Седьмой Лорд / Lord Seventh перевод.

Из года в год разные люди стояли у истоков реки Ванъюэ, но величественная столица оставалась неизменной. Весенний ветер преодолел берег длинною в десять ли и снова вернулся. Он разделил народ девятью шагами и тремя поворотами головы, окрасив алую киноварь цветом теплого моря. Ежегодная песнь на реке была упущена вместе с праздником фонарей (1). Стоило Цзин Ци издалека увидеть старые добрые столичные ворота, как в его сердце слабо всколыхнулась упорно сдерживаемая тоска. (1) В 15-й день 1-го месяца по лунному календарю в Китае отмечают праздник фонарей (元宵節; Yuánxiāojié), знаменующий собой окончание традиционного Нового года. Тоска по отстранённому и спокойному поместью Наньнин, по вечно ворчливому Пин Аню и даже по живущему по соседству демоненку У Си. — Как ты думаешь, — усмехнулся Цзин Ци, глядя на Цзи Сяна с противоположной стороны повозки, — тот бессовестный соболь всё ещё помнит меня? — Господин, вы его обижаете, — улыбнулся Цзи Сян. — Этот маленький зверёк не отходил от вас ни на шаг, не подпускал к себе никого другого и даже спас вашу жизнь, как же он может не помнить вас? Цзин Ци улыбнулся так, будто что-то вспомнил. — Ты прав, животные всегда были гораздо более благодарными, чем люди... эй, знаешь почему? Пустая болтовня, чтобы скрасить поездку, но она озадачила Цзи Сяна. "Зачем князь поднял эту тему? Неужели из-за тоски по дому?", — подумал он и покачал головой. — У людей невероятное количество вещей, о которых они беспокоятся. Родители, братья, сестры, друзья, жёны, дети, старшие и младшие, ежедневное и обязательное общение, а также неисчислимое множество искушений, которым они могут поддаться, — со странным чувством объяснил Цзин Ци. — Но животные — не люди. Всё, что их волнует — это жизнь, еда и вода. Воспитайте их, и вы станете теми единственными, на кого они будут смотреть и всегда узнавать, а вот огромный мир смертных вокруг запомнит лишь твою доброту... Он резко прекратил. Цзи Сян в полной растерянности почтительно улыбнулся, кивнув, но так ничего и не понял. — Князь, почему то, что вы сказали, было так больно слушать? — внезапно влез Лян Цзюсяо, вдохнул, надолго задумался и выпалил: — Князь, вы возвращаетесь домой с тяжелого задания, а я смогу увидеться со своим шисюном, которого давно не видел. Это ведь большое счастье, так почему мы говорим о таких вещах? Слушая их, становится кисло на душе. — Я лишь спросил, — посмотрел на него Цзин Ци и улыбнулся: — Что в этом такого кислого? Лян Цзюсяо сморщился и покачал головой: — Нет, ваши слова звучали так болезненно, что дыхание застряло в груди. Неприятное чувство, будто... будто... будто я разочаровывался в чем-то столько раз, что не хочу больше и думать об этом. Уголок губ Цзин Ци изогнулся в улыбке, но он промолчал. Он искренне верил, что Небеса всегда беспристрастны, что и есть их недостаток. Например, большая часть умных людей много думала и приносила пользу, но все их жизни проходили не лучше, чем у дураков. Проницательные и далеко глядящие люди, которые всегда думали над чужими повадками и поведением, например, всегда лучше понимали других, но уступали искренне честным людям, которые плохо разбирались в мирских обычаях и имели потрясающую интуицию. Интуиция У Си была так же хороша, как и у Лян Цзюсяо. Когда-то Цзин Ци был убеждён, что она есть у всех новорожденных, но по мере взросления даже его собственное сердце уже не верит в это. Внезапно повозка остановилась, спугнув поток мыслей. Цзи Сян быстро выглянул в окно, чтобы спросить, в чем дело. Один из стражей снаружи что-то ответил, и юноша тут же выпрыгнул с экипажа, вернувшись к Цзин Ци с еле сдерживаемой радостью на лице: — Господин, угадайте, кто встречает вас. — А? — он не обратил никакого внимания на лицо Цзи Сяна, поэтому нахмурился, стоило ему услышать новость. В его голове сразу же всколыхнулась куча неприглядных вариантов. Его экипаж не был украшен и он сопровождался войсками Цуй Иншу, всё ради тайного возвращения в столицу, чтобы никто об этом не знал и он лично доложил императору о поездке, иначе Хэ Ляньци поднимет шум на ровном месте. Вопреки его планам, экипаж заметили. Кто же настолько необычайно талантлив? Где собака зарыта?.. Его преследуют? Хотя нет... может, это люди Чжоу Цзышу?.. Почему его нашли именно здесь, именно сейчас... Цзин Ци какое-то время молчал, прежде чем протянул руку и с невозмутимым лицом сказал: — Помоги мне сойти. Хочу посмотреть, что за человек настолько талантлив и амбициозен. Несмотря на эти слова, он был ошеломлен, когда спустился с экипажа. На древней дороге у окраины столицы стоял старый винный павильон, с течением времени превратившийся в обветшалый дом отдыха для уставших путников. У его дверей росли три ивы, мимо которых когда-то проходили сотни людей, а сейчас их отломившаяся ветка нагоняла еще пущую тоску. На открытой площадке у входа в павильон сидел человек. Юноша быстро рос. Не видев его больше полугода, Цзин Ци едва его узнал. Он прибавил в росте и теперь был похож на журавля среди цыплят, на его лице не было привычной вуали и все ребячье в нём, что сохранилось в памяти князя, было унесено за одну ночь благодаря порыву ветра. Глаза юноши буквально засветились, когда он посмотрел на Цзин Ци. Глава поместья еще никогда не видел такой нежной улыбки на его лице, и на мгновение он подумал, что обознался. И он не был единственным, кто впервые узрел такую улыбку на лице У Си — сопровождающие Юного Шамана А Синьлай и Ню Хар пришли в ужас. С того дня, когда их господин произнес те злополучные слова, напугавшие мир и заставившие духов стенать и плакать, в головах этих двоих царил сплошной хаос. Забудьте об А Синьлае — даже Ню Хар не мог взять в голову, что Юный Шаман полюбил мужчину. Что же такого замечательного было в этом юноше? Без румяного лица, без мягких изгибов и нежного голоса, без способности стирать одежду, готовить еду, рожать детей и даже вести домашнее хозяйство. Ню Хар пристально посмотрел на А Синьлая, мысленно пытаясь представить, как такого же мужчину величают женой и увозят домой... по всему его телу пробежал табун мурашек и желудок чуть не вывернуло вчерашней едой. Он был уверен, что его господин околдован какой-то заразой. Каждый божий день он умирал со скуки, сопровождая голодного У Си в этот паршивый маленький павильон. Всякий раз без исключений Юный Шаман делал одно и то же — просил кувшин вина, выпивал его с тоскливым взглядом на городские стены, расплачивался и уходил. Всё. Но сейчас, когда князь Цзин вышел из экипажа, глаза и улыбка У Си внезапно засияли, как удар молнии, поразивший Ню Хара. С первого взгляда стало понятно — его господин не заколдован, его чувства искренни. В далекие времена, когда его собственный старший брат каждый день ходил собирать маленькую корзинку самого красивого шелкопряда Наньцзяна ради своей жены в особо опасных горных районах, не боясь в любой момент расстаться с жизнью, у него часто было такое сияющие и бессознательное выражение на лице. При виде особенного для них человека, этот взгляд становился сродни растению на грани увядания, получившему живительную влагу; вся его форма оживала на глазах. По этой причине мысли Ню Хара вечно путались, когда он следовал за У Си ради встречи с Цзин Ци, и он тайно прошелся оценивающим взглядом по прибывшему юноше. Его внешность и впрямь была хороша, но далеко не как женская — высокий рост, строгая одежда, и вся фигура источала неописуемую утонченность. Несмотря на официоз в одежде, его речь и озорное поведение делали из него непредсказуемого и невероятно проницательного... друга, которым стоит восхищаться. Прекрасный человек, бесспорно, но мужчина ведь! Ню Хар непроизвольно посмотрел на А Синьлая. Думая о том, что Юному Шаману понравился такой же мужчина, как и он, Ню Хар впал в ступор. Разумеется, Цзин Ци не имел ни малейшего понятия, что кто-то сейчас находился в процессе мысленного установления причинно-следственных связей отношений между этим кем-то и А Синьлаем. Всё, о чем он сейчас думал, так это о том, насколько нелепой была его недавняя бдительность. Он настолько привык к дотошной осторожности, что стал пуглив. Почему-то он расслабился, когда увидел именно У Си. Несмотря на то, что у этого маленького зверька ядовитое сердце, ядовитые руки и все остальное тоже ядовитое, Цзин Ци почувствовал себя в безопасности. После отъезда из столицы сейчас он впервые расслабился и почувствовал, что ему не нужно рассчитывать каждое действие, не нужно напускать на себя радостный вид и улыбаться, когда не хочется. — Не ожидал, что ты станешь первым человеком, с которым я столкнуть в столице, — усмехнулся Цзин Ци. У Си резко протянул руку и обнял его. Ошеломленный Цзин Ци не сразу пришел в себя, только после нескольких секунд он похлопал его по спине: — Ты бегал на ферму, чтобы позавтракать компостом какой-то крестьянской семьи, а? Я не видел тебя всего ничего, но ты, похоже, успел сойти с ума. У Си почувствовал, как кости Цзин Ци впились в его руки, будто он еще больше похудел после отъезда из столицы. Сердце Юного Шамана тупо заныло, чувства печали и радости столкнулись внутри него. Он не мог и помыслить, что человеческое сердце может испытывать столько всего одновременно, и его полугодовая тоска вышла из-под контроля, обрушив плотину и устроив наводнение. — Я скучал по тебе, — все, что У Си угрюмо сказал. У Цзин Ци потеплело на сердце. Хэ Ляньпэй ждал от него отчета, Хэ Ляньи ждал прибытия коррумпированных чиновников в темницу, Хэ Ляньчжао ждал новостей о том, что его имя не пострадало, Чжоу Цзышу ждал своего шиди... никто не пришел бы в этот павильон у старой дороги, где везде лежала пыль, чтобы крепко обнять его и сказать "я скучал по тебе". Ничего больше. Просто скучал по тебе, по одному лишь тебе. — Это значит, что у тебя осталась хоть капля совести, — Цзин Ци не смог сдержать улыбку. Долгое время спустя У Си разжал руки и начал жадно ловить каждое слово и движение юноши напротив. — Что ты здесь делал? — спросил глава Наньнина. — Я не занят и слышал, что ты вернешься по этой дороге, поэтому приходил сюда каждый день. Цзин Ци в шоке уставился на него. — Каждый день? — выпалил он. — Но ведь я уехал больше полугода назад... ты... каждый божий день... У Си по праву кивнул. — Я недолго сидел здесь и уходил. Я не знал, что это ожидание так затянется. Как этот ребенок умудрялся так ему симпатизировать? Внезапно почувствовав себя довольным, Цзин Ци подозвал Цзи Сяна, чтобы он принес коробочку из его багажа, и передал её У Си: — Я купил тебе всякие безделушки. У Си взял коробочку из его рук со странным выражением на лице, похожее на крайнее счастье, которое насильственно подавляли. — Мне? — еле слышно прошептал он. Цзин Ци кивнул. — Народные сувениры Лянгуана. Они ничего не стоят, но я подумал, что тебе будет интересно посмотреть на них, поэтому привез. Можешь забрать их домой и делать с ними все, что захочешь. — Так они... только для меня? — снова спросил У Си. Важный и значимый подарок всегда должен был быть тщательно спланирован, а безделушки для задабривания маленьких детей не годились для публики, поэтому Цзин Ци кивнул: — Для кого ещё я мог их купить? Самодовольный У Си осторожно открыл завернутую в атлас коробочку. Внутри находилась необычная шкатулка из слоновой кости, на которой были изысканно и искусно вырезаны различные животные. С незапамятных времен считалось, что бивни и рога сочетаются с нефритом из гор Куньлунь, жемчужной яркой луны, подвеской ночного сияния и другими подобными изделиями, о блеске и дороговизне которых и говорить не стоило. В шкатулке находилось двенадцать маленьких фигурок животных зодиака, вырезанных из слоновой кости, и каждая была тщательно отполирована вручную. У Си принял подарок, с необычайной бережностью прижал к груди и искренне улыбнулся: — Мне так нравится твой подарок. С этими словами он снял со своего пальца тёмно-зеленое кольцо с жадеитом, которое всегда носил. — Ты сделал мне подарок. Я тоже подарю тебе кое-что. Глаза Ню Хара и А Синьлая чуть не вылетели из орбит — это кольцо передавалось из поколения в поколение Великими Шаманами! Перед отъездом Юного Шамана в столицу его наставник дал ему это кольцо, наказав всегда хранить, и если он вернется без кольца, значит оно обязательно должно быть подарено его жене... это... тогда... А Синьлай только открыл рот, но Ню Хар с силой наступил ему на ногу. Он проглотил свои слова с пепельным лицом. Цзин Ци отмахнулся и улыбнулся: — Спустя полгода тебе всё ещё не надоело? Это всего лишь безделушки. Подарки — это только подарки, возись с ними, если хочешь, а если нет — отбрось подальше и забудь. — То, что ты мне подарил, я никогда не отброшу. Ты тоже должен принять мой подарок, — искренне заверил У Си. Цзин Ци озадаченно поморгал. Взяв кольцо, он рассмотрел его на свету. Он знал, что это недешевая вещица, но, будучи главой Наньнина, он видел много таких, так какой ему толк заботиться об этом куске нефрита? — А что в этом такого особенного? — спросил он, дразня. У Си застыл на мгновение. — Я не могу сказать тебе сейчас. Но это ценно. Обрадованный перспективой разгадки великой тайны, Цзин Ци собрался разговорить его, но заметил, как серьезно смотрит на него У Си. — Ты должен его принять, — настаивал он. Не было толку ссориться с ним из-за такого пустяка. Настроение было хорошим, поэтому Цзин Ци с готовностью пошел на его поводу: — Будь по-твоему, было бы невежливо отказаться. Он сравнил кольцо со своей рукой, но то было ему велико, поэтому внимательный Цзи Сян достал невесть откуда кусок бечевки и повязал кольцо на шее своего господина. У Си молча улыбнулся. Князь, только что ты принял знак любви этого юноши...