Антиморалисты

      Моне снился до боли приятный сон. В нём она садилась отцу на колени, когда он смотрел «Криминальное чтиво», умиротворённо укладывалась, закрывала глазки и открывала лишь тогда, когда слышала голос Кристофера Уокена. В молодости он был красивым, юная Мегистус не раз говорила это лысоватому отцу, на что тот смеялся и по-доброму жаловался жене на странный вкус шестилетней дочери. Этот актёр надолго засел в сердце девушки, она восхищалась им, его мыслями и мировоззрением, а поступив в академию, как-то позабыла, оставив чувство ностальгии теплиться где-то внутри, когда по телевизору крутили старые фильмы с его участием.       Мегистус не знала, зачем ей это снилось. Во всём ведь был свой смысл, возможно, даже умысел, и Мона в состоянии полудрёмы пыталась докопаться до призрачной истины. Красные, болящие глаза подсказывали, что девушка почти не спала, а находилась в жутком состоянии, граничащим с безумием. Но к утру это чувство поутихло, и старшеклассница, с головой укрывшись одеялом, погрузилась в недолгий сон.       Недолгий, потому что к восьми часам утра её разбудил громкий рёв прямо под окном. Девушка, не помня себя, вскочила, чуть не грохнувшись с узкой постели, и испуганно оглядела не свою комнату. Мона запаниковала: ей казалось, после вечеринки она вернулась к себе домой на такси. Шум забил по барабанным перепонкам, они, в свою очередь, ударили по вискам, и Мегистус осела у тумбы. В заляпанном стакане булькнула вода, от которой девушка не могла отказаться — в горле был сушняк. Следом желудок отозвался невыносимой тошнотой, и девушке в срочном порядке пришлось искать взглядом туалет.       Интерьер и расположение комнат наводили на мысль, что Мона находится в мотеле, недалеко от центра, раз с самого утра стоит непонятный гул. Но что она здесь забыла?       Идя в туалет, Мегистус споткнулась обо всё, что встретилось ей на пути: о вторую кровать, о туалетный столик (практически единственную мебель здесь), чуть не схватилась за навесную плазму, выбивающуюся из старого интерьера. В углу валялась её сумка, Мона прихватила её с собой и, еле открыв тяжело поддающуюся дверь, упала на колени перед унитазом. Её мутило по-страшному, даже самое сильное отравление в жизни девушки не было похоже на это состояние. Ожидая нового позыва тошноты, Мегистус одной рукой стала рыться в сумке. Кошелёк, паспорт, даже ученический завалялся во внутреннем кармане, таблетки. Мона схватила чуть ли не первые попавшиеся обезболивающие, но выпить не успела — вновь начало сильно тошнить.       Она думала как могла бы выкарабкаться из этой ситуации — это всё, что ей оставалось. Попытка вспомнить произошедшее на вечеринке закончилась крахом и новым ударом в виски. Не стоило насиловать свой мозг, поэтому Мона начала рассуждать, как оказалась здесь. Девушка была уверена, что пришла домой, но на деле проснулась в каком-то отеле, должно быть, так сильно выпила, что сказала таксисту не тот адрес. Засели вопросы, где она конкретно и который час, но для этого нужен был телефон, который Мегистус в сумке не нашла. Должно быть, перед сном закинула куда-то и забыла. Наконец-то организм позволил выпить таблетки и развести в стакане аспирин. Через какое-то время разум обязан был проясниться.       Телефон девушка так и не нашла, наверное, потеряла. Час от часу было не легче, свои вещи она тоже не обнаружила в номере, поэтому нацепила халат, найденный в пыльном шкафу. На душе было тошно, тело ломило от похмелья. Мона распласталась на кровати, уставившись в потолок, не в силах даже допить лекарство. Отец, наверняка, был в ярости, места себе не находил, разыскивая её, а она разлеглась в каком-то затхлом отеле… Дома точно нагоняй прилетит.       Мегистус повернула голову к двери — за ней кто-то тихо шуршал. В следующую секунду ручка легко поддалась под чьими-то усилиями, и Мона вскочила, чуть не споткнувшись о свою сумку. Как пазл, в голове соединились главные нестыковки: «Кто пустил её в отель в невменяемом состоянии без сопровождения? И почему Мона выбрала номер с двумя кроватями, он ведь дороже!» Значит, с ней заселился кто-то ещё. Но кто?       Мегистус забыла, как дышать, когда на пороге появился Скарамучча с пакетом в руках. Он лишь мельком встретился с девушкой взглядом, как ни в чём не бывало закрыл дверь, разулся и освободил руки, чтобы снять пальто. Мона стояла перед ним в халате, но чувствовала себя раздетой и уязвимой. Угораздило же оказаться с бывшим парнем в отеле после вечеринки. Мегистус ругала себя, готова была волосы вырвать за то, что напилась и поддалась его чарам. Она ведь хотела выбить с него извинения, увидеть жалкую пресмыкающуюся физиономию, а тут вот как получилось: девушка в долгу у Куникудзуси! — Я принёс еду, ты, наверное, голодная.       Он разложил содержимое пакета на тумбе, задумчиво посмотрел в окно, гадая, когда же этот неизвестный шум снаружи прекратится, и заговорил, как ни в чём не бывало: — Наши вещи я отправил в чистку ещё ночью, скоро должны занести. Ты себя нормально чувствуешь, не нужно идти в аптеку? — Ты раздражаешь, — выпалила Мона, заставив добродетеля изумиться от её грубости. — Думал, что я на колени встану и начну благодарить? — Простого «спасибо» было бы достаточно. — Где мой телефон? — Мегистус подошла ближе, лицо её было совсем не дружелюбным. — У меня, не переживай. Отдам позже, как выселимся. — Это какая-то шутка? Ты меня здесь удерживать, что ли, собираешься?! — Мона потянулась к карману джинс, но Скарамучча отшатнулся. — И вообще, что мы делаем здесь вместе? Я мало, что помню и боюсь… — девушка вдруг стала такой смущённой, отвела взгляд и почти пробубнила: — Мы ведь с тобой не, ну, не перес… — Нет, я тебя и пальцем не тронул, — твёрдо уверил Скарамучча и, поймав недоверчивый взгляд бывшей возлюбленной, шумно выдохнул: — Ты перебрала, и я решил отвезти тебя в отель. — Почему отцу не позвонил?       Куникудзуси ненадолго замолчал, а потом, нацепив маску едкости, ответил: — Чтобы он на меня все грехи мира повесил? Конечно, стал бы я звонить после нашего расставания, небось, подумал бы, что это Я тебя напоил или что ещё похуже… — голос Скарамуччи притих, и под конец парень прокашлялся. — И телефон для подстраховки забрал, вдруг проснёшься, перепугаешься, — темноволосый пошарил в кармане и передал слегка побитый гаджет. — Удерживать я тебя не стану. Как станет лучше, разъедемся по домам.       Мона взяла телефон, опуская взгляд то на него, то на Куникудзуси. Он вёл себя обычно, будто между ними ничего и не происходило, и они всё ещё были парой. Парень всё так же заботлив, а Мегистус на его фоне — жалкая овечка. Не нравилось ей быть такой уязвимой, эта роль не для неё. И всё-таки, когда она оказалась в беде, Скарамучча помог, должно быть, потому что до сих пор чувствовал симпатию. А сама Мона?..       Девушка вздрогнула от внезапного сообщения. Старшеклассница тут же вспомнила об отце и начала прикидывать, как же сильно он будет зол и разочарован. Только бы с собаками по обочинам не искал, не нужны полиции лишние проблемы. Зажмурившись, Мона разблокировала телефон и, к удивлению, не увидела ни одного сообщения от папы. Просто менеджер из кофейни «CoffeeTerra» интересовалась, сможет ли их новенькая выйти сегодня на работу в качестве замены. Мегистус испытала странные, смешанные чувства облегчения и обиды. Следом живот обречённо заурчал, и все мысли старшеклассницы занял жуткий голод. — Я принёс мюсли и молоко, можно подогреть его в микроволновке. Оладьи за углом продавались, тоже взял. Не знал, какой джем ты любишь, поэтому взял несколько: абрикосовый, клубничный и из красной смородины. А ещё тебе нужны быстрые углеводы и жиры, поэтому прихватил кусочек пиццы, — под конец Скарамучча гордо вскинул голову, а глаза девушки заискрились от изобилия съестного. Она была не уверена, а можно ли ей это вообще есть. — Ты сам не голоден? — вдруг поинтересовалась Мона. — И почему ты выглядишь таким убитым? Не спал вообще? — и правда, вторая кровать выглядела совсем нетронутой, да и комната, не похоже, что использовалась кем-то ещё: ни вещей, ни следов.       Куникудзуси сдержанно улыбнулся. Знала бы она, что творилось на самом деле несколько часов назад, особенно в голове парня. Он чувствовал, что вот-вот упадёт от усталости и отчаяния, каждый шорох казался ему подозрительным, а присутствие Моны соблазняло на грязные вещи. Хотелось просто обнять её, как тогда, в ванне, успокоить, но нельзя было. По его легенде старшеклассница просто перепила, а после этого не требовалась поддержка.       Скарамучча быстро нашёл отель «Ковент Гарден» на улице Мартинс Лейн. Пустили их без проблем, только поинтересовались насчёт его попутчицы, всё ли с ней хорошо. На удивление, девушка даже сама что-то пробормотала, а потом улеглась спать, не сняв одежду. Куникудзуси наконец-то смог обработать рану, и теперь скрывал её под длинным рукавом тёмно-синего свитера, что он купил в круглосуточном сэконде перед тем, как отдать вещи в чистку. Про кровь, естественно, спросили, и Скарамучча спокойно показал красный бинт, сославшись на неосторожность на вечеринке. Больше никто из персонала не пытался узнать ни о нём, ни о его странной попутчице.       Всю ночь юноша переходил на новую стадию бодрствования, даже рискнул включить плазму, но тихо, чтобы Мона не проснулась. На каком-то ретро-канале крутили «Криминальное чтиво», и старшеклассник совсем распереживался, проверяя каждое сообщение на телефоне девушки и каждый въезжающий во двор автомобиль. Скарамучча боялся полиции, боялся гнева шерифа или беспокойства кого-то, кто знал Мону и был с ней близок. Один звонок, несколько свидетелей, и снежный ком его настигнет, расплющит, как навозного жука.       Куникудзуси требовался отдых, он и правда был вымотан, но не смел показаться девушке слабаком. Пусть лучше она считает его защитником, прекрасным джентльменом. Пусть наконец перестанет ненавидеть и обвинять в том, что случилось. Скарамучча всё обдумал и понял, что сейчас самый подходящий момент, чтобы объясниться, Мона как раз начала неспешно есть. — Я поступил не как мужчина, сказав тебе всё по телефону, признаю. Но по-другому я тогда не мог, — парень увидел, что Мегистус кивнула. — Когда я увидел тебя на вечеринке, — у Куникудзуси затряслись руки, и он поспешил спрятать их под коленями. — Я не смог пройти мимо, ты выглядела беззащитной. Завёл в ванну, умыл, потом отвёз сюда. Снял грязную одежду и отнёс в химчистку. — Ты раздевал меня? — темноволосой пришлось в срочном порядке проглотить половину оладьи, чтобы спросить об этом. Тем временем лицо девушки выглядело сердитым. — А ты прикажешь мне всю ночь внюхиваться в остатки твоего ужина? Саму же на себя стошнило, да и моя одежда пострадала, — выдал Скарамучча первое, что пришло в голову, и девушка поверила, спрятав румянец за спутавшимися волосами. Казалось, она всему могла поверить, ведь сама не помнила ничегошеньки. — Но я не в обиде. Будем считать, что квиты, и ничего друг другу не должны. — Теперь я будто должна… — Брось. Несмотря на небольшие перипетии на дне рождении Томо, всё закончилось хорошо. Кстати, как ты вообще там оказалась?       Девушка не была готова к такому вопросу, признаться, она была уверена, что Кадзуха всё растрепал, поэтому Мегистус так старательно красилась, подбирала образ, чтобы встретить бывшего во всеоружии, а потом в нужный момент уйти, потревожив неспокойное сердце старшеклассника. Но об этом ни одна дура не признается. — А, так меня знакомая из колледжа пригласила. Я очень поздно узнала, что вечеринка в честь брата Кадзухи, но уходить уже было невежливо, — ляпнула она первое, что пришло в голову. — Хорошая знакомая? — оживился Скарамучча. — Не сказала бы… Просто знакомая, а что?       Мегистус показалось, он что-то заподозрил, но Скарамучча, вопреки её мыслям, поверил. Единственное, о чём девушка могла лукавить, так это о близости со «знакомой». Возможно, сердобольная подруга могла поднять шум, когда Мону увёз бывший на такси, но никаких звонков и тревожных знаков на телефон девушки не поступало, поэтому Куникудзуси пока не о чем было волноваться. И всё же его лицо выглядело задумчивым и несколько пугливым, будто он в любой момент готовился услышать требовательный стук в дверь и грубый голос, гласящий: «Полиция!» — Неважно. Доедай, и мы пойдём, — остро бросил парень и ещё раз проверил внутренний двор. Новых машин не прибавилось, наоборот, постояльцы начали потихоньку разъезжаться по своим делам. — Мне нужно позвонить отцу. Должно быть, он с ума сходит. — И что ты ему скажешь? — Придумаю. А что, боишься засветиться? — Да, боюсь, — честно признался Скарамучча, и их взгляды встретились. — Твой отец, да и ты, не самого лучшего мнения обо мне и моей семье. Не хочу, чтобы добродетель Куникудзуси стала достоянием общественности. И ещё кое-что, — парень шустро схватил телефон в свои руки и констатировал: — Разговаривать ты будешь при мне и на громкой связи. — Ещё что для тебя сделать? — процедила Мона исподлобья. — Это меньшая плата за то, что я тебе помог. Мне лишь нужно слышать всё, о чём вы говорите, без утайки. Проследить, что меня не приплетут к этому эпизоду твоей жизни. — Смысл мне что-то утаивать? Я просто отойду поговорить с отцом, — Мегистус безуспешно попыталась выбить телефон из рук парня. — Доторгуешься, будешь разговаривать с моих рук, как маленькая. Ну что, хочешь? — и, вредно ухмыляясь, покрутил телефон в стороны, вынуждая Мону нехотя принять правила игры одноклассника. — Да пожалуйста! Если твоя прогнившая душа так хочет, — фыркнула девушка и, набрав отца, поставила громкую связь. — Хорошая девочка.       Скарамучча облокотился о подоконник, внимательно вслушиваясь в каждый гудок. Вот-вот он услышит голос шерифа и застанет ссору отца с дочерью. Конечно Мона не хочет, чтобы бывший возлюбленный слушал это, да и он сам не горел желанием, но другого выбора не было. Старшеклассник не мог позволить какой-то мелочи испортить его репутацию, поэтому ему следовало быть осведомлённым обо всём.       Эта девушка была его криптонитом, причиной, из-за которой у него в скором времени окончательно помутнится разум. И всё-таки какое наслаждение Скарамучча испытывал, наблюдая за её взволнованными глазками, ищущими защиту в посторонних предметах, румяными щеками после завтрака, пухлыми гладкими губами, что сохранили на себе привкус джема. И даже её ужасный вид на вечеринке не мог оттолкнуть честолюбивого капризного старшеклассника. Парень начал задумываться, а не приворожила ли его Мона? Это вообще реально испытывать настолько сильные чувства к другому человеку? — Доброе утро, пап, — мягко произнесла Мона, когда шериф снял трубку. Ответа сразу не последовало, однако через несколько секунд в трубку кто-то громко зевнул. Щёки девушки мгновенно покраснели. — Доброе, доча, — голос мужчины был хриплый, сонный, будто он всю ночь пил и лёг только под утро. Мона это прекрасно понимала, это было видно по её глазам. — У тебя уже закончились уроки?       Скарамучча еле сдерживался, чтобы от возмущения не фыркнуть. У шерифа совсем временные рамки съехали? Какие к чёрту уроки закончились в субботу, в одиннадцать часов утра? Чтобы не показывать злость, парень обернулся в пол-оборота. — Пап, помнишь я отпрашивалась на вечеринку к подруге? Я сегодня осталась у неё, вот только проснулась. — У тебя своего дома нет? Или мать в квартиру не пускает? Какая подруга, давай я тебя заберу, — по звуку, шериф попытался встать, но обо что-то споткнулся и громко шикнул. — Пап, тебе нельзя сейчас за руль, я где-то через час приеду домой, и мы всё обсудим.       По вздохну было понятно, что шериф бессилен и всё, что он смог спросить после своего же прокола, так это: — Почему ты не предупредила? — Я перепила и сразу легла спать. — Начинается! Поступила в элитную школу на бюджет и теперь развлекаешься?! Мона, живо домой. Если тебя через час не будет, неделю под домашним арестом просидишь. И с работы заставлю уволиться!       Скарамучча удивлённо хмыкнул. — Да, пап, прости… — пробубнила Мегистус, беззащитно сгорбившись над телефоном. — А почему ты… Не позвонил мне сам?       Скарамучча озадаченно повернулся к Моне и увидел, как в её глазах собираются слёзы. Вздрогнув до кончиков пальцев, он застыл, выжидающе глядя на телефон. Шериф почему-то замолчал. «Неужели нечего сказать, урод?» — подумал про себя парень. — Я-я наконец продвинулся в деле Иль Дотторе. — Что? — чуть было не вымолвил Куникудзуси, но темноволосая опередила его. — Мы нашли письма с угрозами, составленные из букв какого-то журнала. Угрожающий вырезал их и склеивал слова, а потом отправлял или подкладывал Дотторе. Это точно не было простое самоубийство. Это нечто иное. Угрозы, буллинг, шантаж… Копать ещё долго, но я на верном пути.       Мона и Скарамучча переглянулись. Мысли были разные, но в основном — любопытство, во что же выльется эта находка. Новые допросы, подозрения? В конце концов, чтобы раскрыть преступление, нужно знать преступника. — А ты быстро езжай домой! Нечего тебе в эти дела лезть и распространяться о них. — Да, пап. Я уже собираюсь. Увидимся дома.       На этом разговор закончился. Мона осталась сидеть на кровати, не в силах посмотреть Куникудзуси в глаза. Уж слишком много личного он услышал, а ведь Мона могла просто уехать домой и не позориться! Девушка боязливо подняла подбородок, ожидая встретиться с ехидным лицом темноволосого, но он даже не смотрел на неё. Весь в своей задумчивости, загадочности, он стоял около подоконника, скрестив руки на груди. Его острая линия челюсти приковала взгляд зелёно-серых глаз. Мегистус оглядела лицо, которое когда-то трогала, даже целовала, спустилась к рукам и заметила, что парень похудел. Под нужным углом девушка могла увидеть, как выпирают аккуратные ключицы. — Я схожу за одеждой, — неожиданно объявил Куникудзуси и отлепил бёдра от подоконника. — Потом закажу тебе такси, и ты спокойно доедешь домой, договорились?       Темноволосая не ответила; то ли не слышала, то ли была глубоко погружена в свои мысли. Прискорбно было наблюдать тоску на красивом лице. Парень двинулся к вешалке, убеждая себя, что больше не обязан её утешать, спасать и прочее, они теперь по разные стороны баррикад, это была одноразовая акция, больше подобного не повторится. Скарамучче нужно следить за репутацией, успеваемостью, вот-вот начнутся промежуточные экзамены перед праздниками, он должен готовиться, должен не разочаровывать родителей, особенно маму. Как же она разозлится, если узнает, что её сын продолжает общаться с «недостойной». Пора было учиться жить самому, без Моны, Куникудзуси мог себя контролировать. Мог? — Милая.       Парень встретился с мокрыми глазами девушки, расширившимися от удивления, ведь темноволосый склонился над ней, оперевшись рукой о кровать. Его лицо медленно приблизилось, и губы накрыли чужие в утешающем поцелуе. Свободная рука огладила виски и красное ушко, переместившись на тёплую шею. Куникудзуси готовился, что его ударят или оттолкнут, но ступор девушки пугал намного сильнее. Неужели ей настолько неприятна его близость и внимание? Она так сильно его ненавидит?       Эти вопросы заставляли медленно отстраняться, однако, когда объятие уст почти разжалось, Мегистус робко облизнула нижнюю губу бывшего возлюбленного. В отношениях они целовались нечасто, и оба особо не умели. Невинные поцелуи, будоражащие прикосновения — это были их желанные спутники. И Мона вдруг ответила так сладко и соблазняюще, продолжая бесстыдно краснеть. «Милая, неужели ты столь безрассудна? Выглядишь так беззащитно перед мужчиной, пробуждаешь во мне странные желания», — думал про себя парень и тянулся за новым поцелуем. — Блять, — вырвалось из уст старшеклассника вместе с обречённым выдохом.       Мог ли Скарамучча себя контролировать? Ответ очевиден.