Седьмой Лорд / Lord Seventh перевод.

Все стали свидетелями того, как внутрь залы влетел мужчина в длинной мантии (1), преследуемый парой имперских стражников. Худощавый ученый с очень длинными, взлохмаченными волосами, выглядел как живой призрак. (1) Чаншань/Чанпао (長衫, досл. "Длинная рубашка"/長袍, досл. "Длинный халат") — одна из разновидностей паофу, китайского халата. По назначению — мужской эквивалент женскому ципао (чансаму). Шум привлек всеобщее внимание, но Цзин Ци остался равнодушен и с улыбкой посмотрел на Ляо Чжэндуна: — Что за песня сейчас исполняется, господин Ляо? Ляо Чжэндун кивнул, признавая свою оплошность, и прикрикнул на стражу: — Кто позволил ему войти сюда?! На кой вы здесь стоите?! В тот же миг хилый ученый был схвачен и связан, а пригвоздивший его к земле охранник с такой силой давил на юношу, будто от этого зависела его собственная жизнь. К ним поспешили еще несколько крепких стражников и попытались вытащить его из зала, но тот сопротивлялся изо всех сил, выкрикивая: — Все вы — чересчур смелые и прогнившие от взяток чиновники! Какой градоначальник, такой и "Императорский представитель"! Вы двое — змея и крыса в одном гнезде, вы все в сговоре! Посмотрите... просто посмотрите, во что превратилась Империя, когда трон занял слепец! Цзин Ци слегка прищурился и вздернул подбородок: — Не торопитесь. Отпустите его. Глянув на Ляо Чжэндуна, стража отпустила ученого в мантии. Пусть он был хилым и выглядел жалко, но держал спину ровной, а в его глазах не было ни тени страха, когда он глянул на Цзин Ци искрометным взглядом. — Мы с господином Ляо в одном гнезде? — улыбнулся глава Наньнина. — И кто же тогда из нас змея, а кто крыса? Мужчина полностью выпрямился. — Градоначальник Лянгуана, Ляо Чжэндун, живет в роскоши благодаря труду народа. Сначала он проедает всё своё жалование, а потом потребляет кровь и душу граждан на завтрак, обед и ужин. Он не приводит политику этих земель в порядок, алчен и боится всеобщего осуждения, но продолжает высасывать всё из жителей. Ты, величественный глава Наньнина, прибыл из столицы, взвалив на себя имперский меч (2) длинною в три чи, но вместо того, чтобы прислушаться к нашим мольбам, ты сидишь рядом с этим деспотом и преспокойно наслаждаешься песнями и танцами, будто проблем и нет! Ты, как и он, жаждешь лишь золота с деликатесами и готов, небось, даже подушку с ним разделить, так с какой стати ты отрицаешь очевидное?! (2) Имперский меч — это меч, используемый как часть регалии, символизирующий власть монарха использовать мощь государства против его врагов и его или ее обязанность сохранять таким образом право и мир. — Наглец! — первым встрепенулся Цзи Сян. Цзин Ци махнул рукой, останавливая его. — Как тебя зовут, ученый? — Я, Му Хуаймин, навеки останусь предан своему имени и роду! — горделиво ответил мужчина. Цзин Ци медленно кивнул, взял со стола свой кубок с вином и сделал легкий глоток. — У тебя есть семья? Может, соученики или друзья? — Мои родители умерли, — громко отозвался Му Хуаймин, — но у меня есть двое юных слуг, и друг без друга мы бы не выжили. Мои друзья... Его голос дрогнул, на лице промелькнуло множество эмоций, но он силой подавил их и указал на Ляо Чжэндуна: — Почти все мои соученики и друзья уже находятся под стражей этого сукиного сына, а оставшиеся ждут у входа с жалобами в руках! — Жалобы? — Цзин Ци слегка улыбнулся, посмотрев на Ляо Чжэндуна. — Похоже, господин Ляо, несмотря на внешнее изобилие, у вас здесь довольно неспокойно. Градоначальник склонил голову и ничего не ответил, ожидая заключений главы поместья. Вопреки всеобщим ожиданиям, Цзин Ци ударил по столу кубком с вином и с холодной улыбкой повернулся к страже: — Ну и чего вы все ждёте? Этот злобный простолюдин оклеветал династию и дал почву слухам. Почему он еще не за решеткой, как и те недовольные безумцы у входа? Если вы сейчас же не схватите его, я буду допрашивать каждого в этом зале по очереди! Эти сердитые возгласы ввели в ступор всех в зале, заставив замереть в страхе. Цзин Ци слегка покачал головой и нетерпеливо потеребил длинный рукав своих одежд. — Что? Этот глава сказал не медлить, — продолжил он, случайно скопировав манеру речи Хэ Ляньци. — Я так понимаю, никто из вас меня не слушал?.. Стражники тотчас бросились к Му Хуаймину, связали его пятью узлами и выволокли наружу, как дохлую свинью, пока ученый не переставал яростно ругаться: — Ещё один чёртов взяточник! Коварный диктатор! Сколько тебе заплатил Ляо Чжэндун?! Цзин Бэйюань, ты, треклятый самодур, живешь за счет чужого труда, продавая шкуры народа! Помяни моё слово, настанет день, когда в тебя ударит молния и ты умрешь ужасной смертью! Пусть Му Хуаймин и был книжным червём, но голос у него был отменный. Этот крик "умрешь ужасной смертью" долгим эхом отражался от стен. Цзин Ци слабо улыбнулся: "Знал бы ты, что такое "ужасная смерть". Ты можешь жить сотни лет с чистой совестью, но так и не узнать прелесть спокойной смерти". Ляо Чжэндун первым поднялся со своего места: — Этот скромный градоначальник сожалеет, что главе пришлось разбираться со всем самому. Прошу, глава, озвучьте моё наказание, — сказал он так, будто не было ничего страшнее гнева императорской семьи. Пусть он и сказал подобное, но сердце Ляо Чжэндуна успокоилось. Эта ситуация явно дала понять, на чьей стороне находится Цзин Бэйюань. Теперь градоначальник убедился, что они с принцем Наньнина находятся в одной лодке. Распорядитель Ли Яньнянь не терял времени, и по велению его руки строй из красавиц в простеньких одеждах появился в зале. Никаких ярких драгоценностей и вычурных украшений, только цинь и сяо в их руках. Главная среди них была самой сногсшибательной и до жути похожа на столичную госпожу Юэлиан, Су Цинлуань, точно родная сестра. Но красота этой девушки была более нежной, чем от природы соблазнительная и манящая аура Цинлуань. Цзин Ци улыбнулся, прикрыв губы рукавом. Так значит, решили бить по слабому месту? Лянгуан расположен далеко от столицы, но это нисколько не замедляет скорость поступающей сюда информации, ведь даже здесь сумели разузнать предпочтения главы Наньнина. Ли Яньнянь поклонился в приветствии провинциальному губернатору (3), Чжан Сюню, прежде чем обратился к Цзин Ци: (3) Сюнфу (巡撫) — при династии Цин это титул обычного губернатора провинции, осуществлявшего надзор за гражданской администрацией. — Эти девушки родом из обычных семей. Грубо будет назвать из лицом Лянгуана, но господин Чжао не жалел сил, чтобы отыскать их. Вы, князь, безусловно, человек с тонким вкусом, поэтому из опасений, что вам не понравится их простота, господин Чжао также отдал немало времени на их обучение. Эти девушки — прирожденные красавицы, и, может, кто-нибудь из них привлечет княжеское внимание. Одним словом он похвалил своего начальника, а вторым — начальника своего начальника. Цзин Ци наклонил голову, чтобы получше рассмотреть Ли Яньняня. Он был одним из первых, кого глава поместья встретил по приезде, и первое впечатление о нем было весьма многообещающим. То, что он чахнул здесь в качестве распорядителя, было своего рода тратой таланта впустую. — Так и есть, князь, — улыбнулся Чжан Сюнь. — Возможно, им не сравниться со столичной госпожой Цинлуань, вашей знакомой, но каждая из них уникальна и имеет свои неповторимые таланты. Уголок рта Цзин Ци невольно изогнулся, он был в шаге от того, чтобы расхохотаться. Век спустя сумев взять себя в руки, он молча изучил взглядом Чжан Сюня. Неудивительно, что этот имперский учёный (4) двадцати трёх лет от роду уже отрастил седую бороду на должности губернатора внутренних районов. Видать, ему тоже пришлось хорошенько потратиться на взятки. Даже Ляо Чжэндун уставился на него с мыслью "Что ты наделал? Чего ты добиваешься, прямо говоря ему о том, что мы пристально следим за чиновниками столицы?". Посторонним было строго запрещено наводить справки на столичную знать. Стоило Чжан Сюню открыть рот, как он совершил ужасную ошибку, при этом чувствуя себя главным героем оперы. (4) Цзиньши (進士) — это высшая и окончательная степень, которую можно было получить на императорском экзамене. Этот экзамен обычно сдавался в столице империи во дворце и также назывался столичным экзаменом. Цзиньши также иногда называют Имперскими учеными. Разумеется, банкет из-за этого не прервался, девицы пели и танцевали до самого его завершения. Стоило празднеству подойти к концу, как быстрым взглядом в сторону слуг Ляо Чжэндун отправил ту красавицу, похожую на Су Цинлуань, в комнату главы Наньнина. Таким образом, стоило Цзин Ци толкнуть дверь своих покоев, как пред ним предстала прелестная девушка. Её скромный и застенчивый силуэт чуть было не заставил князя захлопнуть дверь обратно от неожиданности. Очень кстати, в этот же момент У Си в столице, будто почувствовав родственную душу, слушал доклад Ню Хара о том, что он разузнал. Само собой, слуга не мог залезть в чью-то голову, поэтому рассказывал общую информацию со всего, что слышал в городе. — Так значит, его отправили туда, чтобы расследовать причины восстания? — спросил У Си. Стоящий рядом А Синьлай не мог удержаться от того, чтобы вставить свои пять медяков: — Я слышал, что верхушка Лянгуана действительно прогнила насквозь. Вряд ли обычные люди пошли бы с боем против имперской стражи, не имея на то веской причины. Похоже, у них просто не было иного выбора, как и условий для нормальной жизни. Хотя, я считаю, что гнилая верхушка — специализация Дацина, но эти чиновники, вероятно, самые прогнившие. У Си беспокойно нахмурился. Ню Хар, заметив это, поспешил его уверить: — Но, Юный Шаман, тебе не стоит волноваться. Цзялу умён, с ним ничего не случится. "Цзялу" на языке южного Синьцзяна означало "дорогой друг". У Си бросил на слугу быстрый взгляд. — Он не Цзялу. Он — тот, кто мне нравится, и в будущем я хочу забрать его в Синьцзян, — возразил Юный Шаман, будто в этом не было ничего особенного. На мгновение в комнате воцарилась полная тишина. Ню Хар и А Синьлай глупо переглянулись, едва осознавая, что не ослышались. — Я не лгу и вам не показалось, — сказал У Си, явно желая отнять их жизни. — Это правда. Он мне нравится. Конечно, это было правдой, ведь Юный Шаман никогда никому не лгал... Ню Хар перевернулся на своем табурете, свалившись на пол. А Сильнай заторможено открывал рот, произносил "э-это" и "к-как", но так и не смог составить единое предложение. — Не говорите никому пока, — мягко попросил У Си. — Если Бэйюань узнает сейчас, то откажется и, скорее всего, не захочет видеть меня снова. Просто... нужно подождать, дальше видно будет. Сказав это, он перестал обращать внимание на шокированных слуг и поднялся с места. Прихватив маленькую бамбуковую куфию, которая свернулась в клубок на его ладонях, Юный Шаман направился на задний двор. Он думал о том, сколько гнилостных чиновников, о которых говорил А Сильнай, сейчас пытаются подкупить Цзин Ци. Однажды Бэйюань сказал, что люди всегда жаждут богатства, власти, плотских удовольствий и красоты. Первые три пункта, вероятно, самого князя совершенно не заботили, но... что на счет красоты? Может, он и ей не придавал особого значения. Основываясь на своем представлении о Цзин Ци, У Си мог сказать, что в лучшем случае ему может понравиться внутренний мир человека, а не его внешность. Бэйюань может спокойно лгать о том, что ему нравится тот или иной типаж, но на самом деле ему нет никакого дела. Он сам всегда говорил, что "Не пропустит случая повеселиться". Исключено, его не могли подкупить. Вот только, вспомнив его привычку манерничать и тягу к развлечениям, У Си почувствовал, как зачесались зубы. Ему срочно захотелось стереть что-нибудь в труху. Несмотря на всё, Юный Шаман действительно несправедливо обвинял Бэйюаня. Цзин Ци снова оказался в этом мире, снова чувствовал и жил, но почти ничем не отличался от того Седьмого Лорда, который больше шестидесяти лет просидел рядом с Камнем Трёх Жизней. Даже во время неформального разговора из него сочились поверхностные и светские фразы-клише. Донельзя серьезный и упрямый У Си не мог отличить "мимолетное увлечение" от "получения подлинного удовольствия", поэтому считал, что сердца людей подобны цветам. "Показушная красота следом за напускным изобилием, — мысленно усмехнулся Цзин Ци. — Что ж, господин Ляо и впрямь не жалел сил". Лишь на секунду шокированный внезапным визитом, князь шагнул внутрь комнаты и небрежно захлопнул дверь. Красавица встала и почтительно поклонилась в тусклом свете масляных ламп. Из-за освещения это почти не было заметно, но ее макияж казался весьма необычным. То были легкие и красивые тона, сочетающиеся между собой, подобранные тщательно и со вкусом, но было в них что-то таинственное. Чжоу Цзышу и Цзин Ци знакомы уже давно. Первый был лучшим в вопросе изменения облика, поэтому второй тоже научился разбираться в подобных техниках. Пусть князь и не был в силах повторить, но, раз за разом наблюдая, он тоже чаще всего мог разглядеть подделку. Цзин Ци мысленно вздохнул, с тоской осознавая, что Ляо Чжэндун действительно не знает, когда стоит остановиться. Почему всё это происходит одно за другим? Глава Наньнина проделал долгий путь ради расследования и даже разыграл грандиозное представление на банкете, но ему всё мало? Раздражённый, Цзин Ци подавил свой гнев и безразлично спросил: — Кто послал тебя? — Градоначальник Ляо. — Хм-м. Как тебя зовут? — Госпожа Цзю. Он спросил — она ответила, никаких почестей. Ее голова была опущена, все ответы были короткими и лаконичными, а голос нежным, но будто приглушенным... что-то здесь было не так. К тому же, кажется, для утонченной девушки она... высоковата ростом. Цзин Ци схватил "госпожу Цзю" за подбородок и внимательно осмотрел красивое безэмоциональное лицо, прежде чем всё же отпустил. — Мне не нужна твоя забота. Ступай, — сказал он, отмахнувшись. С этими словами глава Наньнина повернулся и больше не обращал на нее внимания, но девушка не двигалась с места. Прошло много времени, прежде чем он недовольно спросил: — Почему ты всё ещё здесь? Внезапно чужая рука обняла его со спины, окутывая тонким ароматом. Теплое женское тело льнуло к нему, когда госпожа Цзю шепотом спросила: — Неужели я недостаточно хороша для вас, князь? Цзин Ци грубо отшвырнул ее руки от себя. — Этот глава поместья не любит невежливых людей. Проваливай, — бесстрастно ответил он. Госпожа Цзю подняла на него полный хладнокровия взгляд, и в тот же миг в ее рукаве мелькнула вспышка холода...