Седьмой Лорд / Lord Seventh перевод.

У Си в Дацине был совершенно одинок, а опасность подстерегала его на каждом шагу. Ему всегда не хватало чувства защищенности; у него с самого рождения не было ощущения, что он в безопасности. Он не любил вступать в контакт с другими, а при необходимости диалога сводил его к минимуму. Единственное, что могло позволить ему на мгновение расслабиться — фамильярность. У Си не понимал, откуда бралось это невероятное чувство близости с седовласым мужчиной, въевшееся в его кости. Пусть он и не мог ясно разглядеть лица, но был уверен, что они знакомы уже очень давно. Пока его собственная ладонь касалась утончённой фигуры этого человека, внутренности У Си сводило от волнения и счастья. Безмолвно ведомый незнакомым доселе спектром чувств, он несдержанно прикусил чужую кожу, словно маленький зверек, жадно переплетаясь телами в стремлении стать ещё ближе друг к другу. За пределами балдахина расстелилась осенняя прохлада, пока внутри расцветала прекрасная весна. У Си впервые почувствовал нечто подобное, словно его душа отделилась от тела. Рядом с его ухом раздался легкий смешок, и Юный Шаман сразу приподнялся, пристально глядя на лицо седовласого мужчины, прояснившееся в одно мгновение: пара персиковых глаз с улыбкой смотрели на него. Что-то кольнуло в сердце, когда У Си ошеломлённо замер и мгновенно проснулся. Дневной свет уже пробился сквозь занавеси комнаты. Простыни были влажными от липкой жидкости. У Си молча привстал, разумом всё еще находясь в том невероятно реалистичном сне. От лечебных трав до яда одно движение. Если кто-то в их клане заболевал тяжёлой болезнью, Великий Шаман возлагал на себя ответственность и забирал пациента у травника. Разумеется, У Си знал, что "Изумрудный павильон" был борделем. Пусть он никогда раньше не был в таких местах, он слышал, что обычно там зажигают великое множество благовоний, повышающих телесную чувственность. Действовали они мягко, поэтому мало на что могли повлиять, но повышали настроение гостей. Да и вообще... учитывая возраст У Си и его крепкое здоровье, такие сны были обычным делом. Головой Юный Шаман понимал, что всё это означало лишь то, что он вырос нормальным юношей, но смущение никак не исчезало с его лица. Само собой, как оно исчезнет, когда в памяти раз за разом всплывали эти хорошо известные ему глаза? Прошла лишь пара мгновений, прежде чем в памяти У Си всплыл приятный аромат из прошлого сна и он тут же понял, что его обладатель... тот же, что и у сегодняшнего знакомого смешка. Юный Шаман опустил голову и сокрушённо вздохнул. Этот сон был абсурдом. Почему именно он? Да, ему нравится Цзин Бэйюань, пусть он никогда не говорит об этом вслух. Будь наоборот, У Си не тратил бы столько времени на то, чтобы составить ему компанию и ходить во все эти чуждые ему места. Великий Шаман всегда наставлял своего ученика, что он должен помнить доброту других и со временем отплатить им в двойном размере. Однажды У Си прогнал посыльных второго принца, и причиной, по которой они позже не пришли нарываться неприятности стало то, что Пин Ань тайно их подкупил. Глава поместья не раз помогал У Си, поэтому тот был крайне благодарен и втайне считал его своим лучшим другом. Учитывая свое обещание защищать Цзин Ци, Юный Шаман пустил бы все свои силы и рискнул бы жизнью ради помощи ему, но... несмотря на всё это, Цзин Бэйюань ведь тоже был мужчиной! У Си был слишком наивен. Пусть в последствии прожитых в столице лет он и узнал о высокомерии, лицемерии и похоти, но его кругозор был все еще весьма ограничен. Цзин Ци пусть и не был самым праведным на свете, но он не позволил бы десятилетнему ребенку ступить в этот грязный, полный ужасных извращений мирок. И вот, когда У Си уже подрос, вчерашний "показ в Зале Орхидей" стал первым случаем, когда его нога ступила на земли проституции. Именно из-за ограниченных знаний он понятия не имел, что в тридцати шагах от Изумрудного павильона есть место под названием "Пагода жёлтых цветов", где гостей принимали не молодые девушки, а красивые мальчики в румянах и белилах. Цзин Ци объяснил ему прошлую и нынешнюю политические ситуации, все пути и возможности союзов Дацина, но никогда не упоминал о том, чем занимались наследники и министры на своих задних дворах. Например, о "невероятно красивых и талантливых" юношах, за десятком которых Хэ Ляньци бережно ухаживал за закрытыми дверьми. Или же о маленьких "названных дочерях", которым не было и тринадцати, а они уже жили у рук Цзянь Сыцзуна, ведь, как известно, чем старше становился мужчина, тем больше он нуждался в девочках помоложе. По сравнению с ними господин Лу, который вместе с наследным принцем слушал пение девы Су, а после сам придирался к Хэ Ляньи, казался просто чересчур придирчивым. Из-за всего этого У Си чувствовал себя потерянным. Он раз за разом твердо внушал себе, что это лишь сон, спровоцированный благовониями из борделя и притворно пьяным Цзин Ци. Впрочем... чем больше он думал об этом, тем больше образ главы поместья накладывался на мужчину из его грёз: эти глаза, приподнятые из-за легкой улыбки бледных губ, тонкие брови, которые изящно приподнимались к вискам, четко очерченная линия носа, теплое тело в контрасте с прохладными кончиками пальцев и крепкая, гибкая талия... У Си вдруг понял, что отклонился от своих убеждений. Когда А Синьлай заметил, что его господин еще не проснулся, и постучал в дверь, Юный Шаман всё ещё не пришёл в себя. В то время, когда он обычно предпочитал пройтись до Наньнина, чтобы составить компанию Цзин Ци, У Си всё же совершил постыдный поступок — начал избегать его. Сам Цзин Ци беспокоился, что Юный Шаман был ранен той ночью, поэтому отправил Пин Аня в поместье заложников, но в ответ получил нелепое "простудился". У Си ну никак не мог даже подумать о том, как будет теперь смотреть в глаза главе Наньнина. Цзин Ци не возражал, тем более, что он понятия не имел о "юношеских переживаниях" Юного Шамана, ибо его голова болела о другом. Он всё размышлял, как ему безошибочно провести расследование о Су Цинлуань и ее участии в нынешнем положении империи, пока Чжоу Цзышу расставил подле неё своих людей для пристальной слежки за каждым ее шагом. Минувшей ночью воины из поместья заложников быстро закончили. Лу Юй подождал, пока трупы будут сожжены, прежде чем самому придти на место происшествия, после чего дал клятву, что никто и никогда не сможет сообщить о двадцати бесследно исчезнувших за городскими воротами людях. Следующим возник вопрос о том, как поступить с Су Цинлуань. Должен ли Хэ Ляньи знать о её участии во всём этом? Хэ Ляньци совсем скоро обнаружит, что группа Чёрных Шаманов растворилась в воздухе. Хватит ли Су Цинлуань ума избежать в этом подозрений? Кто знает. Многое еще витало в воздухе, не оседая наземь, ожидая своего часа. Отучившись в Академии Ханьлинь, Лу Шэнь несколько лет занимался посредственными дворцовыми делами, прежде чем смог стать частью министерства доходов. Пусть он весьма изворотлив, но остается праведным и честным человеком, который законно занял свое место. Хэ Юньсин был молод и полон энергии, но также слишком громким и заметным, чтобы секретничать. Именно поэтому о решении таких вопросов Чжоу Цзышу и Цзин Ци могли говорить только наедине. Они единогласно пришли к выводу, что никто из них не станет говорить о том, какую роль сыграла Су Цинлуань. Наследному принцу пора бы научиться узнавать что-то самому. Любовные дела распутывать было сложнее всего. Хэ Ляньи всё же был наследником, обладающим выдающимся умом будущего правителя, и Цзин Ци знал об этом, как никто другой. Сейчас встречать любые перемены можно было только безразличием, иначе они ударят по кусту, предупреждая змею. Чжоу Цзышу и Цзин Ци будут пристально наблюдать за действиями Су Цинлуань и первыми узнают, как она справится с подозрениями второго принца. Кто бы мог подумать, что Чёрные Шаманы помогут им в этом. У их вождя были подозрения на счет недобрых намерений Хэ Ляньци, поэтому она разработала план и тайком отравила паразитами всех, кто контактировал с их группой. Как только они покинули монастырь, яд начал действовать, а, как известно, никто не хранит секреты лучше мёртвых. Они использовали Су Цинлуань для своего плана, но она была ценна лишь до того момента, пока он не воплотится в жизнь, поэтому Чёрные Шаманы просто убили бы слабую женщину по пути возвращения с места убийства. Хэ Ляньци был до того осторожен, что остался в неведении истинной причины пропажи Чёрных Шаманов. Полагая, что они просто ушли восвояси, не стерпев жизни взаперти, он небрежно сохранил Су Цинлуань жизнь. В итоге, пока она, сломя голову, не бросится к Хэ Ляньци, чтобы покаяться в своих грехах, её жизни ничего не угрожает. Су Цинлуань дрожала от страха, когда видела Цзин Ци, но тот, вопреки всему, охотно составил ей компанию на каком-то театральном представлении, безупречно продолжая отыгрывать роль праздного гуляки. Прошло довольно много времени, прежде чем его игра на публику дала свои плоды и Су Цинлуань поверила, что дело с Чёрными Шаманами действительно было несчастным случаем и глава Наньнина никак в этом не замешан. Тогда она оставила попытки выяснить подробности и почувствовала облегчение. Хэ Ляньци не мог поднять шумиху или начать расследование в открытую, прибегая ко всем своим средствам, так как никто не должен был знать о Чёрных Шаманах, поэтому он молча вынес эту потерю. Впрочем, кто бы мог подумать, что во дворце произойдет нечто такое, что позволит второму принцу выплеснуть накопившейся гнев? В тот день Цзин Ци хотел лично прийти в поместье заложников, ибо этот ребенок У Си теперь вечно прятался от него, но, едва он ступил за порог Наньнина, как специальным указом ему велели явиться во дворец. С каких пор император, дни и ночи проводящий среди своего гарема, вдруг спешил созвать придворных? Похоже, произошло что-то из ряда вон выходящее, но Цзин Ци, сколько ни старался, не смог вспомнить ничего подобного, поэтому просто послушно сел в повозку. Хэ Ляньи уже был во дворце, и, завидев главу поместья, удручённо покачал головой. Отдав дань уважения императору, Цзин Ци встал рядом с Хэ Ляньи и шёпотом спросил, что случилось. — В Лянгуане произошло восстание, — тихо ответил наследный принц. Цзин Ци удивился, но быстро вспомнил. Да, этим летом юг затопило, а зима наступала на пятки, поэтому от безвыходности пострадавшие подняли восстание. В этот момент в своей первой жизни Цзин Бэйюань строил заговоры от лица Хэ Ляньи и начал приобретать истинную власть при дворе. Восстание в Лянгуане было серьезным делом, которое вышло из-под его контроля, из-за чего Хэ Ляньци вызвался стать императорским представителем для урегулирования конфликта. Возмущение жителей состояло не столько в бездействии императора в вопросе о наводнении, сколько градоначальник Лянгуана Ляо Чжэндун и все его подчинённые почернели душой от количества взяток. Эта безнаказанная коррупция дошла до того, что за золото можно было купить официальные и дворянские титулы, а сумма сбора налогов с простого люда возрастала с каждым месяцем. Эти и другие подобные проблемы привели к тому, что жители объединились против общего зла, а заинтересованные стороны поддержали их из тени, поэтому ситуация накалялась с каждым днём. Лянгуан далёк от столицы и считался сосредоточением взяточников, прикрывающих спины друг друга. С тем, чтобы распутать эти узлы порочных деяний, было крайне непросто справиться; любой промах обошелся бы очень дорого и навлек бы огромные неприятности на любого, кто взялся бы за это дело, потому оно так долго оставалось нерешенным. Давным-давно Хэ Ляньци вызвался разобраться с проблемами Лянгуана только потому, что тайным сторонником градоначальника Ляо Чжэндуна из столицы неожиданно оказался первый принц Хэ Ляньчжао. В ходе расследования Хэ Ляньци разворошил гнездо коррупции и прилюдно раскрыл заговор Старшего Высочества, из-за чего последний был заточен в темнице и потерял любые шансы на трон. Партия первого принца тогда допустила единственный, но фатальный промах. Сердце Цзин Ци дрогнуло. Всю свою жизнь он был скрытным и сдержанным, никогда лишний раз не отсвечивал, но сейчас Хэ Ляньчжао расставил свои пешки по местам и намеревался стравить Хэ Ляньци с Цзин Бэйюанем. Если это воплотится в жизнь, то следовать первоначальному плану будет крайне трудно. Сейчас ни в коем случае нельзя допустить поездку Хэ Ляньци на юг. Вскоре после прибытия Цзин Бэйюаня в зал вошли первый и второй принцы, шестеро высших чиновников и все великие военные министры. Хэ Ляньпэй с мрачным лицом приказал евнуху Си зачитать вслух срочный отчёт Ляньгуана. Все присутствующие тотчас оживились и завели разговоры о надлежащем наказании, пока Хэ Ляньци первым встал с места: — Отец-император, с незапамятных времен чиновники использовали народ в своих интересах и побуждали к беспорядкам. Лянгуан довольно далеко, а отец-император в столице, поэтому контролировать их весьма трудно. Я полагаю, что к власти там пришла парочка гнусных взяточников. Наша первостепенная задача — направить туда имперскую армию для усмирения бунта, а после назначить императорского представителя для урегулирования конфликта и выявления коррупционеров. — Ну и кто должен выступить в роли представителя? — поднял брови Хэ Ляньпэй. Цзин Ци лихорадочно соображал, как возразить последующей фразе Хэ Ляньци, которая уже была готова сорваться с его губ, когда услышал совсем не то, что ожидал. — Этот второй сын считает, что подробное расследование коррупции властей Лянгуана во имя доверия народа к правящей династии — величайшая привилегия. Для одного невероятно талантливого человека в этом зале такая поездка может стать незаменимым опытом. Глава поместья Наньнин прирожденно умный, ответственный и красивый юноша, а со времени его вступления во дворец он всегда и во всем был прилежен. Пройдет совсем немного времени, прежде чем он станет незаменимой колонной, благодаря которой будет держаться небо над Дацином. Именно поэтому я с чистым сердцем порекомендую его на роль представителя. Хэ Ляньи тотчас встревожился и бездумно потянулся, чтобы схватить Цзин Ци за руку, но не успел: юноша сразу шагнул вперед. — Большое спасибо Второму Высочеству за столь щедрую похвалу и оказанное доверие. Этот слуга готов рискнуть жизнью ради будущего династии и народа Дацина, поэтому настоятельно прошу Ваше Величество издать указ. Хэ Ляньпэй выругался себе под нос. Разумеется, в его глазах это нашумевшее "восстание в Лянгуане" было похоже на выходку пары-тройки хулиганов. Как и сказал Хэ Ляньци, имперская армия легко его подавит, поэтому об этом не стоит беспокоиться. Сейчас не было никакого смысла обращать внимания на ту шайку взяточников у власти, но в будущем это могло бы послужить неплохим внутриполитическим достижением для имени Хэ Ляньпэя в учебниках истории. А ещё такая возможность позволит закалить этого ребёнка, который целыми днями только ел, пил да веселился. Покажи он себя в лучшем свете в этой поездке, смог бы с гордостью носить свою фамилию и смотреть в глаза отцу на том свете. Хэ Ляньи сразу сообразил, что его непутёвый папаша снова не может принять правильное решение. — Отец-император, я... я опасаюсь, что Бэйюань не сумеет убедить народ, ведь он еще так молод... — осторожно начал он, многозначительно косясь на Цзин Ци, чтобы он даже не думал совать свой нос в эту муть. Наследный принц и подумать не мог, что прямо сейчас произошел наилучший расклад событий для юного главы Наньнина, из-за чего тот без зазрения совести прикинулся слепым, будто не замечая тревог Хэ Ляньи. А ведь то была не просто тревога, а грань паники... Мозг Хэ Ляньци работал, как заведённые часы. Лянгуан находится под тайной опекой Хэ Ляньчжао, и если Цзин Бэйюань отправится туда, то либо единолично возьмет ситуацию в свои руки, либо переметнется на сторону преступников. При первом раскладе между главой Наньнина и первым принцем непременно разразится конфликт, который наверняка затащит и наследного принца Хэ Ляньи в пучину борьбы фракций. Как может чужая война не сыграть на руку второго принца? Во втором же случае... кто угодно смог бы простить Цзин Ци за предательство, но не праведный и самоотверженный наследный принц, а ссора между ними тоже стала бы благом для Второго Высочества. — Наследный принц не прав, — улыбнулся Хэ Ляньци. — Коррумпированные чиновники — враги династии, которые подрывают доверие народа к императору, их каждый в праве наказать. Разве для вершения справедливости нужен великий опыт? Что скажете, глава поместья? — Само собой, Второе Высочество прав, — Цзин Ци было плевать на беспокойство Хэ Ляньи, он никогда не упустил бы эту возможность. — В давние времена жил премьер-министр, коему было лишь двенадцать лет. Этот Бэйюань бездарен, но будет с успехом подражать великим деятелям прошлого ради империи и её народа. — Славно! — сухо кашлянул Хэ Ляньпэй. — Так тому и быть! Как чудесно, какие высокие амбиции! Эй, кто-нибудь, подойдите, провозгласите императорский указ!