***
— Не слишком ли я резко с ним сейчас общалась? — спросила Анна у пустоты. Но из пустоты, а если быть точнее, из комнаты, прозвучал голос деда Филипа: — С кем? — Святые, — бабушка приложила руку к сердцу, — ты что ли уже дома? — Нет, это внутренний голос. — Так, дед, не шути мне здесь. Баба Нюра отправилась на хриплый смех деда. Зайдя в спальню, она застала его, восседавшего на кровати. — Так что произошло уже с твоей головушкой с утра пораньше? — отодвигаясь чуть в сторону, проговорил он. Анна села рядом с дедом на край кровати, начиная рассказывать происходящее. — Жалко парня, хороший он, но его внешность будет бить по нам каждый раз, ты это понимаешь? — со слезами на глазах обратилась она к своему мужу. — Да, понимаю, но что здесь уже сделаешь. Не пойдем же мы сейчас говорить его родителям, чтобы он у нас не работал. Во-первых, нас неправильно поймут, во-вторых, это просто некрасиво, ну, а, в-третьих, он хороший работник, я уверен. Будет не хуже Риона трудиться. Филип приобнял бабушку за плечо, немного поглаживая, дабы успокоить. — Я того же мнения, мне это можно было и не объяснять, но он же, он же совсем как наш маленький… Нюра не смогла сдержаться и заплакала. Слёзы безостановочно лились по её лицу, западая в морщины. Хоть Филип выглядел непробиваемым и бессердечным человеком, но со своей любимой женщиной он оттаивал и становился не хуже молодого влюбленного парня. Его глаза были на мокром месте, но он смог удержать всё в себе, не давая эмоциям завладеть им. — Так, погрустили и хватит. Пора обед готовить, а то я совсем от рук отбилась, — сказала она сама себе и отправилась на кухню.***
Джеймс недолго простоял у дома и, понимая, что работа сама себя не сделает, направился к месту встречи с Анной. Мысли, что заполонили его голову, могли бы лучшим образом вызвать головокружение. Джеймс уже несколько раз в серьез задумывался о том, чтобы отказаться от оказания помощи, всем же лучше стало бы, но один Раймон не стал бы работать, да и родители вряд ли бы поняли такой подход. Отец даже не разбираясь в ситуации влепил бы подзатыльник. Парень бы и рта открыть не успел. Но Джеймс точно знал, что пожалуется об этом Риону. Пусть хоть он его выслушает. В поле остались лежать все нужные для работы инструменты, поэтому парень сразу же приступил к своим обязанностям, отвлекаясь от личных проблем. Только через время Джеймс о них вспомнил, начав вымещать все эмоции на земле. Работа пошла активнее, но и энергозатратнее. Всё продолжалось до того момента, пока он не заметил вновь пришедшую бабушку Нюру. Всё внутри у него сжалось, а мышцы стали то напрягаться, то расслабляться. — Иди в дом, есть пора. Джеймс был не слабо удивлен тому, что она проделала подобный путь только ради незамысловатой цели. Теперь ему стало понятно, почему Рион так любил работать — еда по часам. У самого Джеймса обычно приём пищи случался только тогда, когда сам домой нагрянет, и то если она будет приготовлена. За столом их уже ждал дед Филип, а на столе красовалось четыре тарелки. Джеймс замер около стула, пытался понять — это у него в глазах двоится или он разучился считать? Второй вариант был практически невозможен. Тряхнув головой, чтобы избавиться от бесконечно лезущих мыслей, Джеймс отодвинул стул и уселся за стол с загадочной четвертой тарелкой. Хотел он спросить о ней, но всё же не осмелился. Бабушка положила еды на три тарелки и, как только взяла в руки четвертую, Джеймс переглянулся с Филипом. По их озадаченным лицам можно было понять, что никому из них это не кажется. Дед не фамильярничал: — Слушай, Нюр, а тебе не кажется, что что-то здесь не так? — Нет, вроде. А что не так? — остановилась бабушка с тарелкой в руке. — Да так. Просто понимаешь, нас ведь трое, а тарелок четыре. Признаться честно, мы с Джеймсом озадачены. — Ой, как же это я… Извиняюсь, просто я по привычке думаю, что Рион к нам присоединиться. Представители мужского пола не показали и виду неловкости всей ситуации. Бабушка убрала тарелку на место, и все уселись утолять голод. Когда посуда практически опустела, за входной дверью послышались специально выверенные удары. Анна подскочила из-за стола и со скоростью молнии, что не свойственна пожилым, открыла дверь. На пороге в замешательстве стояла Мирабель, не ожидавшая такой скорости. — Здравствуйте, я пришла к Джеймсу. Сегодня вроде он должен работать. Бабушка на вдохе поприветствовала Миру, подтвердив, что сегодня Джеймс как раз трудится не покладая рук. — Но зачем он тебе? — с прищуром и лёгкой ухмылкой спросила Нюра. — Я хочу его поддержать. Как-никак у человека первый рабочий день. Бабушка пропустила девочку в дом. Поздоровавшись с дедом, она сразу подошла к Джеймсу. — Я рано или ты уже идёшь работать? — Уже иду. Спасибо, вам, большое за еду, было очень вкусно. Вам, может, чем-то помочь в доме? Нюра сразу стала отнекиваться, говоря, что и сама со всем справится, а если будут проблемы, то значит, тогда как раз пригодится замужество. Мирабель и Джеймс вышли на улицу, выдвигаясь в сторону рабочей зоны. — Ты правда пришла просто поддержать меня? — Ну да, а не должна была? Могу и уйти, в принципе. — Нет, не надо. Так хоть не скучно и отвлечься можно. Их разговоры были буквально ни о чём: кто что ел, что делал вчера, сегодня и какие планы на завтра. Хоть диалог и не нёс особого смысла, они слушали друг друга с неподдельным интересом. Они часто смеялись, даже не понимая причины произошедшего порыва смеха. Работа Джеймса, возможно, чуть замедлилась, но зато стала менее удручающей. Мирабель подавала ему нужные инструменты, если он просил, а тот иногда ей помогал, понимая тяжесть некоторых предметов. Взгляд Джеймса скользнул по её руке и наткнулся на цветной браслет, висящий на запястье. — А это что? Сама делала? — Нет, ты что? Я так пока не умею. Это сделал Рион перед своим отъездом, — с улыбкой проговорила она, прокручивая на руке сплетённые нитки. Взгляд парня на секунду потерял былую радость, едва он понял, какую тему затронул, но Мирабель и не собиралась устраивать траур, а продолжила с той же улыбкой рассказывать свои истории. На какое-то время Джеймс останавливался, чтобы отдохнуть, и в такие моменты он не отводил взгляда от активной жестикуляции маленькой девочки. Через минуту он возвращался к своему делу, не переставал внимать каждому её слову. Время прошло крайне быстро, и ребята собрались расходиться по своим домам. — Мы с Раймоном работаем через два дня, поэтому сможешь легко найти каждого из нас. Договорившись о повторной встрече, они помахали друг другу на прощание и разошлись на позитивной ноте. Первый день работы Раймона она никак не могла пропустить, поэтому отправилась к нему всё в тоже время, что и к его брату. — О, какие люди, — со своей привычной язвинкой начал Раймон, увидев Мирабель на подходе к нему. — Начинается… — закатила глаза девочка. — Вот к нему по-хорошему, а он как всегда. — Ты тоже интересная такая, — Рэй облокотился ладонями на стоячую лопату, опустив на них подбородок и обращая взгляд на Мирабель. — Я тебя и не просил приходить ко мне, это раз, а два, тут Рион только недавно уехал, а ты уже с нами начала общаться. Раньше ты почему-то на нас даже внимания не обращала, только лишь цокала языком и руки в боки упирала. А сейчас даже сама приходишь поддержать, хотя не так уж нам такая поддержка и требуется. Мы не маленькие мальчики и не впервые работаем. Мирабель смотрела ему прямо в глаза, так ни разу и не моргнув. Раймон, в свою очередь, с новыми силами приступил к работе, продолжая монолог, после окончания которого девочка решила не отмалчиваться. — Знаешь, когда я пришла к Джеймсу, то поначалу засомневалась в том, нужна ли я здесь или нет, но после поняла, что не зря. Сейчас же всё наоборот. Я была уверена, что моё присутствие не окажется лишним, но, видимо, это не так. Раймон молча продолжал работать. — Вот сейчас я даже больше убеждена в том, что ты точно такой же, как и твой отец. Внутри парня словно оборвалась струна, тянувшаяся к сердцу. Сам он замер в чуть сгорбленном положении. Руки, слегка сжимавшие лопату, стали напряжены до предела, чуть ли не ломая инструмент. — Не. Говори. Так. — процедил и отчеканил он каждое слово. — Почему же? — с удовлетворенной ухмылкой, оттого что ей удалось задеть эгоистичную персону, уточнила Мира. — Я повторяю, не говори так, — сквозь зубы проговорил Раймон. — Это я уже слышала, но мне хотелось бы услышать пояснения. Раймон разогнулся, становясь куда выше, чем казался. Этим он слегка напугал Мирабель. Она нервно сглотнула, но внешне нарастающий страх даже не показывала. — Почему я должен перед тобой отчитываться и рассказывать то, о чём не хочу? — Я думаю, что Рион как раз знает точные ответы на мои вопросы насчёт тебя и сможет сказать, похож ты на отца или нет. Руки Раймона сжали лопату с новой силой. — Зачем тебе вообще эта информация? Жить легче станет или что? — Да, станет легче и ещё хочется подтвердить свою догадку. Но если ты не хочешь, чтобы я спрашивала у Риона, тогда расскажи сам, почему ты позволяешь отцу бить мою подругу? — последние слова у неё соскочили и зазвучали намного громче, чем хотелось бы. Взгляд Раймона буравил Мирабель, но она стойко выдерживала все волны его агрессии. На лице парня появлялась лукавая улыбка. Пугающее молчание длилось, чем полагается таким моментам. Раймон положил одну руку на рукоять лопатки, а другую приложил к груди. — Изволь поинтересоваться, милое дитя, которое суёт свой маленький нос везде, где не следует, — убрав руку от груди, он щелкнул её по кончику носа, — что тебе рассказывала моя сестра? Мирабель отпрянула и тряхнула головой. Не растерявшись, она решила поменяться с ним своеобразными местами. — А почему я должна тебе это рассказывать? — она скрестила руки на груди. Раймон прищурился, поняв, с кем имеет дело. — Как минимум потому, что если ты мне это не расскажешь, то не получишь интересующую тебя информацию. Немного подумав, она рассказала всё, что знала, почти не приукрасив. Раймон внимательно её слушал, кивая в некоторых моментах. После всего рассказа Мирабель чуть не заплакала. Однако злость на собеседника всё же никуда не пропадала. — Что я могу сказать на все это… Да, отчасти рассказ твой правдив и верен, но нужно понимать, что ты знаешь не всё. Я бы уточнил, что ты знаешь историю лишь с одной стороны. — Тогда расскажи мне со своей стороны, — продолжила настаивать она на своем. — Что ж, я правильно понял, что ты либо спросишь у Риона, либо у Джеймса, если не получится выудить информацию из меня? — Вообще, вариант с Джеймсом я даже не рассматривала, но спасибо за помощь. — Идиот, — проговорил он шепотом, прикладывая руку ко лбу. — Ладно, расскажу, но обещай, что не будешь трещать об этом с кем ни попадя. — Я подумаю. — В этой истории на самом деле нет ничего удивительного, как по мне. Отец был воспитан в жёстких послевоенных условиях, где за лишнее слово были наказания похлеще, чем сейчас в нашей семье. Я думаю, что отец все свои обиды решил вымещать на нас, вот и всё. — Не на вас, а на Розе и вашей маме. — Тут как посмотреть. Нам тоже достается немало, только сестра об этом не знает. Сестра и мама чаще могут пострадать от его пустой руки, и то, Розу иногда защищает Джеймс. За такую защиту он, кстати, после получает десять ударов плетью, а если старший встаёт на защиту, то ему достаются все двадцать. — А что насчет тебя? Всё это время взгляд Раймона метался то на землю, то на Мирабель, то на его руки, которые к этому моменту начали трястись, из-за чего он сжал их в кулаки и продолжил: — Я смотрю со стороны на всё это. Отец считает, что для меня это будет худшим наказанием. В детстве я также защищал сестру, но она это вряд ли помнит. Отец не изменял и тогда своим любимым методам «исправления» нашего поведения. Мне кажется, он пытался и пытается вселить ненависть к женскому полу. Зачем? Не знаю. После всех моих защит, отец увеличил количество ударов по спине, а я не подавал и виду своей боли. Ни криков, ни слёз. Тогда он посчитал, что я не чувствую физической боли, и стал причинять мне моральную, заставляя смотреть на страдания семьи. Так что у меня просто нет выбора, чтобы помочь кому-то, но зато у меня есть привилегия, — на его лице впервые за рассказ появилась лёгкая улыбка, которая скорее напрягала и пугала Мирабель, чем успокаивала. — И какая же? – ровным голосом проговорила она. — Я могу немного управлять решениями отца. Понимаешь ли, он слушает лишь тех, кто на него хоть чем-то похож. Он посчитал, что я такой же жестокий, суровый и бесчувственный, как и он. Благодаря этому я могу немного уменьшать количество ударов или увеличивать. Это уже зависит от того, насолил мне кто-то из братьев за ближайшее время или нет. Подобревший взгляд Мирабель резко остекленел, и она вновь напряглась всем телом. — Ты жесток, — только и сказала она. — Почему же? Я ведь не виноват, что они ещё не догадались, что можно делать, а что нет. И как-никак, если бы не я, то их бы били раз по тридцать, а то и сорок, — Раймон выдержал минуту, чтобы смириться с рассказанной семейной ситуацией, а Мирабель смогла переварить всю информацию. — Поэтому я и не люблю, чтобы меня сравнивали с этим монстром. — Но ведь ты сам сказал, что отец слушает только себе подобных, то есть тебя, но сам такое сходство отрицаешь? — Да. Ты все также считаешь меня похожим на него? — Да, — повторила она интонацию своего собеседника. Властвующий взгляд Раймона переменился на напряженный и напуганный. Расслабленное тело превратилось словно в кирпич, а руки вновь затряслись. Чтобы не было видно его слабость, он положил руки на инструмент и вернулся к работе. — Что ж, спасибо за откровение, но мне пора, — Мирабель отвернулась и пошла прочь. — Если мне не изменяет память, то с Джеймсом ты провела куда больше времени, и это я только один день беру, — снова с явной ухмылкой проговорил он. — Пф, сравнил человека, который поддерживает любую тему и тирана. — Нет, ну если хочешь, то можем что-то отстраненное обсудить, — слегка повернул он голову в сторону стоящей к нему спиной Мирабель. — Я бы с радостью, но мне и правда пора. Прощай, копия отца, — на последних словах она сделала особый акцент. — Замолчи! В сторону уходящей Миры вдруг полетела лопата, которая только секунду назад была в руках Раймона. Она рассекала пространство, все быстрее сокращая расстояние.