Удивительное тепло жизни

      Той самой единственной звездой, про которую я и думать забыл, оказалось письмо, пришедшее ко мне сегодня утром. Как только я увидел, откуда и от кого оно, порыв поскорее его открыть стал бушевать в моей душе. Эти куски бумаги словно смогли вдохнуть в меня жизнь по новой, отдавая свою энергию и возвращая силы, которые у меня заканчивались быстрее, чем восстанавливались. В течение всего дня я пытался при любой свободной минуте его открыть, но времени всё никак не мог найти. Если я доставал его на завтраке или обеде, в меня моментально устремлялись упрёки со стороны матери. Она говорила, что это нарушает любой возможный этикет и при повторении у меня не получится уклониться от наказания, которое будет вполне заслужено. Замяв эту идею, я стал дальше искать свободное время.       Я должен был предугадать, что, как только сёстры заметят письмо, их интерес к нему будет расти с каждым днём. Чуть ли не ежечасно они интересовались им, пытаясь выманить хоть какую-нибудь информацию. Вопросы стали меня раздражать, но высказать своё негодование я не мог. Лишь сводя брови и отмахиваясь от маленьких бесов, я покидал комнату, в которой мы находились. К несчастью, мне так и не удалось найти время для уединённого прочтения, кроме как в воскресенье. В этот день у нас выделены часы для семейных посиделок, на которых мы должны делиться произошедшими событиями. Самое несправедливое во всём этом мероприятии то, что родители там находились около получаса, а нам требовалось сидеть и дальше, налаживая взаимоотношения брата и сестёр. — Ну что же там, братец, открой его и прочитай для нас, молю! — жалобным голосом попросила меня Барбара.       Я закатил глаза, при этом цокнув языком. — Вы же не успокоитесь, пока не добьётесь своего? — Да! — одновременно выкрикнули они.       Вот что-что, но с их упёртостью сложно бороться даже мне. Сегодня я специально не забирал письмо из комнаты, так как матерь стала постепенно относиться ко мне не как к гостю, а как ко всем. Один раз оно выпало у меня из кармана, когда я проходил мимо неё, и в тот момент её терпение лопнуло из-за пустяка. На меня обвалился шквал агрессивных высказываний как от её имени, так и от имени других членов семьи. Я был не на шутку удивлён происходящим, ибо она всё это время показывала себя только как ангелочка с белыми и пушистыми крыльями, которого сложно вывести из себя. После данного случая я перестал таскать конверт с собой, ища возможность хотя бы вскрыть.       Я зашёл в свою комнату и направился к прикроватному шкафчику, из которого извлёк письмо. Я покрутил его в руках, на всякий случай убедившись в отправителе. Сделав глубокий вздох и закрыв глаза, я медленно прошёлся пальцами по краю бумаги, открывая конверт. Внутри он заполнен аккуратно сложенными бумажками, которые я сразу же выложил на кровать. На каждой из них написаны имена: «Раймон», «Джеймс», «Роуз» и «Мирабель». От последнего имени у меня перехватило дух и сердце стало ускоренно стучать, словно разбивая рёбра изнутри, пытаясь выпрыгнуть наружу. Мои глаза забегали по комнате, а руки неконтролируемо перебирали несчастную бумажку, на которой я прочитал только имя. «Всё же для меня это письмо окажется слишком личным, даже если там будет написано о том, как у неё дела. А с любопытными сёстрами, не умеющим держать язык за зубами, я этим делиться не желаю». Убрав единственное письмо обратно в шкаф, а остальные в конверт, я вышел из комнаты и вернулся к сёстрам. На красном бархатном диване Барбара играет с Веро́никой. Имя второй сестры, которая всего на год старше другой, я называю редко, так как оно её не устраивает, а если зовем её, то ударение должно обязательно падать на вторую гласную букву. Такие условия я не очень-то и собирался выполнять, поэтому не особо упоминаю её имя. — Наконец-то ты вернулся! Мы уже стали думать, что ты больше не придёшь к нам. — Да куда ж я денусь. Только вы не обращайте внимание на то, что конверт уже вскрыт. Я несколько дней назад его открыл, но так и не прочитал ни одного. — Но ты ведь и правда ничего не читал в них? — Правда, — я с лёгкой улыбкой посмотрел на сестёр и уселся на диван, когда они устроились на мягком кристально-белом ковре, который является чуть ли не единственной вещью такого цвета во всём замке.       Я достал первое письмо, которое оказалось от Раймона. — Это от моего друга, который не особо много любит говорить, поэтому не расстраивайтесь, если там будет буквально три строчки.       Они посмеялись, переглянувшись между собой. — А он красив собой? — спросила Веро́ника. — Эм-м, — у меня проскочил нервный смешок, — я не могу так оценивать своих друзей, но для вас он однозначно покажется хорошо выглядящем.       Я открыл письмо и увидел там хоть и не три строчки, но не намного больше: «Что ж, привет мой дорогой друг-путешественник. Честно, я даже и не представляю, что здесь писали до меня остальные, так как пишу последним из всех присутствующих, но что-то точно нужно. Дни мои проходят без особых интересов и разнообразий. Помогаю твоим бабушке и дедушке, как и требуется. Хочется верить, что лучше Джеймса. Сложно ли? Не особо. Смею предположить, что тебе приходится сложнее, хоть и ума не приложу, отчего ты нам и слова не сказал о том, куда направляешься. Не знаю, стоит ли рассказывать тебе о моих трудностях, но пока не буду. Позже, когда накопится чуть побольше. Спишемся». — Не особо он и интересный молодой человек, — высказалась Барбара. — Есть такое, — согласилась вторая сестра. — Я думаю, это связано с тем, что он не очень привык рассказывать о своих чувствах и мыслях в таком формате. Давайте тогда перейдем к следующему. Оно также от моего друга, он же является братом предыдущего — Джеймс. — А он… — не успела Барбара договорить, как я прервал её вопрос. — Красив ли он? — Да. — Не знаю, но он ухаживает за собой. Кстати, вот он очень общительный и более открытый что ли. — Читай скорее, — подгоняли они меня. «Здравствуй, теперь я думаю обращаться к тебе так, ведь ты уже наверняка позабыл наши лица и голоса. Я, возможно, огорчу тебя, но я не очень настроен на позитивные рассказы, но всё же. Например, Роуз очень долго меня дразнила, тем самым выводя из себя, ну а когда моё стальное терпение подошло к концу, я погнался за ней (это было на улице). Всё было достаточно хорошо, пока она не споткнулась о камень и чуть не упала. К её счастью, я на тот момент её практически догнал и успел схватить за локоть, пока она не оказалась лицом на земле. Мне было смешно до слёз, честное слово, а ей не особо. Но зато она усвоила урок, что следует делать, а что нет. На самом деле я даже и не знаю, что ещё подобного рассказать, но единственное, что у меня осталось так это то, что я хочу немного пожаловаться. Спросишь, на что? Да на наше удивительное сходство. Казалось бы, что в этом плохого, но я нашёл все возможные минусы. Когда я работал на поле, то твоя бабушка подумала, что ты вернулся. Ты бы знал, как мне было сложно это слушать, а в особенности видеть, как ей больно от этого. А на обед между работой она ставила ещё и на тебя тарелку. Это может, опять-таки, показаться забавным, но я так не считаю. Мне это доставляет столько неудобств и неловких моментов, что хочется что-то сделать со своей внешностью. Ты уж не сочти это упреком в твою сторону, просто решил высказаться. В общем, спасибо за выслушивание такого вида и буду ждать твоего рассказа и подробностей о происходящем». — Этот и правда чуть более интересный человек. А кто такая Роуз или как он её назвал? — Да, Роуз, она их сестра.       Сёстры вновь переглянулись между собой, пока я доставал для них последнее письмо, а на их лицах появились ехидные улыбки. — А она тебе симпатична? — спросила Веро́ника.       Я поднял на них озадаченный взгляд, в котором моментально читается ответ. — Ну нет, так нет, что ты так реагируешь сразу. Нам же просто интересно. — То есть за всё время тебе ни одна девушка не приглянулась? — Да, ни одна. — Вообще?! — Вообще. Что ж вы так напали на меня-то. Сейчас вообще не буду читать письмо от их сестры. — Ладно, прости.       Теперь с их лица ушла та улыбка, но зато перешла ко мне. Я быстро развернул заключительную бумажку и стал её зачитывать: «Привет. За меня пишет Джеймс, поэтому не обращай внимания на какие-либо необычные вставки слов, он любит так делать. На самом деле, я не очень хотела начинать писать, так как не считаю, что мои рассказы для тебя будут иметь хоть какую-либо ценность, но, немного подумав, решила: пусть будут. Также я не очень понимаю, что требуется говорить для составления интересного письма (пока она думает, выскажу своё предположение, что рассказ будет про какого-нибудь друга). Я же познакомилась с одним мальчиком, который работает на нашем участке — Эриком (как предсказуема моя сестра, меня так могут и за ведьму посчитать). Ты его видел однажды, когда мы с ним гуляли у озера. Он невероятный молодой человек, которого можно назвать настоящим джентльменом, особенно по сравнению с моими братьями (не, ну ты посмотри, что говорит про меня). Мы с ним очень часто гуляем по деревне, но изредка прогуливаемся до города на ярмарку. Конечно, мы там ничего не покупаем, но зато хорошо проводим время. Только там произошло ужасное происшествие. На ярмарке кроме людей бродили собаки. Их было не особо много, но всё же они были. Вот одной из таких я, видимо, не приглянулась, и она стремглав понеслась в мою сторону. Я поначалу её не увидела, только потом услышала. И если бы не Эрик, я даже не знаю, что со мной стало бы. Он перехватил её в тот момент, как она напрыгнула на меня. Он смог ухватить её за передние лапы, попытаться её удержать и увести в сторону. Но, к огромному сожалению, ему тоже досталось, и когти собаки прошлись по его щеке. Ты бы знал, как я перепугалась за него. На месте царапин сразу же стала виднеться кровь. Люди, которые были рядом с нами, смогли ему помочь и на том месте сейчас остались лишь шрамы, напоминающие о храбрости его поступка. Говорят, что от этого можно заболеть, так как никто не знает, какие у собаки есть болезни, но будем верить, что всё обошлось и ему ничего не грозит (тут и правда ничего не скажешь, согласен с ней). Собственно, это всё, что я могу рассказать тебе. Будем ждать твоих историй».       Пока я читал её письмо, по правде говоря, испугался. — Интересная, однако, у вас там жизнь была. — Да на самом деле такие события происходят не особо часто, — проговорил я, пока медленно складывал все письма обратно в конверт. — И это всё? — возмутилась другая сестра. — Да, я же говорю, у меня не очень много друзей. — Ну ладно, всё равно спасибо за то, что решил поделиться этими письмами. — Не то чтобы решил поделиться, а вы меня просто заставили, но будем считать так. — Не будь таким занудой, Рион.       Я встал с дивана, чтобы удалиться в свою комнату до обеда, но не успел. Один из слуг постучался в двери комнаты, где мы находились, и сообщил о том, что нам пора трапезничать.       После обеда, как только оказался у себя в комнате, я лёг на кровать и достал единственное непрочитанное письмо. Я поднял его над собой и стал рассматривать имя, написанное однозначно рукой Джеймса. От волнения я уселся на кровать, скрестив ноги, и развернул бумажку. Она была полностью заполнена, в отличие от остальных. Я не мог начать читать, так как боялся узнать что-то лишнее. Я на всякий случай бросил взгляд на дверь, проверяя, закрыта ли она. Мне хотелось прочитать эти слова в полном уединении, зная, что другие меня не отвлекут от дела.       Мои глаза заскользили по бумажке, с жадностью прочитывая каждое слово, понимая, что это написано и предназначено только для меня и больше никому. После каждой фразы передо мной все чётче возникает образ Мирабель. Она словно все истории рассказывает вживую, а не через бумагу и Джеймса. Мои руки несколько раз успели вспотеть, а глаза наполниться слезами, из-за чего я переставал различать слова. На некоторое время я прерывался и устремлял свой взгляд в потолок, дабы все проступившие слёзы ушли обратно. Такой способ мне помогал всегда, и эти разы не стали исключением. Слово за словом, предложение за предложением — и вдруг я наткнулся на очень занятную историю о некоей лопате. На этом моменте моё тело содрогнулось, и я резко схватил письмо и стал перечитывать этот момент снова и снова. Мне хотелось верить, что всё это из-за слёз, которые не дают узнать настоящий смысл слов. Но с каждым прочтением я убеждался в обратном. Наконец я сдвинулся с одного места и стал читать дальше, продолжая держать письмо перед собой. Необоснованная ненависть к другу зародилась в моей душе, и я так и не понял истинной причины гнева со стороны Раймона. И что меня удивило больше, так это отсутствие пояснений с его стороны. Неужели он и правда думал, что я не узнаю об этом? Оставшаяся часть письма вернулась в своё первоначальное позитивное русло.       Я не смог долго ждать, чтобы написать ответное письмо, поэтому сразу же сел за стол. Я решил, что правильнее будет, если общий рассказ будет на одном листке, а другие моменты, относящиеся к письму каждого — на отдельных. Я, конечно же, опустил информацию о своем местонахождении, но рассказывал всё, что происходит в моей жизни. Братьев Кростовых я описал своими друзьями, а сестёр, конечно же, подругами. Также рассказал о своих уроках и учителях, я ведь не зря говорил им, что еду на обучение. О физической подготовке упомянул лишь поверхностно. На листках, адресованных определённым людям, я не писал чего-то многого. Высказывался разве что коротко о их рассказах и задавал по ним какие-то вопросы. К Раймону у меня было много вопросов, но я задал лишь некоторые, чтобы не казаться слишком интересующимся. В письме к Мирабель у меня получилось куда больше предложений, чем к другим, но это и неудивительно.       Всё, что я написал, отправили на следующий день. Следующая партия писем была прочитана мной лишь для себя, так как сёстры не знали о их существовании. Рассказы и новости моих друзей и бабушки с дедушкой были для меня всё также интересны, поэтому я отвечал на все в день прочтения.       Но в моей повседневной жизни стали возникать определённые трудности. Как только я привыкал к одним правилам, то появлялись новые, которых тоже нужно было придерживаться. Когда это стало переходить все рамки, я обратился к своим подчинённым: — Вы уж меня извините за опять-таки излишнее любопытство, но всегда ли у вас здесь было правило о том, что за столом нельзя закидывать ногу на ногу?       Томас с озадаченным лицом почесал затылок, обращая свой взгляд на брата, который также пытался поймать его взгляд. —Вообще нет, такое правило раньше не использовалось в этом замке, — протянул Эдгар. — А вы случаем не знаете, кто мог его установить? — Нет, — уже более уверено сказал он. — Тогда у меня будет к вам небольшая просьба, от которой, я надеюсь, вы не откажетесь, — мой взгляд бродил от одного брата к другому, а после на дверь моей комнаты, в которой наш разговор и состоялся. — Нет, вы так не бойтесь, я не буду просить чего-то ужасно опрометчивого. Эту мысль я уже достаточное время вынашиваю. Вы станете не только моими подчинёнными, — я начал переходить на шёпот, — но и моими дополнительными ушами с глазами. Вы будете подслушивать разговоры как других слуг, так и моих сестёр, не забывая и про короля с королевой, если будет такая возможность. — Но их разговоры слишком конфиденциальны, и за разглашение тайн можно знатно получить по голове. — Так никто и не узнает об этом. Вы же не зря одни из лучших слуг и являетесь правой рукой действующих правителей — ваши же слова.       На лицах братьев отразилась лёгкая неприязнь. Мои губы искривились в ехидной улыбке, дополненной взглядом исподлобья. — Ну же, — я резко выпрямился, стирая со своего лица былые эмоции, заменяя искренней улыбкой, — вы согласны? — А у нас есть выбор? — озадачился вопросом Томас. — Нет, — с ещё большей радостью проговорил я. — Тогда согласны, — со вздохом проговорили они. — Отлично, тогда начинайте сегодня же.       Результаты не заставили меня долго ждать. Спустя несколько дней ко мне стала поступать всё более свежая информация. Она была как просто истории, так и пару диалогов, которые братья смогли мне изложить. Первый был очень рисковый, так как они смогли подслушать разговор моих сестёр с их слугами: — Леди, не переживайте так, если вы всё делаете по нашему плану, то Рион здесь долго не продержится, — сказала одна из женщин. — Барбара, не крутитесь же так, иначе я вам все волосы повыдёргиваю.       Во время их разговора шла подготовка ко сну, поэтому иногда проскакивали и такие фразы. — Вы рассказали своей матушке о письмах? — Каких именно? — уточнила Веро́ника. — Те, которые вам брат зачитывал. Там что-то было о друзьях, кажется… — А, да-да, вспомнила. Мы всё рассказали ей, и она была очень нами довольна. Теперь мы хотя бы знаем о той девушке, которая будет лишней во всём нашем плане. — А король что думает на этот счёт? — Отец в последнее время постоянно нервный и о чём-то переживает, поэтому ему вообще не до этого, — дополнила вторая сестра, голос которой стал отдалятся. — И как считаете, что он предпримет после возвращения в спокойное состояние? — Я думаю, что попытается либо убрать её с пути, либо попробует найти поскорее подходящую партию для Ориона, дабы он позабыл про свою подружку. — Умная мысль, Барбара, но теперь вам пора спать.       После этой фразы братья ушли в свою комнату, пытаясь не издавать лишних звуков. Про новые правила я узнал чуть позже, когда они стали случайными свидетелями разговора королевы и слуг сестёр. Их разговор был незамысловатый, но мои подчинённые смогли выцепить главную информацию: Даяна не особо-то и рада моему присутствию в замке, поэтому всеми способами пытается придумать для меня новые правила. Однажды я даже узнал, что мне на стол положили бумажку с неправильным расписанием. Но спасибо огромное Эдгару, который уследил и за этой неполадкой.       Так проходили мои первые полтора года, пока я пытался совмещать свыкание с возникающими правилами и поддерживание связи с друзьями и близкими, как вдруг однажды от Миры поступило необычное предложение, от которого я никак не мог отказаться.