Ху Тао просыпается с одной единственной целью: окончательно найти господина Ихо.
Сяо наблюдал, слушал и наблюдал еще немного, пока она ходила по комнате и объясняла свои рассуждения: если никто на острове Ватацуми не знает об этом человеке, а на других островах нет людей,
особенно на острове Цуруми, тогда его либо не существует, либо он мертв, или…
или!..
— Или, может, он просто обычный человек с обычной, нормальной жизнью, — заключает Ху Тао, пожимая плечами. — Я не думаю, что все такие яркие, как, скажем, Ёимия или госпожа Яэ – что, может быть, и хорошо! Возможно, в наших руках совершенно нормальный джентльмен. Айя, разве не великолепно…
— У джентльменов никогда не бывает такого плохого почерка. Ребенок бы справился лучше, чем твой клиент, — комментирует Сяо, набив рот Миндальным тофу.
— Ай-яй-яй, не будь грубым! Я бы сказала, что его почерк… уникальный! Обезоруживающе интересный! Поразительно запутанный! — да, да, так звучит намного лучше. — Вежливость имеет первостепенное значение в моей отрасли, так что тебе лучше держать рот на замке… или же мне, возможно, придется заняться вмешательством. И, поверь, у меня может и не быть гробов, но лопаты гораздо доступнее, о могучий Якса.
Сяо вздыхает. Она хихикает, порхая к зеркалу в их комнате и расчесывая волосы. Его глаза сверкают в полуденных тенях комнаты, наблюдая за ее работой. Если бы она не говорила о лопатах и захоронениях, она бы спросила его, не хочет ли он помочь ей сделать прическу, но он, вероятно, усмехнулся бы и ушел.
— Да, так пойдет, — затянув ленты на хвостиках, хмыкает Ху Тао и поворачивается к Сяо. — Теперь, мой дорогой Адепт, тебе, возможно, интересно,
о 77-й директор ритуального бюро «Ваншэн», как вы планируете найти нашего клиента?
— Он
твой клиент. Мне нет особого дела, что этот человек попросит у тебя.
— Хм… Что, если он попросит экзорцизм?
— Если его запрос не связан с насилием и кровопролитием, я бы предпочел держаться на расстоянии.
Всегда профессионален, даже когда не работает… Она прищелкивает языком:
— Ну, я полагаю, это означает, что ты не получишь свою долю денег… но, но,
но! Я еще не рассказала о своем гениальном плане! Если только ты не хочешь угадать, так что… давай! Попробуй, угадай!
Сяо никогда не утруждает себя догадками, как она точно знает. У Якса, который прожил так долго, более нет терпения на игры, но, к ее радости, его губы кривятся в улыбке.
— Прав ли я, предполагая, что твоя затея закончится тем, что ты окажешься в неприятностях?
— Архонты, почему
это тебя радует? Я не ожидала, что Защитник Якса окажется еще и Садистом Якса! — сразу пугается она его такому странному выражению лица.
— Мне не доставляет никакого удовольствия видеть тебя в беде. Видеть, как тебя наказывают за то, что ты доставляешь неприятности – другая история, — тц, Якса и их принципы… увы, ей не понять. — Просвети меня: что ты собираешь делать?
— Все очень просто! — хихикает она и натягивает шляпу на голову. — Мы просто пойдем в комиссию Тенрё и спросим. Стильно, просто и эффективно, согласен?
Ее милый Якса, кажется, ошеломлен ее словами, и она приходит в восторг от произведенного эффекта. Каким бы прогрессивным и инновационным ни было развитие ее бизнеса, она иногда забывает, что традиционные способы также являются наиболее эффективными. Нельзя всегда промывать свои раны озерной водой, к которой прикасались Адепты – она усвоила урок на собственном горьком опыте.
— Никаких других планов? — подходит к ней Сяо, нахмурив брови.
— Сегодня главное правило – продуктивность, — заявляет она, надевая пальто. — Нам нужно разобраться с этим до начала фестиваля, а то завтра будет людно. Мы ни за что не найдем нашего клиента в толпе… по крайней мере, без некоторых инноваций!
Слово «
инновация» достаточно, чтобы затуманить любопытство в его глазах.
— Нет. Нарушить такую священную церемонию было бы кощунством даже для тебя, Ху Тао.
Даже для нее? Неужели он думает, что от нее одни неприятности и никакой пользы? Она дразняще постукивает пальцем по его груди.
— Вот почему мы сегодня отправляемся в комиссию Тенрё. Точно так же же, как и в гавани Ли Юэ, я уверена, что у них есть реестр каждого жителя Инадзумы – даже тех, у кого плохой почерк!
— Есть вероятность, что они не регистрировали его.
— Ох, не беспокойся! Кажется, на здешних людей можно положиться. Мы обязательно получим от них ответ! — хм… если задуматься, то всегда может быть и другой вариант. Она зубасто усмехается. — Если необходимо, я всегда могу спросить у тех, кто больше не разговаривает, если ты понимаешь, к чему я клоню. Всегда есть вероятность, что мы опоздали на похороны.
Сяо нечего сказать, он даже не жалуется на ее планы.
На этом они выходят.
День немного влажный, на ее вкус, слишком жаркий. Конечно, она не выносит низких температур, но и это уже чересчур! Тьфу, пот собирается у нее на шее… ей придется еще раз принять душ, когда они вернутся в гостиницу.
Ху Тао смотрит на Сяо краем глаза. Теперь, когда он не может взять и отправиться убивать демонов обратно в Ли Юэ, ей пришлось привыкнуть к его присутствию, маячащему вокруг нее, пока она спит. Приятно, что он рядом; благодаря его присутствию она чувствует себя защищенной очень странным образом, потому что она никогда не думала, что из всех возможных мест ей понадобится защита во сне. Увы, ни одно место не является священным – не для таких подлых тварей, как ночные кошмары.
Однако было трудно заставить
его поспать. Он всегда категорически отказывается, с тоской глядя на небо Инадзумы. И только подливает масла в огонь ее маленькому подозрению, что что-то происходит в его голове, что-то, что не дает ему так легко успокоиться, но она не может спросить.
Еще… Ху Тао помнит, как дрожали его руки, когда они разговаривали в постели. Мысль о другом подобном демоне, обитающем в нем, вызывает у нее зуд.
Может быть, она
спросит, когда они закончат с делами сегодня. Честно говоря, она начинает уставать от секретов.
Как раз в тот момент, когда она думает о том, как заведет этот разговор, они достигают моста, ведущего в Тэнсюкаку. Именно оттуда приходит большинство охранников в их безупречном патрулировании. Если гигантская статуя в виде Архонта и может о чем-то рассказать, так точно о том, что здесь присутствуют представители власти.
Пустые места в нижней части статуи, на ее крыльях и руках, привлекают ее внимание, как Пиро в лесу. Сяо, замечая, что она остановилась, делает то же самое.
— Как ты думаешь, это то место, где сёгун Райдэн хранила Глаза Бога? — отверстия такие удобные, такие маленькие… она хмыкает. — Если так, то вышло довольно броско. И я уверена, что зрелище, должно быть, было великолепно!
— И жестоко, — говорит Сяо себе под нос, как будто небо не должно слышать таких слов. Что ж, она должна с ним согласиться. — Я не могу себе представить, что меня лишат Глаза Бога, и я увижу его, выставленным на всеобщее обозрение здесь.
— Не будь таким скучным! — хихикает она. — Не похоже, что у нас отнимут наши – и, если что, пусть это послужит тебе уроком. В каком-то смысле даже вдохновляет!
— Скажи, как? — невозмутимо спрашивает он с раскрывшимися от удивления глазами.
— Аха, ну, я уверена, что люди начали бы действовать по-другому и открывали бы новые стороны себя без Глаза Бога, — да, да, что подтверждается! — И,
и! В такой вечной стране, как эта, я уверена, они поняли, что ничто
по-настоящему не вечно – ни их жизни, ни их Глаза Бога! Поверь, я много знаю о первом.
Глаза Сяо непроницаемы. Он пристально смотрит на нее, как будто пытается прочитать на ее лице что-то, чего она сама не знает. Ох, ох, неужели она сказала что-то не то?
— Пойдем. Время никого не ждет, — молча повернувшись к Тэнсюкаку, призывает Якса.
О-ой, она
определенно заставила его задуматься. О чем ей придется спросить позже.
Ху Тао следует за ним. К ним быстро приближается охранник, а они еще даже не добрались до самого здания!
— Стойте, чужеземцы. Что привело вас в личную обитель ее превосходительства сёгуна Райдэн?
Так вот,
где она живет. Ху Тао оглядывается вокруг, немного ошеломленная. Дворец такой замысловатый, такой засаженный, но такой элегантный!.. Она улыбается:
— Хотите сказать, что это поместье Электро Архонта? Учитывая большую, угрожающую статую там сзади и все это великолепие, я могла бы даже попросить экскурсию!
Офицер немедленно обижается на ее слова. Хотя не то чтобы ее волновала его реакция.
— Поместье ее превосходительства не должно рассматривать как туристическую достопримечательность или место для разговоров. Какое дело привело вас сюда?
— Ах, но мы не
просто поболтать! Мы могли бы начать прекрасное партнерство. Все, что вам нужно – взглянуть с деловой точки зрения! — Ху Тао роется в карманах и достает один из своих фирменных купонов. — Уверена, что гром грянет в худшие времена в худших местах, если вы понимаете, что я имею в виду. Лучше не делать погоду помехой – по крайней мере, без надлежащего плана похорон!
— Мы кое-кого ищем, — немедленно вмешивается Сяо. — Мы должны поговорить с административным сотрудником Инадзумы.
К ее большому огорчению, солдат не обращает на нее внимание, но когда он слышит просьбу Сяо, он смягчается.
— Если никто не помог вам в Рито, вы можете найти мадам Кудзё Сару на тренировочных площадках. Является ли ваш человек пропавшим без вести, преступником или беглецом?
— Потенциально он может быть ими всеми! — говорит она с большим акцентом. В каком-то смысле она не ошибается – возможно, господин Ихо хочет похоронить тело, доведенное до такого состояния им самим. — Обещаю, мы не займем много времени.
— Идите направо, — кивает солдат. — Если идет тренировка, держитесь в стороне и не мешайтесь. И еще… воздержитесь, пожалуйста, от столь откровенного изложения своих бизнес-идей.
Ху Тао грациозно кивает и уходит вместе с Сяо. Она подталкивает локтем Якса, когда они проходят мимо охранников, которые бесстыдно пялятся на них:
— Истребитель всего Веселья – стоит им тебя называть.
— Если я оставлю тебя разбираться самостоятельно, ты могла бы выставить нас отсюда. Лучше не рисковать, — он наблюдает за крышами зданий на объекте. Его глаза прищуриваются от беспокойства. — И все же…
Как по сигналу он подходит к ней чуть ближе с неизменным выражением лица. Она хихикает и придвигается к нему немного ближе, чтобы прошептать:
— Защитник Якса чувствует, что должен защищать своего лучшего друга в этом царстве, хм? Иногда ты можешь быть таким милым… прямо как данго!
Почему-то Якса не отвечает на вопрос, что заставляет ее улыбнуться – его молчание – наибольшее согласие, который она когда-либо получит.
— Воздух в этом районе… странно перегружен. Я почти чувствую Электро Архонта, притаившуюся в каждом углу каждого здания. Ошеломительно, — продолжая оглядываться по сторонам, произносит Сяо.
Приятно видеть, что она не единственная, кто немного выбит из колеи. Электро трескает всего в дюйме от места, в котором она чувствует движение воздуха, и, подобно безжалостному солнечному свету Инадзумы, глаза Архонта повсюду – она
чувствует, как ее присутствие надвигается, подобно быстро приближающейся звезде. Такого вездесущего присутствия следовало ожидать от Архонта, но такого давления никогда не было в Ли Юэ, не говоря уже о Мондштадте.
Может быть, они будут удостоены присутствием сёгуна еще до начала завтрашнего фестиваля. Если бы она сказала Чжун Ли, что встретила Архонта… Во имя Семерки, его лицо было бы бесценно!
Но прежде чем они смогут ее встретить, сначала надо задать вопросы господину Ихо. Забыть о сёгун Райдэн. Те, кто может погибнуть – те, чьим делом она с удовольствием займется!
Тренировочная площадка Тэнсюкаку переполнена корчащимися потными и усталыми офицерами. Их стрелы пронзают воздух с пугающей, рассчитанной точностью по прямой линии, а те, у кого копья, похожие на ее, используют их слишком опрометчиво. Они теряют бдительность, нападая так безрассудно!
…Не то чтобы она профессионал. Она слишком хорошо осознает свою смертность, чтобы снова потерять бдительность. Кудзё Сара командует ими с неизменным вниманием.
— Остерегайтесь вражеских стратегий! Они могут начать внезапную атаку в любой момент, и что вы должны делать, если такое произойдет?
— Мы отбиваемся в два раза яростнее, госпожа!
— А что, если вас поразит гром?
— Мы встанем, чтобы защитить честь ее превосходительства, всемогущего сёгуна, Богини Грома!
Единогласный ответ этих людей гармоничнее хора, а стальной взгляд Кудзё Сары – не что иное, как взгляд мастера ведения войны. Ее голос, непоколебимый крик на этих грозных, потных тренировочных площадках привлекает интерес Ху Тао. Ох, столько стихотворений было написано о великих полководцах истории, но редко о тех, кто тренируется с такой энергией, с такой страстью!..
Прикованные к входу на тренировочную площадку, Ху Тао и Сяо с благоговением наблюдают, как Кудзё Сара нацеливает свои стрелы и поражает все цели без каких-либо сложностей.
— Госпожа Кудзё потрясающая!
— Ее стрельба из лука действительно достойна восхищения. Техника Гань Юй гораздо менее точная… — его глаза искрятся интересом. — Если бы она стояла вот так, возможно…
—
О-о-о, неужели Охотник на демонов Ли Юэ собирается стать учителем Гань Юй? — хихикнув, спрашивает она.
— Мой способ ведения боя – все, что я знаю, и я далеко не лучший учитель. Тактика стрельбы из лука слишком отличается от тактики владения копьем, — ее желудок слегка сжимается от легкого намека на раскаяние в его голосе. — Однако… может быть, я могу попытаться научить ее кое-чему. Мне стоит немного подумать.
Прежде чем она успевает подтолкнуть его к обдумыванию, золотые глаза проносятся в их направлении, как чистая молния.
— Что вы, двое, делаете на священной территории Тэнсюкаку?
Ху Тао и Сяо выпрямляются. Все солдаты поворачиваются к ним, все еще держа оружие в руках. Прежде чем директор успевает придумать предлог, чтобы успокоить гнев генерала, фигура Сяо исчезает; с порывом ветра он исчезает на крышах высоко над наблюдающим генералом.
Ай-яй-яй, неужели он только что
бросил ее? Не слишком-то подобает Адепту!
Судя по выражению лица Кудзё Сары, ее присутствие также не подобает ни одному жителю Инадзумы.
— Я не буду спрашивать дважды: кто разрешил вам войти на тренировочную площадку? Изложи свое дело.
— Хэ-
яху! — смотрит на генерала и дружелюбно машет ей от входа Ху Тао, но даже так ей не удается смягчить ее нрав. — Нам нужно поговорить с вами минуту – ну, только мне. Кое-кто просто бросил меня одну. Разве вы видели что-то грубее сегодня? — глаза женщины сужаются, в них появляется подозрительный блеск.
— Разве мы не встречались несколько дней назад? Вы учинили еще неприятностей? — Ху Тао не успевает сказать, что еще слишком рано, потому что генерал поворачивается к своим солдатам. — Сделайте перерыв. Пятнадцать минут. Ни меньше, ни больше! Не позволяйте комиссару Ясиро увидеть, как вы бездельничаете, слышите? Пусть он увидит ваше лучшее поведение!
Солдаты разбегаются по зданию. Как только двор опустевает, Кудзё Сара подзывает ее ближе, высоко подняв подбородок и скрестив руки на груди. Ху То оглядывается, когда она приближается к ней, и прищелкивает языком:
— Архонты, здесь все просто убивает настроение – ни цветущей сакуры, ни украшений… просто обычный песок и тусклые цвета! — может быть, если бы она принесла сюда несколько своих запасных украшений, все выглядело бы красивее, но… ах, неважно. — Так серьезно, так скучно… Вы знаете, как называют такой серьезный двор, как этот?
Кладбище!
— Могу я спросить, что привело вас сюда снова? — не балует ее смехом Кудзё Сара, пока Ху Тао смеется над собственной шуткой. — Кроме того, я видела, как вы пришли с мужчиной. Куда он делся?
— Айя, не обращайте внимания. Он любит наблюдать сверху на случай, если возникнет опасность. Вы же знаете стражей и офицеров – у каждого свой стиль! — посмеивается директор.
Ху Тао указывает на крыши комиссии Тэнрё. Кудзё Сара поворачивается в ту сторону и замечает Сяо, сидящего на крыше. Якса продолжает наблюдать за ними, не двигаясь ни на дюйм, и Ху Тао надеется, что этого хватит, чтобы доказать отсутствие у него злых намерений.
— Ему лучше оставаться на месте. Наши люди разберутся с ним, если он сдвинется хоть на дюйм, — она со вздохом сжимает переносицу. — Обычно я не вмешиваюсь в дела обывателей, так что лучше бы твое дело оказалось чем-то важным.
Ху Тао кивает и затем вспоминает, что сначала нужно решить один вопрос. Она протягивает ей руку:
— Подождите-подождите-
подождите, как грубо с моей стороны! Я не думаю, что в прошлый раз у меня была возможность представиться! Я 77-й директор ритуального бюро «Ваншэн», Ху Тао! Если вы доверите нам свои похоронные дела и приготовления, вы
никогда не разочаруетесь – у вас есть моя личная гарантия! — она протягивает один из своих купонов с изображением сакуры. — В качестве благодарности за ваше внимание, вы можете оставить его для...
— Подожди минутку, — тихо, до жути тихо, говорит Кудзё Сара. — Ху Тао? Ты сказала, тебя так зовут?
— Я… — внезапный интерес удивляет Ху Тао. — да, это я, Ху Тао, помогаю завершить дела, пересекаю границы, призыв-...
Кудзё Сара резко опускает лук и подходит к Ху Тао с широко раскрытыми глазами, которые могли бы поглотить целое солнце.
— Так значит, это ты – поэтесса темных переулков, автор «
Смычков» и «
Поэмы о ветре и звездах»! Я прочитала все твои произведения! — возможно, осознав свое нетерпение, она прочищает горло. — Я… я хочу сказать, они отличного качества. Я никогда не читала ничего подобного.
Нетерпение в ее голосе и страсть в глазах резко контрастируют с ее прямой осанкой. Сердце Ху Тао бьется так сильно, что грозит разорваться.
— Правда?
— Вполне. Я случайно прочитала одну из твоих антологий, только потому что она была опубликована в издательском доме «Яэ». У меня есть копии каждого тома, который ты опубликовала, — Кудзё Сара говорит гордым тоном. — Загадки, скрытые на этих страницах, сложны, но приятны, а поэзия просто великолепна. Некоторым нашим местным музыкантам тоже нравятся твои мелодии. Я могу понять почему.
Ху Тао не знает, как на такое реагировать, и просто позволяет себе разинуть рот. Она никогда не встречала такого… страстного поклонника – или настоящих поклонников, на самом деле. Большинство критиков хотели знать, кто автор ее работ, они хотели похвалить ее литературу; но никто, кроме Син Цю, лично не хвалил ее работу. В Ли Юэ все сводилось к тому, чтобы
узнать ее, возможно, заключить с ней контракт, который вытеснил бы из нее всю страсть, но такое…
Согревает сердце. Она готова расплакаться.
— Вы слишком милы! Никогда бы не подумала, что мои работы станут такими популярными.
— Конечно! Твою литературу долгое время хвалили в Инадзуме, — объясняет она. Ее взгляд перемещается на Сяо на крыше. — И тот человек, который так настойчиво следит за тобой… Он, случайно, не фанат?
От одной мысли, что Сяо одержим ее литературой, Ху Тао становится смешно.
— Держу пари, он фанат! Находчивостью директора можно восхищаться, и ему нравится трудолюбивые люди. И, не ради хвастовства будет сказано, но я готовлю
убийственно вкусный Миндальный тофу, — Кудзё Сара улыбается. — Его зовут Сяо. Он мой телохранитель.
— Понимаю. Мудрый выбор, учитывая времена, в которые мы живем, — офицер смотрит на нее несколько доброжелательно. — Я надеюсь, что Инадзумы придала тебе много вдохновения. У нас нет беззаботных ветров Мондштадта, сверкающего града Снежной или захватывающих озер Фонтейна, но я надеюсь, что наша громоподобная гордость все равно очарует тебя.
— Поэт находит вдохновение в каждом дышащем, живом существе вокруг себя. Аха, если бы только кое-кто позволил бы мне еще посетить Татарасуну… Темные и мрачные места – хлеб насущный в моей жизни! Ёимия сказала мне, что там очень красиво!
Сяо настаивал на том, что
именно потому, что там темно и мрачно, он хотел бы, чтобы она держалась оттуда подальше. Кто бы мог подумать, что Истребление всего Зла испугается какой-то молнии! Не то чтобы она была в восторге, если бы ее поразила о такая пугающая воля сёгуна Райдэн, но…
Как раз в тот момент, когда она погружается в воспоминания, горе и боль, она отбрасывает эту мысль. Пора сменить тему!
— Вообще-то у меня есть вопрос, — говорит Ху Тао Кудзё Саре. — Как вы узнали, что я написала книги? Вам же не госпожа Яэ сказала?
— Не совсем. Я обнаружила, что она пыталась переправить в Инадзуму еще несколько экземпляров твоих книг. Похоже, один из ваших торговцев по ошибке упомянул твое имя – и, к сожалению, эта женщина никогда не упускает возможность.
Многое объясняет… Ху Тао стискивает зубы.
— Я заставила их подписать контракт
именно для того, чтобы избежать такой ситуации. Янь Фэй получит их головы на блюде! Мы не позволим им вернуться домой.
— Да, похоже Гудзи Яэ тоже об этом знала, — генерал прищелкивает языком. — В итоге она обманула их за свое молчание и информацию о твоей личности. Она дала мне одну из твоих антологий, чтобы купить мое молчание. — Архонты, эта женщина! — То, что Гудзи Яэ пожертвовала своими деньгами из любопытства, красноречиво говорит о твоем таланте.
— И вы спустили ей это с рук? — скрестив руки на груди, негодует Ху Тао.
— Не волнуйся, она не сбежала без крупного штрафа. Боюсь, они уже купила у них детали, когда я приехала. Я узнала о твоей личности случайно.
Что ж, вышла целая история… но ей все равно придется посоветоваться с Янь Фэй, когда она вернется домой. Выражение лица Ху Тао мрачное.
— Полагаю, это не обычная практика, да? Я спрашиваю по… юридическим причинам.
— Конечно, нет. По большей части, нет, — вздох, который она издает, напряженный, разочарованный. — Ни один закон Инадзумы не может коснуться Гудзи Яэ, но… неважно. Разговоры об этой женщине только навлекают гибель на население.
Ху Тао уверена, что она чувствует глаза этой гадюки в тени. Она сглатывает, заставляя себя сосредоточиться – правильно! Она пришла не за этим!
— На самом деле, госпожа, мы здесь по настоящему делу. Нам нужно обратиться к вашему реестру жителей, чтобы найти клиента, который обратился за нашими услугами.
— Значит, у вас
есть здесь дело? — кажется, Кудзё Сара удивлена этому факту.
— Один джентльмен по имени господин Ихо написал нам – я даже принесла сегодня письмо, посмотрите! — Ху Тао достает бумагу из пиджака и протягивает генералу. — Дело в том, что его почерк был настолько ужасен, что мы не смогли прочитать ничего, кроме его имени, и как я должна отослать духа без имени, не говоря уже об адресе? Насколько я знаю, он может быть из Фатуи, а с такими у нас особые отношения. Не могу позволить духу ускользнуть из моих рук – или дорогим похоронам, если уж на то пошло!..
— Это… — потирает подбородок женщина, — определенно рукописное послание, — Кудзё Сара возвращает ей письмо. Ее голос превращается в бормотание. — Господин Ихо,
господин Ихо… Я не могу сказать, что встречала кого-то с таким именем, но оно… знакомое. Интересно, где…
— Кудзё Сара!
Стены тренировочной площадки рушатся с впечатляющей ударной волной. Кудзё Сара призывает свой лук. Повинуясь инстинкту, Ху Тао призывает свой посох, и из ниоткуда Сяо падает перед ней на землю с копьем наготове. Он всегда готов наброситься, немного слишком быстрый, и, хотя ей не нравится напряжение, готовность, она все равно благодарна за них.
Большая фигура шагает сквозь дым, полная достоинства с злобной ухмылкой от уха до уха. Он большой, немного диковинный, с рогами и в одежде, которая едва служит какой-либо цели, а резкая тень его фигуры в некотором роде пугает. Его глаза полны решимости и, посмеет она сказать,
возбуждения.
…И так же, как впечатление появляется, оно исчезает. Мужчина начинает сильно кашлять. Его руки лежат на коленях.
— Фух,
чувак, это было чертовски крутое появление, чуть не оторвало мне руки – но вот, что значит настоящий мужчина, да! — он выпрямляется. Его голос звучит хрипло. — Что думаешь,
хм-м-м? Немного пыли – слишком много для тэнгу, или я наконец-то получу свой матч-реванш? Нехорошо заставлять соперника ждать, генерал!
— Аратаки Итто, — опускает лук Сара, — у тебя хватает наглости уничтожить общественную собственность
и требовать, чтобы я сразилась с тобой? Твои проступки не имеют никакого отношения к бою – они заслуживают судебного разбирательства!
— Бах, брось официоз, я пришел с миссией – и я
никогда не бросаю миссию, слышишь?! — в мгновение ока он, кажется, немного озадачивается. — Я имею в виду, пока мне действительно не придется забить, но я уже реально устаю от оправданий! Что ты придумаешь для меня сейчас? Неужели большая ворона сёгуната боится такого большого старого-доброго Они, как я?
— Единственное, чего я боюсь – бумажной волокиты, с которой мне придется иметь дело, когда я получу тебя в свои руки за этот бардак – и твой Глаз Бога тоже.
Мужчина смеется. Громко. И Сяо, и Ху Тао вздрагивают.
—
Ого-ого-ого, я что, слышу страх в голосе Кудзё Сары? Как насчет сражения в стиле сумо, а? — его губы изгибаются в высокомерной ухмылке. Кудзё Сара поднимает свой лук. — Неужели наш генерал Индазумы боится, что я сорву с ее головы маску? Куда подевалась твоя честь, Кудзё Сара? Я мог бы пощадить твою маску, если ты…
воу-воу-воу!
Заряженная Электро стрела едва не попадает ему в плечо, приземляясь на обломки позади мужчины. Ху Тао вздрагивает от голоса генерала.
— Я даю пять секунд, чтобы убежать, или я пошлю за тобой своих людей.
— Ой, ну не устраивай драм-...
—
Один.
— Эй, по крайней мере, не говори обо мне! Что за...
—
Два! — натягивает еще одну стрелу она.
— Хорошо, хорошо! — поднимает руки вверх мужчина. — Я просто подожду снаружи. В конце концов ты поддашься очарованию банды Аратаки – вау, прозвучало очень складно, надо это записать. Но все равно, все равно! Если воин тэнгу не собирается принимать бой, я придумаю другое решение – я это так не оставлю, генерал Кудзё!
—
Три.
Прежде чем она успевает досчитать до четырех, мужчина убегает, перепрыгивая через обломки. Кудзё Сара бросается за ним, и Сяо делает то же самое. Ху Тао следует за ним, не очень обеспокоенная, но чрезвычайно любопытная.
— Кто был этот большой-большой мужчина? — генерал вздыхает в ответ, а через секунду стонет:
— Один из самых печально известных нарушителей спокойствия и наемников Инадзумы. Если в городе когда-нибудь возникнут проблемы, то, вероятно, это его вина.
Поразительно, и о
так интересно… Ему должно быть, есть, что рассказать. Ее посох исчезает.
— Если он нарушитель спокойствия, почему вы его до сих пор не арестовали? — прежде чем она успевает ответить, Ху Тао грозит пальцем. — Не пытайтесь солгать мне! Я знаю, как это происходит… проверенная и настоящая история любви двух несчастных влюбленных, принадлежащих разным слоям общества, но с горящей любовью в их сердцах!
— Как бы я ни была впечатлена твоей прозой, я понятия не имею, на что ты пытаешься намекнуть, — непонимающе посмотрев на нее, произносит генерал.
— Все в порядке, — хихикает Ху Тао, уйдя уже по колено в свой маленький заговор. — Я понимаю, как трудно понять любовь – я дам вам кое-что получше! — двумя пальцами она выуживает из кармана купон. — Вот, можете взять: супер-пупер предложение на похороны со скидкой! Цветы тоже прилагаются. Просто на случай, если этот парень-они увлечется – или,
или! Вы испытаете достаточно сострадания к его семье после его поражения. На ваш выбор!
— Я ушел на две минуты, и
это – то, что ты делаешь? — со вздохом смотрит на нее Сяо.
— Умная бизнес-леди должна искать подходящий повод, дурачок!
— Извините, но у меня нет на это времени, — заявляет офицер. — Я должна разобраться с этим беспорядком. Если бы вы могли позаботиться о том, чтобы его нынешнее местонахождение было далеко-
далеко отсюда, я была бы вам признательна. Приходите вечером по поводу вашего запроса, — вот так: еще один потерянный день… Кудзё Сара наклоняется к Ху Тао. — И еще… не могла бы ты подписать мою книгу позже?
— Конечно. Что угодно для поклонника, — хихикнув, соглашается Ху Тао, и женщина коротко кивает, но ее щеки слегка розовеют.
— Ценю. Вы свободны. Не переступайте через обломки, пожалуйста.
Генерал с хмурым видом удаляется, быстро направляясь к зданию. Ху Тао смотрит, как она уходит, а Сяо, прищурившись, смотрит на свежие обломки.
— И подумать только, что они так легко позволят преступнику скрыться… правила этой военной системы сбивают меня с толку.
— Не думай о произошедшем слишком много. Я предлагаю найти этого парня и задать несколько вопросов.
Как она и ожидала, он не согласен. Несогласие написано на его лице.
— Ты думаешь, что человек, который только что проломил стену, готов удовлетворить твое любопытство?
— Айя, не суди заранее! Он показался достаточно милым. Не похоже, что он, скажем, начал нападать на людей или что-то в этом роде! Перед тобой пример заботы о человеческой порядочности – или… порядочности они, в данном случае, — она поворачивается к дыре в стене – или скорее, к тому, что осталось от стены. — Может быть, я смогу предложить те же сделки, что и госпоже Кудзё! Они его взбодрят!
Именно с этим предложением ей удается вытащить Сяо из Тэнсюкаку на улицу Инадзумы в поисках они.
Он, кажется, не слишком хочет помогать, но в конце концов поднимается на крыши, чтобы найти этого парня. От вида Сяо, несущегося по крышам, как проворный кот, ее сердце никогда не перестанет учащенно биться. Всегда такие активные Адепты.
По крайней мере, он более грациозен, чем этот парень Аратаки. Его, должно быть, легко заметить, раз он такой большой и шумный, и буйный, и...
— …И ты думаешь,
это моя вина!? Это не моя вина, что она не выдержит хорошего удара в подбородок. Эти люди в Тэнсюкаку
о-о-очень высокомерные и гордые. Вот бы их проучили, чувак.
Ах, вот и он. Сидит за столиком, навалившись на стойку с большим-большим стаканом жидкости, которая, должно быть, была алкоголем. Ни один трезвый человек не кричит так громко, верно? Верно?
Слегка встревоженная, Ху Тао подходит к нему сзади и легонько похлопывает по плечу.
— Извините?
Итто оборачивается. Его брови удивленно взлетают вверх.
— Ох, ты та кроха, которая тусовалась с генералом Кудзё, не так ли? Эта женщина послала тебя, чтобы арестовать меня? Потому что, позволь сказать, этого не случится.
Не-а.
— Во-первых, — складывает руки на бедра Ху Тао, — я, может быть, и меньше тебя, но достаточно сильна, чтобы таскать трупы через всю страну, зарабатывая на жизнь. Поверь мне, у меня
очень сложная жизнь, — не то чтобы этот мужчина не смог бы отнести примерно в трижды больший груз, чем она… ау, неважно. — И нет, я здесь не для ареста. Только представить – я, Ху Тао, вступаю в ряды солдат! Я бы значительно изменила траекторию.
— Не беспокойся. Они все трусы – вот, кто они. Я начинаю подозревать, что все они слабаки и не хотят причинять мне боль – но, не пойми неправильно, я не против боли. Драка всегда портит прическу, а волосы нелегко приручить, — он с гримасой дотрагивается до своих волос. — Черт. Мне нужен новый кондиционер.
Ах, он такой живой и откровенный! Глоток свежего воздуха! Она приподнимает шляпу.
— Из шелковицы получается
очень хороший кондиционер. Совет профессионала: не используй слишком много. А то кончики будут выглядеть ужасно.
— Довольно изобретательно для модной чужестранки, которую я только что встретил, — Ху Тао с гордостью кивает. — Тогда что ты здесь делаешь, если ты не ее ручная собачка? Если у тебя есть для меня случайная работе, я в отпуске – по крайней мере, пока у меня не закончится мора, что должно быть… — он считает на пальцах. — Да. Два дня. Я весь твой через два дня, малышка.
— Нет-нет-нет, — качает головой Ху Тао, — я здесь не для того, чтобы предложить работу — ну,
могу, но для начала познакомиться важнее, верно? Нельзя начинать переговоры, не зная
хотя бы фамилий друг друга. Я люблю, когда мои беседы, как могилы: с именем, фамилией и некоторой информацией. И, может быть, еще цветами.
— Эх, я не люблю цветы, но я рискну, — он хватает свою тарелку супа и выпивает все одним большим глотком. Он вытирает рот и подсовывает повару Мору. — Вот
это я понимаю – хороший хавчик. Я вернусь к ужину, так что лучше займи мне место, старина.
— Не попадайся сейчас в слишком большие неприятности, — говорит мужчина за стойкой, махая им рукой. — Приводи и своего нового друга. Я никогда не буду против помыть еще одну тарелку.
Итто машет ему вслед, уводя Ху Тао из ресторана. Бедняга, должно быть, чувствует вкус супа в горле, и он с довольной улыбкой похлопывает себя по животу.
— Чувиха, нет ничего лучше, чем немного супа, чтобы забыть обо всем дурачестве. Ты можешь в это поверить? Генерал испугалась старого доброго лома! Наверняка в следующий раз где-то с неба посыплются слаймы.
Ни с того ни с сего перед ней дует порыв ветра. Сяо стоит рядом с ней, выглядя недовольным.
— Вижу, ты нашла преступника.
Итто
орет. Он отскакивает на несколько футов и достает большое, остроконечное оружие. Вокруг вспыхивает суматоха, и безобидные граждане разбегаются в панике, которую Ху Тао не может понять до конца. Они указывает на Сяо:
— Воу-воу-
воу, мог и предупредить, да? Что с твоим маленьким другом, который проявился из ниоткуда, хах? — он зачесывает волосы назад, шипя. — Чувак, люди издеваются надо мной сегодня. Не круто. Что происходит? И почему ты назвал
меня преступником?
— Ты ворвался в собственность сёгуна и потребовал, чтобы офицер сразилась с тобой без правил. У меня нет причин уважать тебя, как...
Ху Тао быстро прикрывает его рот с нервным смешком. К ее большому удивлению, он не сдвигается с места.
— Он просто шутит, это шутка! Расслабься, мы здесь не для того, чтобы арестовать тебя
или сдать властям. Я здесь просто для того, чтобы заняться чистым, прибыльным бизнесом, который принесет пользу и тебе, и мне. Ничего подлого, ничего плохого, и, обещаю, это не ловушка!
— Я не сказал ничего ложного, — осторожно убрав руку со своего рта, говорит Сяо.
— Я не преступник – то есть, я тоже не чистая, непорочная душа, но дайте парню отдохнуть! — ощетинивается Итто. — То был единственный способ привлечь внимание генерала, знаешь, быть немного громким и немного нелегальным, — он опускает свое оружие на землю и приближается к ним, настороженно глядя на Сяо. — И ты не ответил на вопрос. Откуда ты взялся?
— У меня есть Глаз Бога, — ложь, которую Сяо говорит слишком легко, и Итто молча кивает.
— И он также
очень искусен, — добавляет Ху Тао со счастливым хмыканьем. — На данный момент он мой телохранитель, и он прекрасно знает, как не дать кому-то вроде меня поцапаться и испачкаться.
Якса коротко кивает. Итто наклоняет голову.
— И кто ты, еще раз?
— Ай-яй-яй, я совсем забыла! — хихикает Ху Тао. — Я Ху Тао, директор ритуального бюро «Ваншэн» в Ли Юэ, жрица душ и...
Руки мужчины опускаются на ее плечи с такой силой, что она чуть не падает на землю. Сяо оживляется. Итто орет:
— Ты только что сказала, что ты из ритуального бюро «Ваншэн»?
Желудок Ху Тао сжимается от восторга. Смешок вырывается из ее груди.
— Наконец-то появился кто-то, кто ценит мою работу! Знаешь, хоронить мертвых, чтобы заработать на жизнь, нелегко, но сфера все равно очень интересная. Наши коллеги по работе холодны, немы и иногда немного некрасивы, но… тем не менее прекрасная индустрия, — она поворачивается к Сяо. — И мы все еще не нашли нашего клиента…
— Клиента, говоришь? — прищуриваются глаза Итто.
— Ммм! Мы здесь, чтобы выполнить просьбу джентельмена с отвратительным почерком, — она достает письмо из внутреннего кармана пиджака. Она разворачивает его и перечитывает в пятнадцатый раз – да, никаких сомнений. — Мы спрашивали и спрашивали, и все же…
— Погоди, это… — Он выхватывает письмо у Ху Тао. — Да, его
я написал! Оно мое!
Ху Тао и Сяо стоят так минуту, повернувшись друг к другу, затем смотрят на Итто.
Она прочищает горло, чувствуя себя достаточно красноречиво, чтобы снова заговорить:
— Нет, нет, это, должно быть, ошибка. Наш клиент...
— Да,
Аратаки Итто, вот кто! — говорит он, энергично встряхивая Ху Тао. — Я ждал тебя несколько дней, черт возьми! Я думал, ты приплывешь на потрясающей, элегантной лодке, на которой, вы, ребята, должны плавать в гавани Ли Юэ, но я ничего не заметил! — он переворачивает письмо и указывает на свою подпись. — Мое имя
прямо здесь! Как ты его не заметила?
Ху Тао осторожно забирает письмо обратно. Сяо выглядывает из ее плеча. Оба наклоняют головы, чтобы прочитать письмо еще раз, спокойно расшифровывая содержание.
— Предполагается, что это должно быть
Аратаки Итто? — спрашивает Сяо без намека на тактичность.
— Конечно! Что еще там должно быть написано?
— Ох, — поджимает губы Ху Тао, — подожди, думаю, если… — она поворачивает бумагу на несколько градусов. — Если посмотреть вот так и немного наклонить, возможно, согнуть… мне кажется, я вижу! Воображаемый почерк во всей красе!
— Это не
плод воображения, а просто мой почерк! — Сяо лишь поднимает брови. Ху Тао тоже не знает, что сказать. Парень хнычет, положив руки на колени. — Он не может быть
так плох. Не унижайте меня, одного раза на сегодня хватит.
Ху Тао обменивается взглядами с Сяо. Она пожимает плечами, и Якса вздыхает. С доброй улыбкой Ху Тао похлопывает Итто по плечу:
— Важно то, что мы нашли тебя – что значит светлое, солнечное будущее для нас обоих! Я знала, что сегодня мы с тобой займемся делом, просто знала! Мой инстинкт никогда не подводит.
— Твой инстинкт не настолько надежен, — бормочет Сяо.
— Сейчас же не подвел! — напевает она, распрямляя осанку и дипломатично наклоняя голову. — Очень хорошо, дорогой клиент. Какова ваша просьба? Что бы то ни было – некролог, похороны, кремация, доставка, разведка – я буду рада ее услышать.
— Я должен отвести тебя в свою хату – правда, она немного далековато, — усмехается Итто.
— У нас хорошие ноги. Мы дойдем, — отвечает она, и Сяо издает тихий звук согласия.
Они кивает им и манит следовать за ним, и они выходят из города на зеленые поля Инадзумы.
***
Прогулка, по общему признанию, оказалась немного длиннее, чем ожидалось. Место, где живет Итто,
определенно вне зоне доступа, настолько, что она боится, что они могут отправиться в другую страну: долгая прогулка, укачивающее путешествие в очень переполненном волноходе, и Сяо вымещает разочарование на хиличурлах, которые ждали на берегу.
Очень зрелищно. Ху Тао присоединилась бы, если бы у нее так не болели колени.
Поездка дала достаточно времени, чтобы поразмыслить. Чего может хотеть такой сильный, громкий они от ее деликатных услуг? Может, он случайно ранил одного из своих друзей и нуждался в похоронах под руководством иностранцев? Что, если он скрыто чувствителен и хочет получить советы, чтобы сделать цветочные короны? Он мог бы искать чье-то тело, может быть… но он, похоже, хорошо знает местность. Он уже должен был найти его.
Не уменьшает ее любопытства то, что он отказывается что-либо рассказывать. Кажется, Итто нервничает, но не так, чтобы у нее возникли подозрения.
Однако его нервозность очень тревожит Сяо.
— Я не вижу смысла в этой секретности. Она граничит с идиотизмом.
— Не будь таким суровым, — шепчет она. Они очень близко от дома Итто. И она не может дождаться, чтобы увидеть, что ее ждет. — Он такой интересный человек, который врезается во все в своей жизни и высмеивает все трудности, с которым сталкивается, даже если это означает противодействие властям. Думаю, что он вдохновляет, в некотором смысле.
— Твои источники вдохновения всегда были сомнительными.
— Ох? Ты смеешь сомневаться в моем творческом опыте? — Ху Тао смеется над нетерпеливым ворчанием, которое он издает. — Хороший поэт может создать стихотворение из чего угодно. Я уверена, что стихи о тебе будут радовать глаз.
— Я лишь страж, — усмехается Сяо. — Такую фигуру, как моя, вряд ли можно назвать вдохновляющей.
— Ты знаешь, что это большая, жирная ложь, — дразнит она, порхая вокруг него с дразнящей улыбкой. — Как может такой смелый, вдохновляющий, задумчивый и серьезный мужчина не вдохновлять? Твои глаза
полны эмоций. Не сдерживайся, мой могучий страж. Излей свое сердце мне когда-нибудь, ладно?
Сяо твердо смотрит на нее, не произнося ни слова.
— Хэй, вы двое! Мы пришли!
Это все, что нужно, чтобы ее внимание переключилось. Она мчится к Итто, ища дом, лачугу – что-нибудь уютное, место, где она могла бы немного посидеть. Однако, к ее удивлению, все, с чем она сталкивается – пара столов, кустарник и довольно много ящиков.
— Подожди, где твой дом? — складывает руки на груди Ху Тао. — Ты же не живешь посреди поля, не так ли? Не очень хорошая идея – хиличурлы набросятся на тебя при малейшей возможности.
— Пф-ф. За кого ты меня держишь, за любителя? Конечно, я здесь не живу! — Итто с озабоченным видом поглаживает один из своих рогов. — Это место, где я и мои ребята собираемся. И у меня здесь твой, эм,
клиент, но не паникуй, окей? Дай секунду, я выведу его.
Он уходит неизвестно куда. Ху Тао испытывает искушение последовать за ним, но находить тела в дикой природе никогда не бывает весело, совсем нет. Грязная трава, вязкая грязь, жуки… фу, она привыкла к этому, но сейчас слишком солнечно, чтобы думать о таком! И кто знает, может, это даже не тело, может, это... это...
Итто возвращается с очень, очень маленькой коробкой.
Он открывает ее.
— Это Ловкий Ниндзя, — Ху Тао и Сяо заглядывают в коробку. Внутри неподвижно покоится фиолетовый жук. — Знаешь, он был не таким уж и старым, что не значит, что я хороню всех своих приятелей, но… он и правда мое слабое место. Я хочу, чтобы он отдыхал здесь.
Итто позволяет ей взять коробку, поэтому она берет ее очень осторожно. Она и близко не похожа на обычный гроб – немного кривая, отовсюду торчат гвозди, и древесина разных цветов – и все же Ху Тао находит его загадочно красивым.
Обидно, что кое-кто с ней не согласен.
— Ты хочешь устроить похороны для… насекомого? — спрашивает Сяо.
Его голос, полный недоверия, вызывает в ней писк тревоги. Кажется, Итто ничего не понимает, кивая.
— Да. Я знаю, немного по-детски. Ты, наверное, думал, что я попрошу похоронить какого-нибудь жирного старого чувака – и, эм, может быть, однажды! Но было бы как-то обыденно. Не из-за чего поднять шум. Я просто хочу дать ему место, где можно отдохнуть, вот и все.
— Оно… — Ху Тао закрывает крышку коробки. — Прекрасно – ваше чувство, мой клиент.
— Ты серьезно? — поворачивается к ней Сяо, как будто у нее выросла голова.
— Почему бы мне не быть? — его замешательство сбивает ее с толку. — Прощаться с тем, кого любишь, больно, кем бы он ни был. В конце концов, все в нашем мире имеет жизнь. — она поворачивается к Итто. — Видишь ли, церемонии предназначены не только для неживых. Это также процесс для нас, оставшихся позади. Должно быть, тебе было больно потерять такого маленького товарища, как он.
— Действительно ужасно, — отвечает он. — Мы вместе сражались во многих битвах. Мы падали, побеждали и смеялись вместе. Я дал ему лучшую жизнь, какую только мог, но, знаешь, мне кажется, что у меня было мало времени, но со мной все будет в порядке. Просто цикл, не так ли?
Ху Тао кивает. Сяо складывает руки на груди.
— Нормально ли для людей Инадзумы держать жуков как питомцев?
— Хах? Конечно! Они самые благородные, милые и потрясающе маленькие ребята в округе! Вы бы знали, если бы вы, ребята из Ли Юэ, немного расширили бы свои представления.
Неудивительно, что Якса не убежден.
— Жук в конце концов улетит на свободу. И в отличии от собак и кошек, полагаю, они мало, что делают.
Похоже, Итто откровенно
оскорблен его заявлением, настолько сильно, что Сяо тушуется.
— Ты просто не понимаешь, но они потрясающие! Они супер-лояльны, из них получаются потрясающие бойцы
и они самые стойке из всех – точнее, то, что они стоят на задних лапках, делает их стойкими, я имею в виду.
— У них есть задние лапки? — качает головой Ху Тао.
— И к тому же довольно крутые! Ты была бы удивлена! — Итто поднимает палец, ухмыляясь. — Ох, кроме того, им нужно супер мало ухода. Вы знаете, что есть у кошек и собак, и нет у жуков?
Много средств по уходу за шерстью и продуктов, которые нужно покупать, вот что! Единственная вещь в мире, ради которой я куплю модный гель – мои волосы, а мой кошелек большего не выдержит. Хорошо, что Ловкому Ниндзя они были не нужны.
Ху Тао собирается выразить еще несколько соболезнований в связи с его потерей, как и следовало ждать от нее, но Сяо снова говорит, к ее большому недоумению:
— Ты выглядишь счастливым, несмотря на смерть питомца.
— Хах? Почему бы и нет?
— Разве не нормально – долго оплакивать тех, кого ты любил? — нахмурившись, спрашивает Адепт.
Между ними воцаряется тяжелое молчание. Ху Тао смотрит на Сяо, приподняв брови, и, когда он ловит ее пристальный взгляд, он отводит глаза с тихим ворчанием.
К счастью, Итто расплывается в лучезарной улыбке.
— Конечно, но я не могу просто упасть на колени и оплакивать его всю жизнь. Он бы хотел, чтобы я продолжал жить и ломал что-нибудь, как я в общем-то и живу, — он смущенно потирает затылок. — Он… он бы также хотел, чтобы я сэкономил немного денег. Но не будем говорить об этом. Забудьте, что я сказал.
Брови Сяо хмурятся от странной эмоции, которую даже Ху Тао не может прочесть. Ее выбивает из колеи.
— Как ты можешь двигаться дальше без тени грусти? Твой товарищ только что оставил тебя, так...
Ху Тао тыкает его локтем в бок.
Сильно.
— Боюсь, что это мои слова, о мой могучий страж. И боюсь, у меня гораздо больше такта и умения их произносить.
— Я просто… — прежде чем он успевает произнести еще хоть слово, Сяо сглатывает и снова отводит взгляд. — Неважно. Я просто не знаком с таким образом мысли. Звучит совершенно бессмысленно.
Директор смотрит на него озадаченным взглядом, наблюдая, как он неловко переминается с ноги на ногу. Она понимает, что он что-то скрывает, но такая тишина была здесь с самого начала, не так ли? Мерзкая тень внутри него извивается с тех пор, как они ступили в Инадзуму. Молчаливые угрюмые взгляды, эти моменты созерцания… его голова находится в таком месте, куда она не может добраться.
Она может справиться с раздражением, скептицизмом, присущим Адептам, но… с этим?
Куда делись насмешки, клыки и презрение? Почему он казался отстранённым без своей насмешки, молчаливым без клыков и задумчивым без презрения?
И почему он не скажет ей причину?
— Жизнь – это цикл, — пожимает Итто плечами в блаженном неведении. — Что ты будешь делать, если навсегда застрянешь на одном месте? Ловкач бы этого не хотел, нет. У меня слишком много дел, чтобы вечно грустить, — он поворачивается к Ху Тао, чье сердце подпрыгивает от таких ярких слов. — Как ты и сказала, я тоже хочу двигаться дальше. Нет смысла топтаться на месте.
Ху Тао краем глаза смотрит на своего спутника Якса. Глаза Сяо широко раскрыты. Его руки скрещены на груди так крепко, что они словно защищают его, а не выдают его задумчивость. Она хочет заговорить, но вспоминает про маленького парня в своих руках. У нее тяжело на сердце, но таков ее долг.
Она бросает на Сяо короткий взгляд, полный молчаливого вопроса, и он отворачивается.
Поэтому она тоже поворачивается и смотрит на Итто.
— Очень хорошо. Хочешь простые похороны? У нас есть и другие варианты, но они немного дороговаты. Но если ты немного похлопаешь ресницами… я могу дать купон! Однако они применяются только к специальным заказам. Самым дорогим.
— О-о-ох, нет-нет-нет-
нет, мне уже не хватает Моры. Я возьму самое простое, что есть в наличии.
— Очень хорошо, — хмыкает Ху Тао. — Не волнуйся, я позабочусь о том, чтобы твой маленький приятель спокойно перешел границу, дорогой клиент, — она осторожно отдает Итто коробку. — Где ты хочешь его похоронить?
— Прямо… здесь будет нормально? — спрашивает он, указывая на маленький кустик, на котором распускаются красивые фиолетовые цветы. — Я не знаю, как это происходит. Ты эксперт, а не я, так что не проблема, если ты выберешь другое место.
— Нет, нет, не беспокойся, — уверенно говорит Ху Тао, видя, что он начинает лепетать. Ох, боже, эти похороны, должно быть, действительно важны для него. Бедняга так волнуется. — Вот, садись. Я выкопаю небольшую ямку, хорошо? Ты хочешь сам положить его туда?
Горло Итто издает небольшой звук, когда она говорит это и возвращает ему гроб с жуком.
— Я… нет. Я не думаю, что смогу это сделать, извини.
— В любом случае, получается немного необычно. Но гробы с людьми обычно тяжелее, так что… просто изменим норму, вот и все, — она прикрывает ухмылку рукой. — Тогда я окажу честь. Не стесняйся сказать ему пару напутственных слов.
Они, кажется, не слишком уверенным, но она находит время, чтобы отойти и выкопать маленькую яму для коробки. Сяо присоединяется к ней, опускается на колени рядом и выкапывает из земли гораздо большие пригоршни – хотя тут довольно жестокая почва.
Его острый сосредоточенный вид был бы очаровательным, если бы не изобличал зуд, скрытый под его кожей. Однако она улыбается, подыскивая правильные слова.
— Очень мило с твоей стороны.
— Хм?
— Мило с твоей стороны, — продолжает она, — что ты пытаешься понять.
Его глаза сужаются, а затем он вздергивает подбородок. Ху Тао ждет, что он скажет что-то, может быть, поспорит с ней, но все, что он делает, продолжает копать, как будто ищет что-то зарытое в земле. И действительно жаль – как она узнает, что что-то не так, если он не скажет? Держать все в себе совсем не выход!
Подумать только, что она, Ху Тао, вассал и приятель Якса по преступлениям, не сможет прочитать своего лучшего друга во всем Тейвате… она наполняется замешательством и, что хуже всего… беспокойством.
Сяо отходит в сторону, когда яма готова. Когда Итто приближается, его глаза немного блестят. Он передает коробку с глубоким вздохом, почти толчком.
— Пожалуйста, позаботься о нем.
— Он в хороших руках, — заверяет его Ху Тао, вежливо склонив голову.
Как можно бережнее она опускает коробку в яму и начинает закапывать ее в землю. Она запечатлевает в памяти каждую крупинку земли, пытается вспомнить теплую траву под коленями и то, как солнечный свет бьет ей в шею, совсем как дух, несущей бесконечный дозор.
Да… этот мир полон глаз и полон сюрпризов. Реакция Итто должна быть интересной.
Когда коробка зарыта на несколько добрых футов, Ху Тао призывает свой драгоценный посох и наполняет его Пиро энергией. Итто визжит – как все новички. Честно говоря, неужели им так сложно немного поверить в нее?..
Он вскакивает со своего места, возможно, предчувствуя назревающую трагедию:
— Воу-воу-
воу, стой! Это то, что вы, ребята Ли Юэ, называете
традициями? Я не хочу кремации!
— Айя, не глупи! Трава горит, но земля под ней не горит. Так же, как Архонты и Селестия сформировали землю под нашими ногами, и мы ходим по ней, поверхность разрушается, но то, что лежит внизу – нет. Мы должны очистить эрозию, чтобы освободить место для новой жизни, — она вертит в руках посох. Языки пламени щекочут ее кожу. — Таким образом, мы также освободим место в сердце для новой жизни, для новой любви. Это первый шаг. Не бойся и смотри.
— Я… я просто не хочу, чтобы маленький гроб сгорел, — Итто медленно садится, не сводя с нее глаз. Ху Тао кивает головой с ободряющим взглядом.
— Этого не произойдет. Огонь унесет твои горести прочь и призовет их дух к свету, очищая то, что осталось позади, — она начинает чертить узоры на траве кончиком своего посоха. Языки пламени нежно ласкают траву. — Каждый дух находит свою ветку на Ирминсуле. Его корни простираются далеко за пределы царства смерти, и духи находят там покой.
Она чувствует на себе взгляд Сяо, горящий ярче, чем ее Глаз Бога. Итто с тактичным внимание наблюдает за пламенем у ее ног.
— Итак, этот огонь… Он приносит покой духам?
— И тем, кто остался позади, тоже, — Ху Тао складывает руки в молитве. — Мы возлагаем цветы для умерших, сжигаем траву для их судьбы и выращиваем бабочек, чтобы проводить их домой.
Она протыкает землю своим посохом. Золотые бабочки срываются с горящей земли. Они щекочут ее ноги и создают вокруг них золотые огоньки, наполняя цветом мрачную выжженную траву. Итто ахает сзади – ах, да, новички. Не привык к ее легкой манере проведения традиционной церемонии.
Ху Тао поднимает руку, чтобы позволить одной из бабочек сесть на ладонь, прежде чем мягко направить ее к ясному небу Инадзумы. Она с тоской смотрит на ее уход, и, когда за ней следуют остальные бабочки, она испытывает почти ностальгию, но не по прошлому или настоящему, а по будущему.
— Как бабочки, жизнь приходит и уходит. Мы можем только наблюдать, как она улетает прочь, — она крепче сжимает посох. Эти слова всегда часть ее речи, часть ее профессионализма, но их тяжелее произносить сейчас. И она не может сказать почему. — Позволь бабочке улететь, и однажды улетит и твоя печаль. Такова судьба, которая ожидает всех. Они будут наблюдать за нами с гордостью в сердцах, воспоминания будут тянуться за их тенью.
Когда бабочки исчезают, она откашливается:
— Порядком двойственности, непостоянством судьбы… Я отпускаю эту бабочку, чтобы направить тебя. Позволь духу подняться на небо, и на небесах обрети покой. О, не скрывайся от солнца, ибо солнечный свет осушит твои слезы… И когда позовет тьма, позволь своему духу найти дорогу домой.
Она приподнимает шляпу к небу и рассеивает огонь взмахом руки. Воздух всегда становится немного пустым, когда дух покидает это царство, больше не задерживаясь рядом с трупом, но от легкости церемонии она улыбается. Сейчас так спокойно, так тихо, всего несколько секунд.
Ху Тао позволяет своему посоху исчезнуть в сотне искр, и когда она поворачивается, то с радостью обнаруживает, что Итто улыбается, а на глазах у него немного слез, глаза закрыты в тишине.
Сердце Ху Тао уходит в пятки, когда она видит, что у Сяо тоже стоят слезы на глазах.
Его поза немного изогнута, немного шаткая, немного… неправильная. Ее сердце колотится, ее поведение меняется, а руки дрожат, когда она медленно приближается к нему, как к маленькому животному.
— Сяо? — мягко зовет она. Якса отшатывается от нее. — Все в по-...
— Мне нужно идти, — быстро говорит он, поворачиваясь к ней спиной. — Увидимся ночью.
С этими словами он исчезает в вихре черного воздуха, и на этот раз она не уверена, что должна думать о том, что только что увидела.
Позади нее раздается шорох. Итто подходит к ней, глаза смягчаются.
— С пареньком все в порядке? Он выглядел немного не в своей тарелке.
И в кои-то веки Ху Тао тоже не знает, что ей сказать.
***
Хорошо, что Итто настолько интересный и громкий, насколько только возможно. Он немного облегчает ее день, и если бы сегодня был любой другой день, ей было бы стыдно за то, что
она позволила своему клиенту подбодрить ее, а не наоборот. Айя, она должна успокаивать его дух песней, а не позволять ему кормить ее лапшой и отвлекать!
Однако его истории безумно занимательные – и сегодня, если только сегодня, она примет все, что может принять.
Когда она возвращается в гостиницу, то приходит одна. Она поднимается по лестнице одна, открывает дверь одна и ожидает, что такое же одиночество будет сопровождать ее всю ночь.
Однако присутствие Сяо – то, что она могла бы
почувствовать на расстоянии даже с закрытыми глазами. Его присутствие сильно, как и тишина вокруг, когда он сидит на выступе их балкона, угрюмо глядя на звездное небо Инадзумы.
Айя, она собиралась предложить пойти куда-нибудь поужинать, если он голоден, но планы отменяются. Слава Архонту, Итто позаботился об этом.
Часто она просто напала бы сзади, болтая, чтобы растопить лед. Она так делает дела, просто
делая их, и урок, который она усвоила за годы работы директором ритуального бюро, в том, что хорошего начала не бывает – все дело в том, чтобы говорить, доходить до сути и разбираться с последствиями позже.
Но его спина… она сгорблена в тяжком наклоне. В тяжком бремени, которого она не может разглядеть, независимо от того, как далеко она всегда смотрела на бесконечность границы и видела то, что ни один смертный никогда не должен видеть.
Оно похоже на левиафана, это молчание, очень похоже на самого Сяо. И именно оно ее беспокоит.
А также то, что в конечном счете – несмотря на то, что ее сердце кричит оставить его в покое, несмотря на то, что разум говорит ей бежать, несмотря на сигналы тревоги, звенящие в голове – манит пересечь пространство между ними.
— Итак, моя интуиция снова оказалась права. Что-то
не так, — нежно, как ветерок, вздыхает Ху Тао.
Сяо, похоже, не удивлен ее появлением. Он горбится еще больше.
— Я не обязан тебе ничего объяснять.
Ай-яй-яй, вот он снова… Она качает головой, приближаясь к нему без сарказма, без резкости, без шуток, просто с искренностью.
— Ты можешь сказать, если от этого тебе станет легче, но сделай мне одолжение и ответь: имеет ли это отношение к жуку Итто?
— Что может быть общего у Якса со смертным
насекомым из всех возможных существ?
— Ох, если бы ты только знал! Чжун Ли постоянно проводит параллели между камнями и смертными, и довольно хорошо… Хотя, может быть, он переборщил со сравнением с ляписом. Только немного. — по крайней мере, ее замечание вызывает у него легкий смешок. — Права ли я, если предположу, что это так?
Глаза Сяо, затуманенные и противоречивые, на долю секунды поворачиваются к ней. Он наблюдает за ней, впитывает ее, затем отворачивается, будто ее просто не существовало. Ей становится неуютно от его реакции.
— Почему тебе так важно узнать? Тебя не касается.
Звук, который покидает ее тело, исходит из глубины ее души, как
оскорбительно.
— Мы лучшие друзья,
пф! Конечно, я буду беспокоиться о тебе. Слишком поздно говорить такое!
И она знает, что Сяо тоже знает – в конце концов, именно по этой причине они сейчас стоят рядом друг с другом.
Наконец, тело Сяо
расслабляется. Подобно телу, высвобождающему свою душу или склоняющемуся цветку, невидимый груз упал с его сердца, с его плеч – но, когда он поднимает на нее глаза, он явно в замешательстве. Раздражен. Опечален. Сердит.
Взволнован, но… спокоен, какое-то неустойчивое спокойствие, которое заставляет его прикусить губу и сжать кулаки.
— Внутри меня происходит ожесточенное столкновение эмоций, которые я никогда не испытывал раньше, — признается он. — Я не могу понять, как их все распутать. Я подумал, что лучшее, что я могу сделать – развеяться. Прошу прощения, если ранее показался бесчувственным.
Бесчувственным? Ху Тао наклоняет голову.
— Что ты имеешь в виду? Когда я закончила церемонию, ты...
— Я был... сбит с толку, не более, — спешит уточнить он. Он может отрицать слезы, но боль в его голосе, прозвучавшая несколько часов назад, останется – ее не так легко отрицать. — Я не был расстроен. Твои слова… они пробудили старые воспоминания, вот и все.
Очевидно, Ху Тао не новичок в погребальных церемониях, так что этого следовало ожидать. Тем не менее воспоминания Якса совсем не похожи на воспоминания смертного, и мысль о том, что она причинила ему боль наполняет ее сожалением.
— Воспоминания, говоришь? Я… не хотела, — сожалеет она, пытаясь поймать его взгляд, но он закрывает глаза, прежде чем молча посмотреть на нее.
— Я знаю, что ты не хотела, и, как я уже сказал, я не расстроен. У меня просто в голове не укладывается, что из всех возможных существ смертный способен так… беспечно переносить тяжести смерти. — он собирается сказать что-то еще, но качает головой и прищелкивает языком. — Я не могу этого понять. Он не казался таким взволнованным во время похорон.
В самых темных углах его голоса звучит жестокое сравнение, что напоминает ей об одной очень странной ночи, когда Якса стоял перед могилой персоны, которая никогда не была похоронена.
Хм.
— Похороны – это не только тело под землей или имя на надгробии, — Ху Тао смотрит на море, мимо множества домов, в которых так много историй, которые можно рассказать, так много судеб, которые можно встретить. — Похороны также предназначены для того, чтобы исполнить желания тех, кого умерший оставил после себя. Смерть так же необходима, как и… что ж, тяжела. Это тяжелое бремя, с которым приходится иметь дело. Люди справляются с ним по-разному, но все проходит.
Челюсть Сяо с щелчком захлопывается. Вместо того чтобы раздражаться, он кажется… озадаченным. Колеблющимся.
— Я понимаю, я хорошо знаком со смертью, но… подумать только, что кто-то может просто продолжить жить так свободно. Как странно.
— Не думай об этом слишком сильно, — качая головой, похлопывает его по плечу она. — Каждый человек справляется с горем по-своему. Некоторые люди предпочитают молчать и двигаться дальше, в то время как другим нужно наблюдать, как дорогие люди расстаются с нашим царством. У каждого свой способ горевать, но важно то, что каждый двигается дальше, — Ху Тао улыбается. — Способ Итто состоял в том, чтобы похоронить своего приятеля, а затем продолжить двигаться вперед.
— Двигаться вперед, говоришь?
— Не смотри на меня так, — хихикает Ху Тао. — Я знаю, что он выглядит немного пустоголовым, но у парня есть чувства. Может быть, столкновение с Кудзё Сарой было способом справиться. Нам всем нужно пролить пару слезинок и уничтожить какую-нибудь собственность, прежде чем двигаться дальше. Так устроена жизнь – и поверь мне, я повидала немало чудаков. И всем нужны салфетки в конце пути.
Она ждет, что он придумает колкость или остроумное продолжение, но он ничего не говорит, и в некотором смысле… она не удивлена. С тех пор, как они покинули Ли Юэ, он стал немного мягче, чем она привыкла видеть. Сяо всегда был сдержан, но не так.
Она делает шаг в его сторону, и он поворачивается, чтобы еще раз взглянуть на нее.
— Что у тебя на уме?
— Я… думал, вот и все.
— О чем?
— Ты говоришь так, будто движение само по себе часть горя, не так ли? — немного растерянная, она кивает. — Что происходит, когда… ты
не можешь двигаться дальше?
— Глупышка, ты говоришь так, будто это невозможно, — уперев руки в бока, качает головой Ху Тао.
— Что, если это так? — его тон резкой, как у раненого животного. Ее сердце останавливается. — Что, если тяжесть этой эмоции была настолько велика, что ты больше не можешь ее чувствовать? Как ты можешь освободить свое сердце от оков того, кого больше нет рядом, независимо от того, как сильно ты хочешь этого?
Ее желудок сжимается. Ох, этот мужчина. Этот милый, красивый, но такой измученный мужчина, чье сердце было искривлено в стольких направлениях, что она иногда забывает, что он потерян, как бродячий дух.
— Ты сейчас столкнулся с этим чувством, Алатус? — спрашивает Ху Тао, мягко положив руку ему на спину.
— Ты говоришь, что я столкнулся с чувством – нет, с демоном, которого больше не вижу?
— Чувства не так осязаемы, как демоны, чью кровь ты проливаешь, о могучий Якса. Они остаются в теле и сидят в твоей груди, как корни непоколебимого дерева. Скажи, что твое сердце велит тебе делать?
Он касается груди с чуждим, странным выражением лица.
— Мое… сердце?
— Глубоко внутри ты таишь в себе желания. Некоторые люди держат их при себе, надеясь, что они исчезнут, но от желания не так просто отмахнуться – особенно, когда они связаны с кем-то, кто тебе небезразличен, — Ху Тао блаженно вздыхает. — Закрой глаза, проникни глубоко внутрь себя. Что шепчет твое сердце?
В редкий момент тихого, искреннего созерцания он делает, как его просят. Брови Сяо утрачивают ту неприятную морщину, которая украшает его лицо, когда он спокоен, и теперь он кажется совершенно другим человеком – настоящим человеческим существом, поражённым горем многих, в то время когда на его стороне остались немногие.
Она смотрит на его руку, расслабленно лежащую на перилах балкона, и страстно желает взять ее. Когда ее пальцы дергаются, и она собирается воплотить желание в реальность, его глаза распахиваются.
Вид его глаз лишает ее дара речи. Тоскливые, мягкие, нежные.
— Пойдем со мной.
У Ху Тао пересыхает в горле, когда он хватает ее за запястье и ведет через спальню, а затем, к ее замешательству, выходит из комнаты. Несмотря на нервозность, она улыбается:
— Айя, когда я спрашивала о сокровенных желаниях, я не имела в виду еду, дурачок!
— Я знаю. Я не хочу есть, — быстро отвечает. — Но я буду признателен, если ты пойдешь со мной. Можешь вернуться, если хочешь.
В этот момент они уже на улице, и он отпускает ее руку. Ху Тао слишком обеспокоена и любопытна, чтобы даже подумать о том, чтобы не последовать за ним – что она и делает, вприпрыжку следуя за ним в благоговейном молчании.
Сяо ведет их к месту, откуда открывается вид на море Инадзумы. Здесь лежит несколько красивых камней, на которых можно посидеть, слышится мягкий звук волн, и отсюда она может увидеть огни Рито. Завораживающее место. Если бы у Сяо было другое выражение лица, не такое уязвимое, она была бы почти взволнована.
Его взгляд задерживается на одном дереве сакуры, возвышающимся над видом. Якса поворачивается к ней:
— Стой здесь.
Она наблюдает, как он приближается и взбирается на дерево, прежде чем быстро отломить ветку. Он спрыгивает вниз, сжимая в руках пушистую ветку, усыпанную розовыми лепестками. Ветвь почти похожа на букет, который она продавала бы в своем бюро или который принц бы преподнес своей принцессе.
Ху Тао знает, что речь идет о гораздо более личном вопросе, и хлопает в ладоши.
— О-ох, выглядит красиво. Для чего они?
— Для Босациуса, — вздыхает Сяо.
Такого она не ожидала. Когда к ней возвращается память, ее голос становится благоговейным.
— Босациуса? Твой друг Якса, да? — уточняет Ху Тао, и он кивает, глаза мрачные.
— Однажды он сказал мне, что хотел бы осесть, жить смертной жизнью и посетить другие земли, когда закончится война Архонтов. Идея вечности всегда очаровывала его, и для него иметь так много времени для существования означало… свободу. Время найти дом. То, чего у нас, Адептов, просто не может быть. Звери не должны быть скованы, даже если кажутся людьми.
— Адепт, стремившийся посмотреть мир… что-то новое, — наклонив голову, произносит Ху Тао.
— Он обожал Ли Юэ, даже когда он был наполнен мором и ненавистью, но мы мало что могли сделать, чтобы помочь, — издает он горько-сладкий смешок. В то время мне была ненавистна идея оставлять наши обязанности позади, и я считал его глупым, но…
Сяо идет к морю. Ху Тао остается позади, спокойно наблюдая, как слабые огни города обрамляют его согнутую шею, слабейшую дрожь рук, шелестящие розовые лепестки в его руке, которые трепещут на ветру.
От слабого янтарного цвета его глаз, на мгновение смотрящих на нее через плечо, у нее перехватывает дыхание. Якса снова поворачивается к небу.
— Мне кажется, я понимаю, на чем он основывался, — вздох заставляет его тело немного сдуться. — Я никогда бы не подумал, что испытаю такое чувство раньше, чем он, и все же я здесь.
— Ты здесь, — вторит Ху Тао с улыбкой. — Приятное ощущение, не так ли?
— Да. Теперь, когда будущее Ли Юэ стремится к миру, от такого, как я, мало проку. В прошлом я бы никогда не подумал, что смогу существовать в такую эпоху, как эта, в которую я мог бы выбрать
не сражаться, пусть даже на короткое время, — брови Сяо вздрагивают, когда он поворачивается к Ху Тао. — Иди сюда.
Быстро и нетерпеливо Ху Тао повинуется. Привыкшая стоять позади и давать волю горю, она не уверена, что делать теперь, когда она рядом и
видит горе в его глазах.
Так много товарищей он потерял, так много людей, за которых он держался… и все же, сколько людей у него осталось, задается она вопросом? Много ли нового в Ли Юэ для мужчины, чья голова застряла в давно ушедшем прошлом?
Ху Тао кладет руку ему на плечо и предпочитает помолчать. Сяо смотрит на ветку в руке. Он невесело усмехается:
— Какая ирония. Я насмехался над горем смертных, но один только вид… напоминает мне о нем. Интересно, что бы он сказал, если бы увидел меня в таком состоянии, со старой занозой, воткнутой в бок.
— Не глупи. Ты скорбишь. Никто не может осуждать тебя за это, — морщит нос она от того, как он говорит.
— Я Якса. Никакая скорбь не должна длиться более тысячелетия, и то же самое относится к каждому подобному мрачному чувству. Я должен быть выше их.
— Положение Адепта имеет мало общего с этим, Алатус, — Ху Тао, устав от тактичности, дотрагивается до его руки в медленной, искренней ласке. — Не твой статус определяет, как ты скорбишь, а вес этого человек в твоем сердце. Скорбь только показывает, что вы глубоко заботились друг о друге – уверена, Босациус гордился бы тем, как далеко ты продвинулся.
Его глаза в замешательстве сужаются, но под поверхностью она видит проблеск надежды.
— Что же мне тогда делать с этими чувствами?
И так же, как она делала с клиентами на протяжении многих лет, она одаривает его честной улыбкой, полной надежды.
— Как морская соль на коже или дождь Ли Юэ, ничто не длится вечно. Горе никогда не длится вечно, даже для такого старого Адепта, как ты, — ее рука скользит к его щеке, поцелованной холодным морским бризом. — Живи своей жизнью как можно дольше. Если чувствуешь себя потерянным и сбитым с толку, не волнуйся – мы будем здесь, чтобы направить тебя домой.
Сяо слегка наклоняется к ее руке. Ее сердце замирает – или совсем перестает биться, она не уверена.
— Твоя точка зрения никогда не перестает удивлять меня.
— Ты просто не веришь в смертных. Неудивительно, что ты всегда удивляешься, — его широко распахнутые глаза заставляют ее рассмеяться. — Ав, не смотрит на меня так! Тебе не кажется, что иногда мы очень хороши? Однажды я напишу тебе самую вдохновляющую поэму на всем свете!
Усмехнувшись, он отводит ее руку от своего лица. Его лицо нейтрально, за исключением проблеска тепла во взгляде.
— Мне не нужны поэмы.
— Ай-яй-яй, ты разбиваешь мне сердце. Даже коротенькой?
— Когда ты рядом, поэмы не нужны, — что, черт возьми, это должно значить? Сяо снова смотрит на веточку. — Когда мы вернемся в Ли Юэ, возможно, мне следует еще раз посетить его могилу. Я уже давно не был там.
— Хорошая идея! — кивает Ху Тао. Ее сердце замирает от легкой улыбки, растягивающейся на его губах. — Ты можешь взять для него эту ветку. Могилы обычно такие забавные без цветов, она придаст им приятный колорит, — она нежно ласкает лепестки. Один из них падает и уносится прочь. — Уверена, он оценит этот жест. И как бы далеко он ни был сейчас… Я уверена, он счастлив, что ты увидел места, которые не смог увидеть он.
Сяо кивает. Его взгляд обращается к небу, тускло освещенному звездами, неземным сиянием Великого храма Наруками и огнями Рито.
Совсем как сегодня, воздух был теплым, когда они проводили похороны Босациуса.
Ху Тао вспоминает, что они вообще не планировались, но после того, как Путешественник обнаружил его сокровище и наследие, Адепты, Чжун Ли и Ху Тао быстро решили провести еще одну церемонию в память о нем. У него не было ни тела, ни цели, но Ху Тао знала, что его дух остался.
Могила была наполнена тоской, любовью к заново построенному Ли Юэ, и когда Ху Тао встретила Сяо в ту дождливую ночь траура, Сяо был другим человеком. Он казался почти оскорблённым тем, что у Босациуса была новая могила.
Но среди ярости он выглядел опечаленным этим зрелищем, молча оскалив зубы от представшей реальности.
И вот он здесь, с ясными глазами, тяжелым сердцем, но стоит рядом с ней как другой человек – и ее сердце наполняется надеждой.
Тепло обволакивает ее замершие пальцы, немного неуклюже, немного застенчиво, но она сжимает его руку в ответ со всей твердостью, на которую способна.
—
Кровь земле, а души небесам, — шепчет Сяо звездам. — Он сказал мне эти слова после окончания войны Архонтов. И я полагаю, что горе принадлежит земле, где живет его память.
— Вы, ребята, действительно дети повелителя Гео, — говорит Ху Тао, мягко пытаясь пошутить, но вышло слишком ласково. — На земле есть нечто большее, чем кровь и горе. Все, что нужно – время. И у тебя его предостаточно.
Почти… вечность, осознает она. Время между ними течет по-разному, и там, где его слова будут оставаться в ее памяти долгое, долгое время, лишь травинка на бесконечном лугу.
Судя по тому, как он вел себя все это время, она уверена, что он также переживет большую часть того, что они видят прямо сейчас. Однажды здания Рито упадут, разрушенные эрозией; Великий храм Наруками однажды потеряет свой свет, а горы рухнут под собственной тяжестью.
Сяо, возможно, человек, измененный горестями другого Тейвата, будет там, чтобы посмотреть, как это произойдет. Он будет свидетелем смертности всех существ, которых он поклялся защищать.
И Ху Тао… Что ж, она…
— Спасибо тебе, Ху Тао, — пристально смотрит на нее Сяо.
Она вырывается из задумчивости. Застенчивая, но милая ухмылка инстинктивно изгибает ее губы.
— Тебе не нужно меня благодарить. Кто-то моего уровня должен знать, как отослать умерших и горе клиентов, но не волнуйся. Я буду здесь на каждом шагу, — ее губы кривятся в ухмылке. — Хочешь ты этого или нет.
— Тц, — улыбка оживает. Искренняя, как его смех в ту ночь в киоске с данго или его веселье в той мрачной тюремной камере. — Ты невыносима.
Когда настанет ее день, он тоже столкнется с тяжестью ее непостоянства.
И, несмотря на ее улыбки, несмотря на ее смех, несмотря на все, что она знала до этого момента, она больше не уверена в том, как к этому относиться.
