Седьмой Лорд / Lord Seventh перевод.

Цзин Ци наклонил голову, избегая взгляда Хэ Ляньи. Лу Шэнь поистине был тем, кого называют "рожденный под счастливой звездой". Если его великие таланты со временем разовьются, то он станет хорошим — если не лучшим — помощником в управлении империей. Просто сейчас он был слишком молод, и никакие книги не могли заменить ему личного жизненного опыта. Хэ Ляньи посещал Су Цинлуань из холодного расчёта пополам с искренними чувствами. Из-за образа мудрого, справедливого и отзывчивого будущего правителя он был будто всю жизнь связан тугой верёвкой. Вынужденный скрыть часть эмоций и подчиниться одинокому пути наследного принца, где нет места промашкам, он все равно смог сохранить высоту своих личных стремлений, которые могли содрогнуть мир. А ещё... заставлял себя вечно прикусывать язык, ведь его страдания и ограничения не должны были увидеть посторонние. Собственные мысли Цзин Ци по этому поводу были запутаннее клубка нитей. С одной стороны он походил на тех зрителей, что уже знают конец постановки, но фальшиво вздыхают да неискренне огорчаются сюжету. С другой же стороны... сотни лет назад его разум был помутнен чувствами, и почти все воспоминания о первой жизни канули в лету. Цзин Ци будоражила лишь мысль о том, что он сможет в трезвом уме и твердой памяти лично разузнать всю подноготную произошедшего во дворце во времена его любовного забытья. Он не противился тому, что всё забыл, но всё ещё жил теми воспоминаниями. Это непостоянное, тонкое чувство раз за разом заставляло его колебаться. К счастью, Хэ Юньсин помог сменить щепетильную тему брака: — Я слышал, что на недавнем слушании Его Величество был невероятно зол. Что стряслось? Репутация Хэ Юньсина в столице была беспрекословна. Он был одним из трех известнейших юнош столицы, но всё ещё не служил при дворе. Его рекомендовали несчетное количество раз, но старший лорд Хэ Цзин, его отец, постоянно отмахивался от всех со словами "он слишком юн" или "у него нет никаких выдающихся талантов и ума", что звучало крайне глупо и вся столица бы с ним поспорила. Хэ Юньсин был не вправе перечить своему отцу, поэтому ему оставалось лишь с горечью проглотить все свои цели и стремления. Он мог только слоняться по улицам без дела и обсуждать дворцовые интриги в харчевнях, когда его давний друг Лу Шэнь познакомил их с Хэ Ляньи, и они с наследным принцем с первого взгляда нашли общий язык. Лу Шэнь поведал о произошедшем тем, кого не было на слушании. Хэ Юньсин дослушал до момента с заточением Вэй Чэна, когда нахмурился и повернулся к Цзин Ци: — Глава поместья, разве вы не упоминали Весенний рынок Вакураха во время нашей прошлой беседы? — Я ведь просто богатый лентяй, потому и надумал всякого от безделья, — покачал головой Цзин Ци. — Жители северо-запада живут на диких землях, а их население всё растет. Стоит им повернуть голову, как они увидят плодородные южные земли Дацина. Каждый год число посетителей Весеннего рынка становится только больше, и если кто-то скажет, что в этом нет ничего подозрительного, то даже демон не поверит. Но Император ведь поверил. Последнее предложение не было тем, что дозволено было произносить вслух, но слово не воробей, вылетит — не поймаешь, поэтому Цзин Ци только горько рассмеялся в своих мыслях. — Впрочем, неважно. Насколько мне известно, клан Вакураха сейчас заключил союз с несколькими другими кланами. Пока они не соберутся вместе, все будет под контролем. — Мужчина должен зарабатывать благодетели на поле боя, держа одной рукой рукоять меча, а второй — конные поводья. Какой позор, что я... эх! — с беспомощным вздохом выругался Хэ Юньсин. Всем было известно, что у Хэ Цзина был только один ребёнок, и старший лорд так дорожил им, что не позволял никому посещать сына в детстве. Хэ Юньсин напротив, от рождения был храбрым и сильным, обладал обширными познаниями как в литературе, так и в военном деле, но был недоволен своей участью оберегаемого отцом сыночка. Как раз-таки из-за характера своего чада Хэ Цзин ещё сильнее волновался за него, на каждом шагу приставляя охрану и сопровождающих. — Если небо не рухнуло на землю, а в империи царит мир, то что плохого в том, чтобы зарабатывать добродетели, держа в руке мясницкий нож вместо рукояти меча? — тихо и задумчиво спросил Хэ Ляньи. Хэ Юньсин на миг впал в ступор, после чего покачал головой и улыбнулся: — Да, Ваше Высочество, вы правы. Похоже, я слишком узко мыслю. Чжоу Цзышу вернулся к прошлой теме, пробормотав себе под нос: — Всем ведь и так было известно, что этот передатчик — взяточник, что прячет доклады. Даже если этот императорский евнух и впрямь был лишен всякого страха, до полного исчезновения доклада дело бы не дошло. Только если... — он намеренно понизил голос и скользнул взглядом по Хэ Ляньи, — только если этот "заказчик" из особенных. Брови Хэ Ляньи в миг сошлись на переносице. Его смутное предположение подтвердилось — во всей столице людей которых Чжоу Цзышу называл "особенными" можно было пересчитать по пальцам одной руки. Хэ Ляньи знал всех выдающихся людей северо-запада, как и всех, что были с ними связаны, поэтому, стоило ему немного подумать над словами Чжоу Цзышу, как внутренности прожгло вспышкой гнева. Посмотрев на окружающих, он усилием воли заставил ее утихнуть. — Я понял, — всё, что сказал Хэ Ляньи, нацепив на лицо легкую улыбку. — Погрязшие в зле обрекают на гибель сами себя, — с озорством проговорил Цзин Ци. — Этот случай с Вэй Чэном не даст нам карт-бланш на вершение справедливости. Раз уж вы так гневаетесь, Ваше Высочество, может, стоит долить масла в огонь? Хэ Ляньи поднял на него сердитый взгляд. — Хорошо, я понял. На днях я найду повод для официальной встречи с Первым Высочеством, — улыбнулся Цзин Ци. — Бэйюань, — Хэ Ляньи оставался все так же насторожен и суров, прислушиваясь к своему нехорошему предчувствию. — Веди себя хорошо и не суй свой нос во всю эту дрянь. Если ты покажешься перед моими братьями, то я уже не смогу прикрывать тебя. — Расслабьтесь, Ваше Высочество, я буду хорошо себя вести, — равнодушно бросил Цзин Ци, глядя на плескающееся в чаше вино. Как раз в этот момент за стенами частного столика их компании донеслись звуки плача и ругани. Цзин Ци ухмыльнулся, кивнув в том направлении: — Вы только посмотрите. — Что там такое? — спросил Хэ Ляньи. Стенки приватной комнаты были плотными, а дверь закрыта, но глаза Цзин Ци, казалось, были способны видеть через слои дерева: — Ничего особенного. Молодой господин Цай пристает к девушке-простолюдинке. — Какой молодой господин Цай? — Лу Шэнь шокировано застыл. — У нас много молодых господ по фамилии Цай? — обреченно вздохнул Хэ Юньсин. — Это ведь Цай Ячжан, сын министра доходов Цай Цзяньсина? Этот ублюдок — золото и нефрит снаружи, но тот еще пьяница-мудак по натуре. Кто бы мог подумать, что он осмелится приставать к девушкам средь бела дня? Я разберусь с этим. Только он закончил говорить, как тут же схватил свой меч и резко поднялся, не дав никому и шанса остановить себя. Вот вам и наглядная разница между старыми перечниками цзянху и непуганными малыми телятами, что лезли в тигровую пасть. Глядя в спину Хэ Юньсину, Цзин Ци с грустью подумал, что стареет, ведь у него уже не было всей той юношеской прыти и энергии, как у него. Цвет лица Хэ Ляньи приобрел болезненный оттенок. Чжоу Цзышу и Лу Шэнь переглянулись и одновременно встали: — Я пригляжу за ним, — сказали они вдвоем. — Юньсин обязательно перегнёт палку и произойдет что-то необратимое, — продолжил за двоих Чжоу Цзышу, после чего Лу Шэнь согласно кивнул и они оба вышли следом за Хэ Юньсином. Только когда они остались наедине, Хэ Ляньи оттолкнул руку Цзин Ци от чаши с вином, и тихо спросил его: — Что за фокусы? — Общаясь с фокусником, невольно перенимаешь его привычки, — с той же громкостью ответил Цзин Ци. — Такие грязные дела осквернят ваш слух, Ваше Высочество. Пойду-ка я, тоже гляну на представление. Сразу после своих слов он поднялся, но Хэ Ляньи толкнул его обратно на сиденье, крепко держа за запястье: — Цзин Бэйюань. Мне не нравится то, что ты вытворяешь, — прорычал он, а Цзин Ци застыл на месте. — Столица не такая большая, как ты думаешь. Каждый день моей жизни — это день, когда я могу гарантировать твою безопасность. И эта уверенность испарится, если ты не перестанешь насылать на себя гнев моих старших братьев. Хватит ли у тебя, лентяя эдакого, сил для противостояния им? Сердце Цзин Ци отбивало бешеный ритм, пока он задумался о том, что изменится, солги он или скажи правду. Раньше он не понимал того, что в мире нет ничего, что однозначно делилось бы на черное и белое. Теперь же Цзин Ци просто-напросто привык к тому, что решения принимать становилось все сложнее, а противоречий возникало всё больше. Глава поместья резко отдернул руку, усмехнулся и встал с места: — Мне присуще быть льстивой тёмной лошадкой, Ваше Высочество, — проговорил он медленно и расслабленно, — и я собираюсь использовать свои таланты в полной мере. После этого Цзин Ци действительно встал и ушел, не обернувшись. Тускнеющий взгляд Хэ Ляньи за его спиной был слишком хорошо ему знаком. Открыв дверь, он застал бой Хэ Юньсина и Цай Ячжана... а, нет, поправка: яростное избиение Цай Ячжана Хэ Юньсином, что было неудивительно. Рядом с ними плакала юная певица в бирюзовых одеждах, держа пипу в своих миниатюрных ручках. Прекрасная, словно цветок груши, но со слезами на глазах, будто тот был омыт дождём, она поражала своей миловидностью. Лу Шэнь стоял неподалёку и думал, что его бездействие немного неприлично. Конечно, сам он не мог разнять дерущихся в силу того, что боевым искусствам никогда не обучался, поэтому обеспокоенно дернул Чжоу Цзышу: — Цзышу, не хочешь оттащить Юньсина? Цай Ячжан ведь так и помереть может. Прежде чем герой Чжоу открыл рот, чтобы ответить, Цзин Ци уже стоял рядом: — Все нормально, пусть дерутся, раз так хочется. Эй, ты. Да, ты, иди сюда, — Цзин Ци подозвал мужчину, королевского телохранителя, что все время находился рядом с ними. Голос Главы Наньнина оставался легким и приятным, когда он приказал: — Давай, подсоби младшему лорду Хэ. Если сейчас разукрасим молодого мастера Цая так, что отец родной не узнает, то избавимся от лишних проблем. А то еще удумает счет за порчу своего лица нам выставить. Наблюдая за этим объявлением войны, Чжоу Цзышу мало-помалу начал понимать, как думает Цзин Бэйюань. — К чему это? — спросил он с улыбкой. — Она мне приглянулась, — Цзин Ци кивнул в сторону плачущей девушки. Чжоу Цзышу покачнулся, его брови взлетели чуть ли не до затылка от удивления, но через секунду вернулись на место, будто он что-то понял. Лу Шэнь же ничего не понял, и так и остался стоять с ошеломленным выражением лица, будто громом поражённый. Бедный, бедный молодой мастер Цай. В этот день его действительно втоптали в землю. На следующий день три-четыре разные версии произошедшего разошлись по всей столице. Все они были неотъемлемо связаны с судьбой девушки-певицы, чья красота сразила наповал молодого мастера Цай Ячжана и главу поместья Наньнин, заставив их сражаться не на жизнь, а на смерть. Да, конечно, в основном все критиковали Цай Ячжана, потому что его домогательства к простолюдинкам стали обыденной вещью, но в этот раз ему не повезло столкнуться с младшим лордом Хэ и главой Наньнина Цзин, которые преподали ему хороший урок, отпустив восвояси еле живым. За день было сотворено столько историй и теорий, что ими век можно было печь топить. В столице было предостаточно богатых бездельников, чьим главным развлечением было поглощение и раздувание сплетен, поэтому ситуация в ресторане мигом разошлась даже в самые дальние переулки столицы. Печально то, что ту самую певицу после этого происшествия никто не видел, чтобы лично оценить красоту, за которую сражались молодые господа. Первым предположением, содрогнувшим столицу, стало то, что Глава поместья Цзин в приступе неконтролируемой любви забрал девушку в Наньнин, спрятав её среди нефрита и дорогих шелков по зову сердца. Само собой, певицы уже не было в поместье, так как управляющий Пин дал ей золота и отослал из-за неподобающего статуса девушки. Додумали и то, что с юных лет она воспитывалась в борделе, и достигла лишь возраста пятнадцати лет, не успев потерять невинность. Якобы Цзин Ци так сильно полюбил ее, что выкупил, и после нескольких песен дал ей золота, отослав в деревню, где ее бы приняли и полюбили. Нет нужды рассказывать, как девушка была благодарна ему за это. До У Си тоже дошли эти слухи. Цзин Ци только дописал письма о своем скором официальном визите для Хэ Ляньчжао и Хэ Ляньци, послав Цзи Сяна доставить их получателям, как один из слуг сообщил о визите Юного Шамана. Несмотря на свою молчаливость, У Си всегда был необычайно любопытным. В его глазах Цзин Ци всегда успешно выходил сухим из воды и мастерски уворачивался от всех проблем, но стоило им пару дней не видеться, как он стал главным героем всяческих развратных и притянутых за уши слухов. Как только Цзин Ци поднял голову, он встретился с изучающим взглядом блестящих чёрных глаз Юного Шамана. Он смотрел так, будто лицо Цзин Ци было запачкано рисовыми зернышками после обеда, поэтому Глава поместья машинально потянулся рукой, чтобы вытереть несуществующие зерна. — На что уставился? — Обычно... обычно люди женятся на год или два позже, чем ты, — сказал У Си, очень медленно подбирая слова. Цзин Ци чуть собственной слюной не подавился, ошарашенно глядя на Юного Шамана: — Почему ты говоришь о женитьбе? — А ты разве не женишься? — Не мели чушь. С чего ты это решил? — в шоке спросил Цзин Ци. — Ах, так это чушь... — задумчиво протянул У Си, едва заметно кивнув, — на рассвете А Синьлай был на рынке и услышал, как люди судачили о том, что отныне ты живешь с некой девушкой, которая тебе приглянулась. Даже если бы он и привёл девушку в Наньнин, откуда взялась женитьба?.. Цзин Ци вздохнул, вспоминая о воспитании этого ребёнка. Конечно, на родине У Си приглянувшуюся девушку просто приводили домой и брали в жёны. Жители Южного Синьцзяна действительно были так резки и наивны. Цзин Ци не хотел поправлять представления Юного Шамана, поэтому он просто махнул рукой: — Не верь всяким слухам. Эти бездельники верно умрут, если проведут хоть день без сплетен. — Я тоже думаю, что это какой-то бред. Женитьба — это важное событие, оно не должно быть таким внезапным, — с чувством кивнул У Си, глубоко веря в правоту Цзин Ци. Цзин Ци считал великим грехом не поддразнить У Си, когда выдавался шанс. Его забавляло видеть, как серьезно этот ребенок рассуждает о женитьбе, прям как взрослый. — Юный Шаман, ты ведь и сам уже не ребёнок. Начал заглядываться на девушек? Какие тебе больше нравятся? Столица большая, я найду тебе ту, что будет полностью соответствовать твоим вкусам. Будет здорово, привези ты на родину прекрасную жену из Дацина, не находишь? У Си действительно задумался над его словами, но вместо ответа долго бормотал себе под нос, прежде чем сказать: — Это... не то, о чем думают заранее. — А почему нет? — ухмыльнулся Цзин Ци. — Иначе, когда вокруг столько прекрасных девушек, как ты поймешь, на какой из них жениться? У Си нахмурился, думая, что в этом есть смысл. Он посмотрел на Цзин Ци, и тот тут же улыбнулся, глянув на Юного Шамана с озорством и хитростью. Нечто странное и непонятное всколыхнуло сердце У Си, что заставило его моментально выпалить: — В таком случае, было бы здорово, если бы она была такой же красивой, как ты.