Седьмой Лорд / Lord Seventh перевод.

Цзин Ци задумчиво посмотрел на Лян Цзюсяо. Закрыв глаза ладонью, он беспомощно улыбнулся. Князь полагал, что количество абсурдных событий в его жизни после перерождения уже превысило норму на следующие несколько лет, но, похоже, что нет. От всей этой ситуации он уже успел утомиться. Лян Цзюсяо растерянно улыбнулся под пристальным взглядом главы Наньнина. В детстве этот ребенок был безнадёжен. Без таланта и врождённых способностей Лян Цзюсяо был во всём на шаг позади своих соучеников, но благодаря собственным стараниям и усердию спустя долгое время кропотливых трудов он стал куда сильнее одарённых, но ленивых сверстников. Несмотря на это, был кое-кто, кем он всегда восхищался и на кого всегда равнялся — это его кажущийся всемогущим шисюн. Сейчас Лян Цзюсяо путешествовал по миру и набирался опыта, самостоятельно принимая решения и надеясь в будущем стать похожим на Чжоу Цзышу, но на днях Лян Цзюсяо получил от него письмо. В нем говорилось, что в Лянгуан вскоре приедет его добрый друг, и в качестве подтверждения личности ему был доверен особый опознавательный предмет. Если возникнет необходимость, Лян Цзюсяо было поручено помогать этому другу от лица Чжоу Цзышу. Смутно припоминая нечто такое, у него невольно округлились глаза, а когда Цзин Ци положил перед ним вытащенный из лацканов кусок зелёного нефрита, Лян Цзюсяо не удержался от восклицания: — Это!.. Это... шисюна... Невероятно удивлённый, он взял нефрит и повертел его в руках. Эта вещь с пеленок отпечаталась в его памяти, это точно не подделка, ошибки быть не может. Лян Цзюсяо поднял взгляд на Цзин Ци и в тот же миг рухнул на колени: — Этот ничтожный простолюдин не был осведомлен, что князь... я нанес вам огромное оскорбление. Прошу, простите меня, — спокойно отчеканил он. Голос Лян Цзюсяо слишком уж быстро преисполнился уважения. — Перестань, этот князь не примет от тебя такие почести, — озорно улыбнулся Цзин Ци. — Если я все-таки злодей, то не поступаешься ли ты своими принципами? — Этот простолюдин очень хорошо знает своего шисюна. Окажись князь взяточником, не считающимся с человеческими жизнями, он не стал бы водить с вами дружбу. Этот простолюдин был встревожен вашим поведением на банкете, поэтому обошелся с князем грубо и едва уберегся от большой ошибки... Он мямлил извинения и кланялся в пол до тех пор, пока слова не закончились, а лоб не покраснел. По Лян Цзюсяо было видно, как искренне он огорчён и раскаивается, и как от беспокойства его глаза оказались на мокром месте. Цзин Ци мысленно вздохнул. Он подумал, что этот искренний ребёнок был полной противоположностью своего шисюна, у которого голова была набита коварными стратегиями. Если бы глава поместья не простил его, он бы, вероятно, продолжил злить его своими извинениями до самой смерти. — Раз уж ты шиди Цзышу, то у меня есть, что тебе поручить. Глаза Лян Цзюсяо заблестели: — Прошу, князь, скажите же! Цзин Ци достал кисть и бумагу, с невероятной скоростью начертав список имён. — Сблизься с этими людьми и выясни всё, что сможешь. Прошлое семьи, дальние родственники по отцовской линии... чем больше деталей, тем лучше. Особенно про этого Ли Яньняня. — Разве он не близкий друг Ляо Чжэндуна? — удивленно спросил Лян Цзюсяо. Цзин Ци покачал головой, не став ничего объяснять: — Лишних разведданных не бывает. Пока этот князь в Лянгуане, отправлять письма будет проблематично, поэтому полагаюсь на тебя. Раз уж Цзин Ци по счастливой случайности наткнулся на этого юношу, оставить его без дела было бы попросту невыгодно. Лян Цзюсяо поспешно и воодушевленно кивнул: — Понял! — Тогда ступай и будь осторожен. В полной темноте он скрылся из комнаты. Несмотря на то, что Лян Цзюсяо был растяпой, он все еще был благоразумен. Стоило Цзин Ци приказать, и он переставал своевольничать, оказав содействие. А вот со стороны Ляо Чжэндуна всё выглядело так, будто глава Наньнина приехал не ради расследования, а ради веселья. На следующий день он специально подозвал нескольких слуг, чтобы спросить, есть ли в Лянгуане местные особенные безделушки, которые можно было бы подарить ребенку из столицы в качестве гостинца. Градоначальник Ляо не знал, какого "ребёнка" он имел в виду, но предположил, что это кто-то из потомков знати. Он собрал группу из четырёх человек, включая Ли Яньняня и его самого, чтобы они по очереди составляли компанию Цзин Ци. Князь Наньнина наслаждался яствами и развлечениями под предлогом расследования в Лягнуане, и везде царили мир и равновесие. Здесь он был свободен, но из-за непредвиденной поездки упустил грандиозное событие — женитьбу наследного принца. Накануне знаменательного дня Хэ Ляньи отпустил всех своих слуг и всю ночь просидел наедине с собой и своими мыслями за закрытыми дверьми. За самой неприметной и далекой от чужих глаз стопкой трактатов о истории, религии и антологиях был хорошо спрятан потаённый отдел, откуда наследный принц выудил маленькую коробочку. Как будто он держал в руках самое дорогое сокровище, Хэ Ляньи осторожно открыл её; внутри оказалась странная куча выцветших побрякушек и свернутая в свиток картина. Все эти безделушки были разного качества, какие-то прекрасные, а некоторые грубые, но все они были подарены одним человеком. Хэ Ляньи вспомнил, как в детстве Цзин Ци вел себя как маленький взрослый с ребячливым голосом, но стоило наследному принцу только отвернуться, как у этого сорванца на лице появлялась коварная ухмылка. Только он проведет три дня без наказаний — и уже мог залезть на крышу и содрать с неё черепицу. Раз за разом Великий Наставник Чжоу злился до потери голоса и дрожи в бороде. Хэ Ляньи вспомнил, как этот крошечный и нежный ребёнок при встрече всегда преподносил ему какую-нибудь безделушку в качестве подарка, увереннее лавочников заверяя, какое же это редкое сокровище, но на самом деле это выглядело так, будто он подлизывался к девчонке из знатной семьи. Кто знает, где он этого понахватал. "Ваше Высочество, я специально привез это во время своей последней прогулки за пределами дворца. Если ты снова меня разозлишь, не жди пощады". "Братец наследный принц, вчера дядя Император подарил мне пару кроликов. Я так хотел отдать одного из них тебе, но мне не разрешили... Великий Наставник Чжоу в наказание заставил переписывать меня "Записки о Благопристойности". Ты... не мог бы помочь мне с парочкой страниц? Всего несколько!". "Скорей погляди, братец наследный принц, я сам смастерил этого бамбукового поросёнка... а? Бамбуковая клетка с цикадами дяди Императора? Э-это... это не тот бамбук, честное слово. Тот я уже давно разобрал и спрятал...". "Братец наследный принц...". "Братец наследный принц...". Хэ Ляньи бессознательно тепло улыбнулся, невыразимое чувство нежной привязанности внезапно вспыхнуло на его лице. Он потянулся к свитку и развернул его движением руки. На картине был изображен подросток, сидящий на большом камне в саду. С завязанными в небрежный пучок волосами, его внимательное лицо с едва различимой улыбкой было обращено к книге на коленях — он был словно живой. Это была работа среднего качества, но под кистью мастера скрывались неописуемые эмоции, будто каждая частичка картины проникла в его сердце, и, стоит ему закрыть глаза, все взгляды и улыбки окажутся перед взором. Хэ Ляньи резко отвернулся, свернул свиток и понес его к горящей свече. Он долгое время держал его так только для того, чтобы в итоге суетливо потушить пламя, задевшее край картины, тихо вздохнуть и затолкать картину подальше в потаённый отдел вместе с мелкими безделушками. Всё это только потому, что он Цзин Бэйюань, а я Хэ Ляньи... Все это только потому, что... Долгая ночь близилась к своему концу. Супругой наследного принца была выбрана внучка Великого Наставника Сун. Говорили, что она мудра и добродетельна, обладает исключительной красотой и отличается изящным ароматом орхидей и османтуса. У Си впервые посетил настолько впечатляющую свадебную церемонию. Месяц, день и год проведения были идеально подобраны в соответствии с зодиакальными знаками и атрибутами, создав благоприятные условия для крепкого бракосочетания. Причудливые наряды для поклона Небесам, гадания на счастье, ведение списка свадебных подарков. Вся сотня дворцовых чиновников стояла по бокам Зала Высшей Гармонии (1), пока Император в тёмно-красных одеждах совершал подношение разлиянием вина. Наследный принц, облаченный в традиционные расшитые бисером корону и мантию, лично приветствовал свою супругу у главных ворот, сопровождаемый стражей. (1) "Зал Высшей Гармонии" (太文殿) — самый большой зал в Запретном городе в Пекине, Китай. Это было место, где императоры династий Мин и Цин проводили церемонии интронизации и бракосочетания. Каждое движение пары несло в себе определенный отголосок многовековых традиций. Небо и Земля, Инь и Ян пришли в гармонию, миллионы явлений протекали беспрепятственно, а звук множества поющихся нараспев молитв о счастье и мире проносился на десятки тысяч ли под Небесами. Текст звучал едва разборчиво из-за шума ветра, но торжественно и глубоко, с идеальным соблюдением давних обычаев свадебных церемоний. Сначала У Си вполуха пытался понять хотя бы половину стихов, но внезапно почувствовал себя невероятно одиноким. Он оглянулся на величественный дворец, который простоял здесь многие века и подумал, что столица подобна тюрьме в четырех стенах. Будто в полузабытье он вспоминал последние семь лет, что пролетели в один миг. Юный Шаман всегда считал себя пленником, но, как оказалось, каждый здесь был в плену. У Си вспомнил Бэйюаня из своего сна. Тело главы Наньнина было таким холодным... только на губах остался след теплоты. Размытые черты лица, голова, полная седых волос... стремление забрать этого человека в Наньцзян вспыхнуло в его сердце с новой силой. Юный Шаман не хотел, чтобы Бэйюань днями и ночами заискивал перед другими поперек собственной воле или изматывал себя недостатком сна из-за продумывания своего очередного хитроумного плана. Он подумал о потухшей Су Цинлуань, которая сейчас одиноко сидела где-то в крошечной усадьбе, ожидая возможности сыграть на цине для одного-единственного человека. Однако сегодня этот человек официально обзавелся женой и вся столица празднует это знаменательное событие, будь то чиновники или простолюдины. Смешалась ли она с городской толпой и бродила по улицам или молча натирала свой цинь во дворе небольшого домика? Быть честным, У Си до сих пор не понимал, как настолько преданная наследному принцу женщина вдруг захотела предать его. Если у нее с самого начала были нечистые помыслы, то о чем она сейчас думает? Внезапно в его сердце оборвался узел разочарования, Юный Шаман молча развернулся и покинул торжество, вернувшись в свое поместье. Жизнь невероятно хрупка. У нее нет могучих корней, уходящих в землю; она похожа на дорожную пыль. И даже так нашлись бы двое страдающих от собственных чувств детей, постоянно размышляющих о ком-то в тысяче ли от них. Они прятали воспоминания в укромных уголках сердца, тосковали как наяву, так и во сне, мечтали о нем, никогда не забывали и медленно сходили с ума. Будучи новорожденным теленком, У Си не боялся свирепого, словно тигр, мира и искренне верил, что настанет день, когда он сбежит из неволи внешнего мира и вернется в родные горные леса. После долгих лет и сотен встреч ветер заросших бурьяном небесных врат рассеет его юношеские колебания; валуны в сердце обратятся песком и рассыпятся по полу. Сколько было тех, кто мог бы умереть, не отступив? Умереть, не обернувшись, не сдавшись и не склоняя головы? Если такие и были, то сами Небеса подчинились бы их воле. Однако, логика людей не позволяла им понять это. Как бы то ни было, у Цзин Ци, которого не могли выбросить из головы уже два человека, голова о другом болела. Восстание в Лянгуане было полностью подавлено, и, как и полагал глава Наньнина, воины имперской армии вернулись с победой, не прошло и недели. Воспользовавшись случаем, Цзин Ци пригласил к себе Ляо Чжэндуна, который по приходе непонимающе спросил: — Князь, это... Похрустывая дынными семечками, Цзин Ци выставил ладонь перед Цзи Сяном. Тот без слов понял его намерения и вытащил из-за пазухи письмо, которое Глава Наньнина сразу же молча передал Ляо Чжэндуну, чтобы тот прочитал его сам. Градоначальник принял его с безграничным недоумением, но с первого взгляда узнал почерк Хэ Ляньчжао. В письме было сказано, что под влиянием первого принца в Лянгуане находится несколько далеко не последних для империи людей. Намерение автора стало очевидным, и Ляо Чжэндун со странным выражением лица поднял глаза на Цзин Ци, покорно ожидая его слов. — Господин Ляо, честные люди не говорят грязными намеками. Этот глава поместья прибыл сюда и должен будет отчитаться перед народом и Его Величеством, однако... какие именно это будут отчеты, зависит только от вас. Мужчина нервно сжал кулаки. — Прошу князя дать указания. — Ах, господин Ляо... — вздохнул Цзин Ци, смахивая остатки скорлупы семечек с ладоней. — Как же вы глупы. Неужели вы не понимаете, почему в Лянгуане поднялось восстание? Ляо Чжэндун встал, как вкопанный, и напряженно слушал речь Цзин Ци. — Позвольте поинтересоваться, сколько денег вам платят купцы и помещики каждый год, и сколько дополнительных налогов они заплатили по велению вашей руки? — Князь, не говорите глупостей, — шокировано сказал градоначальник. Губы Цзин Ци изогнулись в полуулыбке. — Но, господин Ляо, никто не встает с утра пораньше, если это не приносит прибыли. Будь это возможным, и все в мире предпочли бы не работать, получая золотые слитки на блюдечке. Все эти купцы уже заплатили вам за собственное спокойствие, но почему вы решили, что после этого можете в наглую протянуть руку к борту чужого судна задарма? Вы сделали из своего мозга разум псины, которая пытается урвать себе побольше награбленного другими. Это ваше предательство... Он усмехнулся и остановился. Ляо Чжэндун полагал, что все слова Цзин Ци исходили из общения с местными богатыми семьями, которые воспользовались моментом беспорядка, чтобы очернить его имя. Он тотчас заговорил с невероятной обидой: — Князь... — он глянул в сторону письма Хэ Ляньчжао, — аппетит купцов и помещиков с каждым годом все ненасытнее. У этого скромного чиновника попросту не было выбора... ""Не было выбора" у него, как же, катись к чёрту! Твоя жадность просто не знает границ!". Цзин Ци в знак поддержки похлопал его по плечу, и его слова были искренними: — Господин Ляо, после солнечного зенита следует закат, а полная луна непременно пойдет на убыль (2). Остановитесь, пока можете; где-то проявите снисходительность, где-то строгость, и тогда маленький ручей впоследствии может стать огромной рекой. Зачем рыть себе могилу? Повторю свой вопрос, если учесть все незанятые места в верхушке Лянгуана, сколько чиновничьих званий вы продали? Их семьи наскребли небольшое состояние и купили невысокий ранг в империи своим бездарным потомкам. Вы совершили бессчётное количество подобных махинаций, даруя всем подряд пустую власть и богатство. Вы хоть представляете, как много людей рабочего класса сейчас мечтает перегрызть вашу глотку? (2) Обр. за расцветом всегда следует падение, за белой полосой всегда следует черная. Ляо Чжэндун вытер пот со лба. — Эт... этот скромный чиновник был наивен. — После восстания народа ты все еще пытаешься что-то скрыть... это усугубляет ситуацию, — покачал головой Цзин Ци. — Этот глава поместья не знает, что и сказать. Если бы не первое высочество... тц! С дрожью мужчина напротив опустился на колени. — Прошу! Прошу, князь, спасите жизнь этого скромного чиновника! Цзин Ци коварно ухмыльнулся и поманил его: — Подойди ближе, скажу по великому секрету. Внимательно выслушав его, Ляо Чжэндун удалился с тревогой в сердце. Целых полдня Цзин Ци в одиночестве бездельничал в павильоне, разглядывая молодое рисовое вино с бледной пенкой, миниатюрную глиняную печку красного цвета и блестящий снег за окном (3). Вдруг он начал невпопад напевать себе под нос песнь скорби (4): (3) Отсылка на произведение авторства Бай Цзюи "Приглашение Лю Шицзю". Подробнее: https://chinesepoemsinenglish.blogspot.com/2009/12/bai-juyi-at-home-to-mr-liu-shijiu.html. (4) "Песнь скорби" была написана супругой Бан, сравнивающей себя с выброшенным осенним веером после потери благосклонности императора. Подробнее: https://www.en84.com/dianji/shi/201310/00000496.html. — Похожий на снег тонкий свежевытканный шелк нещадно режут ради вышитого веера, круглого, как полная луна. Мой господин всегда держит его при себе, одним взмахом создавая прохладный ветерок, а я с каждым днем все больше опасаюсь приближения осени... хе-хе, все больше опасаюсь приближения осени, эх... В этот момент Цзи Сян вплотную подошел к Цзин Ци и доложил ему на ухо о прибытии гостя. Глава поместья кивнул: — Пригласи его сюда, — настроение князя было донельзя хорошим. Цзи Сян удалился, после чего вернулся в павильон для любования снегом в компании Ли Яньняня, который сразу приветливо улыбнулся: — Князь воистину утонченный человек. Сейчас самое что ни на есть подходящее время для любования снегом. Как жаль, что настолько чистым мы видим его весьма редко. — Господин Ли, присядьте, — в ответ ему улыбнулся Цзин Ци. Ли Яньнянь поблагодарил его и уселся напротив. Дождавшись, пока Цзи Сян нальет вино и беззвучно отступит в сторону, он сделал небольшой глоток ради проникающего в сердце аромата, пробирающего от головы до пят. Распорядитель Ли не удержался от воодушевленной похвалы напитка, но Цзин Ци оставался безучастен. Осушив налитое одним глотком, он неторопливо заговорил: — Господин Ли, есть две причины, по которым я позвал вас сегодня. Первая из них, несомненно, дегустация вин, а вот вторая... — он вытащил из рукава уже выцветшее письмо и с улыбкой передал его Ли Яньняню, — прошу, прочтите. Мужчина взял протянутый ему конверт, открыл, развернул и выражение его лица резко переменилось.