжао мне враг. Я оскорбил его на той церемонии, поэтому, будучи на троне, он обязательно причинит вред моему народу, а амбиции Хэ Ляньци слишком велики, он всегда будет одержим шаманским искусством моей родины. Если кто-то из этих двоих станет Императором, нынешней мирной жизни Южного Синьцзяна тотчас придёт конец. Цзин Ци был застигнут врасплох. Ещё со времён приёма Юного Шамана в главном зале он думал, что этот ребёнок довольно глуп и до него всё очень медленно доходит, но на самом деле вот оно как — У Си прекрасно понимал ситуацию и последствия, просто не был в состоянии целостно выразить свои мысли на чужом языке. — Если Императором станет нынешний наследный принц, — ответил Цзин Ци, — то дальнейшие мирные отношения между Дацином и Синьцзяном перестанут быть под угрозой. Истинно праведный правитель не будет смотреть на свой народ свысока, прохлаждаться на троне, отдавать несметное количество человеческих жизней в угоду собственному эгоизму или растрачивать ресурсы направо и налево. Я рад, что ты понимаешь это. — Сможешь ли ты пообещать мне безопасность моих земель от его имени? — спросил У Си. Юный Шаман обычно был бестолковым в дворцовом этикете и постоянно пренебрегал мирскими хлопотами; лишь одно искренне волновало его сердце — его народ за далёким горизонтом. Цзин Ци улыбнулся своим мыслям: "Он и Хэ Ляньи могли бы стать хорошими друзьями". — Этот глава поместья знает многое о планах наследного принца, чего не знает никто другой. Не сомневайся в этом обещании, Юный Шаман. У Си медленно кивнул. — Раз так, то не смею и дальше беспокоить тебя, — Цзин Ци попрощался, собираясь уйти, но только он развернул лошадь, как его вновь остановил голос У Си: — Глава поместья... — за столь долгое время он никогда раньше не набирался смелости обратиться к нему, поэтому поражённый Цзин Ци тут же обернулся. У Си опустил глаза, будто решался на что-то очень противоречивое. Он долго бормотал себе под нос что-то невнятное, прежде чем неловко спросить: — Не мог бы... не мог бы ты произнести моё имя ещё раз? Когда Юного Шамана назвали по имени, это заставило его вспомнить далёкий юг, где наставник всегда обращался к нему только так. Великий Шаман говорил, что имя человека, данное ему при рождении — это очень важная вещь, которая будет сопровождать его всю жизнь. Он наставлял его, что имена имели особую силу, и если имя другого человека будет вечно жить в чьем-то сердце, этот человек обязательно узнает об этом и будет счастлив. Но проведя несколько лет в Дацине, У Си чувствовал, что вот-вот забудет, кто он есть и каково его собственное имя. Несмотря на то, что на банкете Цзин Ци специально обратился к нему по имени напоказ для Хэ Ляньци, У Си тогда почувствовал, будто ему дали пощёчину. После долгого обоюдного молчания он поднял взгляд на Цзин Ци, который просто смотрел на него нечитаемым взглядом. Немного разочаровавшись и тут же пожалев об этой самонадеянной просьбе, он поспешно кивнул ему в качестве прощания и резко развернулся, чтобы вернуться в дом, но услышал, как Цзин Ци сказал: — Братец У Си, когда у тебя выдастся свободное время, почаще навещай моё поместье. У Юного Шамана будто выбили землю из-под ног. Он повернулся так резко, что у него закружилась голова, но увидел лишь мимолётную улыбку подростка, уводящего лошадь. У Си поражённо застыл, ощутив необъяснимое чувство, захлестнувшее его с головой. Он смотрел вслед удаляющемуся человеку и медленно просунул левую руку в рукав правой, поглаживая холодное тельце маленькой змейки, которая приветливо тёрлась о его тёплую ладонь. Змея, которую он сам заботливо вырастил, не могла быть ему врагом.