Удивительное тепло жизни

      — И как вам компаньонки? — начала свои расспросы Даяна, пока нам подавали обед. — Они великолепны и очень интересны, мама! — поделилась Веро́ника.       Барбара подключилась с той же активностью, что и её сестра. Могу честно сказать, что слышать о себе в третьем лице, особенно когда сидишь рядом, достаточно некомфортно. Мы все сидели с одной стороны стола, а королева, король, Рион и Глафира — напротив нас. Причём именно в таком порядке отдаляясь от нас.       Перед нами поставили тарелки, наполненные щами, рядом с которыми уложили небольшие пирожки с мясом. Я не привыкла к таким порциям, из-за чего желудок набился ещё до появления салатов. Девочки, сидевшие по обе стороны от меня, видимо, обладали той же проблемой, если её можно таковой назвать. — Вы чего, девоньки, хотите сказать, что уже отобедали? — произнесла Даяна будто с лёгким пренебрежением. — Если так будет всегда, то мы хорошенько сэкономим на вас. — Это вы сейчас ругаете их или и вправду радуетесь? — спросил Рион, запивая съеденное.       Я посмотрела на друга, взгляд которого был направлен на королеву. — Пока не знаю, — сказала та, с упрёком посмотрев на нас троих.       Теперь Орион удостоил меня взглядом, словно сказав: «Я пытался». Дождавшись окончания трапезы, слуги отвели нас обратно по комнатам.       Последующие недели не отличались ничем примечательным. Лишь одно письмо я послала в деревню, сообщив о своём благополучии и здравии. Изо дня в день к нам прибегали сёстры, прося с ними поговорить, погулять, расчесать волосы, рассказать сказки и много чего еще. Но это нам не докучало. Все мы были не против поговорить и погулять по прекрасным просторам замка. Конечно, бывали дни, когда хотелось никуда не ходить и молчать весь день, но и тогда нам приходилось приступать к своей работе.       Я уверена, что так бы продолжалось очень долго, если бы не моя затяжная бессонница. Мой взгляд гулял по тёмным участкам комнаты, наконец остановившись на окне, в котором возвышалась полная луна. Прозвучали лёгкие, едва слышные два удара… пауза… удар. «Что, простите? Наш семейный опознавательный знак в стенах замка?». Вариантов у меня оказалось немного, если быть точнее, то вообще один — Рион.       Моё тело словно перестало мне повиноваться и стало само тихо сползать с кровати, пытаясь не издавать громких звуков. Стопы коснулись ледяного пола, поэтому, прежде чем открыть дверь, я надела свои повседневные туфли, после чего подошла к месту, где совсем недавно прозвучали знакомые удары. Дверь издала предательский скрип, от которого Мэри стала ворочаться в кровати. — Всё хорошо, спи, — прошептала я ей, повернувшись в её сторону. — Плохо спит? — прозвучал тихий, хрипловатый голос Риона.       Я резко обернулась в его сторону. — Ты чего здесь делаешь? — чуть раздражённым шепотом начала я. — Да так, делать нечего было, и решил прогуляться по коридорам, будя слуг и компаньонок. — Я всё равно никуда не пойду, запрещено ведь. — Ну, если хочешь, то нас просто застанут здесь и тогда получим наказание вместе.       Недолго думая о возможных последствиях, я кивнула ему, тем самым спрашивая, куда идти. Принц направился в свою комнату, не издавая ни звука. Дверь в свою комнату я тихонько закрыла и последовала за другом, проходя в угрюмую комнату, хоть и не маленьких размеров. — Так зачем ты пришёл в такое время? — вновь я спросила у него. — Хотел узнать, что в итоге с тем письмом. Почему всё-таки согласилась приехать? — А у меня был вариант не ехать? Я думала, что если написали, то отказываться нельзя. — Можно было, но ты разве не рада здесь находиться? — он вопросительно поднял одну бровь. — Уже и сказать ничего нельзя…       Закатив глаза, я стала посвящать Риона в историю, связанную с поддельным письмом. На мое удивление он не разозлился и даже не удивился. Ри лишь внимательно выслушал мой рассказ. — Значит, Раймон… — Он самый, правда я так и не поняла, зачем и для чего ему это понадобилось? У тебя есть вариант? — М-м, особо нет, но одна идея есть. — Расскажешь? — Нет.       Что-то всё так же и не изменилось в нем за столько лет. — Но вообще, я позвал тебя не только ради того, чтобы узнать это, но и для того, чтобы сообщить кое-что.       Я резко напряглась не только от произнесённых слов, но и оттого, с какой серьёзностью они были сказаны. — Ты наверняка знаешь о том, что сейчас люди стали заражаться чахоткой… — Знаю только то, что Эрик ею заразился. — Да-да, именно он. Но есть ещё кое-кто. Роуз. — Что с ней? — я не узнала свой серьёзный голос. — Её… её… — Говори быстрее, — я бросилась к нему, вставая практически вплотную. — Она умерла.       Моё тело парализовало. Мне хотелось что-то сказать, но слова встали поперек горла. Рот бездумно открывался и закрывался, так и не произнося ни слова. Глаза стали бегать по лицу Риона, стараясь найти хоть намек на неудачную шутку. Но оно оставалось всё таким же непроницаемым. — Прошу, — стала умоляюще шептать я, — прошу, шутка, враньё…       Я почувствовала себя сбрендившей или полоумной, которая и двух слов связать не может. Рион легко покачал головой. Мои глаза начали наполняться слезами, которые уже ничему не помогут. — Тебе стоит сесть, — он положил свои руки на мои плечи, отводя к кровати, на которую я не села, а обессилено рухнула.       Теперь мой мир замер, став одной точкой, на которую и был обращен мой взгляд. — Её больше нет… Роуз нет…       Я не верила в эти слова, пока не произнесла вслух. Теперь они явились передо мной во всех своих красках. Из глаз повалил водопад из слёз, который я пыталась прикрыть вялыми руками. Всхлипы отдавались тихим эхом по комнате друга.       Лёгкая рука Риона легла мне на спину, медленно поглаживая. Я прислонилась головой к его плечу, подаваясь в объятья.

***

      Пришедшая новость не потрясла меня так, как Мирабель, но я прекрасно могу её понять. Сейчас всем нам будет нелегко из-за наступившей эпидемии.       Смотреть на плачущее солнце, ранее дарившее лишь позитивные эмоции — это разрывало моё сердце не меньше, чем её сейчас. Боль, терзанья — всё это лишь начало испытания. Пустота и смирение — вот что страшнее истерик и криков, дополняющихся слезами.       Мирабель стала клониться в мою сторону, и по старым привычкам я должен был её обнять, но мне столько лет были запрещены все возможные дружеские и семейные ласки, что я не знал, могу ли сейчас поддаться этому желанию. Казалось бы, Глафира, вот чьи объятья я должен был ощущать первыми спустя пять лет, но теперь всё меняется.       Маленькая, утопающая в боли миледи, стала ронять слёзы на мою рубашку, которую мне так и не удалось сменить на ночную. Моя рука перешла с её спины на дальнее от меня плечо, второй я слегка приподнял её обмякшее тело, подбирая ближе к себе. Мира подняла заплаканные глаза на меня. — Тебе нельзя, да? Мне уйти? — Всё хорошо, — я постарался произнести эти слова своим самым спокойным голосом, — насколько это возможно в данной ситуации.       Она уткнулась в мою грудь, пытаясь вновь успокоиться. Теперь Мирабель обхватила меня с новой силой, будто стараясь не потеряться в бездне. Мои руки стали немного дрожать, я боялся упустить момент, которого ждал пять лет — всё время, пока находился здесь. Да, я не думал, что именно так это произойдёт, но события не изменить. Я склонил голову к её плечу, окончательно окутывая своим телом, отгораживая от беспощадного мира.       Так мы провели около двадцати минут. А может и полчаса, уже не важно. Но разошлись мы глубокой ночью, когда до пробуждения оставались считанные часы.       На следующий и все последующие дни я видел по лицу Мирабель, что её сны стали короче, если не пропали и вовсе. Количество съеденной пищи сводилось к минимуму, из-за чего Даяна стала вести себя более нервно и нетерпеливо. «Неужели она настолько слепа?» — постоянно проносились мысли у меня в голове. Нельзя было скрыть того, что и мои приёмы пищи стали уменьшаться. На все вопросы я лишь отвечал, что стараюсь экономить во времена эпидемии. Верили мне или нет — неважно.       Понимал свою подругу все эти дни я не только из-за того, что обожаю всем сердцем, но и потому что в один день мне принесли два письма, сообщающие о смерти: первое про Роуз, второе про бабушку… бабушку Анну.       Я не сообщил ей этого лишь потому, что понимаю — для неё это не сыграет никакой роли. Только лишний вес проблем. Это моё бремя и моя проблема, с которой мне нужно было справиться самим. В ночь, когда меня обнимала Мирабель, старающаяся найти хоть какую-то поддержку, я нуждался в ней не меньше. Она и не представляет, что помогла мне. Всё как и раньше.       В какие-то дни мы пересекались с ней в коридорах, когда она заходила в комнату сестёр. Её глаза стали непривычно потухшими. А когда-то я смог заметить её небольшой ритуал. Перед тем как зайти к Барбаре с Веро́никой, она останавливалась у двери, делала глубокий вдох, после чего улыбалась и только потом заводила с кем-то диалог. «Надеюсь, что передо мной она такого не делает».       И я в этом убедился. Через две недели мне вновь захотелось подойти к комнате компаньонок и издать специальный стук. В этот раз Мирабель не задавала вопросов и тихо последовала за мной. — Только не говори, что кто-то ещё пострадал. — Нет, нет. Я бы не выдержал еще одной потери. — Ещё одной?       «Идиот». Сам себе же обещал, что не буду нагружать её, но сам вывел себя на другую тропу. — А… я-я, не важно, — слишком давно я не поддавался слабостям и не ощущал их липких рук, утаскивающих на дно собственных мыслей.       Как только я приехал сюда впервые и ощутил новые проблемы, то словно стал обрастать защитной плёнкой. Столько времени она защищала меня от возможных неприятностей, столько времени была мной — и в один миг стала давать трещины. Почему именно перед определённым человеком эта броня начинает рассыпаться на множество осколков? — Важно, Ри, важно.       Эта форма имени использовалась лишь одним человеком на постоянной основе. Если кто-то другой и обращался ко мне так, то это было единоразово. — Я знаю, что это, скорее всего, не моё дело и, возможно, даже не пойму тяжести твоих проблем, но мне бы хотелось тебе помочь, — она недолго помолчала. — И ещё одна вещь. Ты можешь скрывать от меня всё что тебе захочется, но твой взгляд изменился за это время. Сомневаюсь, что это из-за меня. — Понял, ты решила попробовать вывести меня на чистую воду своими наблюдениями. — Рион, не пытайся уйти от темы.       От неожиданности сказанных слов я опешил. — Твоя первая фраза, когда мы зашли сюда была верной, но тебя этот человек не особо касается. — И кто это? — теперь Мира стала разговаривать со мной тихим и спокойным голосом. — Бабушка Нюра. — Святые, Рион, мне так жаль. — Тебе не стоит извиняться, я смог сам справится с этой потерей.       Мирабель безотрывно смотрела в мои глаза. Она не произнесла ни слова, лишь вновь обняла, только ещё крепче. Теперь её руки стали поглаживать меня по спине. — Оно всё ещё у тебя внутри, и не пытайся от этого уходить, — еле слышно прошептала она.       Я закрыл глаза, пытаясь погрузиться в этот момент с головой, но вместо этого провалился в детство, в деревню. Дом, участок, кухня, теплый обед, запах муки, ругань бабушки с дедушкой из-за его безделья, медленная походка, успокаивающий голос и сказки на ночь.       Теперь меня обнимала Нюра, а не Мирабель. — Прости, что так редко говорил тебе о своей нескончаемой любви. Я должен был, — мой голос дрожал, — должен.       Мои глаза распахнулись от неожиданно выскочивших слов. Я стал медленно отстраняться от подруги. — Прости, я не должен был… то есть, — тяжёлый выдох.       «Слишком давно я не был так слаб и растерян». — Ты сказал эти слова не мне, я понимаю. — Да... то есть нет. — Успокойся, выдохни ещё раз. Всё хорошо, я понимаю. Сама была такой не так уж и давно. — Я не могу объяснить, снова. — Как и раньше.       Мы не отрывали друг от друга взгляд долгое время, находясь в тяжелой тишине. Я смахнул последнюю слезу, скатившуюся по моему лицу, откашлялся и попытался заговорить со своей привычной отстраненностью. — Да, я сказал это не тебе, — не получилось, — но и тебе.       Мирабель непонимающе уставилась на меня. — Мне сложно объяснить, для меня самого это остаётся загадкой. С тобой я — это я, понимаешь?       Она отрицательно покачала головой. — Глафира не является для меня любовью всей жизни, — я стал расхаживать по комнате. — Первые месяцы я только и делал, что смеялся над её именем и поведением. Лишь спустя долгие месяцы, переросшие в года, я стал находить в ней плюсы. Но знаешь, что понял? — тишина. — Что все плюсы, найденные мной в ней, на самом деле твои черты. Доброта, смех, понимание, вовлечённость в диалоге, да даже внешность. Всё это — на самом деле ты.       Мирабель стала мотать головой из стороны в сторону. — Не пытайся отрицать. Глафира, которую я знаю и вижу, и вправду ты. Сама подумай. — Нет, нет, нет. Ты просто слишком расстроен, тебе следует отдохнуть. — Почему ты мне не веришь? — Я-я не знаю. — Прости, я слишком давлю.       Глубокий вдох, выдох. Посмотрев в окно, а затем в зеркало, я понял, что и впрямь слишком взволнован. Взять себя в руки оказалось сложнее, чем раньше. — Мирабель Сив. — Не нужно так официально, прошу. — Миледи, я знаю, ты меня посчитаешь совсем сумасшедшим, но я хочу сказать, что любил тебя на протяжении многих лет, не подозревая этого. Сейчас же хочу сказать, что готов отказаться от мирного неба над головой (при условии, если ты останешься в безопасности), которое мне обеспечивает Глафира, ради того, чтобы провести с тобой хотя бы день. Мне не нужна корона для таких заявлений, но я хочу, чтобы ты была со мной и освещала путь до того момента, пока сердце не остановит свой ход. Если, конечно же, ты и сама того же желаешь.       Мирабель лишь непонимающе смотрела на меня. Никаких слов, лишь тишина, и она меня угнетала. — Почему же ты молчишь? Скажи хоть что-то. — Ты в своём здравии, Рион? Должно быть, ты думаешь, что для меня эти слова будут приятны, но они меня убивают, понимаешь? Ранят, но никак не исцеляют. Ты, скорее всего, совсем забыл, кто мы с тобой, поэтому позволь мне напомнить: ты-принц страны, у которого есть невеста. А я — житель и простой рабочий этой же страны, по счастливой случайности оказавшийся компаньонкой для твоих сестёр. — Но ведь и не просто так ты здесь, не правда ли? — Это можно понять. Мы с тобой долго общались. — С таким успехом здесь должны быть Джеймс, Раймон, дедушка и еще двое. Как видишь, их здесь нет. У меня, к сожалению, отсутствует возможность защитить всех. Но я спас того, кто больше всего для меня дорог. — Ты говорил, что никогда не позволишь мне стать компаньонкой. — Да, ситуация вынудила меня пойти на такой шаг. — Так почему не хотел, чтобы я была здесь? — Не в этом дело. Ты просто не знаешь, что на самом деле подразумевает эта деятельность.       Её взгляд требовал, чтобы я рассказал ей. — Мы слишком далеко ушли от темы, но ты так отвечаешь, словно отрекаешься от моих слов. — Мне кажется, что ты не понимаешь тяжесть своих слов. Сложно поддаться их влиянию, особенно понимая, что те фразы так и останутся витать в пространстве. — Но это не так. Я придумаю выход, как только ты дашь на это согласие. — И какой же выход? — Спрошу у отца. — Нет, — голос Мирабель стал слегка громче.       Я непонимающе взглянул на нее. — Мне хватило его речей, когда он лишь взглянул на меня. Предполагаю, что мне повезло, раз уж я всё ещё здесь. — Он разрешит, я чувствую.       Нет, я был уверен. В последнее время боль в ноге Кристиана усилилась, и он стал реже появляться на людях. «Сильный человек», — проносилось у меня в голове, когда я видел отца на общественных мероприятиях. — Так какое твоё решение? Мне нужен лишь ответ. Он либо ничего не поменяет, либо перевернёт наши жизни на 180 градусов, после чего мы уже не будем прежними.       Мирабель продолжила молчать, но только теперь я видел, что в её голове происходят сложные мыслительные процессы. И вот она вроде собралась озвучить свой ответ, как вдруг в дверь постучали.