***
zxcursed brooo го по рюмке с0ку?)))))akumaqqe
нет
zxcursed чт кажется ты не понял по рюмке алкоголя alcohol вина wine теперь поняl?akumaqqe
понял
принял
все еще нет
акума вздыхает, когда видит входящий звонок от кира. — ты кто? — доносится из динамика телефона. — хуила, ты сам мне звонишь, — акума постепенно жалеет, что вообще принял звонок. лежал бы себе спокойно чилил, смотря тик ток. — чел, ну это точно не ты. какого хуя я слышу, что рядом с предложением выпить стоит "нет"? силы воли нет и способности отказать киру тоже. акума сам не заметил, как поддался на уговоры сплитового демона. сережа привык прикидываться, что чувствует и понимает курседа полностью и целиком, но, блять, на то и прикидывался, что не понимает и не чувствует. курсед — сгусток противоречий и ломаных-переломанных линий, которые сами себя в новые волшебные рисунки сложили непонятной личностью — то придёт будет липнуть к тебе как банный лист, то холод от него будет чувствоваться за километр. они не знакомые, но и не друзья — у них было что-то среднее — такое же непонятное, как жизнь. от залипаний в стену отвлекает звонок в дверь. вставать — лень. — хуесос, хули ты двери так долго открываешь? — вытаскивает две бутылки водки и одну полторашку пива из рюкзака. ставит громко на стол, сам садится на табуретку. — телекинезом пытался овладеть. — и как? — не получилось. — жаль. кир оправдывает свой ник — проклятый. его проклятье явно распространяется на акуму, иначе он не может объяснить что у него мыслей в голове посторонних нет, а если и есть такие, то только те, которые пугают до пиздеца. и он, честно, старается отогнать их от себя — выходит с трудом. кир комфортный — мысль, которая приходит в пьяную голову сережи и заседает как пыль на старой книжной полке. сказать такое киру — самоубийство — засмеет ведь, но смотря на вусмерть пьяного, спящего кира — тепло разливается по всему телу, отдавая в сердце и ударяясь о ребра. это все алкоголь, думает акума, нужно поспать. и не важно, что он выпил лишь глотка три пива.***
он в деталях не помнит, как и когда с ним все это случилось, но помнит только, что в его голове будто что-то щелкнуло, серьезно похожее на осознание того, что сережа переспал бы с курседом. вот так, блять, просто. прямо на стриме у кира на гребаном красном сайте, блять, в голову ебнуло. хорошо, что по дискорду пиздели, пока кир хуйню свою городил, шибануло по полной. сделать вид будто бы инет лаганул пришлось и в туалет выйти, чтобы лицо ледяной водой умыть, подумать чутка, как он докатился до этого. херня становится чем-то, выходящим за рамки дозволенного и пиздецки раздражающим. под херней сережа имеет в виду бешеное желание, которое с каждым днем терзает его все сильнее и сильнее, порой не давая дрыхнуть по ночам. акуме мегахуево ловить себя на мысли о чужих кистях, до головокружения сжимающих его шею и бедра. трудно думать об этих крепких татуированных руках, о пиздатых пальцах, прожимающих скиллы в доте, хотя мог бы ими. черт, он все губы искусал, думая об этом. человека своего пола хотел так сильно впервые. пиздец. пиздец — то слово, которое все чаще фигурирует в жизни акумы и прекрасно описывает ситуации, происходящие с ним. сережа искренне не понимает такой реакции, потому что он натурал. всегда был, по крайней мере. он никогда не был заинтересован в мужском теле. при просмотре видео для взрослых он смотрел исключительно на сиськи и на вагины, никогда на пресс и члены. всегда шарахался, когда кто-то пытался в шутку положить руку на ляжку или шлепнуть по жопе — все эта пидорская хуйня не для него, даже если все это в шутку. на кира это как-то не распространялось. где-то на подсознании киру позволялось больше — акума все больше убеждался, что он демон — высасывает из него все силы. и сперму — он уже все руки стер, вспоминая сны с его участием. он блять ненормальный, больной, сумасшедший, тронутый. сережа самостоятельный — он сам себе поставит все психические расстройства, которые ему известны, сам себя в дурку отправит и не забудет самоубиться там нахуй. кир на него плохо влияет, выпускает свое проклятье погулять и вот, что в итоге получается. курсед своим существованием выводит на эмоции, заставляет мозги хоть иногда включаться и обдумывать. хочется нажать на паузу и ливнуть из игры, но жизнь никогда не дает и шанса на рестарт. кир медленно втягивает в себя никотин, пропуская тонкую сигарету меж длинных пальцев, и так же медленно выдыхает серый дым изо рта, прикрыв блаженно веки. акуме самому себе противно от того, как он смотрит и о чем думает. сережа смотрит в глаза кира, а там глубокое и бездонное ничего. он пуст внутри до самого дна своего морального колодца. не считая нескольких литров алкоголя. он наблюдает, как сплитового размазывает от музыки и от подпитого состояния. акума не помнит, как они пришли к решению выбраться в клуб. хотелось вернуться домой, но уже поздно. — кажется, я сейчас блевану, — кир обращает взгляд на акуму в немой просьбе о помощи. громко щёлкает щеколда на двери в кабинку туалета, акума заводит сплитового чуть ли не роняя, толкает того в стенку кабинки, пытаясь удержать. тяжелый, уебан, думает акума. поза получается странной — кир оказывается практически прижат к сереже в тесном пространстве. зажатый между акумой и стеной, кир не выглядит смущенным — больше насмешливым. дыхание кира касается его ключиц, а насмешливый взгляд просверлит сейчас, кажется, в акуме дыру. у курседа красивые губы — и это последняя мысль, которую он хотел бы допускать в своей голове. он отводит глаза, стараясь не сталкиваться взглядом. — я тут думал, — начинает кир, но тут же его перебивают: — ого, ты умеешь думать — закатывает глаза акума, — меньше пизди. больше блюй — нет, послушай, — и резко меняет их местами. теперь акума вжат в стену, а курсед облокачивает руки по обе стороны от сережи. — какого хуя, мразь? ты только что еле стоял, — акума прикладывает все силы, чтобы выглядеть непринужденным в туалетной кабинке прижатым, мать его, киром — ситуация максимальный сюр. — ты в курсе, что разговариваешь во сне? — игнорирует ранее заданный вопрос и улыбается довольно так, что хочется по морде дать. — что? — от выпитого алкоголя шестерёнки глубоко внутри крутятся гораздо медленнее, чем хотелось бы. — что? — повторяет вопрос за акумой и ухмыляется. с учетом того, какие ему снятся сны и что он мог наговорить — акуме хочется самовыпилиться прямо сейчас. — о чем ты? — я тогда не спал. акума сейчас расплачется, упадет, растворится, у сережи в голове ворох мыслей, которые пугают до пиздеца, и он сейчас задохнется в догадках: — в смысле? — ты стонал во сне, — на секунду акума замирает с немым воплем в глазах. а кир, издеваясь, продолжает будто бы этих слов было мало, уже шепча ему прямо в ухо: — я бы мог скинуть на то, что тебе снится мокрый сон с какой-то тянкой, даже хотел подъебать, но потом услышал кое-что интересное. свое имя. акума готов — закапывайте прям заживо. — подожди, это... — сережа пытается хоть как-то оправдаться, но выходит — мягко говоря, хуево курсед не позволяет ему сказать ничего больше — по его чёрным, азартно горящим глазам, так и видно, что он бредит очередной ебанутой идеей. — так, вот, о чем я думал, — какая-то компания вваливается в туалет, акума начинает паниковать еще больше, а кир продолжает: — о том, что хочу тебе отсосать — шепча ему прямо в ухо. — что? кир ты, — курсед накрывает ладонью его рот — он слегка надавливает коленом на его пах, и акуме приходится тут же замолчать, чтобы не сдать их обоих. ситуация пиздец — думает акума. в голове вообще ничего не остаётся; проходит секунд пять, прежде чем сережа обнаруживает, что они целуются. сны акумы не соврали — киру действительно нравится кусаться — улыбка от такого вывода сама расползается на лице у сережи. всё происходящее — какой-то бред, от которого акуму серьёзно ведёт. ведёт от курседа, от его дыхания на своих губах, от чужой руки на ремне брюк. от того, как губы кира прижимаются к его собственным. котелок акумы совсем не варит, и перед глазами полная пелена, более менее все проясняется только когда кир отстраняется. отстраняется, чтобы упасть на колени. глаза у него совсем безумные, губы блестят от слюны. кир ухмыляется — и тянется к ширинке акумы, расстёгивая брюки. пиздец, пиздец, пиздец, пиздец, пиздец. акуме стыдно от того насколько быстро он возбудился. кир кладёт свою руку, надавливает на вставший член, сжимает. спускается к яйцам и начинает трогать их через трусы. сережа от неожиданности выгибается, выдыхает. кир лезет по-человечески спустить трусы и умело обхватывает его член рукой, придрачивает. акума пытается не издать ни единого звука — компания за дверью кабинки не ушла. а киру, кажется, похуй и он приступает. ведёт языком по члену, по головке, берёт в рот наполовину, рукой поглаживая яйца. акума запрокидывает голову, шипит куда-то в потолок, ноги трясутся, он прикладывает все свои силы чтобы не упасть. компания с шумом уходит — сережа выдыхает. кир старается в горло пропустить, получается, а потом отстраняется, и подбородок весь в слюнях, улыбка довольная. акума в ахуе стоит. еле стоит. акума не понимает как у кира получается настолько хорошо доводить до исступления. мозг работает медленно, даже хуево, и поэтому слова вылетают быстрее, чем он мог бы их профильтровать: — ты, блять, где так научился? всем сосешь? — получается ревниво. акума не хотел. не хотел, чтобы так получалось. он не хотел это вообще говорить. а ревность не хотелось бы никак оправдывать, а проживать это чувство — тем более. — на бананах тренировался, — усмехается тот. акума расслабляется, ведь тот никак не прокомментировал его тон. правда, расслабиться получается только на пару секунд — сплитовый берет в рот. кир берёт у него в рот. акума готов кончить от прокрутки этой фразы в голове, не меньше. снова поддается вперёд, берёт больше, и сережа зажмуривается, пытаясь отсрочить оргазм, потому что от погружения собственного члена во влажный, горячий рот курседа — он заводится, чувствует, что легко кончит. акума перестаёт жмуриться, склоняет голову, и башку сносит конкретно. это выглядит даже лучше, чем он мог видеть в своих мокрых снах. он бы нарисовал эту извращенную картину на холсте. пошел нахуй, леонардо да винчи, вот это настоящие искусство, которое открывается перед глазами акумы, а не эти ваши мона лизы. акуме не нравится, что он не может нормально рассмотреть лицо курседа. он смелеет и собирает волосы в импровизированный хвостик. они сталкиваются взглядами. и это последняя капля. — я сейчас… — акума пробует сказать, чтобы кир отклонился. кир не слушает и старается сосать усерднее, издавая звуки всякие, чтобы вибрации по члену шли. сережа забывается, захлёбываясь стонами и бурно изливается ему в рот. ему в рот. ему в рот. это выглядит слишком хорошо.