Шлюха

      Пинстрайп знал Ад как свои пять пальцев, что позволило ему без труда отыскать наиболее живописное место для утреннего пикника. На траву с легким хлопком опустился большой синий плед, следом его придавила корзина с провиантом – та самая, в которую до этого собирали яблоки. Прохладный ветер трепал редкие кусты с горящими ягодами и нагонял рябь на поверхности реки. Удивленные вороны заинтересованно наблюдали за трапезничавшими с воздуха.       Бо была очень рада. Она кружилась рядом, пока взрослые раскладывали сандвичи и разливали по чашкам травяной чай. Завтрак на природе впервые в ее жизни! С папой и Тедом! Это и прогулка, и перекус одновременно! Можно жевать и тут же ловить наглых ворон. Или жевать и бросать камушки в воду. Или… да мало ли, что можно еще придумать. Главное – рядом с папой. Хорошо и спокойно.       Когда над тремя головами возник внушительного размера согревающий купол, все принялись завтракать. Тед взял в руки хлеб с копченой говядиной и осмотрел. Он ожидал увидеть что-то в духе Ада, но это был обычный поджаренный ржаной треугольник с тонко нарезанными ломтиками мяса, щедро политый томатным соусом. Пастор вздохнул и откусил немного. Вполне съедобно, и даже очень вкусно, если учесть, что до этого рацион на девяносто пять процентов состоял из яблок.       Вскоре запас сандвичей иссяк, равно как и запас чая. Бо ушла бродить по берегу и собирать красивые камни. Тед и Пинстрайп остались сидеть под защитным полем. Последний очень внимательно наблюдал за процессом пережевывания пищи.       - Потрясающий аппетит. Хорошо, что ты не пьешь Сэк.       - Ну, не пью, и что?       - Он притупляет чувство голода. Во всяком случае, шваль из паба просит только этого пойла, да и у Хэппи особым спросом еда не пользуется. А ты у нас – мальчик особенный, - длинные пальцы взъерошили черную копну. – Прекрасно.       - То есть, если бы я пил наравне со всеми?..       -…то я сильно разочаровался бы в тебе, Тедди-бой. Доедай и не ворчи.       Тед торопливо всунул в рот остаток сандвича.       - Ты сам-то почему не ешь?       - Не ем? – Пинстрайп удивленно вскинул брови. - Но ведь ем же. Просто ты этого не видишь, - желтые фонарики сощурились. – На самом деле я завтракаю прямо сейчас. И это – один из самых сытных и прекрасных завтраков за всю мою длинную безрадостную жизнь, - демон подался вперед с явным намерением поймать собеседника и как следует поцеловать, пока ребенок не видит. Последний уловил настрой и замер испуганным кроликом.       Спасло его только жалобное карканье и хлопанье крыльев за спиной. Пинстрайп тут же наклонился и высмотрел копошащуюся вдалеке Бо:       - Золотце мое, брось птичку!       - Смотри, пап, я ее на хлеб приманила! Вот глупая! – девочка явно была довольна своей выходкой. Она держала трепыхающуюся птицу за шею и уже была готова переломить ее, словно сухую веточку. – Почему вороны такие глупые?       Нужно вмешаться. Пинстрайп нехотя поднялся, но прежде, чем отправиться к дочери, коснулся рукой защитного поля. На несколько секунд оно из прозрачного стало непроницаемо-желтым, и этого хватило, чтобы поймать Теда, обнять его и коротко шепнуть на ухо:       - Мне понравилась твоя смелость.       А потом выпустить его и, как ни в чем ни бывало, полететь вызволять пернатую пленницу.       Едва заметно дрожащий, пастор снова опустился на покрывало и принялся собирать посуду в корзинку. И тут, откуда ни возьмись, к нему со стрекотом подлетел большой пузатый прислужник. Он многозначительно поморгал фарой, призывая отползти, а после сам упаковал корзинку, подцепил ее острыми лапками и унес прочь. Ну, и ладно.       А вот плед остался лежать позабытым. Тед наклонился, поднял его, отряхнул от песка и закинул на плечо. Тем временем Пинстрайп уже разобрался с птицей и направлялся обратно с насупленной Бо на руках.       - Завтрак окончен, а я – на облет, - он поправил на себе галстук. – Часа полтора, не больше. Возьму ее с собой, чтобы не докучала. Ты, в случае чего, не сможешь отобрать у нее ворону, - демон похлопал пасторское плечо и взмыл в воздух. Еще пара мгновений – и силуэт растворился в воздухе.       В округе – ни души. Чем занять себя в такой день? Плотно позавтракавший Тед решил сначала забросить в Приход покрывало, а затем неспешно прогуляться по Руслу. Ноги сами понесли его вдоль берега к причалу. Ветер практически утих, и вокруг воцарилась почти что гробовая тишина. Это звучит странно, подумал про себя пастор и мысленно похихикал над неудачным выражением. Впрочем, странному дню – странные слова. Ничего удивительного.       Вот уже и стойка регистрации душ, вот и такой привычный Дэниэл, гипнотизирующий стакан с молоком. Он не обратил на вошедшего никакого внимания, и тот, поежившись, прошмыгнул мимо. Этот монстр всегда вызывал леденящий ужас. Даже страшнее Пинстрайпа. Порой казалось, что Дэниэл и есть настоящий управитель Ада. Но не дай вечность об этих мыслях кто узнает. Несдобровать.       Ступенька, вторая, третья. Перед глазами вырос Паб. Пастор притормозил на подходе к нему, поморщился от вони, прислушался. Из распахнутого окна доносилась негромкая возня. Ни криков, ни шума драки, ни матерных слов. Грешная масса еще не оклемалась до конца. Что ж, к лучшему. Пусть не нарушают собой сегодняшнюю идиллию. Пусть молчат и дальше.       Тед уже собирался бодрым шагом подняться выше, как вдруг споткнулся о невесть откуда появившуюся посреди узкой дорожки ногу. Обладатель ноги оказался не в восторге, он что-то злобно проворчал, но в следующее мгновение разразился испуганным визгом:       - Демон! Демон! Простите, мистер Пинстрайп!       От неожиданности Тед подпрыгнул и отскочил в сторону. На дорогу слева с глухим шмяканьем выкатилась пустая бочка. Нога исчезла, и в темном закутке у стены стала различима фигура перепуганного вусмерть Феликса. Он тяжело дышал и едва держался, а в его хмельных глазах читался ужас. Однако, как только стало понятно, что перед ним не Пинстрайп, тут же опустился обратно на землю. Гримаса страха ушла, уступая место обычному туповатому выражению.       - А…Это ты. Это… ты, - гнусаво. – Черт бы тебя… Это ты, только и всего.       - Прости, не хотел пинать, - Тед сохранял вежливость и хладнокровие, хоть ему и было откровенно неприятно наблюдать за таким беспомощно-неуклюжим телом. Феликс, казалось, не заметил ничего, потому что настойчиво продолжал беседу.       - Давно не виделись, при-я-тель. Вижу, нет нужды спрашивать, как поживаешь. Хорошо п-поживаешь ведь. Хорошо?       - Не жалуюсь, - все та же вежливость.       Русоволосый парень почесал подбородок. Серые глаза окинули взглядом пастора и остановились на синем покрывале. Улыбка тронула тонкие губы.       - Замерз, что ли? Это демон тебе с барского плеча отвалил?       Теду почудилось, что в голосе скользнула то ли издевка, то ли насмешка. Тем не менее, он все списал на тяжелое похмелье, поэтому без задней мысли ответил:       - Нет. Это с пикника. Мы завтракали на берегу.       Казалось, пройдет вечность, прежде чем мозг полностью обработает полученную информацию. А когда ситуация прояснилась, наружу вырвалось задумчивое «вот, значит, как». Но Тед перекинул покрывало на другое плечо и засобирался уходить. Он явно не горел желанием разговаривать.       Феликс заметил спешку и вышел на свет.       - Погоди-и-и, погоди. Ты только поэтому так вырядился? В костюмчике, при параде, с золотыми запонками?       - Неважно, - вот засада. Вовремя не ушел – теперь как-то невежливо. Надо было сразу, пока это чудо не очухалось.       - Ба-а-а, неважно. Когда мы виделись с тобой в тот раз, все было очень важно, очень! Слушай, а может, ты украл его?       - Я не вор и ничего не крал, - нахмурился Тед. – Следи за языком, пожалуйста.       - О. Так значит, он сам тебе дал. Любопытно. Ты же всегда предпочитал другие полоски. Ах, - Феликс потянулся, - как давно это было. Помнишь, мы лежали во-он там, - он небрежно махнул рукой в сторону причала, - обсуждали Сэк. Было здорово и весело. А теперь вы там завтракаете, - грустный вздох. – Вот как бывает. А теперь вы там завтракаете.       Пастор не нашелся, что ответить, лишь молча кивнул. Из головы все еще не улетучивались тихие слова, брошенные напоследок перед облетом. Феликс оперся о стену с освещенной стороны и скрестил руки на груди.       - Ты бы и вправду меньше ходил здесь в костюме. Людей пугаешь. Меня вот напугал. Я только-только отошел, - пальцы потерли слезящиеся глаза. – Представляешь, до сих пор не могу привыкнуть к свету. Вот что с порядочными людьми Желоба делают… - всхлип.       Повисла короткая пауза.       - Пинстрайп тебя?..       - Это все он, представляешь, - перебил Феликс, жалобно надув губы. – Мы вот как валялись, как общались, а потом ты сорвался и побежал, ну, так вот он за мной пришел. Учинил мне допрос, избил, протащил за шиворот через весь Ад. Больно. Зверь, изувер. Ни капли сострадания, ни капли человечности. Так издеваться, будто я лично ему в кашу нагадил.       Насчет сострадания и мягкости – вопрос спорный, подумал Тед, но вслух решил эту мысль не произносить. Прошлое в прошлом.       -...притащил, значится, а потом как дал залпом! У-ух, как сверкало, как пылало!       - Я помню, - неловкое бормотание. – И все же не понимаю, зачем ты сейчас мне это все рассказываешь.       - А затем, - голос Феликса приобрел те самые гаденькие заговорщицкие нотки. – Он же попал в тебя тогда. Ты отключился. А демон вдруг начал по земле валяться и едва ли не слезы пускать – вот это было зрелище. Я думал, убьет и дело с концом. А он не убил. На своих собственных из пожарища вынес. А потом уже и мной занялся, - обиженное сопение сделало Феликса похожим на барсука. Он демонстративно погладил себя по ребрам, показывая, как ему, бедняжке, попало.       Тед промолчал, осажденный язвительным тоном. Он не разделял восторгов и не торопился опускаться до насмешек. Теперь, исходя из пережитого опыта, можно было лишь догадываться, что на самом деле пережил тогда Пинстрайп.       Феликс зевнул протяжно, заметив, что особого впечатления своими росказнями не произвел.       - Ну, ты все равно заходи к нам в паб, чего как не родной. Кстати, именно после этой истории бочковой Сэк стал просто у-ух! Попробуешь, заодно и расскажешь все из первых уст народу. А пойдем прямо сейчас! – белая рука ухватила Теда и потащила в паб. – Ребята будут рады!       Насилу удалось выкрутиться. Получилось резковато. Феликс замер в непонимании.       - Ты чего?       - Я не могу… У меня были другие планы, я не готов. Давай не сегодня.       Конечно же, никаких скорых планов не было и в помине, но отвязаться от челкастого очень хотелось. Впрочем, пастор и сам не верил в искренность своих слов. Они прозвучали максимально неубедительно.       - Не сегодня?       - Да. Прости, - наигранно-грустный вздох. – Планы.       Феликс сощурился и изменился в лице. Он выпрямил спину и насмешливо фыркнул.       - Да уж, правду говорили мне насчет тебя.       - Что?       - Пф-ф-ф, еще и удивляется, - прохладный тон вызвал табун мурашек. – Почаще бы вылезал из своей конуры, выбирался бы общаться с нами, простыми бесхитростными людьми, глядишь, был бы в курсе. Но ты слишком хорош для паба, для Сэка. Не хочешь к нам, простым смертным, спуститься? Брезгуешь одной кружечкой ради душевной компании? Неблагодарный.       Тед почуял угрозу и отступил на шаг назад.       - Мне не особо приятна компания в Пабе.       - Ну да, конечно, с демоном ведь якшаться лучше, - Феликс подошел ближе. – Вот сам же сейчас во всем и признался. Слухами Ад не зря полнится, и не на пустом месте они берутся. А я еще, как дурак последний, думал: нет! Он порядочный человек, он святой отец! Он не может так поступать! Но нет. Может, - парень не выдержал и снова ухватил Теда за край пиджака.        - Отпусти! - громко вскрикнул тот.       – Засадил меня в Желоба и счастлив. Безо всяких угрызений совести живешь в его доме, почти не появляешься на людях, ходишь в костюме и завтракаешь с ним на берегу. Твои ноги не касаются земли – он носит тебя на руках. За версту слышно, как от тебя разит добротным виски.       - Это не моя вина, это стечение обстоятельств. Как вообще ты смеешь в чем-либо меня обвинять?       - Смею, потому что перебежчиков у нас не любят. А то, что ты перебежчик, слишком очевидно. Ты снюхался с демоном и лебезишь, чтобы с дочкой позволял тебе видеться да жизнь твою поганую тебе оставил. Хорошенькое дело - жить без забот.       А вот это уже открыто задевало за живое.       - Не неси ерунды! Ты глупый, если думаешь, что мне сладко живется в Приходе!       - А как же еще? Шлюшке при кормушке не может не житься сладко. Пользуешься своим смазливым личиком вовсю. Подстилка.       Тед онемел и вперился в лицо напротив. Земля ушла из-под ног. Краем глаза он заметил, как из окна паба высунуло несколько заинтересованных беседой лиц, не менее пропитых, и внутри забурлила знакомая ярость. Захотелось раскрошить наглецу нос. А затем провалиться от стыда. Но вместо этого пастор смог выдавить из себя одну-единственную фразу:       - Я не шлюха…       - А то как же. Конечно. Мы не слепые и не тупые, - усмехнулся мужчина с огромным носом-картошкой. – Знамо, чем вы там занимаетесь, и почему ты подле него. Всего-то зад подставить нужно было вовремя.       Не вступать в конфронтацию, твердил себе упорно Тед. Не вступать. Держать спокойствие. Хладнокровие. Справился с демоническим темпераментом, справится и с этой плесенью. Какую бы ахинею она ни несла. Да у Феликса наверняка горячка, чего с ним возиться?       В окне прибавилось новых лиц, кое-кто выглядывал из дверей. Феликс продолжал и продолжал, чувствуя поддержку и одобрение сзади галдящих.       - Честно сказать, не думал, что святой отец падет так низко, но ты же у нас особенный, - внезапно он оживился, когда увидел, что у Теда побелели костяшки. – О, что я вижу, предатель хочет набить мне лицо? Давай, рискни, нападай! Посмотрим, кто кого. Демон в любом случае из любой задницы тебя вытащит. А потом в твою же задницу и засадит! Может, все-таки расскажешь, в каких позах и как долго он тебя имеет?       Резкий рывок, треск рукава. Не желая больше быть в центре балагана и опасаясь нового срыва, пастор ускоренным шагом направился прочь без оглядки. Он не видел оскорбительных жестов, не видел, как Феликс в издевательской манере являл толпе сношение с воздухом. Но он прекрасно слышал заливистый хохот, свист, тоненькие постанывания и слова, затихающие по мере удаления.       Предатель.       Они не понимают, через что ему пришлось пройти и что вытерпеть. Никто из них.       Сыть.       Нужно выровнять дыхание. На два счета вдох, на восемь – выдох.       Подстилка.       Не стоит обращать внимание на этих проспиртованных жертв концлагеря. Им больше нечем себя развлечь. Все будет хорошо. Вернется домой, примет душ – и больше ни ногой из Прихода. Посидит с книгой, успокоится, дождется демона. Рядом с ним гораздо безопаснее. Придумают себе более плодотворное занятие. Чай, книги, игры с Бо...       Тед притормозил около заборчика, на котором болтался обрывок красной резиновой тряпочки, некогда бывшей праздничным шаром.       Перед глазами всплыло безмятежное лицо Пинстрайпа, дремлющего в утреннем свете. По коже покалывающей волной накатила эйфория позднего пробуждения. Инициатива, первый шаг, и он исходил от пастора, впервые за все время. Неужели и правда так сильно?.. Нет, не может быть. Он наверняка просто встал не с той ноги. Ведь, в сущности, желание вспыхнуло только один раз. До этого он держался достойно. Сопротивлялся. Боролся. Уворачивался.       Ты кричал и извивался в его руках, пока он вбивал тебя в кровать. Ты позволил ему сотворить с собой грех. Ты испытывал удовольствие.       Шлюха.       - Нашелся, - щелкнуло над ухом, а на плечо опустилась тяжелая рука. Пинстрайп мигом потащил расторможенного пастора в Приход. Следом за ними влетела необычайно тихая Бо. Демон жестом отправил девочку в спальню, а с Теда сбросил на пол покрывало. Желтые глаза лучились напряжением.       - Боялся, что тебя придется искать по всему Руслу. Оставайтесь дома. Ни шагу отсюда без моего разрешения, понятно? Я вернусь ближе к вечеру. Так надо, - бросил он торопливо, развернулся и собрался выходить.       - Погоди, объясни, что случилось? – на время Тед задвинул вопросы своей интимной жизни и поймал Пинстрайпа за руку. – Что происходит?       Демон повернулся и поджал нервно губы, словно не решаясь озвучить причину своего беспокойства. Однако вскоре сдался, опустился на землю и с силой стиснул пастора. И снова прошептал на ухо, менее ласково и более натянуто:       - Рыжий Сэм сбежал из камеры.