Судить мне

      Советника правительницы звали Котор, сын Араи, и он был не только советником Камлы, но и её постоянным любовником уже много лет. Младшие дети правительницы явно были зачаты от него. Сама Камла, дочь Иданы, тоже спустилась в пыточную и, бледная, растрёпанная, стала всматриваться в лицо советника, словно пытаясь понять, мог ли Котор заказать отравление бога войны. Она вздрогнула и посмотрела на Иласа с такой ненавистью, что уравнитель с трудом удержался и не отступил на шаг.       — Он меня не заказывал, — сообщил ровно Илас. — Ваши следователи просто зацепились за первые же слова Димса, сына Лиа, не проверив их. А он, судя по всему, просто защищал заказчика.       Правительница выдохнула и кивнула стражникам, те отпустили советника. Котор сел прямо на дыбу и спросил:       — Что происходит?       — В моём дворце, под моей крышей и под моей властью слуга попытался отравить моего дорогого гостя — Иласа, бога войны, — сообщила Камла. — Только благородство бога помогло мне избежать позора. Сейчас тут столько южан, и это был бы несмываемый позор, узнай они про покушение на бога.       — Мне не страшны яды, — пожал плечами уравнитель. — Тот, кто пытался меня убить, не верил в мою божественную сущность. Нужно просто узнать, кому была выгодна моя смерть.       — Любому трусу, что за мир, — поджала губы правительница.       — Мне тоже так кажется, — задумчиво кивнул Котор. — Я один из самых удачливых и упорных военных командиров. Даже провалившись, Димс, сын Лиа, попытался бы убрать с дороги хотя бы меня.       Илас изнутри прикусил губу, хаотично соображая, что предпринять. Такой простой ответ не приходил в голову уравнителю, но сейчас подобное предположение казалось вполне себе логичным. Не могли все алиасы поголовно жаждать войны, были те, кто считал, что с другими расами можно заключить мир. И им появление бога войны явно не понравилось. Даже если бы Илас и правда помог бы алиасам одержать сокрушительную победу, новая война вновь ударила бы по экономике, забрала сотни, тысячи жизней.       Только вот в интересах уравнителя было именно разрастание пацифистского движения, а сейчас он дал отличный повод обезглавить «партию» мира. И Камла не была набитой дурой — он считал, что она явно воспользуется этим поводом. Как исправить сложившееся положение Илас пока не понимал, но знал, что ему нужно как-то помешать происходящему.       — Или это южане подкинули камней в пруд, чтобы волны раскачали твою лодку, — задумчиво сказал советник, одним движением руки выгнав из пыточной не только стражу, но и палача с подмастерьями.       Правительница вопросительно приподняла брови, но Котор выразительно взглянул на Иласа, взглядом пообещав рассказать, но позже, когда бога войны не будет рядом. Камла, дочь Иданы, тут же любезно, сладко до приторности улыбнулась уравнителю и сообщила:       — Мы обязательно найдём виновного.       — Именно виновного, я не заинтересован в том, чтобы наказанного ты просто назначила, — предупредил Илас. — Это не успокоит мою жажду мести.       — Не волнуйтесь, я найду именно виновного, — пообещала правительница. — Приятной вам ночи, бог войны, Илас. Думаю, вы найдёте более интересные занятия, чем слушать наши глупые и неподтверждённые домыслы. Да и мне так будет спокойнее… Я-то понимаю, что вы знаете имя виновного и просто забавляетесь нашими попытками рассуждать.       Уравнитель слегка поклонился Камле и, выйдя, тут же позвал Элю.       — Чем я могу помочь? — спросила богиня.       — Мне нужно стать невидимым и подслушать их разговор. Это первое. А второе — мне бы найти «виновного» в попытке меня убить. Какого-то садиста из высшего общества. Того, кто хуже всех относится к рабам и селянам, — сообщил уравнитель.       — А как же желание найти настоящего заказчика? — спросила Эля.       — На настоящего заказчика я посмотрю, но не факт, что мне понравится, кем он окажется, — покачал головой Илас.       — Очевидно, что тот, кто решил использовать яд, не невинная овечка. Ты уверен, что его или её стоит оставить безнаказанным? — спросила богиня.       — Иногда ради высокой цели стоит пожертвовать одной жизнью, — не очень уверенно сказал уравнитель. — Ладно, пусть вначале найдут виновного. Но этот разговор я хочу услышать.       — Ты невидим уже. Зайдёшь в пыточную, закроешь двери, и я пущу время, — пообещала Эля.       Илас кивнул и, зайдя в пыточную, встал в углу, чтобы не мешать правительнице и её любовнику передвигаться свободно.       — Ты думаешь, что это выходка южан? — спросила Камла, задумчиво вертя в руках кончик своего же хвоста.       — Вполне. Твой сын не смог забраться в постель к богу, идиот нерешительный. Надави на него. Кто держит мужчину за член, тот держит его разум, — улыбнулся Котор. — Уж ты это прекрасно знаешь. А Камэл в момент моего ареста всё ещё был в комнатах Иласа. Не думаю, что они серьёзно полагали, что могут отравить бога, но ты же видишь — ему не нравится кофе с ядом. Мало кому бы это понравилось. И в следующий раз он поедет дальше, в спокойную, приятную столицу юга, а там его окружат красавчики с тёмной кожей. И тогда ваша общая победа превратится в победу Уласы, дочери Хэмги. Они могли и подтолкнуть твоего главного жреца, этого трусливого поборника мира, к такой глупости. И получится, что это твой алиас пытался отравить бога войны, это северяне оказались недостаточно… уважительными.       — Боги… Как же всё плохо, — опершись руками о скамейку, пробормотала правительница. — Что теперь мне делать?       — Ты слышала бога — выяснять, кто стоит за попыткой отравления. И поговори серьёзно со своим сыном, — пожал плечами советник, обняв любовницу со спины. — Илас не дурак. Он ведь не стал затягивать, не дал тебе совершить ошибку и начать меня пытать. Заметь, даже покинул постель, в которой валяется сейчас южанин, чтобы уберечь тебя. Ты ему нравишься. Разумеется, я бы тебя понял и простил, даже если бы бог войны опоздал, но он не стал тебя мучить.       — Об этом я и не подумала, — обернулась к Котору Камла и обняла его за талию. — Спасибо, что обратил на это моё внимание. Отныне я буду знать, что мои молитвы богу войны он слышит и видит то уважение и почтение, что живёт к нему в моём сердце.       Правительница поцеловала своего советника, их хвосты переплелись, и уравнитель мысленно позвал богиню, чтобы та остановила время и он смог незаметно выйти. Подсматривать дальше смысла не было: двое любящих алиасов после стресса решили снять напряжение горячим сексом.       Камэл не успел заснуть, и, когда Илас забрался в свою постель, наложник повернулся и обнял его руками и даже хвостом, а затем тихо спросил:       — Ты не устал? Меня любопытство уже измучило.       Уравнитель погладил южанина по голове, размышляя, имеет ли он право озвучить то, что знает, и не повредит ли это отношениям правительниц. Стать причиной нарастания напряжения между югом и севером Илас не хотел, но рассказать что-то было нужно. Тем более, он уже сказал часть правды перед тем, как уйти.       — Я расскажу тебе, но это должно остаться между нами. Я узнаю, если ты расскажешь это своим, и больше не смогу тебе доверять, — предупредил уравнитель.       — Хорошо, я никому об этом не скажу, клянусь, — пообещал Камэл.       Илас кивнул и рассказал о попытке его отравить, не упомянув, впрочем, что правительница севера заподозрила в этом, по подсказке советника, южан. Собственноручно стравливать юг и север уравнитель не собирался точно.       — Мне кажется, что тебя отравить решил либо кто-то, кто против войны, — задумчиво сообщил южанин, устроив голову на плече бога войны, — либо сама правительница севера, Камла, дочь Иданы, заказала твоё отравление, чтобы обвинить южан. Сейчас нас тут как раз много… Удобно будет обвинить нас.       Илас тяжело вздохнул, гладя по спине своего наложника и с грустью думая о том, насколько юг и север не доверяют друг другу, что в любой ситуации готовы обвинять друг друга.       — И как вы ещё с Ланoром не подрались между собой? — печально спросил уравнитель.       — Он мне не соперник, — самодовольно сообщил Камэл. — Я смелый, сексуальный, и очень тебе нравлюсь. А он… с таким поведением окажется в твоей постели лишь тогда, когда мы, алиасы, уже одержим победу.       Илас рассмеялся, а затем слегка прикусил кончик уха южанина и предложил:       — Совершим ночное нашествие на кухню? Что-то разговоры об отравлении возбуждают аппетит.       — У тебя очень своеобразная логика. Ты похож на шкатулку с секретами. Я люблю секреты, — сообщил южанин и поднялся первым. — Пошли, я тоже не откажусь от второго ужина.       — Сейчас, — кивнул уравнитель, любуясь прекрасным видом.       Округлые крепкие ягодицы шикарно смотрелись вместе с белоснежным хвостом. Этот яркий контраст вызывал однозначную реакцию, и Илас поднялся лишь тогда, когда Камэл натянул штаны.       — Ты в одном точно прав — ты безумно красивый и сексуальный, — заверил уравнитель и легонько шлёпнул по бедру своего наложника.       Они неспешно, разговаривая ни о чём и иногда смеясь, принялись спускаться по лестнице на первый этаж, а там, порой путаясь в коридорах, направились к кухне. Илас же по дороге размышлял о том, что ему нравится думать о Камэле как о своём, личном, о том, кого он может в любой момент позвать в постель для обоюдного удовольствия.       Кухня во дворце не спала и работала круглыми сутками, слуги лишь сменялись, но в любой момент каждый из знатных алиасов мог заказать себе в комнаты любое блюдо или напиток. Когда туда зашёл сам бог войны, слуги напряглись, и ближайший из них поспешил предложить свою помощь.       — Не надо, мы сами, — отозвался южанин и предложил. — Илас, садись. Сейчас я приготовлю нам чай и найду, что можно поесть.       — Тут очень легко вести охоту на продукты питания, — улыбнулся уравнитель, садясь на высокий, грубый деревянный табурет. — Вон то мясо выглядит весьма аппетитно.       — Я знаю, где и как вести охоту, — улыбнулся Камэл и принялся набирать в две большие тарелки еду, добавляя к мясу маленькие кукурузины, зная, что Иласу те очень нравятся.       Уравнитель невольно заметил, что южанин успел изучить его вкусовые предпочтения и вполне успешно их запомнил. К примеру, к пюре наложник добавил две огромные ложки с грибным соусом с кусочками грибов.       — У вас очень чистая кухня, — похвалил слуг Илас, понимая, что те напряжённо на него посматривают. — И готовите вы вкусно.       — Простите, — тихо позвала высокая и худая алиаса бога войны.       — М? Ты хочешь меня о чём-то попросить? — спросил уравнитель у женщины.       — Вы не знаете, что сделал Димс, сын Лиа? — спросила служанка.       — Знаю, но не могу сказать. А ты с ним знакома? — спросил Илас.       — Я Лиа, я его мама, — признала служанка, опустив голову.       Уравнителю стало неловко: с одной стороны он понимал, что её сын нарушил закон и пытался отравить разумного, а с другой — Илас не был готов говорить с матерью. Ведь именно уравнитель и приказал задержать слугу.       — Твой сын нарушил закон, совершил преступление, — ровно сказал уравнитель, решив, что Лиа имеет право знать, что происходит, хотя бы в общих чертах.       — Это я уже поняла, — сообщила служанка. — Меня допрашивали следователи. Но я не знаю, что он сделал. Украл у вас что-то?       В глазах Лиа легко было прочесть надежду, что проступок сына не был ужасен и Димс действительно лишь что-то украл.       — Всё хуже, мне жаль, — отозвался Илас и поднялся.       Камэл закончил собирать поздний ужин, и теперь всучил двоим слугам два полных подноса и вернулся к богу войны, терпеливо ожидая, пока тот закончит разговор со служанкой. Уравнителю было жаль Лиа, но помочь ей он ничем не мог. Эта она так воспитала сына, что тот смог без колебаний добавить яд в кофе.       — Господин бог, — склонилась в глубокам поклоне Лиа. — Мой сын — неплохой алиас. Он хороший мальчик, на него просто плохо повлияла новая компания.       — Какая компания? — не стал скрывать любопытства Илас.       — Я не знаю, — признала служанка.       — А это плохо, — покачал головой уравнитель. — Я уж ничем ему помочь не могу, да и не хочу.       — Я прошу вас, как мать прошу, просто поговорите с моим сыном, — взмолилась Лиа, схватив бога за руку.       — Я подумаю, но не обещаю, — кивнул Илас, одёрнув руки, и кивнул наложнику.       — Это мать того слуги? — уже в гостиной уравнителя спросил Камэл, дождавшись, пока слуги уйдут.       — Она самая, — кивнул уравнитель. — Просила помочь сыну.       — И ты поможешь? — прищурился южанин.       — Вряд ли, но, возможно, поговорю с ним и попрошу убрать её с кухни. Мало ли, решит ещё мстить мне за своего сына, когда всё узнает, — кивнул Илас. — Мне сложно сочувствовать отравителю. Не факт, что я его первая жертва.       — И я тебя понимаю. Мне бы не хотелось выпить или съесть что-то и отправиться в мир мёртвых, — кивнул Камэл. — Но и маму я могу понять. Если бы мой племянник попал в темницу, я бы сделал всё, что могу, чтобы его выручить.       — Я её тоже не осуждаю и понять могу, но всё же он пытался меня отравить, пусть для меня это и неопасно, всё равно крайне неприятно, — кивнул Илас, понимая, что как бы не была тут сурова Фемида, встать на сторону Димса он не мог.